Стараюсь дышать правильно и успокоиться, кидаясь на пол и доставая мобильный телефон. Поток слёз не останавливается, и я не знаю, что делать. Набираю знакомый номер и жду только один гудок.

— Гарри? — сонный голос мамы слышится в ответ. Я опять разбудил её ранним утром. Если подобное будет повторяться, она сможет привыкнуть к этому. — Что-то случилось? — мама спрашивает обеспокоенно.

— Она вернулась, — шепчу, пытаясь сдержать рыдания.

— Дыши, Гарри. Мама рядом, — она говорит негромко, и я немного успокаиваюсь от звука её голоса.

— Зачем она делает это? — шмыгаю в трубку. — Зачем, мама?

— Только успокойся, Гарри. Никто не стоит твоих слёз, — она шепчет расстроено. Прекрасно, я ещё и огорчил её, потому что я придурок, который не знает, к кому обратиться. Мы говорим ещё некоторое время, из которых последние несколько минут я только извиняюсь, потому что чувствую себя плохим сыном. Я звоню маме только тогда, когда плохо мне, а не ей. Это печально признавать, но я вырос эгоистом. — Я люблю тебя, Гарри, это главное, — мы прощаемся, и я выдыхаю. Если эта девушка вернулась, чтобы испортить мою жизнь, то у неё не получится.

***

— Что за «ваше место»? — парень спрашивает меня, когда мы выходим из его дома, направляясь в нужную сторону за город. Можно было бы сесть в машину и быстро доехать, чем идти пешком, но, думаю, мы обо не в состоянии сесть за руль. Выдыхаю, собираясь с мыслями, прежде чем ответить.

— Когда ты уходил по делам, мы оставались с ней вдвоём. Как-то гуляя, мы дошли до водохранилища Лоуэр Лайт. Там всегда практически никого нет, поэтому мы решили сделать это место что-то вроде местом наших встреч.

— Чертовы мечтатели, — он бурчит, но я продолжаю молчать.

— О чём ей нужно сказать нам? — смотрю под ноги, потому что уже смеркается.

— Если бы я знал, — он шепчет, идя рядом. — Спасибо, — вдруг он говорит, после двадцати минут молчания.

— За что? — не понимаю.

— Ты признался даже несмотря на боль от раны, — он грустно улыбается.

— Ты же знаешь, что я должен благодарить только тебя за всю поддержку. Ты заслужил друга получше, — смотрю на него.

— Не знаю, — он замолкает. — Я с Эммой расстался.

— Что? Нет, — я открываю рот. — Вы же были счастливы, — недоумеваю.

— Ну, понятие счастья достаточно относительно.

— Не расстраивайся, Зейни, найдёшь себе другую, — дразню и одновременно утешаю друга.

— Лучше отстань, принцесса Гарольд, — он смеётся, а я пихаю его в бок, делая вид, что обижаюсь. Почему я был так слеп всё это время и забыл про нашу дружбу?

***

— Ты веришь в Бога? — вдруг спрашивает Тейа, жмурясь от палящего солнца.

— Я не знаю. Я хожу в церковь и ношу крестик, читаю Библию и прочее. Но есть в этом мире вещи, которые я не могу объяснить, а скорее понять, несмотря на развитие науки. В курсе религиоведения сказано, что не каждый кто верит, считается верующим. Но я думаю, что кто-то там всё же есть. Я уважаю религии и верю хотя бы из уважение к родным, потому что для них это важно, — отвечаю, вспоминая детство и то, как меня заставляли петь в церкви.

— Мило, — она рассматривает меня, изучая язык моего тела. Ненавижу, когда она делает это. — Для меня же это лишь мифы, которые интересно читать, но ты понимаешь, что в реальной жизни такого не будет, — прекрасно, я влюблён в эгоистку, не знающую о понятиях нравственности и Веры.