Лучи солнца струились сквозь окно и падали на его лицо тепло лаская кожу. Он простонал и открыл глаза, видя голые ветви цветущей вишни, танцующие за окном спальни. Это выглядело, словно дерево хочет оторваться от корней и улететь вместе с ветром. Он не знал, как долго он смотрел на это, но это начинало сводить с ума.

Гарри перевернулся, находя кровать пустой. Как всегда. Видимо, она не способна была выдержать пролежать с ним вместе до его пробуждения. Эбигейл никогда не была с ним там, чтобы пожелать ему доброго утра и попытаться поцеловать его, но в конце концов не делая этого из-за утреннего дыхания. Первое, что ему нравилось в ней - это ее независимость, она не нуждалась в подтверждении этого от кого-либо. Но именно в этот момент он захотел чтобы один раз, хотя бы один раз она лежала вместе с ним, когда он проснется.

Но этого никогда не произойдет.

Другой стон сорвался с его губ, когда он перевернулся и ступил своими голыми ногами на пол. Для него занимает какое-то время, чтобы окончательно проснуться утром. Обычно ему требуется горячий душ, несколько утренних подтягиваний и примерно чашек шесть кофе. Но в это утро он был довольно бодрым, потому что он вдруг вспомнил ту девушку с кухни. Девушку с яркими глазами и арахисовым маслом. Аделаида. Дочь Эбигейл. И если это не было достаточно плохо, он также вспомнил, как она смотрела на него. Как рысь, преследующая свою добычу. А ему не нравилось чувствовать себя ее добычей.

Когда он вышел из душа, его волосы спадали ему на лицо влажными локонами. Гарри мог слышать голоса, которые исходили с первого этажа. Тотчас же он почувствовал узлы, которые начинали завязываться в его желудке. По какой-то причине ему действительно не хотелось встречаться с Аделаидой снова. Он не хотел слышать, как она разговаривает с ним таким образом снова.

Он облизал свою нижнюю губу и прикусил ее. В этот момент Гарри действительно обдумывал свое возвращение в постель и как сказать Эбигейл, что он не очень хорошо себя чувствует и остался в кровати на целый день. Но, в конце концов, он понял, как крайне нелепо он выглядел бы. Он рано или поздно увидел бы ее, ведь он практически жил здесь и она тоже. Но если Эбигейл говорила ему правду, то ее дочь проводила большинство своего времени вне дома, бегая по лесу с своими друзьями, распивая дешевое вино и слушая музыку, которую никто кроме нее не слушает.

Поэтому он оделся и спустился вниз, думая, что был готов к сегодняшнему дню. Но он не был.

Ничто не могло подготовить его к тому, что случилось сегодня.

Или завтра.

Или в последующие дни.