Лиса не мог­ла дви­гать­ся, ког­да сто­яла в сво­ей ком­на­те. Но по­чему? От стра­ха, по­тому что она не име­ла по­нятия, чей это был си­лу­эт. Или она прос­то не по­няла, что про­изош­ло? Но она точ­но зна­ла, что ска­зал Чонгук, по­тому что она слу­шала его. Это не он был в боль­ни­це. Но тог­да кто? Лалиса по­пыта­лась мыс­ля­ми вер­нуть­ся в то вре­мя, по­пыта­лась рас­смот­реть, но ес­ли бы она ви­дела ли­цо, то уже зна­ла бы от­вет. У си­лу­эта не бы­ло ли­ца, там бы­ла прос­то тем­но­та. Эта мысль зас­та­вила ее за­думать­ся о чем-то дру­гом. Ник­то, кро­ме нее, ка­залось, не ви­дел си­лу­эта, хо­тя мед­сес­тры и дру­гие лю­ди про­ходи­ли ми­мо. По­чему она бы­ла единс­твен­ной, кто за­метил это?

В ка­кой-то мо­мент Лисе по­каза­лось, что она уви­дела тем­ный си­лу­эт в ок­не, но, ког­да де­вуш­ка взгля­нула ту­да сно­ва, там ни­кого не бы­ло. Она пы­талась по­жать пле­чами при мыс­ли о том, нас­коль­ко это смеш­но, но не смог­ла.

Она не зна­ла, что ре­аль­но, а что — нет. Ес­ли умер­ший Чонгук был все еще здесь, то мог ли кто-ни­будь еще быть здесь? Ро­дите­ли Чона? Но ес­ли это и так, то по­чему они не свя­заны с до­мом, как Гук? Или это был кто-то со­вер­шенно нез­на­комый, чьи стра­данья прев­ра­тили это­го ко­го-то в что-то злое.

***

Спус­тя три дня Лиса си­дела на кух­не. На ули­це бы­ло хо­лод­но, хо­лод­нее, чем в лю­бой день это­го ле­та. Она зна­ла это, по­тому что про­была на ули­це все ут­ро, и те­перь си­дела, сжи­мая круж­ку чая в ру­ках.

Лиса не мог­ла спать с то­го мо­мен­та, как уви­дела тем­ный си­лу­эт в боль­ни­це. Ка­залось, это ни­ког­да не ос­та­вит ее в по­кое, и она не зна­ла, бы­ло ли это ее во­об­ра­жение или на са­мом де­ле она ви­дела си­лу­эт, пря­чущий­ся за уг­лом и смот­ря­щий на нее.

— Па­роч­ка ужас­ных дней? — вдруг чей-то го­лос от­влек ее, дер­нув за ру­ку с та­кой си­лой, что чай вып­леснул­ся за края чаш­ки и об­жег хо­лод­ную ру­ку де­вуш­ки.

— А­уч! — вос­клик­ну­ла Лиса и уб­ра­ла ру­ку, ко­жу жгло. Нах­му­рив­шись, она пос­мотре­ла на Чонгука. Да­же ес­ли она точ­но зна­ла, как он выг­ля­дит, она бы­ла удив­ле­на ви­дом его шра­мов на ще­ках и пус­тых глаз­ниц. Его внеш­ний вид не со­от­ветс­тво­вал мяг­ко­му го­лосу, ко­торый был лишь од­нажды и точ­но не се­год­ня. — Спа­сибо.

— Лалиса, — ска­зал Чонгук, его го­лос был ус­тавшим. — Я здесь не для то­го, что­бы драть­ся или спо­рить. Я до сих пор пы­та­юсь по­нять все. Прос­то... Прос­то выс­лу­шай ме­ня. Я не знаю, ког­да сно­ва смо­гу с то­бой по­гово­рить. Я... Я не мо­гу кон­тро­лиро­вать обе сто­роны ме­ня, — Чонгук тя­жело ды­шал, буд­то уже бо­рол­ся, по­ка го­ворил. — Я пос­та­ра­юсь быть да­леко, ког­да... — он зак­рыл гла­за, со­бира­ясь в те­чении нес­коль­ких се­кунд. — Тем­ная сто­рона силь­нее. Я дей­стви­тель­но пы­та­юсь ее по­давить, но она соп­ро­тив­ля­ет­ся и она очень силь­на.

— Все в по­ряд­ке, не то­ропись, — ска­зала Лалиса, за­быв о обо­жен­ной ру­ке. — О чем ты хо­тел по­гово­рить?

— Ты про­сила, что­бы я от­крыл­ся те­бе, — ска­зал Чон. — Я пы­та­юсь это сде­лать. Преж­де чем я по­теряю се­бя сно­ва, по­тому что, ве­ро­ят­но, ты по­можешь мне вер­нуть рас­су­док об­ратно.

— Дос­та­точ­но взгля­нуть на те­бя, Чонгук, — ска­зала де­вуш­ка. — По­чему ты во­об­ще ду­ма­ешь, что мо­жешь по­терять се­бя?

— Ты не по­нима­ешь, то, что внут­ри, раз­ры­ва­ет ме­ня на час­ти. Я пы­та­юсь от­тол­кнуть ту сто­рону, ко­торая бы­ла со мной на про­тяже­нии всех лет, и я да­же не знал, что она су­щес­тву­ет.

— Хо­рошо, — ска­зала она. — Я, мо­жет, не по­нимаю, что ты...

— Ты де­ла­ешь ме­ня луч­ше, — вы­палил Гук. За­тем он за­мол­чал на не­кото­рое вре­мя, как и де­вуш­ка. — Ты де­ла­ешь ме­ня луч­ше, — ше­потом пов­то­рил он. — С тех пор, ког­да ты приш­ла до­мой из боль­ни­цы, в тот сол­нечный день в на­чале и­юля, я чувс­тво­вал се­бя по-раз­но­му каж­дый раз, ког­да был ря­дом с то­бой. Я не знаю, как это воз­можно, и не знаю, как объ­яс­нить, но я слов­но ис­це­ля­юсь. Ты ис­це­ля­ешь ме­ня.

— Я... Как? — у де­вуш­ки воз­никли проб­ле­мы с под­бо­ром слов. Что нуж­но ска­зать то­му, кто го­ворит, что ты его ис­це­ля­ешь?

— Знаю, что я не боль­ше, чем мер­твый че­ловек, ко­торый уже на­делал ужас­ных ве­щей, — ска­зал Чонгук. — И я знаю, что не зас­лу­живаю по­мощи. Но прос­то пос­мотри на ме­ня, — он по­казал на ли­цо.

— Эй, — улы­ба­ясь, ска­зала Лиса, обой­дя ос­тро­вок на кух­не, что­бы взять Чонгука за ру­ку. — Да­же что-то мер­твое мо­жет быть кра­сивым.

— Я не ве­рю в это, — ска­зал Чонгук и заб­рал ру­ку из хват­ки де­вуш­ки.

— Ког­да же он ум­рёт, — ска­зала Лиса, — возь­ми его и раз­дро­би на ма­лень­кие звез­ды: тог­да он лик не­бес так оза­рит, что мир влю­бить­ся дол­жен бу­дет в ночь и пе­рес­та­нет пок­ло­нять­ся сол­нцу.

— Шек­спир? — спро­сил он.

— Я пи­сала эс­се о нем в шко­ле нес­коль­ко ме­сяцев на­зад, — ска­зала Лиса. — Это единс­твен­ная ци­тата из его ра­бот, ко­торую я пом­ню.

— Ро­мео и Джуль­ет­та, — ти­хо ска­зал Чонгук. — Они лю­били друг дру­га так силь­но, что бы­ли го­товы уме­реть, и бро­сили вы­зов сво­им семь­ям, что­бы быть вмес­те.

— Да? — ска­зала Лалиса и вски­нула бровь, она бы­ла нем­но­го не уве­рена в том, что ска­зал Чон.

— Это ци­тата из "Ро­мео и Джуль­ет­та", — ска­зал он, и Лиса слег­ка кив­ну­ла. Она зна­ла это. Для эс­се она дол­жна бы­ла ана­лизи­ровать его ра­боты и за­кон­чить чи­тать "Ро­мео и Джуль­ет­та" и "Сон в лет­нюю ночь".

— Они ско­рее умер­ли бы, чем жи­ли друг без дру­га, — ска­зал Чонгук боль­ше для се­бя, чем для де­вуш­ки. Ему бы­ло ин­те­рес­но, ка­ково это лю­бить ко­го-то так­же силь­но, как Ро­мео лю­бил Джуль­ет­ту и как Джуль­ет­та лю­била Ро­мео. У не­го ни­ког­да не ис­пы­тывал дру­гой люб­ви, кро­ме той, ко­торую по­лучал от ро­дите­лей. Городок был дос­та­точ­но ма­лень­кий тог­да, ког­да Чонгук был жи­вой, и най­ти ко­го-то, с кем за­хоте­лось бы про­вес­ти всю жизнь, бы­ло слож­но.

— Мо­гу я спро­сить кое-что? — ска­зала она, пре­рывая мыс­ли Чонгука. — Ка­кая бы­ла жизнь, ког­да ты жил?

— Жес­то­кая и нес­пра­вед­ли­вая, — ска­зал он.

— У те­бя бы­ли пла­ны на бу­дущее? — спро­сила Лиса, пы­та­ясь ух­ва­тить­ся за шанс уз­нать пар­ня и часть его ис­то­рии, че­го не бы­ло в ста­рых стать­ях.

— Я ду­мал пой­ти в ар­мию, — ска­зал Чонгук. Че­му-то в нем не пон­ра­вилось то, что он де­лит­ся этим с кем-то, и это на­чало бо­роть­ся силь­нее, пы­та­ясь по­давить его ра­зум.

— Так, — на­чала Лиса, ду­мая о том, что дол­жна бы­ла ска­зать. По­том она по­няла, что дей­стви­тель­но хо­тела уз­нать с то­го мо­мен­та, ког­да они в пос­ледний раз го­вори­ли. — Чонгук? — ска­зала она.

— Да.

— Нес­коль­ко дней на­зад ты ска­зал, что не мог быть в боль­ни­це, по­тому что при­вязан к до­му, — ска­зала Лиса, все еще ощу­щая то, что она чувс­тво­вала, ког­да он ска­зал это и ос­та­вил в стра­хе и в за­меша­тель­стве. — Как имен­но ты при­вязан к до­му?

— Кровь. Вни­зу в под­ва­ле, — ска­зал Гук. — Она моя, и сдер­жи­ва­ет мои дей­ствия. Она там уже дол­гое вре­мя и, бо­лее или ме­нее, ста­ла частью это­го до­ма. По­ка она там, я ни­ког­да не бу­ду пол­ностью сво­боден, — на мгно­венье он сла­бо улыб­нулся, а по­том Чонгук изог­нулся, и крик бо­ли на­пол­нил кух­ню.