Из ее груди вырвалось красное пламя и легкие были видны сквозь кожу, когда Аделаида сделала глубокий вдох. Бутылка красного вина выскользнула из пальцев, а губы девушки были влажными от поцелуя с ней.

Когда их глаза встретились, он почувствовал, как пламя внутри него потемнело. Оно распространялось по всему телу, жгло его пальцы, светилось в животе. В его горле клубился дым, черный, густой, наполненный ядом. Гарри не мог дышать, он не мог думать, поэтому побежал к голубому небу в ее глазах и вдохнул чистый воздух, погружаясь в них.

Она подпрыгнула в его объятиях, обхватив ногами его тело, а их губы оставляли следы ожогов друг на друге. Юноша бросил ее на кухонный стол. Бедра девушки дрожали, когда они соприкоснулись с темным деревом, отражая отголоски его движений.

Огонь между ними горел так сильно, что пламя стало белым, и когда блондинка потянула его за волосы, рев пламени можно было услышать в этой пустой комнате, когда Гарри позволил глубокому стону сорваться с губ. Его теплый рот выжигал клейма на ее коже и покусывал ее, продвигаясь. Аделаида задержала дыхание, чувствуя, как цветы внутри них светятся красным и желтым, когда их пожирает пламя.

Гарри взял в руки рубашку Аделаиды и ткань разорвалась под его горящими пальцами. Девушка застонала и сильнее прижалась бедрами к нему, жар от огня распространился вниз, когда она двигалась. Ее шорты спустились вниз по загорелым ногам и его пальцы пробежали между ними, — единственное место, где пламя могло быть потушено водой.

Ее руки лежали на его груди, она опускались и поднимались по ней пальцами, чувствуя, как он тяжело дышал. Одним движением, быстрым, словно рысь, она широко расстегнула его рубашку и пуговицы рассыпались по полу, когда ткань покинула его тело. Его мышцы дрожали, когда она касалась его, и ласточки на его груди стучали крыльями, когда она целовала их.

Вскоре его штаны побежали вниз по его ногам, соединяя его лодыжки, когда она отправила их вниз. И так как их нижнее белье было сорвано с их кожи и упало на другую сторону комнаты, их тела были обнаженными и пламя сжигало все на своем пути.

Он разорвал их поцелуй, чувствуя ее бедра своими, когда Гарри в очередной раз плавал в ее глазах. Мягкое «да» покинуло ее губы, и когда она кивнула, его губы снова вернулись к ее губам.

Ногти Аделаиды впились в его спину, когда он утонул между ее ног, и ее розовые губы ловили воздух, когда она почувствовала его внутри себя. Их бедра столкнулись друг с другом, и стол затрясся, когда поцарапала ногтями его спину. Глубоко, глубоко вошли ее ногти в его кожу, когда гнев ко всему миру взорвался внутри них.

Аделаида прикусила его за губу, впиваясь зубами в нежную кожу, заставляя этим Гарри сжать ее бедра своими руками так сильно, что вздох боли покинул уста девушки. Когда их бедра столкнулись вместе, она оттолкнулась от стола и внезапно они неуклюже растянулись на полу. Боль пронзила его спину и смешалась с удовольствием, когда он ощутил ее вес на себе. Ее бедра плясали, когда она откинула голову назад, звук ее тяжелого дыхания заполнил его уши, а кожа юноши пылала в свете тысячи маленьких огней.

Когда пламя внутри них стало таким горячим, что превратилось в синее, Гарри сел, одной рукой прижав ее бедра к своим, а другой прикоснулся к ее горлу. Он почувствовал ее нежную кожу под своими пальцами, почувствовал, как пульс ударял его по ладони. Осторожно он погладил ее шею, ключицы, линию челюсти, — единственное ласковое прикосновение в аду страсти, которое исходило от их тел.

Затем искры от огня взлетели в небо, освещая ночь и рассеиваясь по ней, создавая собственную маленькую галактику посреди вселенной. Голова Аделаиды упала ему на плечо и тяжелый вздох слетел с его губ, когда Гарри обнял ее.

— Тяжелый день? — Прошептал он. Легкая улыбка, играющая на уголках его губ, отчетливо была слышна в его словах.

— Да. — Прошептала она и ее дыхание защекотало его шею. И когда они легли на пол и обернули вокруг своих тел одеяло, их конечности были так запутаны, что никто из них не знал где дымятся его, а где ее.

Никто из них не знал, как долго она лежат там, но когда солнце утонуло под верхушками деревьев, и ее рука гладила его спину, новая жизнь вышла наружу из теплого пепла их грудных клеток. Кентерберийские колокольчики, жимолость и белые гиацинты, оливки, лавры, цветы апельсина и вишни, красные розы, клубника и персики выросли внутри них, и внутренности в их груди никогда не выглядели так красиво. Потому что нет лучшего места для цветов, чем в сгоревшей почве.

~ ~ ~

знаете, мне было бы намного приятнее, если бы вы ставили звездочки, нежели просто комментировали и добавляли в непонятные сборники, я же вижу сколько вас читает. это бы мотивировало меня намного больше.

в любом случае - спасибо, что читаете.