Когда она отстранилась от него, ее щеки были покрасневшими, а глаза сияли, но это все исчезло, когда она посмотрела на часы. Румянец ушел и она оттолкнула его грубее, чем он того хотел.

— Аделаида! — Она воскликнула, весь дом сразу заполнился звуком ее голоса. — Мы опаздываем! Мне очень жаль, Гарри, я должна бежать, но я обещаю тебе закончить этот поцелуй, когда я вернусь. — Она вышла из кухни, оставляя его одного с бесконтрольной похотливой машиной в штанах и пустой коробкой из под хлопьев.

Он мог слышать, как Аделаида спускается по ступеням и как ее босые ноги стучат по полу. Она пробежала мимо двери кухни, но обернулась и взглянула внутрь. Дьявольская улыбка растянулась на ее лице. Она подбежала, прислонилась и поцеловала его в щеку.

 — Хорошего дня, папочка. —  Прошептала она и выбежала из комнаты.

Он услышал как спустя пару минут машина отъехала от дома.

Дом был пуст, но только не его разум.

Он был заполнен ее голосом, произносящим папочка, папочка, папочка снова и снова. Гарри возненавидел его, это было слишком унизительно для того, кто его произнес и для того, кому оно предназначалось.

Вздох покинул его розовые губы и он оттолкнулся от кухонной стойки, где он стоял. Он должен был сказать ей, чтобы она не называла его так. Это было правдой, что некоторые люди могли ожидать от него действий, как от отца. Но не было никакого способа, чтобы заставить его делать это.

Он не был достаточно взрослым для того чтобы быть отцом, тем более ее.

Он взял оставленную миску из под хлопьев и положил в посудомоечную машину, прежде чем подняться наверх и одеться должным образом. Ему необходимо выйти отсюда на свежий воздух. Если он этого не сделает, то точно сойдет с ума.

Гарри натянул на себя большой вязаный свитер и шапочку, прежде чем выйти на морозный утренний воздух. Холодный ветер продувал его через одежду, но он не обращал на это внимание. Утренние прогулки вокруг района и в лесу были его любимым занятием. Это помогало прояснить его разум и позволяло свободно размышлять. Но не сегодня. Сегодня что-то беспокоило его.

Кто-то беспокоил.

И этим кем-то была девушка, которая смотрела вверх сквозь стекло на голые ветви деревьев, пролетающие над ней, в то время как она ехала в школу со своей матерью

Машина была бесшумной, как и всегда.

У них никогда не было привычки разговаривать друг с другом утром. Она знала, что ее мама любила, когда она была тихой и спокойной, и она понимала это, потому что она любила это тоже. Она только иногда желала своей матери доброго утра или хорошего дня. Она никогда не говорила много. И это то, почему она была так сильно удивлена, когда ее мать произнесла:

— Итак, что ты думаешь о Гарри?

Аделаида была ошеломлена, прошла целая минута, прежде чем она была в состоянии ответить.

— Ты имеешь в виду, нравится ли он мне больше, чем все остальные? — Она повернулась, чтобы посмотреть на свою мать и ухмылка заиграла на ее губах. — О да, он мне очень нравится.

Ее мать странно взглянула на нее и она почти начала волноваться, но ее мать почти всегда смотрит на нее странно. Так, как будто она не могла поверить, что она была действительно здесь.

— Хорошо, потому что он мне тоже очень нравится.

— Тебе нравится он или только его...? — Ее мать прервала ее, прежде чем она смогла закончить.

— О, заткнись. — Сказала она и они обе засмеялись.

Возможно, Гарри и нравился Эбигейл слишком сильно, но они оба знали, что старший из них был с другим не только из-за его личности. Это была, может быть. единственная вещь, которая их объединяла: их любовь была ради страстного увлечения. Но если подумать, то у них были разные поступки, выражающие это.

— Мы приехали. — Сказала Эбигейл, когда она припарковала машину за пределами школы. — Хорошего дня, Эдди. — Аделаида развернулась и посмотрела на свою мать, как только вышла из машины.

— Ничего себе, сначала ты спрашиваешь меня, что я думаю о парне, живущем в нашем доме, а потом говоришь "Хорошего дня, Эдди". Он, должно быть, лучше, чем я думала.

Она захлопнула дверь автомобиля и улыбнулась, когда она пошла к большому каменному зданию. "Академия миссис Дедау" было написано над железными воротами. Это должна была быть школа для одаренных детей, но в реальности это была школа для детей с одаренными родителями. Не было ничего особенного для учеником, они все были несчастными и скучными, но их родители были особенные. Они все были докторами, профессорами юристов. Или, как ее мать, особенно талантливые люди в бизнесе. Никто не говорил об этом в слух, это просто было то, что все знали.

Аделаида закатала рукава своего пиджака и толкнула тяжелые металлические двери, которые издали ужасный скрипучий звук. Она любила его. Это было словно "Доброе утро!" от школьных ворот, приветствовавших ее каждый день на протяжении года.

— Это просто я или ворота, звучат сегодня немного депрессивно? — Голос прошептал в ее ухо. Она подпрыгнула на три метра и не очень женственные слова вылетели из ее рта.

— Какого хера, Киран, сколько еще раз ты собираешься делать это? — Она посмотрела сердито на тощего парня, идущего рядом с ней. Он был одет в темно-бордовую шапочку и его лицо озарилось гигантской улыбкой.

— Я буду делать это снова и снова, до тех пор, пока ты не привыкнешь к этому, а затем я прекращу это, но только для того, чтобы опять начать, когда ты начнешь расслабляться. — Она двинула его по плечу немного сильнее, чем просто дружеский удар. 

— Я ненавижу тебя, ты знал об этом? — Сказала она.

— Нет, все мы знаем, что ты любишь его. — Сказал другой парень. Лейт. У него были сексуальные блондинистые волосы и красивый акцент.

— Нет, я ненавижу его, точно также как и тебя! — Она засмеялась и обернула руки вокруг двух парней. — И вы любите друг друга, не так ли?

— Да. — Сказал Киран. — Но я не гомик.

— Заткнись.