— Ты охренел? — незнакомый голос доносился до Оле словно сквозь толщу воды. — Охренел, что ли? Оставляй мальчишку тут и катись подальше со своим товаром! Мне с этими ненормальными проблемы не нужны! Ты вообще в курсе, что они с тобой сделают, если узнают, что ты торгуешь рабами? И со мной заодно? Я не для того из грязи вылез, чтобы ты, срань, мне весь бизнес запорол!

— Да кто что мне сделает, Тори? Перестань, не кипятись. Подумаешь, какой-то омеженька...

— Да мне плевать! Это имперец, эльфа ты кусок!

Лиц говоривших Оле не видел, вместо них где-то далеко, в тумане, качались два светлых пятна. Омега моргнул — это простое движение далось ему с огромным усилием, — но лучше не стало. Мир вокруг него плыл, искажался и дрожал, будто раскалённый воздух.

— Пф-ф-ф, Тори. Эта твоя хвалёная империя сюда в жизни не дотянется. Ручки короткие, кораблики хилые, технологии примитивные. Только по червоточинам и могут прыгать.

— Каким нахуй червоточинам, Са-Тэл? — не унимался незнакомец. — Я посмотрю на твои червоточины, когда они опять сюда притащатся. А мне еще с ними дела вести.

— Достаточно. Хватит истерить, Тори. Не знаю, про что ты там бормочешь, да и мне всё равно, — в голосе пирата лязгнул металл, виски кольнуло, словно мозг проткнули тонкой длинной иглой — Зрящий не на шутку рассердился. — Если нужен мальчишка — покупай.

— Другой разговор. Сколько за него хочешь?

— Бартер? — в свою очередь предложил пират. — Что там у тебя есть?

Они начали азартно торговаться, совершенно забыв о предмете сделки — то есть об Оле, который с трудом перевернулся на бок и встал, упираясь рукой в упругую, гладкую стену камеры. Омега более-менее пришел в себя и даже успел почистить одежду, когда два отморозка пришли к соглашению. За Оле дали три ящика спецпайков — Солнцем клянусь, Са-Тэл, самый свежак, вчера у ящериц взял, — две тонны какой-то «натуры», десять единиц валюты Зрящих и бутыль непонятного пойла.

— Решил бордель открыть, Тори? — ухмыльнулся Зрящий и подбросил на ладони десять крошечных, похожих на грязное дрянное стекло кристаллов — судя по всему, обменом он был доволен.

— Кому надо поебаться, тот может катиться на Эсдву. У меня серьёзный бизнес, — отрезал мужчина, разглядывая своё приобретение через запорную мембрану камеры. Оле поднял голову, столкнулся с внимательным, оценивающим взглядом нового хозяина и опустил глаза. Омегу морозило и тошнило, в животе набух тяжёлый неприятный комок. Всё, конечная. Не бордель — значит гладиаторская арена, как вещала ящерица-пифия, держа в лапе подношение богу Смерти. Оле воровато осмотрелся — рептилии уже не было, только он и лисята. Почему-то омега не испугался этих мыслей. Он воспринимал ситуацию безразлично, отстранённо, словно всё происходило не с ним, а с его копией, голограммой. С настоящим Оле такого случиться не могло, а двойник... Да что с него, это же как голофильм, который легко выключить и вернуться в реальную жизнь.

Интересно, им дадут оружие или выпнут на арену как пищу для инопланетных чудовищ? Омега когда-то читал про такое, давным-давно, кажется, будто в прошлой жизни. Ещё на старой Земле людей отдавали на растерзание тиграм и львам, а жадная до зрелищ толпа ликовала и бесновалась при виде крови.

С тех пор многое изменилось, но принцип остался тем же, разве что вымерших хищников сменили ксенотвари, а зрителей — чужаки, которые не знали милосердия. В сопливых книжонках о таком не писали — к чему травмировать нежную омежью психику. А вот лучше бы писали: тогда Оле тысячу раз бы подумал, прежде чем лететь на яхте в неизвестность.

— Такой ты правильный, Тори, — мурлыкнул телепат, намотал на палец прядь волос, — скучный. Унылый, как все беты.

— Какой есть. Давай его сюда, не трынди без дела, — резко ответил мужчина.

— Ладно, ладно, что же ты так нервничаешь, — Са-Тэл прикрыл глаза, посылая мысленный импульс мембране. Прочная плёнка лопнула с сухим треском, опала на пол кожистыми полупрозрачными лоскутами. Оле передёрнуло — в обрывках виднелась синюшная, всё ещё пульсировавшая венозная сеть. Омега быстро схватил лисят за руки и упрямо вскинул голову, словно собирался сражаться, изначально зная, что силы неравны. Умирать — так хоть не по одному, всё равно терять им больше нечего.

— Без лис я никуда не пойду!

Бета в растерянности замер, глядя то на Оле, то на Са-Тэла, который, кажется, забавлялся происходящим.

— Ладно, животных бесплатно забирай, в качестве подарка, — наконец милостиво сказал Зрящий. — Все равно толку от них нет. Выходи, омеженька, — что-то в голосе пирата неуловимо изменилось, будто Оле одним своим существованием приводил его в ярость, и этой ледяной яростью омегу окатило как наяву.

Оле осторожно шагнул наружу, сжался, когда купивший его мужчина подошёл ближе. Лисята заскулили, вцепились в омегу мёртвой хваткой и зажмурились, ожидая удара. Но бета вовсе не собирался никого бить.

— Пошли, парень, — бета легонько подтолкнул Оллиере в спину, бросил неприязненный взгляд на пирата — Са-Тэл в ответ снисходительно усмехнулся, и на его прекрасном лице проступило что-то брезгливо-надменное, неприятное. Омега отвернулся, крепче стиснул холодные ладошки испуганных лисят и покорно пошёл в направлении, которое указал ему хозяин.

Они шли тем самым коридором, закручивающимся спиралью, но омега не увидел там ни единого поворота. Стены и пол едва заметно вздрагивали, мерно вздымались, словно квазиживой корабль дышал всем своим большим телом — ощущение было прескверным, Оле хотелось подпрыгнуть и поджать ноги, чтобы не чувствовать подошвами внутренности этого страшного звездолёта.

Бете же всё это было побоку — он бестрепетно протащил Оле и лисят сквозь туман, наверное седьмым или восьмым чувством нашёл в этом клубящемся, густом мареве выход и вывел свои приобретения в уже привычный человеческому глазу стыковочный коридор. Где плоть «спрута» перетекала в металл, Оле не заметил да и не старался — он рассматривал бету. По мнению юного омежки, мужчина был очень даже ничего — высокий, широкоплечий, с приятным лицом и, на удивление, красивыми серыми глазами. Если бы не отсутствие какого-либо запаха, Оле бы решил, что перед ним альфа — замашки у хозяина были истинно альфячьи. Возраст его омега определить затруднялся: не молодой сопляк, но и не дед за сорок, как его будущий-теперь-уже-бывший жених.

Из скупых объяснений хозяина Оле понял, что они находятся на нелегальной орбитальной станции, где днём с огнём не сыскать ни одного приличного лица — все сплошь разбойники и бандюганы. Самое место для безобидного омеги, у которого «дурак» — самое страшное бранное слово.

Оле никогда не бывал на станциях, уж тем более таких, которые как дом родной всякому космическому отребью, и постоянно озирался, сам не зная зачем. Дорогу в этом хромированном лабиринте омега не нашёл бы, даже если бы прожил здесь полжизни.

Бета уверенно держался впереди. Навстречу маленькой процессии попадались инопланетники, приветствовали хозяина таким множеством способов, что у Оле зарябило в глазах. Мужчина иногда останавливался, говорил отрывистые, рубленые фразы отдельным чужакам, и те сразу же срывались на бег — омега сразу догадался, что хозяина тут уважали и опасались.

Оле не понимал, зачем бета его купил. На арену их с лисятами не выкинули, про бордель было озвучено ещё в самом начале торгов. Практической пользы от маленьких лисят и хрупкого утончённого омежки в дальнем космосе не предвиделось вовсе. Но тогда зачем? Хозяин приобрёл живой товар для личного пользования, так сказать? Сначала омега, а на десерт лисы, свеженькие и нетронутые? Ой, папочка...

Мелькнула на задворках сознания мысль рвануть в один из боковых коридоров, затеряться в толпе чужаков, но что потом? Его яхточка осталась на корабле Зрящего, просить помощи у других инопланетников в здравом уме и твёрдой памяти Оле бы не рискнул — тут одни головорезы и такие же сволочи, как и Зрящий.

Оставалось послушно тащиться за хозяином и вести с собой едва живых от ужаса лисят — кстати, Оле до сих пор не знал, как их зовут. В камере все они были слишком ошеломлены и напуганы, чтобы задаваться такими вопросами, а сейчас вроде как не время и не место.

Однако бета не спешил заявлять на Оле и мальчишек права. Он привёл их в жилые отсеки и сдал из рук в руки какому-то карем, на вид бандиту бандитом, с изукрашенной татуировками рожей и сотнями браслетов на руках. Инопланетник как следует накормил омегу и лисят — Оле не ощутил вкуса еды, хотя это совершенно точно была не бурда из комбайна, — дал напиться, и хозяин уже смог поговорить с ними более серьёзно.

— Меня зовут Тори, — представился бета. — Это Раччжте, он тут за бармена и эксперта по решению любых проблем, — карем прижал к груди все четыре руки, приветствуя омегу. Оле невнятно поздоровался — он ведь был воспитанным омегой даже в такой ситуации — и тонко пропищал своё имя.

— Вы как тут оказались? — спросил четырёхрукий, подсовывая лисятам какие-то комки, напоминающие пирожные в инопланетном исполнении. Лисята охотно принимали подношения и сразу же съедали, словно боялись, что вкусняшки отберут. Такая забота совершенно не вязалась со зверской мордой карем, и Оле немного удивился. От «эксперта по решению проблем» он ждал другого.

— Я... я от жениха сбежал, — прошептал омега. От еды его разморило. Оле шмыгнул носом и расслабленно добавил: — И заблудился. Меня потом нашёл Зрящий и украл. Там ещё ящерица была с ребёнком... Она его убила, чтобы Зрящие не скормили маленького цветам.

— Да-а-а, ситуация, — сочувственно всплеснул всеми конечностями карем, а бета прошипел сквозь зубы что-то вроде «ёбаный эльф», чем заработал несколько положительных очков в свою копилку.

У лисят же, старшего беточки и младшего омежки, было всё куда как проще и страшнее. Они с родителями летели домой, в новую колонию, и по пути встретили этого самого Зрящего. Отцы мальчишек не смогли разглядеть за маской дружелюбия чёрную, подлую натуру внешне прекрасного создания, а для самих лисят, как и для Оле, это было волшебным приключением. Они с радостью согласились посмотреть на корабль-спрут изнутри и оказались в камере. Нет, сам Зрящий их и пальцем не тронул — только наблюдал, как били и трепали беспомощных лисят.

— Он сначала был такой вежливый, хороший, а потом... Мы даже не знаем, что он с папами сделал!

Лисёнок разрыдался. Он всхлипывал, тонко подвывал и вытирал рукой мокрый нос. Его маленький братик не плакал. Он смотрел огромными глазищами на Оле, на карем с бетой и молчал. И это было ещё хуже, чем если бы он ревел на пару со старшим.

Омега поспешно прижал лисят к груди, погладил по шёрстке, успокаивая. Бета тоже внёс свою лепту — он склонился к уху мальчишки и прошептал ему пару слов. Лисёнок недоверчиво посмотрел на Тори, но плакать тотчас же перестал.

Хозяин Оле понравился. Он отнёсся к их положению со всем участием, не повышал голос, не угрожал. Правда, выглядел и вёл себя бета как-то странно, но это омегу волновало в последнюю очередь — главное, что не всё так плохо, как он успел себе напридумывать. И ведь с Тори можно договориться, пообещать, что ему вернут деньги, когда хозяин доставит его домой... Вот только поспать бы немножечко, самую капельку...

— Что умеешь? — спросил бета и, не дождавшись ответа, потряс омегу за плечо. Оле распахнул глаза, вздрогнул всем телом, и хозяин поспешно убрал руку.

— Я повар, — торопливо сказал Оллиере. — Окончил кулинарную академию, у меня все корочки есть, но они дома остались... Я не обманываю вас, господин Тори!

— Повар, говоришь? — бета переглянулся с инопланетником и довольно заулыбался. Оле не понял, что так обрадовало сурового бету, но поразмыслить об этом не успел — веки его окончательно смежил сон.

Продемонстрировать свои кулинарные таланты у Оле выпал шанс уже сразу после пробуждения. В отсеке сломался пищевой комбайн — странный какой-то, наверное инопланетный, — и пока Раччжте, поминая всуе всех своих четырехруких богов, чинил агрегат, омега быстренько сварганил из имеющихся продуктов импровизированный «завтрак». Бета и бармен пришли в восторг от его стряпни, хотя Оле не понимал, что такого необычного может быть в простой яичнице с беконом и испечёнными на скорую руку булочками.

— Охренеть, парень, да мы озолотимся! Солнце великое, давно я не видел, чтоб так «натуру» готовили, — хохотнул бета и от души хлопнул Оле по плечу. Омега поморщился — удар вышел весомый, на нежной коже потом обязательно вылезет синяк.
У хозяина слова не расходились с делом. Оле еще не успел толком освоиться на станции, как странный бета в дополнение к бару открыл еще и «ресторан». И действительно, еда, приготовленная омегой, пользовалась бешеным спросом. Оле жарил мясные шарики, которые обожали ящеры, делал безе из водорослей, бестрепетно обваливал в муке жирных склизких личинок для Раччжте и его собратьев-карем и варил какую-то знатную бурду для инопланетников всех мастей, которых и не упомнить.

Поначалу омега ждал подвоха. Как он выяснил из разговоров бармена, беты и чужаков, десять некрасивых кристаллов, уплаченных за Оле, были огромными деньгами, не считая «натуры» — так на станции называли любые продукты не из комбайна. «Натура» тоже ценилась, конечно не так, как оружие или энергия, но третье место по стоимости она занимала с уверенностью.

Всё же для чего-то ведь бета его купил — явно неспроста он отвалил Зрящему небольшое состояние. Оле накрутил себя всякими думами и каждый раз просыпался с колотящимся сердцем. Ему казалось, что он слышит за дверью каюты шаги Тори, явившегося наконец за невинностью своей покупки, однако это оказывалось лишь плодом взбудораженного воображения, и омега, поворочавшись, проваливался в сон до самого начала своей смены.

О том, что происходит между альфой — в данном случае бетой — и омегой в постели, Оле был осведомлён исключительно в теории — из роликов известного содержания, сплетен других омег в пансионате и папочкиной двухчасовой лекции, где самым важным было вести себя пристойно и не вопить как шлюха.

А сам хозяин поглядывал на омегу с интересом, но не лез. Внимание беты выражалось как-то мягко, ненавязчиво — в прикосновениях, во взглядах, в помощи. Казалось, Тори не купил омегу за баснословную цену, а позвал в гости дорогого друга, и за это Оле был ему безмерно благодарен, тем более что в кровать омегу никто не тащил — только на «кухню».

Очень быстро Оле оброс панцирем невозмутимости, смело выходил в зал к чужакам, научился сквернословить и мог не раздумывая дать по зубам — или ложноножкам, или глазам — любому зарвавшемуся нахалу. Видел бы его папа! Немалую роль в его преображении сыграл Тори. Бета обучал омегу многим премудростям, и Оле оказался способным учеником.

— Запомни, — как-то сказал Тори, когда омега примчался в очередной раз в слезах, пожаловался на грубого инопланетника. — Здесь в чести только сила. Тебя, — бета ощутимо ткнул Оле пальцем в грудь, но потом осторожно погладил его по голове, словно просил прощения, — боятся по умолчанию. И ты обязан убедить в этом каждого урода. Не теряйся, въеби любому, кто посмеет вякнуть. Бей в уязвимые места. Если их больше, зови Раччжте.

— А если он ростом как два меня? — возразил Оле и с опаской посмотрел за спину, в зал.

— Я тебе говорю, — терпеливо повторил Тори. — Пизди без разговоров. Вон у того здорового, который на бревно похож, болевая точка в сочленении брони на уровне твоей ключицы. Просто ткни пальцами и потом шлифани ногой по жральнику. Реветь тут должны они, а не ты. Понял?

Омега прикусил губу и тряхнул головой. Он понял.