Мы сидим в машине в полной тишине, слушая, как барабанит дождь по крыше. Я крепко сжимаю Тома в объятьях и чувствую чей–то пристальный взгляд. Через разводы от дождя на лобовом стекле вижу застывший силуэт в окне палаты больницы, но мне не удаётся разобрать, кто это — мужчина или женщина. Том улавливает мой внимательный взгляд и тоже начинает всматриваться. Коротким рывком пациент забирается на подоконник и открывает окно.
— О господи! — в унисон вскрикиваем мы с Томом и выпрыгиваем из машины.
Я уже хочу рвануть обратно в больницу и предупредить о попытке суицида, но силуэт в окне исчезает, лишь заметно, как в палате происходит возня и слышатся крики. К окну подходит один из санитаров, закрывает его и плотно завешивает шторы.
— Это окно двести восьмой палаты, — тихо говорит Том.
Дождь перерастает в сильный ливень, и капли неприятно бьют по лицу. Я смотрю на Тома, в его глазах такой же шок, как и у меня. Он опускает голову, и с тёмных волос стекают капли дождя, падая на губы. Мы стоим в оцепенении и молчим некоторое время.
Судьба порой играет с нами злую шутку. Я уехала из шумного Лос–Анджелеса в надежде на спокойную размеренную жизнь, но оказалась главным героем романа сумасшедшего писателя. Все эти странные письма моей матери, насилие, угрозы злобного Демона города, ограбление, психбольница, попытка самоубийства — не этого я ждала от переезда. За первый месяц в новом городе произошло больше событий, чем за всю мою жизнь. Лафайет будто хочет избавиться от меня, свести с ума. Больше всего расстраивает то, что единственный родной человек, моя мама, оказывается, жила совершенно другой жизнью и хранила сотню секретов от своей дочери. Она ушла и не оставила мне ни единой зацепки, где её искать. Я одна в этом чёртовом городе, где насилуют и избивают, запугивают и издеваются над людьми. Теперь понятно, почему она увезла меня отсюда.
В памяти всплывает злобный взгляд Адама, и я вздрагиваю.
— Поехали, — шепчу я и иду обратно в машину.
Том молча заводит автомобиль, и мы выезжаем со двора психиатрической больницы. Я хочу поскорее попасть домой, снять с себя всю мокрую одежду и забыть о сегодняшнем дне, как о страшном сне. Теперь мне ясно, почему мистер Блэк дал мне это задание. Он неспроста предположил, что мне лучше заняться писательством. Журналистика — явно не моё. Надо поскорее завершить статью и пересмотреть свои взгляды о выборе профессии.
— Что говорила Джулия? — спрашивает Том, и я смотрю ему в глаза, давая понять, что не хочу об этом говорить. Парень прикусывает язык и понимающе кивает, становясь мрачнее тучи.
Я смотрю на его ровный профиль, ссадины на лице и заживающий синяк под глазом, и в моей душе возникает необъяснимая тоска. Парень периодически нервно сглатывает и тяжело вздыхает.
— Том, — тихо шепчу я, и он оборачивается ко мне с задумчивым взглядом. — Спасибо тебе.
Слова — это ключ к каждому человеку, к каждой душе. Наполненные тёмными мыслями, они могут превратиться в оружие, способное глубоко ранить или даже убить. Слова могут стать единственным лучом света в беспроглядной тьме, не говоря уже о том, что могут заставить улыбаться моего единственного друга в этом чужом и недружелюбном мне городе.
Взгляд Тома становится теплее, и я ловлю себя на мысли, что смотрю на его губы, представляя, какие они на ощупь. Мне хочется коснуться их, но я застываю на мгновение и в нерешительности отворачиваюсь к окну. Мы поворачиваем на мою улицу, Том останавливает машину около дома и смотрит на меня. Кажется, я забываю, как дышать, когда его рука тянется к моей щеке. Том поворачивает меня к себе, и его глаза вспыхивают неподдельной нежностью.
«Сейчас он меня поцелует» — пробегает в моей голове.
Считанные сантиметры отделяют меня от его губ, их вкуса, тепла и нежности. Считанные секунды до начала чего–то светлого и тёплого. Я закрываю глаза и уже чувствую тепло его дыхания.
«Ты одна из тех девушек, которые боятся собственной тени» — звучит голос Адама в моей голове.
Перед глазами всплывает картина: я повисаю над обрывом, холодные злые глаза, и это чувство, несравнимое ни с чем...
«Давай».
Я ощущаю прикосновение губ Тома, и что–то внутри заставляет меня отстраниться. Не знаю, как вести себя в подобных случаях, и уж тем более понятия не имею, что говорить Тому. Я прекрасно понимаю, что Флинн — отличный парень, он мне нравится: спокойный, добрый и отзывчивый... Но сердце моё протестует, не соглашаясь с разумом.
Парень глубоко вздыхает и отворачивается, смотря в окно.
— Если хочешь, можешь взять зонт, чтобы добежать до крыльца, — я вижу, что Том собирается с мыслями и уже через секунду смотрит на меня, как ни в чём не бывало.
— Я итак уже вымокла, — пытаюсь скрыть дрожь в своём голосе, пока голос совести отдаётся тяжестью на сердце. — Так что это бесполезно.
Улыбка Тома даёт надежду на то, что настроение ему я испортила не окончательно.
— Спасибо тебе ещё раз.
— Не за что.
Бегу к дому быстро, будто убегаю от кого–то или чего–то. И, несмотря на то, что чувство вины и разочарования от собственного поступка сильно бьют по мне, в душе становится спокойно. Как будто я сделала всё правильно. Противоречия между доводами разума и сердца заставляют крепко задуматься. Может, я просто не готова к отношениям? Или просто испугалась, что всё так быстро происходит.
Ненавижу себя!
Я ведь хотела этого. Почему в самый ответственный момент я дала заднюю? Чёртов Адам. Почему мне вспомнился тот случай на мосту?!
Поспешно открываю дверь, и мне хватает секунды, чтобы прочувствовать странную атмосферу в доме. По полу разбросаны мои вещи, ящики перевёрнуты, а наверху слышны чьи–то шаги...