- Что вас связывает? - с любопытством спрашивает Намджун.

Чимин задумчиво покусывает губу, смотря на экран телефона. Тот лежит на середине стола, высвечивая входящий звонок. Седьмой за последние две минуты. Брать трубку нет желания, но играющая мелодия звонка отпечатывается наполненными потаённым смыслом нотами на подкорке сознания, и мышцы в ногах напрягаются, словно решая всё за хозяина и готовясь нести его по заученному маршруту. На фотографии контакта красуется парень, крутящий на пальце баскетбольный мяч. Серая худи, кепка козырьком назад, яркие крашеные волосы. Фотография старая, волосы давно сменили цвет на природный чёрный, а мяч пылится в кладовке, запрятанный в груду хлама. Украденное мгновение. Фото сделано украдкой, и Чимин до сих пор благодарит старый потёртый смартфон за всегда исправно работающую камеру.

- Чимин?

Экран гаснет, окрашиваясь чёрным, и парень выныривает из воспоминаний, переводя взгляд на встревоженного Намджуна. Он не знает, что ответить. Пак не любит врать, но в данном случае сказать правду - не лучший вариант.

Ким и так всегда слишком сильно переживал о младшем, а если узнает о том, что творится в чужой жизни, то и вовсе может с катушек слететь. Не являясь его старшим братом, Намджун всё равно брал на себя обязательства, принадлежащие подобному статусу, из-за чего у Чимина частенько были проблемы. Он просто хотел жить, как и остальные, но его исправно пинали в сторону единственной дорожки, правильной до тошноты. Курить и пить нельзя, в клубе допоздна тусоваться нельзя, на пати к однокурсникам ходить нельзя. Сиди в общаге, учи предметы, не смей пропускать пары - вот его заповеди. Точнее, не его, чужие, навязанные.

«Твоя мать попросила позаботиться о тебе, и я забочусь», - припечатал однажды Намджун, и к этому разговору они больше не возвращались.

Чимину двадцать два уже, он скоро заканчивает институт, работу придётся искать. А там новая порция нервотрёпки и проблем. А жить? Жить когда? В институте учись, на работе - работай. А потом? Сдохнуть? Ну уж нет. Только никто не слушает, даже лучший друг, но это и не удивительно. Тэхён ботан по природе своей, ничего не поделаешь, а жаловаться или пытаться друга изменить бесполезно. У Тэхёна есть свой «Чимин» в лице Чонгука, который, как и Пак, хочет гулять и тусить, а не погребать себя под учебниками, но Тэхён бдит, как и Намджун. Два деспотичных идиота. Свою жизнь загубили, теперь чужую губят. И ведь нигде спасения от них нет.

- Я пойму, если ты не захочешь говорить, но выглядишь ужасно. Тебе нужно с кем-то поделиться, - продолжает Намджун.

Экран телефона вновь светится, и Чимин в который раз рассматривает фотографию. Да, ему нужно выговориться, потому что в душе полный раздрай. Накипело, хочется вывернуть себя наизнанку и прополоскать в растворителе, чтобы эта мерзкая корка отвалилась, да только не получается. Единственный, с кем стоило бы поговорить, это парень с фотографии в телефоне, но каждый раз, когда Чимин собирается, у него слова застревают в горле.

- Чимин?

- Хён, прости, мне нужно идти.

Намджун порывается схватить за руку, задержать, потому что младший в последнее время сильно изменился и отдалился от него. Правду хочется выбить любым способом, но Чимин быстрый и юркий, успевает схватить телефон, а после выскакивает из Мака, срываясь на бег. Остановка рядом совсем, нужный автобус предупреждает о закрывающихся дверях, и Чимин выслушивает о себе много нелестного от девушки, в которую влетел на полном ходу, запрыгивая в салон транспорта за мгновение до того, как двери закрылись. 

«Что вас связывает?», - крутится в голове на повторе.

Чимин не знает. Это действительно сложные отношения, название которым сложно подобрать. Не друзья и не приятели, не любовники и не секс-патнёры на пару ночей, но связанные друг с другом странными, ненормальными для обычных людей обязательствами. Они познакомились на каком-то второсортном форуме, куда Чимин попал случайно, тыкая по попадающимся картинкам и ссылкам. Общий чат, все пишут какой-то бред, и пальцы сами потянулись к клавиатуре.

«Меня никто не хочет слушать и слышать. Хоть бы раз кто-то поступил так, как хочется мне. Надоело самому прогибаться под чужие запросы».

Сообщение потерялось в веренице бесконечных жалоб и замечаний других людей, и Чимин уже собирался закрывать вкладку, когда в углу страницы замигал ответ на его жалобу в никуда.

«Я могу. Могу сделать всё, что ты попросишь. Хочешь?».

Можно было проигнорировать. Можно было обозвать извращенцем и послать в задницу. Можно было много чего написать в ответ, но...

«Хочу».

... Чимин ответил согласием.

Автобус тормозит резко на перекрёстке, водитель ругается громко. Кажется, кто-то чуть не попал под колёса. Пассажиры начинают шептаться, Чимин - раздражаться. Почему именно тогда, когда он опаздывает, что-то происходит? Авария, потоп, Намджун заявится без предупреждения и потащит куда-то, Тэхён начнёт названивать и проедать мозг. Бесит.

***

Юнги выглядит отвратительно. Он и раньше из-за работы выглядел не выспавшимся и жутко уставшим, но в этот раз форма заёбанности жизнью критичная. Лохматый, осунувшийся, мешки под глазами такие, что в них можно мелочёвку складывать. И без того светлая кожа приобрела болезненный серый оттенок, ногти на больших пальцах обкусаны. Юнги всего двадцать пять, но выглядит он... Плохо, в общем.

- Прими душ и переоденься. Как закончишь, жду тебя на кухне, - с порога заявляет Чимин.

Хозяин квартиры какое-то время не двигается, а после скрывается в ванной. Услышав журчание воды, Чимин расслабляется немного, разувается и идёт на кухню. Вымыв руки, он принимается готовить бутерброды к кофе, который они по традиции пьют в начале каждой их встречи. Свежая буханка хлеба, ветчина, сыр, помидоры и зелень. Всё свежее, и Чимин улыбается слабо, вслушиваясь в шум воды в ванной и бурление её же в чайнике.

Они совершенно разные на самом деле. Чимин ещё мелкий, в голове ветер, никакой определённости в жизни, никакой свободы и способности распоряжаться своей жизнью. Юнги другой. Юнги давно окончил учёбу и работает менеджером в какой-то компании. Деньги, не самая дорогая и модная, но своя машина, квартира. Двушка в районе, далёком от центра, но своя. Кредит за неё почти погашен. Состоявшийся человек, у которого есть всё, но у которого нет...

... ничего?

Юнги появляется на кухне бесшумно. На столе дымятся две кружки с кофе, рядом красуется тарелка с горячими бутербродами. Чимин не слышит чужих шагов, пялится на телефон, лежащий на подоконнике рядом с пепельницей, наполненной доверху окурками сигарет. Странно, что от самого Юнги не пахло табаком. Смартфон светится, на экране фотография какого-то улыбающегося парня. Мелодии нет, беззвучный режим, но почему-то от этого лишь сильнее разгорается желание выкинуть чужой мобильник в окно. Шелест халата выдаёт своего владельца, и Чимин поворачивается на звук, замечая смотрящего на него старшего.

- Садись и ешь. Как хочешь, но три из них, - кивок на тарелку с бутербродами, - должно оказаться в твоём желудке.

Юнги слушается. Снова. Он всегда слушается, всегда послушно выполняет чужие приказы, и в этом весь смысл их встреч. Чимин подпирает подбородок левой рукой, правой цепляет кружку и делает глоток кофе, морщась. Пересластил. Но Юнги, кажется, всё устраивает. Он ест неторопливо, допивает кофе и косится на третий бутерброд. В него не лезет, это видно по лицу, но рука всё равно тянется, потому что Чимин так сказал. В тот момент, когда парень начинает силком запихивать в себя еду, Пак чувствует странное чувство, не свойственное ему. Ему жаль Юнги и хочется разрешить не забивать себе глотку, но при этом просыпается злорадство.

«Вот не ешь ничего, желудок и отказывает переваривать по-быстрому еду. Будем заново приучать работать нормально, на полную», - думает Чимин.

Юнги худой, очень худой. Он не морит себя голодом намеренно, просто так получается. На работе времени не всегда хватает, чтобы перекусить, а дома Мин слишком устаёт, чтобы что-то есть. Обычно Чимин звонит ему или пишет свои «приказы» в сообщениях, но на этой неделе был завал в учёбе, парень совсем замотался и позабыл обо всём, что не касается его собственных проблем.

Вымыв посуду, Чимин направляется в гостиную, зная, что Юнги пойдёт следом. Квартира обставлена просто, но со вкусом. Или, скорее, со всеми удобствами. Больше всего Чимину нравится диван в гостиной. Он большой и удобный, представляет собой форму «г», и валяться на нём - одно удовольствие. По привычке сев в дальний угол и вытянув ноги, Чимин позволил себе на мгновение абстрагироваться и собрать решимость в кулак. Им нужно поговорить. Всё, что происходит...

- Ты выглядишь напряжённым.

Хриплый голос Юнги сбивает с мысли. Чимин тут же распахивает зажмуренные глаза и ловит чужой взгляд, в котором штормом плещутся настороженность и волнение. Жестом подозвав парня к себе, Чимин устраивается поудобнее и хлопает по своим коленям. Мин понимает, укладывается на диван и устраивает голову на чужих коленях. 

- Нам нужно поговорить, - говорит Чимин и принимается перебирать мягкие тёмные пряди. - О том, что происходит между нами.

- Не хочу.

Юнги смотрит пристально, грудная клетка начинает вздыматься чаще, и Чимин поджимает губы. Он знал, что так и будет. Ещё в самом начале их «отношений» Юнги попросил не задавать вопросов, ведь ничего противозаконного они не делают. Чимин просто отдаёт приказы, Юнги просто их выполняет, потому что хочет. В этом суть их отношений, которые действительно никогда не обсуждались, потому что Мин не хотел. Он молчал, не отвечая на вопросы, а иногда и вовсе выпроваживал из своей квартиры. И Чимин на самом деле не хотел его принуждать, но другого варианта просто не оставалось.

- Я хочу этого, и мы поговорим.

- Нет.

Чимин не может сдержать удивления и смотрит на бесстрастное лицо совершенно растерянно. Юнги никогда не говорил ему «нет», какими бы бредовыми его желания не были. Парень даже проверял как-то, как далеко Юнги готов зайти, и оказалось, что очень далеко. Они тогда чуть не попали в лапы полиции, потому что у Чимин вдруг в жопе юношеский максимализм заиграл. А теперь «нет»?

- Юнги, это важно. Пожалуйста...

- Нет, это не важно. Ты начнёшь расспрашивать, что и зачем, искать какие-то мотивы и причины, а я не собираюсь удовлетворять твоё любопытство. Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь уйти, ты же знаешь.

- Знаю.

Но Чимин не уйдёт. Как бы всё запутано не было, он никогда не рассматривал этот вариант, потому что в чужом голосе на слове «уйти» всегда проскальзывали нотки паники. Откинувшись на подушки, парень закрывает глаза и возобновляет поглаживания по голове. Хорошо, если Юнги не хочет говорить, то не нужно. В последнее время Чимин привык к монологам.

- Это было забавно. Поначалу. Я думал, что всё это шутка, но ты назначил встречу, и я пришёл. Мне неимоверно льстило, что ты слушаешься меня. Меня, обычного студента, у которого за душой нет ничего. Ты выполнял все мои просьбы, даже самые бредовые. Платил за меня в кафе, срывался гулять со мной по первому звонку, подвозил, даже если опаздывал на работу. Я проверял, как далеко ты готов зайти. Не думая о причинах, я просто наслаждался своей властью. Ты был как... Как раб, что ли. Послушный, молчаливый, всегда идущий туда, куда я позову. Но... Эйфория схлынула, и я... Я вдруг задумался о том, как вёл себя всё это время. Даже не знаю, как это назвать. Капризный ребёнок, зарвавшийся придурок, невоспитанное хамло? Чувствую себя избалованным ублюдком. Попросил неформально общение - ты разрешил. Нажрался в клубе и решил покататься с друзьями с ветерком - ты приехал и катал нас до утра. Я ведь тебе всю машину заблевал, а ты даже и слова не сказал, даже когда после чистки заплатил приличную сумму за услуги. А тот случай с мороженым? Мне, видите ли, захотелось бананового мороженого, и я приказал тебе привезти его в универ. На тебя смотрели как на идиота. А после наверняка на работе вставили по первое число, но ты вновь ни слова мне не сказал. Я ведь тогда думал, что ты пошлёшь меня, ты ведь трубку кинул. А ты приехал, и...

Чувствуя движение, Чимин прерывается и открывает глаза. Тяжесть с колен пропадает. Юнги садится прямо, опираясь на расставленные вокруг своих бёдер ладони. Вся его поза выражает напряжение, и рука Чимина повисает в воздухе, так и не коснувшись чужой спины. Пак понятия не имеет, какие мысли бродят в чужой голове, но не решается говорить ещё что-то. Вполне может случиться так, что Мин его выгонит, если будет произнесено хотя бы ещё одно слово на эту тему. Выговориться хочется, но уходить - нет. Чимин давно привык к этим встречам, и пусть сейчас его запросы не такие наглые и бредовые, как раньше, но они есть и выполняются, отчего в душе сладко тянет. Послушание. Чимин не хочет потерять это.

- Почему тебя так это волнует? Боишься, что бесплатный сыр только в мышеловке? Думаешь, я буду мстить тебе потом или что-то требовать в ответ? С чего вдруг эти муки совести? Тем более что я ни разу не выказал раздражения или злости.

Юнги неторопливо разворачивается, опирается плечом о спинку дивана и подбирает под себя ноги. На его лице отпечаток вселенской усталости и тоски. Чимин видит его поникшие уголки губ, видит подрагивающие пальцы и хочет врезать себе. Какая разница, зачем Юнги это нужно? Чимин просит, Мин выполняет. Всё просто, усложнять не надо. Ему что-то не нравится? Так не стоит грузить этим Юнги. Раз совесть мучает, можно просить о чём-то простом вроде чтения вслух или прогулки в парке. 

- Меня сегодня спросили, что нас с тобой связывает, вот я и задумался. Знаешь, это ненормально. Ненормально просто так выполнять все желания незнакомого человека. А если бы я оказался каким-нибудь извращенцем? А если бы мне нравились всякие извращения? Ты хоть думал об этом? - с раздражением ответил Чимин, тоже садясь прямо и впиваясь в чужое лицо взглядом.

Юнги встретил его взгляд спокойно. Какое-то время они играли в гляделки, а после парень выдохнул. Пальцы нервно прошлись по тёмной шевелюре, превращая её в гнездо, взгляд стал отстранённым.

- В этом и есть вся суть.

- В извращениях?

- В «нравится».

Чимин совершенно точно жалеет, что начал этот разговор. Ничего ясно не стало, лишь запуталось сильнее, и Юнги несёт какой-то непонятный бред. Что вообще значили его слова? Ему доставляет удовольствие исполнять чужие прихоти? Или он имел в виду, что Чимину нравится всё это послушание? Но причём тут тогда сам Юнги? Видимо, все эти вопросы слишком явно отражались на его лице, потому что Мин не ушёл, как делал это обычно, если Чимин слишком напирал. Помедлив, парень подался вперёд, укладываясь на бок и подтягивая ноги к груди. Вновь устроив голову на чужих коленях, он какое-то время молчал, а после шумно набрал воздух в лёгкие и чуть повернулся, встречаясь с чужим ожидающим взглядом своим.

- Что ты знаешь обо мне, Чимин?

- Ничего сверх того, что ты рассказывал.

Пожав плечами, Чимин вновь начал перебирать чужие волосы, зная о том, как сильно это нравится Юнги, хотя тот никогда и не говорил об этом. Его блаженное выражение лица всегда говорило само за себя.

- Это и есть вся правда. То, что я рассказывал тебе. Наверное, ты думаешь, что я успешный и классный. Все так думают, глядя на меня, ведь у меня есть всё, что входит в категорию «состоялся в жизни». Разве что не хватает курицы с кольцом на пальце и двух спиногрызов. Но правда в том, что я не состоялся, Чимин. Я провалился. 

Перевернувшись на спину и согнув ноги в коленях, Юнги устроился поудобнее и прикрыл глаза, чтобы лезущая в глаза отросшая чёлка не мешала наблюдать за чужим сосредоточенным лицом. То, как внимательно Чимин ловил каждое слово, подкупало и расслабляло, как и то, что в нём всё-таки проснулась совесть, а потому Юнги решил впервые за долгое время выговориться.

- Я мечтал стать музыкантом, продюсером. Мечтал отучиться и идти дальше постигать мир нот. В юности я только и делал, что шлялся по андеграундным клубам, зачитывая свои тексты. Знаешь, у меня неплохо получалось, но не сложилось. Чтобы идти дальше, чтобы взбираться на вершину, нужны деньги и поддержка, образование и упорный труд. У меня ничего этого не было. Отец считал мою любовь к музыке блажью, мать требовала отучиться на инженера или адвоката, а после меня сослали в Сеул под присмотр дядюшки, который в восторге не был. Он по жизни одиночка, а таким не по вкусу, когда в их квартире появляется кто-то лишний, нарушающий покой и уединение с самим собой. И что в итоге? Нет знакомых, нет друзей, с поступлением возникли проблемы, что-то там комиссии не понравилось, и в итоге я поступил туда, куда взяли. Перед началом учебного года, знаешь ли, не много свободных мест остаётся, все группы забиты до отказа. И теперь всё, что у меня есть, это заурядная должность, средний достаток и эта квартира. И больше ничего.

- Но ты ведь мог что-то изменить? - робко предположил Чимин спустя пару минут затянувшегося молчания.

- Правда? А ты многое смог изменить?

- О чём ты?

- О танцах. Кажется, тебе понимающие родители тоже не достались. Ты горишь любовью к движению, к ритму, но учишься на кого? На программиста. Говоришь, что я мог что-то изменить, но у тебя такая же ситуация, ты даже бунтовал, уходил из дома, когда мать устраивала тебе скандалы по этому поводу, а что в итоге? Скоро уже отучишься, получишь диплом и устроишься в крошечный отдел техподдержки какой-нибудь такой же задрипанной фирмы, как та, в которой работаю я. Будешь получать свой средний достаток, в конце концов, приобретёшь своё жильё, но в итоге... В итоге будешь до конца своих дней корить себя за то, что не попытался, и ненавидеть свою работу.

Чувствуя витающее в воздухе раздражение, Юнги открывает глаза, откидывая чёлку со лба, и усмехается. Чимин явно злится, на щеках проступает румянец, а пальцы сжимают волосы на его затылке отнюдь не нежно.

- Я не говорю, что наверняка будет так же, как и у меня, нет. Но я вижу, как сильно ты любишь танцевать. Ты даже в машине усидеть не можешь, крутя задницей в такт музыке, льющейся из магнитолы. Машина так качается, когда стоим на светофоре, что другие водители так и норовят в окна заглянуть, подозревая какие-то непотребства. Ты в парке услышал знакомый трек, льющийся из колонок летнего кафе, и начал танцевать посреди улицы, тебя на телефоны снимали, а ты плевать на это хотел, наслаждаясь тем, что делаешь. Ты горел тогда, Чимин. И я тоже когда-то горел, когда скакал по сцене прокуренного клуба. Но ключевое - «когда-то».

- И как это относится к тому, что ты выполняешь мои желания? - фыркает Чимин, пытаясь перевести тему.

- Просто, - пожал плечами Юнги. - Может быть, у меня в мозгах какой-то сдвиг случился после всего случившегося дерьма. Можешь считать это глупым, но я делаю тебя счастливым, оказываю тебе поддержку.

- Выполняя мои просьбы? Даже самые бредовые?

- Ты не замечаешь, да? Как изменился?

Юнги смотрит пристально, изучающе, а Чимин вдруг вспоминает многочисленные вопросы Намджуна и Тэхёна. Даже Чонгук как-то раз поинтересовался, чего это обычно задолбанный хён сверкает лампочкой. Кто-то думал, что у него девушка появилась, кто-то считал, что Пак выиграл миллион, вот и ходит донельзя счастливый. Те, кто видели его с Юнги, пускали грязные сплетни, что у пусанского выкормыша появился богатый папик, вот тот и радуется, что теперь можно болт забить на тяжкую учёбу, которая Паку давалась с трудом, потому что Мин в случае чего купит всех и всё. Версии от адекватных до бредовых бродили по потоку, но Чимин не обращал внимания, не замечал. Да, он действительно был счастлив, зная, что в любой момент Юнги окажется рядом по щелчку пальцев. Это радовало, но тогда Чимин думал, что всё дело в халяве, но сейчас он осознал простую истину.

Он радовался так сильно, потому что верил в то, что Юнги его не оставит и всегда будет на его стороне.

- У нас ведь вполне себе приятельские отношения, разве нет? - вновь заговорил Мин. - Если опустить тот факт, что я потакал твоим капризам, мы на самом деле неплохо проводили время. До того, как я с тобой познакомился, я просто существовал. Пытался, конечно, девушку завести, но ни одна дольше месяца не задерживалась. Друзей и приятелей взять неоткуда, я не местный, а на учёбе сторонился остальных. Всегда ненавидел это шумное тупое стадо. Коллеги по работе такие же придурки. Абсолютно бессмысленная жизнь, лишённая всякого смысла и радости. А теперь у меня есть ты. Не думай о том, что используешь меня, потому что всё это время я использовал тебя, прикрываясь благими намерениями.

Чимин давится воздухом, а Юнги впервые за вечер улыбается широко. У него улыбка красивая и смешная немного, очаровательная. С ней парень сразу начинает выглядеть молодо, а не стариком в теле молодого парня. 

- Использовал? - не веря своим ушам, переспрашивает Чимин и хлопает растерянно ресницами.

- Именно. Я потакаю твоим капризам, потому что хочу. Получая желаемое, ты становишься счастливым, а из-за этого счастлив и я. Потому что я сделал что-то не бесполезное. 

- Юнги-хён, ты странный...

Непривычное вежливое обращение удивляет, но приятным эхом отдаётся внутри, и Юнги вновь улыбается. И кивает согласно.

- Даже на форум писал, где можно анонимно к мозгоправу обратиться. Мне посоветовали делать что-то полезное, заняться чем-нибудь вроде общественной помощи и прочего, чтобы не чувствовать себя пустым местом. Но таскаться по домам престарелых всё же не моё, так что я решил пойти другим путём. Каким, я и сам не знал, а потому просто по интернету шарился, а тут ты попался. Ну а дальше ты знаешь.

- Нет, это всё-таки за рамками моего понимания... А если бы... Господи, а если бы я оказался действительно извращенцем и заставлял тебя творить всякие непотребства?

- Я бы не позволил перейти границы, но некоторые из этих «непотребств» довольно приятны, стоит признаться.

Чимин глаза выпучивает, хватает ртом воздух, а Юнги смеётся и поднимается. Махровая ткань халата сползает с плеч по велению его рук, оголяет спину и оседает на пояснице. И когда Пак осмеливается поднять взгляд, то и вовсе забывает, как дышать, потому что на коже Юнги живого места нет. Точнее, оно есть, но...

- Это... Что?

- На мне рисовали воском.

- Это невозможно.

- Если ты не умеешь, это не значит, что никто не умеет.

У Юнги на светлом полотне кожи спины красными ожогами расцветает дерево с причудливо загнутыми ветками и даже, кажется, листьями. Разветвлённый корень дерева красуется у поясницы ближе к боку, древесный ствол тянется под наклоном в сторону позвоночника, а дальше распускаются ветви, скользящие по позвонкам, по лопаткам и ближе к рёбрам другого бока. По сути всё это - один большой ожог, оставленный воском, но... Это красиво. Очень красиво. Настолько, что Чимин тянется вмиг похолодевшими подушечками пальцев и повторяет контур одной из веток. Юнги вздрагивает крупно и тут же отстраняется, натягивая ткань на плечи.

- Это жестоко, - гулко сглатывает Чимин.

- Мне нравится, - пожимая плечами, отзывается Юнги.

- Хён, ты мазохист что ли?

- Чего не знаю, того не знаю. Впрочем, возможно, в наших с тобой отношениях есть что-то от системы отношений DS, хотя и в эфемерной форме. Ну, знаешь, ты приказываешь, а я подчиняюсь, а в итоге радость, счастье и розовые пони. Но я не ловлю от этого кайф в той форме, в которой его ловят сабы в теме. Я просто перестаю чувствовать себя бесполезным. Твои просьбы меняют всё. Я выполняю их и чувствую себя хорошо, потому что ты счастлив. И мне всё равно, что причиной тому - идиотское мороженое или моя заблёванная тачка.

Усмехнувшись чужому смущению, Юнги вновь садится на диван, играясь с завязками халата и давая Чимину время всё переосмыслить. На самом деле Юнги действительно не собирался откровенничать, потому что боялся насмешек или издёвок, но Чимин открылся первым, и это придало уверенности. К тому же, Чимин был крайне упёртым, он бы не отстал со своими расспросами, и рано или поздно им пришлось бы поговорить. Лучше сейчас расставить все точки, чтобы понять, чего ожидать от будущего. 

- Хён, я... Мне нужно подумать. Это не из-за того, что я теперь считаю тебя каким-то странным, нет. Просто я... Думаю, ты заметил, я не брал трубку, и... Я не хотел приходить, потому что решил прекратить пользоваться твоим непонятным расположением ко мне. Я об этом уже пару недель думаю, а теперь столько всего открылось, что... Мне нужно всё обдумать и решить, как быть дальше.

Юнги понимает и не останавливает, когда Чимин сдавленно прощается и скрывается в коридоре. Провожать парня он не идёт. Дверь захлопывается с негромким щелчком замка.

***

«Юнги-хён, жду тебя в «NB» сегодня к девяти вечера. Не опаздывай».

Сообщение приходит спустя полторы недели, когда Юнги уже и не ждёт. В конце концов, всё происходящее было действительно странным, и он понимал, что если Чимин думал о том, чтобы всё прекратить, ещё до состоявшегося разговора, то можно и не ждать от него вестей. А тут назначенная встреча спустя столько времени. Желания куда-то тащиться нет, но организм, долгое время живущий по одной установке, реагирует по привычке, заставляя подняться с дивана. На часах начало девятого, и Юнги на самом деле не так уж и много времени на сборы.

Не ожидал Юнги и того, что возле клуба Чимин будет не один. Рядом с ним крутится какой-то мордоворот с криминальным фейсом, фриковатый парень в круглых очках и какой-то малолетка-переросток. Желания общаться с этими ребятами нет никакого, но Юнги всё же переходит дорогу, неторопливо приближаясь к компании. Чимин замечает его первым и с широкой улыбкой бросается навстречу.

- Юнги-хён, ты пришёл! - с восторгом кричит на всю улицу парень, и Мин морщится от этого вопля и пожимает плечами.

- Разумеется. Только не думал, что ты позовёшь.

Чимин губу по привычке закусывает, взглядом проходится по чужому лицу и фигуре, улыбается тепло, когда видит знакомую серую худи.

- Я рад, что ты пришёл, хён. Познакомься, это мои друзья. Намджун-хён, Тэхён и Чонгук. Ребята, это - Юнги-хён.

- Так вот какой ты, карманный джин Пак Чимина, - прищурившись, тянет Тэхён, с ног до головы осматривая Юнги.

Ещё два таких же пристальных взгляда впились в него, и Мин на самом деле хочет развернуться и уйти, потому что он тут не цирковой клоун. Но Чимин хватает под руку и тащит за собой в клуб, где душно и тесно, где слишком ярко и громко. Толпа беснуется, пол дрожит от битов, а у отвыкшего от этого всего Юнги новый приступ желания испариться. Только Чимин крепко держит, тащит за собой к барной стойке, где его друзья неведомым образом оказываются раньше, закидываясь, кто алкоголем, а кто простым ядрёным коктейлем.

- Хён, что будешь пить? - интересуется Чимин, наклоняясь очень близко, чтобы в грохоте музыки быть услышанным.

- Ничего. Я за рулём. И я вообще не хочу здесь находиться, - отвечает Юнги и окидывает недовольным взглядом девушку, которая облапала его за задницу, проходя мимо.

- Хён, ты не можешь уйти. Я ведь расстроюсь, - заявляет Чимин.

Юнги кривится и хочет съязвить, но ловит чужой взгляд. Чимин смотрит пристально и серьёзно, он не шутит и не прикалывается. Вот только Мин не видит той бури, что ревёт внутри парня. Чимин ведь очень долго всё обдумывал, долго взвешивал все «за» и «против», а после все расчёты полетели к чёрту, потому что Чимин понял, что Юнги давно стал частью его жизни, и без него будет уже не то. И дело тут не в исполнении желаний и прихотей. Все друзья Чимина занимают местечко в сердце, и Мин тоже там получил свой уголок. Чёрт знает, когда, но получил.

- Я не шучу, хён. Сегодня я хочу быть счастливым, а для этого тебе нужно потусить с нами, выпить и расслабиться, а после полуночи здесь баттлы проводят, и ты обязан диснуть какого-нибудь зарвавшегося придурка. Ты ведь крут, Юнги-хён, я знаю. Если хочешь сделать меня счастливым, то будь сегодня счастлив сам, ладно? Ты так долго делал всё для меня, и я хочу, чтобы сегодня ты расслабился и сделал хоть что-то для себя.

Юнги смотрит долго, смотрит страшно настолько, будто собирается откусить голову. А после закатывает глаза и усмехается.

- Что-нибудь не очень крепкое и не сладкое. Не переношу алкоголь.

А потом Мин всё же напивается и становится на редкость болтливым, общительным и тактильным. Он весь вечер обнимает Чимина за плечи, смеётся над идиотскими шутками Тэхёна, потому что они действительно смешные, после с серьёзным видом выслушивает жалобы Чонгука на своего старшего брата и советует врезать тому от души, чтобы не считал младшего хлюпиком и девчонкой. Чонгук почему-то слушается и на самом деле через пару дней придёт с синяком под глазом, над которым будет долго причитать Тэхён, но зато сам мелкий будет абсолютно счастлив. Но это будет позже, а пока что начинаются баттлы, и Намджун отпускает завуалированные колкости в сторону старшего, потому что тот читал в последний раз сто лет назад, да к тому же пьян, язык заплетается. Впрочем, через пятнадцать минут он берёт свои слова назад, потому что Юнги в пьяном состоянии всегда зачитывал даже лучше, чем в трезвом. Когда он возвращается за столик их компании, весь мокрый от пота и вылитой на голову воды, но абсолютно счастливый и будто светящийся изнутри, Намджун с уважением на лице и в глазах даёт ему «пять» и сообщает, что им бы неплохо познакомиться получше на почве общей любви к андеграунду.

Из клуба они вываливают около четырёх утра, и Юнги на самом деле не представляет, как ему добираться до дома на машине, когда фонари двоятся в глазах, но эту проблему решает Чимин, сообщив, что они просто отрубятся на заднем сиденье, а утром уже разберутся, кто куда. Мина такой расклад не устраивает, конечности же потом будут отваливаться, но выбора нет, и они забираются в салон, блокируя двери и прижимаясь друг к другу, чтобы теплее. На грани сна Чимин всё же наберётся смелости и распихает задремавшего на его плече Юнги, чтобы узнать самое главное.

- Хён? Хён, эй... Юнги-хён, ты счастлив? - слегка непонятно из-за заплетающегося языка выдыхает он в чужое ухо.

Юнги приоткрывает мутные глаза, чуть отстраняется и, поймав чужой взгляд, улыбается широко.

- Это был сущий пиздец. И мне завтра, точнее, уже сегодня, на работу вообще-то. Но да. Да, я счастлив, Чиминни. Теперь ты дашь мне поспать, засранец?

Чимин кивает, и Юнги вновь устраивает голову на его плече. И вновь на грани сна его тревожит чужой голос.

- Хён?

- М?

- Я тоже хочу порисовать на тебе воском...

- Так и знал, что ты - маленький латентный извращенец. То-то про расшифровку DS тогда не спросил. 

Чимин щеками краснеет, бубнит что-то о том, что об этом все знают, интернет ведь, все дела, а Юнги давит усмешку и устраивается поудобнее. Молчит какое-то время, и когда Чимин уже сам начинает задрёмывать, тычет его в бок локтём.

- Посмотрим, мелкий.

И улыбается, проваливаясь в сон под чужой восторженный бубнёж. 

|End|