когда ты вернешься, первой моей реакцией будет удивление (потому что пришествие христа более возможно, нежели твое возвращение). начну щипать руки, лицо, тянуть пальцы к тебе, чтобы, даже не касаясь, ощутить тепло, будто от батареи, так много тепла, так много света. пару раз закрою глаза и открою снова, ведь в первые минуты мне будет казаться, что либо это сон, либо ад, ибо такое счастье невозможно в реальной жизни. в реальной жизни возможно лишь потерять, раз за разом осознавая и чувствуя обострения, рецидивы. как любовь снова прорастает внутри, а девать некуда. вот она и вырывается наружу в слезах и рвоте.

а потом захочу тебя обнять. и буду разрываться между "пиздец, хочу стать твоим сердцем, мозгом, чем-то важным внутри, чтобы жить в тебе и наверняка умереть в один день" и "ты же ушла тогда, не любишь, не чувствуешь, не существуешь, если коснусь - точно утону, окончательно, погибну в мучениях".

все равно сдамся, пошлю нахуй гордость и буду умолять тебя больше никогда, ни за что не бросать. буду рабом, другом, знакомым, незнакомцем, с которым ты на "вы", иногда случайно сталкиваешься на улице, извиняешься и проходишь мимо, а я стою, пытаясь подавить желание забить на все, развернуться и пойти следом. я буду всем, чем хочешь. надену любую маску, любое лицо. научусь петь намного лучше Меркьюри и стану выглядеть намного круче Боуи, хочешь? ты же их любишь, правда? ты же все любишь, целый мир, людей, вещи, события, взгляды, искусство - все, все, все... кроме, пожалуй, меня.

в секунде от того, чтобы включить режим "я ценю себя и больше не поддамся"...

но нет, вспоминается все, каждый фрагмент, множество слов, таких нежных, важных (потому что твоих), множество эмоций, которые, как казалось, искренние. и все такое хорошее. столько радости и счастья в тебе умещается. хотя понятно, что если заглянуть в наши переписки в всевозможных соцсетях, на множестве аккаунтов с разными именами и данными, станет ясно, что мы просто теряли время в ссорах, сплошной чреде боли, адской боли.

когда ты ушла, боль усилилась.

осталась лишь надежда, что тебе от моего отсутствия легче, к ней прилагался дешевый алкоголь и желание то ли сдохнуть, то ли стать твоей тенью и просто ходить за тобой незаметно до конца своих дней.

поэтому в моей голове картинка твоего возвращения пугает тем количеством счастья, которое в себе хранит. таким я, скорее всего, буду задушена на месте, захлебнусь в волне эмоций, погибну у ног собственного божества. будем считать это жертвоприношением во имя тебя. станет забавнее, если ты окажешься лишь галлюцинацией, а я больным ублюдком под смертельной дозой фена.

но это потом.

а сейчас я пью и прошу тебя вернуться, разговаривая то ли с воздухом, то ли со стеной, мечтая, что ты меня почувствуешь. как раньше чувствовала, до того, как мы друг друга убили. помнишь?

проблема в том, что я все еще чувствую, тебя, себя, нас, нас прошлых, нас настоящих – тонущих в каком-то дерьме, отчаянно барахтающихся.

чувствую, как тебе больно сейчас. и я бы забрала эту боль. но не могу и просто ее чувствую. и ты чувствуешь. нарываясь на триггеры словно специально. подсыпая мне мысленно яд в дешевое пиво.

а я так люблю тебя, так люблю. что до сих пор пишу письма. пишу тебе, как мне плохо, какая я долбанная неудачница. сама все разрушившая.

но больше не отправляю, тебе же похуй, похуй, похуй.

бывшие - дальше, чем незнакомцы, ненавистные, разрушающие, ставшие частью друг друга и раковыми опухолями поселились в памяти друг друга. слышу иногда по ночам "сдохни, сдохни, сдохни" твоим голосом, днем переслушиваю на повторе твое "ты зайка" – и смеюсь, и плачу, и ненавижу себя. как мы до этого дошли.

"ты тоже зайка, надеюсь, теперь ты счастлива"

мне говорят, что это болезнь - ждать твоего возвращения, любить тебя, пить и писать тебе, когда ты просто игнорируешь и тихо ненавидишь. а я фанатик, боже, я фанатик, а ты такая красивая, красивее икон, такая хорошая, лучше господа. ты такая

лучшая для меня

единственная

поэтому когда ты вернешься, я буду долго плакать, долго-долго, и обнимать тебя, и ни слова не говорить, просто плакать и обнимать, даже под феном и пьяная. плакать, обнимать и любить, долго-долго обнимать, чтобы ты не исчезла никуда, больше никогда никуда не исчезла без меня.