Он посмотрел на разводы краски на полу. Каждый цвет был располагался на нем: желтый, синий, красный, фиолетовый, розовый, черный, белый, зеленый, и он задавался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как первая капля упала на пол и какого цвета она была. Следом он подумал, действительно ли это имеет значение, является ли достаточно важным для запоминания или это просто одна незначительная вещь из многих. Он задавался вопросом, означает ли тот факт, что это было забыто, потому что этого на самом деле никогда и не было, или это означало то, что это должно было быть забыто. Для него это не являлось действительно важным, потому что одно из этих пятен должно было быть первым, а если его нет здесь, то никаких других цветов никогда не могло быть тут.

Кисть, по которой были размазаны оттенки краски, покоилась в его правой руке. Однажды, когда-то она была чистой, белое дерево было видно ему, но сейчас она была покрыта цветами, слои которых, были настолько толстыми, что он не мог видеть то, что находилось под ними.

Он окунул ее в краску и фиолетовый цвет стал просачиваться сквозь мягкую щетину кисти. Он поднял руку, и прежде чем краска могла поцеловать белый холст, капля упала на пол и смешалась с остальными. И хотя мы никогда не узнаем, какого цвета капля первой упала на пол, все мы знаем, какая была последней.

Гарри стоял там часами, потерянный в своей работе, наблюдая, как белый цвет холста исчезал под его кистью. Солнце просачивалось в комнату и он почувствовал, как капли пота появились на его лбу. Юноша поднял руку, чтобы вытереть его и оставил синюю линию краски от ямочки до уха.

Аделаида снова сидела под мертвой ивой, но ее разум не был сосредоточен на глупой болтовне ее друзей. Он был в самом деле сосредоточен на чем-то более важном.

Список перед ней был коротким, он был недавно написан и синие чернила все еще блестели на белом листе. Ее палец прошелся по ним, а ее губы беззвучно шептали названия, когда она проходилась по ним. Некоторые были написаны, а потом переписаны, в то время как другие были написаны твердой рукой, ее мысли были решительны с того момента, как ручка поцеловала лист.

Ее глаза переместились от списка к другому предмету перед ней. На нем были нарисованы замысловатые линии, красные, синие и зеленые, отмечающие места, в которых она никогда не была ранее. Это напомнило ей о бледно-голубых венах под белой кожей его шеи, и ей хотелось, чтобы ее губы были прижаты к ней.

Блондинка посмотрела на своих друзей. Каждый из них был заключен в объятия человека, которого они любили, и хотя она знала, что должна была завидовать им, ее сердце было наполнено только счастьем, когда она смотрела на них.

Голова Кирана лежала на коленях Лейта, и белокурый мальчик пробежал пальцами по волосам другого. Небольшая улыбка покоилась губах Кирана и его глаза лениво закрылись, как будто он собирался заснуть.

Лея положила голову на плечо Джексона, ее волосы спадали ей на глаза, а их руки были переплетены и он рисовал маленькие круги пальцем по ее ладони.

— Ты уже решила? — Лея спросила ее.

Аделаида села и положила ручку за ухо.

— Да, я еще не закончила, но собираюсь. — Сказала она, глядя на предметы перед ней.

— Тогда давайте сделаем тост, — Сказал Лейт. — Давайте сделаем тост за Адди, которая наконец, может быть, почти решила. — Он поднял бутылку. Обычное клубничное вино было заменено дешевым шампанским по этому случаю, и наполнил пять стаканов, через края которых перетекла игристая жидкость.

Они все встали в круг, но как только все подняли свои стаканы, Аделаида внезапно воскликнула:

— Нет, подождите! Я кое-что забыла. — Прежде чем написать другое название, оставив синюю линию на своей щеке, от уголка рта до уха.

Когда она пришла домой в тот день, на ее лице все еще был синяя линия, а шампанское все еще пузырилось в ее венах. Дом был пуст и ни один звук не исходил из заброшенных комнат. Ее дыхание было тяжелым от езды на велосипеде и в тишине дома, единственной музыкой, сопровождающей ее вверх по лестнице — был звук ее дыхания. Она открыла дверь в свою комнату, а затем даже ее дыхание остановилось.

Потому что в углу, где накануне на старом мольберте, на котором покоился пустой холст, теперь располагалось красиво расписанное полотно. И когда она подошла ближе, у девушки перехватило дыхание, как и каждый раз, когда она видела его работы. Потому что там, на холсте, которого она так долго избегала, он написал свою версию ее любимой картины — «Водяные лилии — облака» Клода Моне. И на записке под ним, он написал адрес, сопровождаемый словами:

Приди и найди меня.

~   ~   ~

хочу сказать, что главы будут выходить редко, потому что в моей жизни начался сущий ад. редко, но они будут. прошу у вас понимания. 

и маленькое напоминание: открою вам секрет (кто не знал) -- авторы видят в какие списки вы заносите их работы. это, конечно, полностью ваше дело, но просто когда я увидела, что эту историю добавили в список "Вампиры" у меня сначала был ступор и назрел вопрос "где логика?", но потом я поржала. люди такие странные.