Первое правило безопасности при признаках взлома вашего дома — бежать. Нужно уйти как можно дальше, чтобы грабитель не заметил вас, ведь как только вы увидите его лицо — он может убить. Грабители, которые пришли за вещами, а не за вашей жизнью, обычно не убивают людей. Поэтому если их лицо остаётся в безвестности, то и вы — в безопасности.
Я хватаю с кухонного стола большой нож и, игнорируя инстинкт самосохранения и советы, что давали на уроках безопасности жизнедеятельности, поднимаюсь по лестнице. Шум доносится из маминой комнаты, мне приходится идти максимально тихо, на цыпочках, чтобы раньше времени не навлечь на себя беду.
У меня ещё есть шанс уйти, но в душе уже теплится робкая надежда, что это может быть сама мама. Очень глупая надежда. Я толкаю дверь и захожу в комнату, держа перед собой нож. Внутри меня всё трепещет от страха, руки начинают дрожать, а вместе с ними и нож. Я успеваю услышать дыхание за спиной, и кто–то одним рывком хватает и заключает меня в медвежьи объятья. Нож выпадает из рук, и я вскрикиваю от неожиданности, пытаясь вырваться. Чьи–то руки резко закрывают мне рот, и страх нахлёстывает с ещё большей силой.
— Если уж берёшь в руки оружие, то будь готова его использовать, Грин, — рычит на ухо знакомый голос, и на смену панике приходит оцепенение.
Железные тиски расслабляются, и сильные руки отпускают меня, толкая вперёд. Я оборачиваюсь и вижу Демона с неизменной таинственно–злобной улыбкой на лице и наглым взглядом. Адам скрещивает руки на груди и осматривает меня оценивающе, отчего становится очень некомфортно. В первые секунды не могу поверить, что это действительно он, но ощущение сладковатого запаха перцового одеколона почему–то прогоняет мой страх, и на смену ему приходит раздражение.
— Какого чёрта, Адам?!
В глазах Демона играют бесенята, он наслаждается моим замешательством и скалит зубы. Кажется, ещё немного, и он злобно захохочет.
— Это ни хрена не смешно! — говорю сквозь зубы я и выскакиваю из комнаты.
На первом этаже на кухонном столе осталась моя сумка. Интересно, будет ли он смеяться, когда я вызову полицию, и его упекут за решётку? Я быстро спускаюсь по лестнице, слыша сзади себя шаги.
— Успокойся, Грин, — говорит Адам, догоняя меня, — дверь была нараспашку, я подумал, что что–то случилось, и зашёл проверить.
Более гнусного вранья я не слышала. Сам Адам Кинг беспокоится о том, что со мной может что–то случиться.
Я хватаю со стола сумку и ищу свой мобильный.
— Посмотрим, как ты запоёшь, когда я вызову полицию.
Я уже начинаю набирать заветные три цифры, в этот момент Адам одним рывком выхватывает у меня мобильный.
— Хорош, Эмили, — говорит парень, и улыбка пропадает с его лица, а в глазах появляется лёгкое раздражение, — я серьёзно.
— Думаешь, раз у тебя богатый папаша, то тебе всё можно?
— Подумай своей головой, — рычит Адам, — на хрена мне тебя грабить, если у меня богатый отчим?!
Рука с телефоном опускается, и на лице парня появляется довольный оскал.
— Ты думаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить тебе, человеку, который чуть не скинул меня с моста?!
— Нет, Эмили, — Адам подходит ко мне, вызывая в моей душе странное чувство. — На самом деле сейчас я думаю, как буду трахать тебя на этом кухонном столе.
Я чувствую, как мои щёки предательски наливаются румянцем, а воображение рисует непристойные картины. И самое страшное, что я ощущаю прилив возбуждения, представляя Адама в главной роли. Это вполне логично: несмотря на скверный характер Кинга, выглядит он очень притягательно, и каждая татуировка на его теле и лице не портит его, а, наоборот, придаёт его образу ещё бóльшую сексуальность.
Так, хватит уже думать об этом!
Адама забавляет моё замешательство. Я вижу, как он сдерживается, чтобы не засмеяться, и мне становится немного обидно оттого, что он так низко шутит.
— И к тому же, — он замолкает, и улыбка становится шире, — я всё–таки не скинул тебя оттуда.
Я смотрю в его глаза и понимаю, что он говорит правду. Вряд ли такой человек, как Адам стал доказывать свою невиновность, если бы решил ограбить меня. Вряд ли он оставил меня в живых, он не стал бы заводить со мной дискуссий.
— Я всё равно должна вызвать полицию, — чуть тише говорю я.
Адам качает головой и оглядывается.
— Это не похоже на ограбление. Проверь, что могло пропасть, и тогда делай выводы.
Я смотрю на бардак и перевёрнутые вещи. Деньги я держу на карточке, телевизор стоит на своём месте, как и антиквариат — на камине. Адам прав, это не похоже на грабёж. Все ценные вещи на виду, у нас в доме никто ничего никогда не прятал.
Кроме моей мамы.
Я смотрю ошеломлённо на парня и бегу на второй этаж, спотыкаясь на ступеньках. В спальне мамы царит хаос: все мои вещи вперемешку с мамиными раскиданы по комнате, а перевёрнутые ящики комодов валяются на полу. Я начинаю копаться в куче маек и блузок в надежде на то, что моя догадка — всего лишь паранойя.
— Что такое? — слышится голос Адама.
— Её нет, — растерянно шепчу я, когда не нахожу жестяную баночку с письмами.
— Чего нет? — спрашивает Адам и разваливается на кровати.
Я смотрю на него и понимаю, что впервые вижу его без куртки. На нём только футболка и джинсы. Накаченные руки Кинга забиты татуировками от самых пальцев, но меня это впервые не отталкивает, он выглядит очень гармонично, хоть на его коже уже почти нет свободного места. Парень равнодушно смотрит в потолок и вздыхает.
— Ладно, я тебе верю, — шепчу я.
— Аллилуйя! — восклицает Адам и встаёт с кровати. — У тебя есть содовая?
Кому могут пригодиться старые письма моей матери? Только ей самой, ну, или тому, кому она их писала, — Джону, или мужчине, за которого должна была выйти замуж.
Слишком много догадок, но я всё же надеюсь, что мама могла здесь быть. Она всегда была рассеянной в быту. Бывало такое, что перед работой она переворачивала верх дном всю нашу квартиру в Лос–Анджелесе, чтобы найти нужные ей вещи.
Надежда овладевает моим разумом, и я ловлю себя на том, что хочу поблагодарить Адама за совет. Неужели мама в Лафайете?
Я слышу, как Адам спускается по лестнице и через секунду открывается холодильник.
— Эй, ты что, чёртов веган? — кричит парень с первого этажа.
Я понимаю, что в наших отношениях происходит прогресс. За всё это время Кинг ни разу не пытался меня придушишь. Но неожиданно хорошее настроение парня меня настораживает, я спускаюсь вниз и смотрю на своего незваного гостя, копошащегося в моём холодильнике.
— Какая тебе разница? — раздражённо говорю я.
— Мясо — это божественно.
Адам достаёт бутылку воды и пьёт из горла. Его наглость меня начинает раздражать. Возникает огромное желание выставить его за дверь со скандалом.
— Мне нужно убираться, — намекаю я, и Адам вскидывает бровь. —Думаю, тебе пора.
Парень смотрит на меня, и впервые за всё время я вижу настоящую искреннюю улыбку. Кажется, у него действительно хорошее настроение. Он делает ещё пару глотков, ставит бутылку воды на стол и идёт к двери.
— Адам?
— А?
— Что ты знаешь о моей матери?
Кинг смотрит на меня с той же странной нежной улыбкой, как будто узнаёт во мне старого друга детства.
— Ещё увидимся, Эмили.