Гарри чувствовал, как будто он падал с горы и ощупывал под собой камни и расщелины, пытаясь найти что-то за что он мог бы удержаться. Слезы горели в его глазах и дыхание становилось быстрее, отчаянно прерываясь. Он никогда не хотел в конечном итоге быть здесь, жить с женщиной, которая почти на десять лет старше него. Гарри было двадцать три года, он не должен был быть втянут в это, он должен наслаждаться жизнью и исследовать мир, а не застрять здесь с тем, кто не любит платить по счетам за квартиру. Он никогда не чувствовал себя таким дешевым, потому что когда они оба кончили, она отвернулась и легла на свою сторону, сразу же засыпая, использовала его и оставила наедине со своими мыслями. Он тонул и не было никого рядом, чтобы спасти его.

Половицы скрипели под его голыми ногами, когда он крался из комнаты, по пути натягивая футболку. Ощущалось, словно ему не было достаточно воздуха в этом доме, как будто кто-то намертво запер все двери и воздух медленно исчезал. Ему нужен кислород. Ему нужно выйти из этого дома.

Он повернул замок в двери, которая выходила на задний двор, там было слишком темно, он едва мог разглядеть тени от большой цветущей вишни и пустой бассейн в темноте. Тьма окутала его и только в ней он смог нормально дышать.

Холодный ветер прошелся по его ногам и Гарри задрожал. Звук исходящий от ветра звучал, как вздох от мужчины, который не мог спать на протяжении тысячелетия, но это был не ветер. Нет, это действительно было что-то другое.

Аделаида сидела на краю пустого бассейна и ее ноги свисали вниз. Она была завернута в толстое одеяло и ее пшеничные волосы раздувало ветром. Гарри на мгновение остановился и начал думать о том, нужно ли ему уходить подальше отсюда и от нее или нет. Он был удивлен, когда понял, насколько сильнее хочет сидеть рядом с ней, чем ранее с Эбигейл, но решил не дать этому чувству остановить себя. Аделаида была прямо здесь и сейчас, и если он хочет сесть рядом с ней, то он должен сделать это.

Поэтому Гарри подошел к ней и сел около нее.

— Немного холодновато для плавания, разве нет? — Он произнес и ухмылка заиграла на его губах. Она выпустила из себя смешок и посмотрела на него.

— Все что угодно лишь бы уйти от звуков, когда ты трахаешь мою мать. — Гарри знал, что она сказала это, чтобы смутить его, что и произошло, но не насколько сильно как она хотела бы.

— О. — Это все, что он смог сказать, ему всегда казалось, что он забыл все слова, когда она была поблизости. Это было словно ее душа занимала слишком много пространства, он чувствовал, что не было места в этой комнате для его маленьких, жалких слов. Она казалась слишком важной для них.

— Почему ты с ней? — Спросила Аделаида. — Ты, вероятно, можешь получить любую девушку и выбрал ее, почему?

— Я не знаю, полагаю, потому что просто боюсь уйти. — Ответил он. Чувство вины накрыло его и тянуло вниз, как только правда слетела с его губ и открылась ему под другим углом.

— Ты любишь ее? — Ее вопрос пронзил его сильнее, чем зимний воздух.

— Я...я, ага.

— Если тебе не очевиден ответ на этот вопрос, то может, ты должен уйти? — Она не имела ни малейшего понятия откуда исходят ее слова, но они вылетели из ее рта быстрее, чем она могла остановить их. Они были как приближающееся вода c водопада: не в состоянии остановится прежде чем упасть с обрыва. Гарри выглядел шокированным. Его зеленые глаза потухли, темные брови сомкнулись вместе на переносице, а пухлые губы были в форме "О" и он не смог вымолвить ни слова.

У Аделаиды была своя точка зрения: если он не был уверен, любит ли он ее, почему он остался? Ничего, казалось, не останавливало его от того, что бы в эту же секунду подняться и уйти, но он все еще не мог сделать этого.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — Наконец, юноша нашел, что ответить.

— Нет. — Ее ответ был слишком быстрым, словно она репетировала. — Я не хочу, чтобы ты ушел. — Ее пальцы задрожали, когда она играла со швом на своей футболке. Она была одета в тоже самое, с вином на одежде.

— Почему ты так много пьешь? — Спросил он, не ожидая от нее реального ответа.

— Ты знаешь, что ты первый человек, который меня вообще спрашивает об этом? — Ее голубые глаза светили каким-то слабым светом. Они были наполнены такой искренностью, которую он никогда раньше не видел в реальной жизни, а только читал в книгах из другого времени.

— Нет, не первый.

— Первый. Все просто предполагают, что я не хочу об этом разговаривать или, как в случае с моей матерью, им просто плевать. — Она сделала резкий вдох, и делала над собой усилие чтобы продолжить разговор. — Но, я предполагаю, что делаю это потому, что это сбивает с толку людей и заставляет видеть меня в другом свете. Они видят меня как проблемного ребенка или как девочку, которой плевать на все, что лучше, чем правда.

— И что является правдой? — Его вопрос заставил ее засмеяться и он увидел в темноте как она вытирает слезу.

— Правдой? Что мне не плевать слишком сильно и это причиняет боль? Что я воспринимаю все слишком близко к сердцу? Что то, что я люблю слишком сильно и горячо, просто разваливается прямо в моих руках? Это правда? — Она больше не плакала, но он все еще чувствовал, как пыл исходит от ее тела. Он хотел притянуть ее к себе и дать ей немного теплоты и комфорта, но не сделал этого. Гарри не хотел трогать пылкое произведение искусства напротив него, потому что он боялся, что она может сломаться на миллион кусков, если бы он сделал это.

— Достаточно, — Сказала она. — Достаточно на сегодня. — Аделаида поцеловала его в щеку и прошептала мягкое "Доброй ночи", после чего поднялась и оставила его одного в темной ночи.