hotline bling (billie ver.)

I.

Двадцать третье декабря — удивительное время.

Юна чувствует повисший в воздухе дух чудес и волшебства, словно на нее вот-вот упадёт как минимум Санта Клаус, а как максимум — сам Зевс. Дай бог не в образе лебедя¹.

Она просто не может не сделать целую тысячу фотографий украшенной ёлки в актовом зале факультета, снова и снова отвлекаясь от разодетых студентов, которые, судя по всему, авантюру Соён приняли с большим энтузиазмом, если учитывать, какое столпотворение окружает Соль. Надо сказать, что Юна даже не помнит, чтобы актовый зал, в котором происходит все рождственское действо, хоть раз украшали настолько хорошо, как сейчас, в годы, когда она была студенткой.

Наверное, Юна даже в какой-то степени завидует, потому что в её время ничего такого и в помине не было. Факультет явно выиграл в лотерее, когда Чон Соён согласилась работать в вузе.

Было бы гораздо лучше, если бы такой преподаватель, как Соён работала в вузе в годы обучения Соль.

Юна уверенно скользит в толпе, стараясь выловить наиболее удачные кадры молодых людей, удовлетворение на лице которых не могут скрыть даже маски. А ведь идея далеко не нова, и Юна прекрасно помнит, что Святочный бал всегда восхищал поколение молодых и красивых.

Соль внезапно ловит себя на мысли, что это и правда очень похоже на тот самый Святочный бал, который в преддверии Рождества будоражит каждого, кто хотя бы немного знаком со вселенной книг о мальчике, который выжил.

Юна кидает достаточно громкое «Секундочку», заставляя парочку студентов замереть, посмотреть на неё, чтобы понять, что произошло, а после с нежными улыбками обратить внимание исключительно друг на друга. Соль смотрит в экранчик камеры, не может сдержать улыбки, когда видит влюбленный взгляд молодого человека, обращённого на девушку в легком платье, которое делает её похожей на настоящее облачко. Сама девушка смотрит исключительно в камеру и, кажется, думает о том, насколько хорошо выглядит в глазах фотографа.

Её бойфренд явно это понимает, так что — внезапно даже для Юны, которая после не сдерживает тихого «о-о-о-о» — склоняется к своей спутнице, чтобы поцеловать её и, дольше, чем положено, задержать губы на её щеке.

Юна делает несколько кадров, готовая практически прыгать от радости из-за того, что ей удалось запечатлеть настолько потрясающие кадры влюбленных, а после кивает, отпуская парочку. Сама тут же открывает фото, смотрит на них на экране фотоаппарата, чтобы проверить, что у неё удалость запечатлеть волшебный момент в полном объеме и ничего не испортить.

Пальцы подрагивают в предвкушении, но фото выходят и правда просто волшебными, как будто Юна несколько часов просидела за их редактурой. Иногда, как думает Соль, искреннее чувство в сто крат лучше редактора, пресетов, кривых и фильтров.

— Фрау Соль! — Юна вздрагивает, когда рядом с ней возникает кто-то очень высокий. И ей, к счастью или сожалению, совершенном не нужно гадать, кто это.

Профессор Сео узнаваем даже в широкой маске, которая скрывает большую часть его лица. То ли дело в невозможно пухлых губах — это в студенческие годы Юны порождало шутки о пластических операциях преподавателя — то ли просто в том, что профессора Кима всегда можно было узнать по взгляду — хитрому, обязательно насмешливому, такого, от которого на экзамене становилось страшно, потому что… ну а кто не испугается, когда преподаватель смотрит так, словно ты — самый большой дурак из всех, кого он вообще встречал в своей жизни. И это при том, что дураков он встречал так много, что впору уже бояться за будущее человечества.

Юна правда думает, будто бы профессор Сео считает каждого человека, которого встречает, настоящим дураком. В мире профессора Сокджина, как будто бы, нет никого, кроме дураков. И, надо сказать, с учетом того, насколько этот парень умный, это не далеко от правды.

С другой стороны, будь Юна на месте Соён или, например, Мин Юнги, которые, судя по всему, не плохо общаются с Сео, она точно обиделась бы из-за того, что он считает всех, включая и её саму, дураками.

Это ж просто возмутительно!

Надо сказать, профессор Ким явно плохой друг. Хотя, возможно при тесном общении, всё окажется не так, как это модно говорить сейчас, токсично, и на самом деле Ким Сокджин — та ещё душка. Юна не может сказать точно, потому что она просто напросто не знает его больше, чем своего преподавателя, так что не могла склоняться ни к одному из вариантов.

— Профессор, — Юна, не опуская камеры, глубоко кланяется.

Несмотря на его характер, Соль Сокджина уважает, как преподавателя, потому что… Потому что он давал прекрасные знания на протяжении всех лет обучения и спокойно мог помочь по другой дисциплине, будучи куратором группы Соён и Юны. А потому, пусть и характером ким не вышел, знания, готовность больше положенного объяснять студентам материал дисциплины, которую он у них даже не преподает, а так же куча неофициальных пересдач — которых официально должно быть не больше трех — и, что тоже не мало важно, потрясающая внешность, заставляли Юну относиться к мужчине как минимум уважительно, а как максимум — с восхищением.

Но она прекрасно помнит те девять пересдач, так что о восхищении речи идти просто не может.

Вообще-то, Юна вполне себе резонно считает, что, если в мире и существует Ад и она в него попадет, то в её котле раз за разом будут повторяться именно эти девять пересдач.

Точнее, нет, только восемь. Девятая, та, что была с Мин Юнги, больше похожа на маленький, весьма условный Рай, пусть и гонял мужчина её хлеще, чаем это делал профессор Сео.

— Я думал, Соён шутила, когда говорила, что ты будешь в качестве фотографа сегодня, — как бы между прочим замечает мужчина, спрятав ладони в карманы брюк.

— Почему это? — выгибает бровь Соль, но о своей работе не забывает. Поворачивается полубоком, выискивая взглядом что-то особенное.

И очень быстро находит. Соён — Юна узнает её только потому, что сама помогала выбирать это потрясающее красное платье — просто очаровательно улыбается, беседуя с кем-то. Соль не может понять, знает ли она собеседника подруги или нет, не может понять, это просто студент или кто-то из преподавательского состава. Однако Юне по какой-то причине кажется, что она смотрит на кадр из дорамы как минимум.

Так что она быстро делает пару снимков.

— Думал, вы свяжете жизнь с профессией.

Юна не понимает, действительно ли она слышит в голосе бывшего преподавателя какую-то насмешку или ей просто кажется, однако проверять не хочется, если честно. Ну, не будет же профессор насмехаться над бывшей студенткой за то, что она якобы не состоялась в жизни?

Сео мудак, как бумает Соль, но явно не настолько.

Юна жмет плечами, проверяя фотографии и их качество, потому что уже представляет, как Соён будет пытать её, если не будет ни одной достойной фотографии, которую Чон могла бы поставить на аватарку во всех социальны сетях, которые у нее только есть.

— Я и связала. Мне просто нравится заниматься фотографией, — говорит Соль спокойно, а после, повернувшись к мужчине, очень быстро, даже прежде, чем он успевает среагировать, делает парочку фотографий. — Надеюсь, потом эти фото будут стоять на всех ваших аватарках, профессор.

— Вы проверите? — подозрительно щурится Ким.

Юна невольно вспоминает, как он на седьмой пересдаче так же щурился, стараясь сбить её с толку. Что у него, кстати, получилось, так что, можно сказать, что у девушки настоящая травма.

— Обязательно, специально буду только и делать, что мониторить ваши социальные сети, не буду выполнять свою работу, а потом меня уволят, и тогда я точно не буду работать по профессии, ибо мне напишут самое отвратительное рекомендательное письмо. И я не то, что фотографом не буду, я даже бомжевать прилично не смогу.

— Ох, пожалуйста, не надо, я начну чувствовать себя самым виноватым человеком в мире.

— Как тогда, когда вы отправили меня на три пересдачи? — подозрительно щурится Соль, небрежным жестом поправляя волосы.

— Нет, тогда я был более чем доволен.

— Вам приносят удовольствие чужие страдания?

— Мне приносит удовольствие недовольное лицо Мин Юнги, а именно такое у него оно было, когда я сказал ему о вашей девятой пересдаче. Так что, ничего личного.

— Вы отправили меня на девятую пересдачу только ради этого? — практически возмущается Соль.

— Абсолютно так! Зато, — Сокджин поднимает указательным палец, словно собирается сказать что-то самое важное. — Я поставил вам высший балл, если вы не заметили.

— Я думала, что это достойная оплата моих страданий, — цокает Юна, а после возвращается к работе.

— Нет, ничего подобного. На мой взгляд, вы даже не страдали.

— Я не спала сутками перед каждой попыткой, вы правда говорите, что я мало страдала? — фыркает Соль недоверчиво. Она правда не понимает, говорит ли мужчина правду или он просто умело издевается над ней.

— Нужно было заснуть у меня на экзамене, тогда получили бы автоматом высший балл.

— Буду иметь это ввиду.

— Приходите к нам в магистратуру! — профессор широко улыбается, а Юна невольно проводит параллель с Дьяволом, который предлагает продать душу.

— Нет, спасибо, мне хватило четырех кругов Ада. И хватает Ада на работе, так что, извините, это как-нибудь без меня.

— Я расстроен.

— Я рада!

— Ауч, — Ким шутливо хватается за сердце. — Вот это удар ниже пояса.

— Тогда почему вы держитесь за грудь? — Соль иронично гнёт бровь.

Профессор её игнорирует, как это бывает каждый раз, когда кто-то говорит что-то, что ему просто не нравится:

— Теперь вы просто должны передо мной извиниться, — резонно замечает мужчина.

Соль хмыкает:

— На пересдачу не пойду! — предупреждает она, ужаснувшись.

— Да, Боже! Я и сам не хочу вас более на пересдачах видеть! — бубнит Сокджин, и голос его звучит искренне, так что Юна безоговорочно верит. — Запечатлите недовольную моську того парня, — указывает Юне за спину. — Мне нужен компромат.

Юна поворачивается и резко выдыхает, видя знакомый профиль. Мир совершенно точно тормозит, когда она понимает, на кого смотрит. Узнавание происходит быстро и совершенно не потому что, что доцент кафедры зарубежной литературы в этот вечер не следует дресс-коду и не надевает маску, а потому… Потому что Юна рассматривала его так часто и так долго, что профиль запомнился. Иногда она думает, что даже в старости будет идеально помнить профиль Мин Юнги.

Соль понимает, что он совершенно не изменился. Все так же до зубного скрежета идеален, и девушка совершенно не понимает, в какой момент у нее появилось такое сильное желание забить всю фотопленку его фотографиями. Хотя нет, изменилось — Мин стал носить очки. И из-за этого выглядеть еще более сексуально.

У Юны просто нет шансов против него. Никаких.

Пальцы чешутся от желания оказаться ближе, сфотографировать каждый жест, каждое изменение в мимике, и Юна не уверена, что это желание не отражается на ее лице.

— Я не буду собирать для вас компромат на преподавателя Мина, — качает головой Соль, а вот взгляд от мужчины просто не может отвести. Понимает, что должна это сделать, чтобы Ким Сокджин не заметил, как долго она пялится на его коллегу, но думать об этом гораздо легче, чем делать.

Особенно для Юны, которая, безусловно, до сих пор слишком сильно очарована бывшим преподавателем.

— На профессора! — исправляет Ким, словно это что-то важное.

— Не имеет значения. Решайте ваши профессорские войны самостоятельно. Что, не поделили студентов? — хмыкает Соль, натягивая улыбку.

— Нет, студенток.

— Пожалуйста, избавьте мои уши от таких сплетен. Я хочу верить, что уважала вас не просто так, — смеясь, просит Соль.

— О, ну…

Она совершенно не слышит, что говорит профессор Ким, потому то именно в этот момент Мин Юнги, словно почувствовав на себе её взгляд, поворачивает голову с сторону Соль. Юна кусает внутреннюю сторону щеки, потому что от одного его взгляда у нее просто пол из-под ног уходит.

Соль не может отвести взгляда, зачарованная мужчиной, в то время как он явно не собирается прерывать зрительный контакт по непонятной причине для девушки. Ей кажется, будто бы весь мир вокруг перестаёт существовать, исчезает, оставляет после себя только их двоих то жалкое расстояние между. Вокруг все искрится, но Юна не может взять в толк, из-за чего именно — из-за количества огоньков гирлянд, которые украшают актовый зал, или из-за тех взглядов, которыми они смотрят друг на друга.

У Юны по коже бегу мурашки.

Ей кажется, что мужчина смотрит на неё совершенно иначе, не так, как смотрел раньше. Так он смотрит впервые.

У нее от такого взгляда по венам растекается раскаленное железо.

Юна знает, что все это становится слишком очевидным. Она, пересилив себя, улыбается, коротко кивнув.

И одному только Богу известно, каких трудов ей это стоило, потому что…потому что сама Юна этого точно не знает.

— Извините, — перебивает она профессора Кима, который продолжает ей что-то говорить, и быстро оглядывает толпу. — Мне нужно идти.

Мужчина толком не успевает ничего сказать, потому что Юна, найдя взглядом Соён, быстро идет к ней. Чон, стоящая спиной к подруге, этого не видит, однако точно напрягается, заметив настороженный взгляд своего собеседника, который, в свою очередь, Соль прекрасно видит.

Должно быть, Чон интересуется, в чём дело, поэтому что её собеседник вдруг указывает девушке за спину. Однако Соён не успевает обернуться, потому что Юна оказывается рядом и, взяв её под руку, утягивает подругу в сторону, даже не дав толком попращаться с тем, с кем она говорила.

Соён явно не может понять, в чём дело, а потому только тащится следом, уверенно двигаясь на высоких каблуках, которые визуально увеличивают её рост.

Юна тормозит, когда они оказываются немного в стороне, там, где их точно не услышит никто из тех, кто и не должен слышать. Смотрит на подругу серьёзно, немного недовольно, из-за чего Соён точно не может понять, в чём дело.

— Ты говорила, что его не будет! — возмущённо бормочет Юна, стоя спиной к общему скоплению людей, чтобы никому, кроме Соён её лицо не было видно. Чон хмурится, потому что и правда не понимает, в чем дело.

Но Юна на самом деле уверена, что Соён всё прекрасно понимает. Более того, Юна уверенна, что Чон имеет к этому самое прямое отношение.

Потому что Соён всегда имеет самое главное отношение к бедам Юны.

— О чём ты вообще? — Соён хмурится вполне себе натурально.

Юна оборачивается, чтобы снова найти взглядом Юнги, с чем она, надо сказать, справляется просто прекрасно. Однако, как только Соль оборачивается обратно к Соён, чтобы указать ей в сторону Мина, то тут же замечает, как Чон кому-то показывает большой палец, явно оценивая чьё-то мастерство. И, обернувшись туда, куда обращён взгляд Соён, Юна вовсе не удивляется, когда видит профессора Сео. Тот в свою очередь старательно делает вид, что он, вообще-то, не при делах.

Он же профессор Сео, ему точно некогда заниматься какими-то глупостями!

— О, Юнги здесь, как странно! — искренне удивляется Чон, как будто правда меньше всего ожидала увидеть здесь Мин Юнги, с которым она, надо сказать, работает вместе, и о планах которого, в следствие предыдущего факта, просто не может не знать.

Юне кажется очевидным тот факт, что Соён прекрасно знала о планах коллеги. И не сказать о них Соль просто верх коварства, на которое способна Чон.

— Соён! — шипит Соль, вновь оборачиваясь назад, и, к своему разочарованию, обнаруживает, что Юнги вновь нашёл её взглядом. Мужчина смотрит заинтересованно, словно перед ним какой-нибудь документальный фильм про древность и античность, а не напряжённый разговор, смысл которого он всё равно не сможет понять.

Чон показательно закатывает глаза, отвечая таким образом на реакцию подруги, а после, скрестив руки на груди, говорит с самой довольной улыбкой из своего арсенала:

— Юнги не собирался приходить ровно до тех пор, пока я, ка-а-ак бы случайно, — Юна понимает, что «случайно» здесь даже не пахнет, — упомянула, что ты будешь фотографом. Я думаю, что дело, определено, в тебе! Юнги просто не возможно вытащить на подобного рода мероприятия! А тут пришёл! Даже не пришлось уговаривать.

— Соён, — вздыхает Юна, поджимая губы.

— Справедливости ради, я тоже не была уверена, что он придёт, потому что объективных причин для этого просто нет, кроме твоего присутствия, но он здесь и, судя по всему, не собирается убегать, сверкая пятками, так что, я думаю, мой эксперимент удался.

— Какой эксперимент? — хмурится Юна, искренне не понимая. Соён к чему-то ведёт, но девушка просто не может понять, к чему.

Чон жмёт плечами, принимая самый невозмутимый вид, хотя и глаза её по-настоящему смеются. Соён вся эта ситуация как будто бы забавляет, пока сама Соль не видит совершенно ничего забавного.

Ей кажется, что подруга просто решила поиздеваться над и без того тревожным сердцем, которое очень долго терзалось любовью к мужчине, с которым, как кажется Юне, просто нет ни одного шанса на счастливое будущее. Кому вообще нужна малолетняя пигалица?

Особенно сейчас, когда Мин Юнги — не просто рядовой преподаватель в университете, а настоящий профессор, в то время как она, Юна, даже в магистратуру не поступала, решив, что устроится в жизни и без этого. Надо сказать, что Юна очень ошиблась, так думая.

Работу по профессии, конечно, найти удалось, но путём долгих изощрений, которых вполне можно было избежать, поступи Юна в магистратуру. Но, как оказалось, если уметь выражать свои мысли, то и без магистратуры можно найти работу. Соль, например, ее работой критика более чем удовлетворена.

Где ещё можно читать прямо на рабочем месте — в этом буквально заключается вся работа Юны — а после просто писать своё мнение более или менее литературным языком, и вуаля! Работа выполнена, зарплата получена, в прочитанном у Соль плюс новая книга, общее количество которых давно превысилл порядка семи тысяч.

Кроме того, в этой работе есть ещё один плюс, да притом достаточно ощутимый — Юне достаётся удивительное право и такая же удивительная возможность читать новые книги любимых авторов одной из первых. Потому что ей либо присылают электронный вариант в тот момент, когда редакторы и корректоры закончили свою работу над текстом, но проект ещё даже не отправлен в типографию. Либо же ее адрес всегда в приоритете у доставки, а потому и экземпляр Соль получает одной из первых.

Есть очевидные плюсы в работе онлайн-издания, которое специализируется на искусстве во всех его проявлениях.

И, пока Соён, например, батрачила в магистратуре, Юна не вылезала из офиса, чтобы получить кресло начальника отдела литературы.

— Эксперимент? — Соён довольно улыбается. — Потом поймёшь. Важно то, что он удачный, потому что Юнги здесь, хотя и не собирался приходить! И, как следствие, Сео поспорил мне треть зарплаты! Я обязательно скажу спасибо тебе и Юнги за это. Вы — мои спасители!

— Соён… Я не люблю игры во сводничество, — напоминает как бы между прочим, сложив руки на груди.

Соль, конечно, не может утверждать, но… Поведение и хитрые улыбки Чон уж больно похожи на те, что были тогда, когда Соён хотела свести её с кем-то в последний раз.

Странно будет думать, что Чон хочет свести подругу с объектом воздыханий, однако со стороны всё именно так и выглядит. А Юна в свою очередь и правда совершенно не жалует эти игры в сваху, даже когда вторая сторона сводничества — никто иной как Мин Юнги.

— А я-то тут причём? Юна, ради Бога, я не имею к этому никакого отношения!

Соль качает головой. Она знает Соён достаточно, чтобы понимать — это чистой воды ложь, на которую она, Юна, точно не купится.

Особенно тогда, когда Чон выглядит настолько довольно собой.

II.

Юна, выйдя в университетскую курилку, подцепляет зубами одну сигарету из пачки, которую тут же кладёт на достаточно широкие перила. Карманов на ее юбке нет, а пальто Соль оставила в раздевалке, чтобы не тратить своё время, так что положить сигареты куда-то кроме не представляется возможным.

Чиркает несколько раз зажигалкой, прикрывая привередливый огонёк, который так и наровит потухнуть. Открытая курилка — наказание для студента, особенно зимой, когда перерывы между занятиями короткие, а курить хочется просто невозможно. Надо сказать, в студенческие годы Юна была одной из немногих студентов, которых не пугал даже холод. Потму что, если наступал перерыв, Соль Юну нужно было искать исключительно в курилке с зажатой в зубах сигаретой.

Соль обнимает себя одной рукой, потому что сквозь широкие дырки в вязке свитера без какого-то труда кожи ласково касается холодный ветер. По спине бегут мурашки, и Юна в который раз проклинает свою привычку выходить курить зимой без верхней одежды. Соль покачивается с пятки на носок, однако курить бустрее не собирается, в полном объёме наслаждаясь губительными минутами.

— Знаете, как Соён пугает студентов-первокурсников?

Юна вздрагивает, когда слышит позади знакомый голос. Она не разговаривала с Мин Юнги уже много лет, но тембр его голоса Соль помнит до сих пор настолько хорошо, словно на самом деле общается с преподавателем каждый день.

— Боюсь представить, но могу предположить, что это как-то связанно с профессором Кимом, — Юна старается говорить так, чтобы то волнение, которое охватывает её душу, стоит только этому мужчине оказаться рядом, не вылезло наружу. Не стало для него очевидным, потому что такого позора Юна точно не переживёт. — Он — самый жуткий преподаватель на нашем факультете, я думаю, что только им и можно пугать ещё совсем зелёных студентов, которые жизни не видели.

— Вы всегда были очень сообразительной, — беззлобно хмыкает мужчина, преодолев расстояние между ними. Становится рядом, опираясь поясницей на перила. — Госпожа Чон всегда рассказывает, как ее бедная подружка ходила к нему на восемь пересдач. Но моя любимая часть в этой истории в том, что вы, по легенде Соён, закурили именно из-за пересдач профессора Кима. А вы, опять же, по её легенде, были очень приличной юной леди, которая до этих пересдач никогда ни одной сигареты в рот не брала.

— Как она нагло обманывает студентов, — смеётся Юна, опираясь локтями на перила рядом с мужчиной. Юна не может акцентировать внимание на том, как близко к ней он находится, стоит только наклониться в сторону, и она обязательно каснётся своим плечом его.

Как же Соль старается выглядеть спокойной, хотя внутри всё буквально вопит от того, насколько близко к ней находится до сих пор желанный мужчина. Она так… так воодушевлена тем, что он близко, рядом, ей стоит только руку протянуть, чтобы коснуться. И именно поэтому Юна до последнего хотела не пересекаться с ним в этот вечер.

Ей кажется, что в этот вечер она сама сократит расстояние между ними, чтобы поцеловать так, как всегда хотелось ей.

— Вы бы не выходили без одежды, заболеете перед Рождеством, — как бы между прочим замечает Юнги. На девушку он не смотрит, взгляд обращён куда-то в сторону. Юну так и подмывает проследить за его взглядом, чтобы понять, куда смотрит мужчина, но она не собирается поддаваться на провокации собственного сознания.

— Я все равно не отмечаю, — просто жмёт плечами Юна, а сама чувствует, что совершенно не накуривается, так что уже строит планы на следующую сигарету. — Так что для меня нет особой разницы, пролежу ли я всё Рождество в постели с температурой или без неё.

— Ах, эта молодёжь! — деланно цокает мужчина, а после, прежде, чем Юна успевает среагировать, снимает по всей видимости в попыхах накинутое пальто, и быстро накидывает его Соль на плечи. — Наденьте нормально.

— Да это не…

Юнги придерживает пальто, чтобы Соль было гораздо удобнее его надевать:

— Не спорьте, я могу начать кусаться.

— Что?

— Вы не ослышались.

— Звучит грозно, — безлобно усмехается Юна, решив добровольно капитулировать. А то вдруг и правда начнет кусаться?

Соль не то чтобы была бы против, но… Не при людях же!

Девушка, зажав сигарету между зуб, решает не спорить. В конце концов, когда она ещё сможет оказаться в подобной ситуации? Да никогда!

Просовывает руки в рукава, надевая пальто нормально, и кивает, не поднимая на мужчину взгляда от смущения. Юнги словно не спешит убирать от Соль руки, сначала осторожно поправляя воротник пальто, а после такими же бережными жестами достаёт волосы девушки, раскидывая их по её плечам. Юна неловко поднимает взгляд, замечая, что теперь мужчина находится совсем близко к ней, из-за чего переносицей чувствует его дыхание. Невольно закусывает губу, встречаясь с Юнги взглядом.

И Соль готова поклясться! В этот момент он опускает беглый взгляд на её губы, словно и сам очень даже не против поцеловать её. И ей абсолютно не кажется. Мир, безусловно, тормозит, потому что ей кажется, будто Юнги и правда поцелует её.

Но Юна быстро мысленно ударяет себя по голове тяжёлым бревном, потому что… Знает, что это просто игра её разума, не более того.

— Спасибо, — Юна хлопает глазами, нарушая все волшебство момента, и Юнги, словно вспомнив, что стоит непозволительно близко к ней, отступает, возвращаясь в привычное положение. — Как бы вы не заболели под Рождество, будет совсем неприятно.

— Мне, как и вам, абсолютно не с кем отмечать, и нет никакой разницы, буду ли я в эту ночь здоровым или нет. И, даже если я просижу с температурой, мне будет как минимум приятно понимать, что это не просто так и вы, в свою очередь, где-то там не шмыгаете носом.

— Да вы джентльмен! — смеётся Соль и тушит бычок о подошву, а после тянется за второй сигаретой. Она кажется Юне практически жизненно необходимой.

— Учился у лучших, — парирует мужчина, словно это самое очевидное, что ему приходилось пояснять за всю свою жизнь.

— У Зевса, должно быть? — не сдерживает колкости Юна.

— Это вы меня сейчас решили оскорбить таким образом? — подозрительно щурится Юнги, да таким тоном, словно она прямым текстом как минимум послала его, а как максимум — смешала с грязью. Надо сказать, что это именно то, что Соль Юна прекрасно умеет делать.

— Что вы! Разве я могу так вести себя с мужчиной, который держал меня на экзамене практически два часа? — драматизирует Юна, картинно ужасаясь.

— Мы с вами никуда не спешили, в нашем распоряжении был весь вечер.

Юна хмыкает, но вовсе не из-за его слов. Она, конечно, вполне себе может сказать, чем предпочла бы заниматься с этими мужчиной в той же самой аудитории, только вот Соль не думает, что это будет уместно. Но, надо сказать, ничего по прошествии лет и не изменилось — она до сих пор совсем не против того развития событий, в которых преподаватель Мин разложит её на столе в собственной аудитории.

— Да что вы говорите! — картинно изумляется Юна. — Из-за этого Ким Сокджин притащил попкорн и крайне вызывающе грыз его на самых верхних рядах, пока я, крайне голодная и злая, сидела внизу и отвечала вам билеты?

— Если бы вы сказали, я бы забрал у него эту пачку попкорна и принёс бы вам! Зато, смотрите на это с другой стороны — вы прекрасно ответили на каждый вопрос.

— В чем не было смысла, потому что профессор уже поставил мне оценку за экзамен! И зачем, скажите мне на милость, он потом отправлял меня к вам?

Юнги молчаливо жмет плечами, решив не отвечать, на что Юна только картинно закатывает глаза.

Надо сказать, что тема этих девяти пересдач — её психологическая травма по сей день.

— Слышала, вы теперь профессор, — переводит тему Соль.

Она внезапно думает, зачем мужчина вообще вышел к ней, если он не курит? Собирался уходить, но увидел ее и решил побыть джентльменом! Специально вышел за ней, заметив, что Юна выходит курить без верхней одежды? Последнее маловероятно, поэтому Юна очень быстро отметает этот вариант.

— Надеюсь, не терроризируете студентов так же, как и профессор Ким?

— Мы используем метод плохого и хорошего профессора, так что не сложно догадаться, кто здесь терроризирует студентов, — отвечает мужчина, будто бы это самая очевидная вещь во всем мире. Юна хмыкает. Ну, конечно, вопросы она задаёт абсолютно глупые, логичные. — Я в какой-то степени устал слушать о том, какой он плохой.

— Тоже хотите быть плохим в глазах студентов? — уточняет Соль, прищурившись. — Вам идет роль хорошего парня! Будьте самым хорошим мальчиком в списке Санты и не усложняйте жизнь бедным студентам, с этим отлично справляется профессор Ким! Который, определённо, номер один среди все-е-ех плохих парней в списке этого старика.

— А вы? — внезапно очень серьёзно интересуется мужчина, выразительно взглянув на Соль.

Та хмурится, не понимая, что ей нужно ответить.

— Вы в списке Санты числитесь хорошей девочкой?

Юна готова проститься с жизнью, потому что тон его в этот момент звучит практически интимно. Во всяком случае ей именно так и кажется. Голос Юнги хрипит немного больше, чем обычно. А взгляд… Боже, Юна готова умереть на месте из-за этого взгляда.

— Профессор, — Соль усмехается, чтобы не показать истинных эмоций. — Посмотрите на меня! И скажите, что видите?

Юнги подходит к данному вопросу очень серьёзно. Он несколько раз окидывает Юну взглядом, немного прищуривется, рассматривая Соль так, как будто видит впервые, и Соль от такого взгляда становится очень жарко. И она совершенно не понимает, как ей вообще удаётся сохранять относительно спокойное выражение лица.

Что сказать, Соль Юна даже по прошествию лет готова упасть в ноги этому мужчине.

— Я вижу очаровательную девушку, которая, по моим меркам, очень даже похожа на номер один в списке хороших девочек Санты.

Юна молчаливо хлопает глазами. Похвала никогда ещё не звучала настолько грязно и порочно, словно мужчина сейчас говорит ей просто жуткие пошлости. Соль практически давится табачным дымом, но в последний момент сдерживает невозмутимость.

Из-за таких мужчин, как профессор Мин, у таких, как Юна, всегда появляются кинки на похвалу.

Соль несколько нервно усмехается:

— Я докуриваю вторую сигарету, вы правда думаете, что я — хорошая девочка? У вас очень странные стандарты, вы знали?

— Вы отлично подходите под все мои стандарты, Юна.

Вот теперь Соль давится дымом, смотря на мужчину максимально удивленным взглядом. Сам Юнги выглядит таким невозможно невозмутимым, что девушка изначально думает, будто бы ей просто показалось. Но так же она видит, что Мин смотрит на нее внимательно, словно выжидает реакцию, так что девушка понимает, что ей точно не показалось. Юна смотрит ошарашенно, не зная, какую эмоцию ей использовать в этот момент.

Она тупит взгляд, неловко почесав кончик брови.

Конечно, слышать такое от мужчины мечты — более чем радостно, но Юна совершенно не понимает, для чего Мин говорит это.

— Вы покраснели, — замечает Юнги, улыбаясь уголками губ. Звучит совсем беззлобно, Юне даже кажется, что она слышит нотки терпкой нежности и заботы в мужском голосе. И эти эмоции она просто не может объяснить — разве имеет смысл говорить таким тоном с девушкой, которую он вряд ли встретит в ближайшее время.

— Да, я покраснела, — согласно кивает девушка, потому что нет смысла отрицать — у неё всё на лице написано. — Вы говорите очень смущающие вещи.

— Просто для справки, мне не жаль. Вы красивая, Юна, я бы сказал, очень красивая, и сейчас я имею право свободно сказать об этом, чтобы мои слова не были восприняты как-то не так, потому что я — ваш преподаватель.

— Вот черт, я, получается, не смогу написать на вас жалобу за харассмент, раз уже несколько лет, как выпустилась?

— Вам, Юна, можно всё, — однако прежде, чем Соль успевает отреагировать и открыть рот для какой-нибудь колкости, которую она готова сказать даже несмотря на своё смущение, Юнги тут же деликатно исправляется. — Всё, кроме жалоб, иначе меня уволят.

— Я уже не ваша студентка, — как бы вскользь упоминает Юна, словно это можно забыть.

— Я на всякий случай предупреждаю. Мало ли, что взбредет в вашу умную голову.

— А если напишу жалобу? Начнёте кусаться?

— А вам нравится, когда вас кусают? — Юнги подозрительно щурится, и Юне кажется, как будто разговор принимает какой-то странный оборот.

— Я сейчас сквозь землю провалюсь.

— Пожалуйста, не надо. Мне придётся спускаться за вами в Тартар в таком случае.

— Вы не хотите? А сколько разговоров было!

— Я такого не говорил. Если бы мне пришлось спускаться ради вас в Тартар, было бы, конечно, сложновато, но я бы охотно согласился ради вас.

— Перспектива рандеву со злом ямы² вас устраивает?

— Если называть это зло Пятнышком³, становится не так страшно.

Юна более не знает, что сказать, смущенная тем, что говорит мужчина. Что сподвигло Юнги говорить это? Какой смысл в том, что он говорит? Дает ложную надежду? Чтобы сделать это, ему не надо сильно стараться, потому что… Потому что любой его жест по умолчанию может дать ей ложную надежду.

Юна тушит бычок, а после разворачивается к мужчине всем корпусом тела, перед этим забрав сигареты и сжав пачку в руках.

— Вам ещё долго здесь… Работать? — вдруг спрашивает Юнги, прервав долгую игру в гляделки.

— Мой рабочий день окончен, Соён просила поснимать до восьми, а сейчас…- деланно смотрит на наручные часы. — Половина девятого, так что, да, я могу спокойно идти домой.

— Тогда позвольте мне подвести вас.

Юна выгибает бровь, потому что снова думает, что ей просто кажется. Но нет, Юнги снова выглядит абсолютно серьёзно, так, словно ждет её ответа, и Соль понимает, что ей и в этот раз не кажется.

Ей хочется громко завопить «Что, мать вашу, вообще происходит?!»

— Нет, вы посмотрите на этого мужчину! — восклицает Соль, скрывая удивление за легкой улыбкой. — Обзавёлся машиной, стал профессором, предлагает подвезти и отдает своё пальто. Вы поосторожнее, профессор Мин, я могу влюбиться.

— Что, если это мой коварный план?

Нет, происходит что-то по-настоящему странное, но внезапно Юна чувствует, что она хочет отпустить ситуацию, и плыть по течению.

— Влюбить меня в себя, а потом разбить сердце?

— Влюбить, а потом отправить на девять пересдач!

Соль смеется:

— Вы — маньяк! Пересдачный маньяк. И Ким Сокджин тоже.

— Вы правы, — соглашается Юнги, и по тону его просто не возможно сказать, шутит он или нет. Какова вероятность того, что за последние годы уважаемый преподаватель стал маньяком?

Юна поставила бы процентов двадцать, не меньше.

— Я должна держаться от вас подальше в таком случае.

— Уверены? Что может быть лучше, чем ехать в одной машине с маньяком?

Юна делает вид, что крайне задумывается. Она картинно бьёт пальчиком по губе, смотря куда-то вверх. И ведь выглядит так, словно и правда раздумывает над ответом! Как будто этот вопрос действительно имеет большое значение.

— Дайте-ка подумать… Что может быть лучше? Буквально всё!

Юнги картинно цокает, как будто Юна и правда нанесла ему самый жестокий удар.

— Я запомню это.

— На пересдачу вы меня уже не отправите, а если начнёте кусаться…уж это я точно переживу, не переживайте!

— Вы делаете мне больно, Юна.

— Я живу для того, чтобы делать мужчинам больно, — Соль самодовольно улыбается, скрестив руки на груди.

— Артемида вами явно гордилась бы. Красивая девушка, которая без зазрений совести готова проехать по моему сердцу катком — мой определенный типаж

— Значит, не соврали, когда сказали, что я подхожу под ваши стандарты. Просто для справки, меня это более чем радует. Люблю честных мужчин, с ними нет проблем.

Впрочем, Юнги вовсе не нужно знать, что честных мужчин Юна полюбила прямо здесь и прямо сейчас, когда обнаружила в нем эту черту.

— Так, значит, вы согласны? — щурится мужчина, а Соль хочет вдруг иронично кинуть «Да разве я могу вам отказать?»

— Согласна ли я вас морально унижать всю дорогу до моего дома? — как бы вскользь упоминает Соль. — Более, чем. Насколько безопасно называть вам свой номер?

Юна всё ещё не может понять, что вообще происходит, потому что… Как так произошло, что мужчина, который так долго сохранял свою неприкосновенность и невозмутимость, никак не показывал, что она ему каким-либо образом интересна — а, судя по всему, всё так и есть, — хотя и Соль нужно словесное подтверждение — внезапно решил перейти в наступление.

Или это просто желание помочь бедной дурочке? Конечно, преподаватель… уже профессор Мин всегда тяготел к благотворительности, но Юна что-то совсем не припомнит, чтобы он раскидывался такими жестами в то время, когда она была его студенткой.

То, что она давным-давно закончила учёбу, развязало мужчине руки? Или до этого он просто не находил её привлекательной? А как тогда мог увидеть привлекательность в ней за тот короткий зрительный контакт? Юна очень сомневается в том, что Юнги, посмотрев на неё пару секунд, внезапно понял, что она — отлично подходит под все его стандарты.

— Абсолютно небезопасно, — предельно серьёзно кивает Мин, а девушка не может понять, как он так хорошо сохраняет лицо праздного спокойствия и невозмутимости. Особенно в те моменты, когда говорит какие-то абсолютно странные и смущающие её вещи.

Юна хочет воскликнуть, что это противозаконно, но… Что-то ей подстказывает, что Мин Юнги за такое точно не будут задерживать.

— Можете начать кусаться? — вторя его тону, иронизирует Соль.

— Могу? — Юнги самодовольно хмыкает. — Вы меня недооцениваете, я начну. Обязательно начну.

— Я такими непристойностями занимаюсь только спустя семь лет брака.

— Семь минут в машине? — переспрашивает Юнги, словно не расслышав её. — Не вопрос, Юна, семь минут, так семь минут.

— У вас проблемы со слухом?

— У меня, очевидно, сейчас начнутся проблемы с вами.

— Со мной? Не хочу звучать так, как будто строю свою личность на Аполлоне и его самооценке, но… Со мной у вас не может быть проблем, я, как кроличья лапка, приношу только удачу.

— Кроличья лапка? Скорее кошачья.

Юнги показательно цокает в ответ на её слова, а после сам переводит тему:

— Мне нужно будет забрать вещи из кабинета.

— Хвастаетесь тем, что у вас есть кабинет?

— А у вас нет? Неужели главному критику литотдела не дают отдельный кабинет?

Юна иронично выгибает бровь:

— Откуда вы знаете? — а после спешно добавляет. — Если вы до сих пор не сменили кабинет, то нам все равно в одну сторону, я оставила свою одежду и технику в аудитории Соён.

— Тогда нам по пути, — кивает Юнги, а после пропускает Соль вперед, позволяя ей идти первой. — Насчет должности… мне нравится читать ваши статьи перед тем, как приобрести какую-нибудь книжную новинку.

— Вы действительно полагаетесь только на моё мнение?

Юна на ходу снимает пальто мужчины, передавая его ему же, чтобы не возникло никаких проблем с тем, что кто-то увидит её в чужой верхней одежде. Особенно, проблемно будет, если это увидит Соён, потому что Юна тогда от расспросов не убежит, да и сказать, что ей Мин Юнги до сих пор не интересен, как минимум будет очень проблематично, а как максимум — просто невыполнимо.

Соль сворачивает в коридор за мужчиной, полагаясь на его знание корпуса — за те годы что прошли с её выпуска, здесь сделали капитальный ремонт, и теперь Юна очень плохо ориентируется в пространстве.

— Я заметил, что наше мнение всегда совпадает. Особенно после того, как порядка десяти раз купил книгу, перед этим прочитав вашу разгромную статью, убил на это чтиво всю свою ночь, а по итогу — опплевался, потому что это было просто отвратительно. После пятнадцатого раза я решил, что вы будете моей личной подборкой того, что нужно читать, а что нет. У меня не так много времени, чтобы тратить его на посредственные книги.

— Вы только что нашли ключ к моему сердцу. Рада, что мои бессонные ночи спасают вас от бесполезной траты времени, — замечает Юна, искренне улыбаясь.

Однако улыбка её постепенно становится менее различимой, особенно когда они заходят на лестницу, ничем не освещенную.

— Как приятно читать исключительно хорошую литературу. Хотя, надо сказать, что лишь раз вы нагло обманули меня — полтора года назад, когда вышел «Завет», это просто отвратительное чтиво с библейским уклоном, я подумал, что вы серьёзно заболели, — Юнги тихо чертыхается, когда освещение на лестнице пропадает окончательно. — Дайте руку.

— Я достану фонарик, — отмахивается Соль, а в её голосе слышна неловкость.

— Я боюсь темноты, мне даже фонарик не поможет.

— Вы серьёзно? — смеется Юна.

— Абсолютно. Меня в детстве напугал старший брат. Выскочил из темноты, до сих пор боюсь подобного рода пространств.

— У вас есть брат? — хмурится Юна. Она уже собирается включить фонарик на телефоне, но Юнги и здесь её опережает, освещая лестницу, а после протягивает ей ладонь.

— Только в мечтах бабушки, — лениво кидает Юнги в ответ, а Соль, закатив глаза, всё-таки вкладывает свою ладонь в его.

— Вам стало лучше? — закатывает она глаза беззлобно, чувствуя что-то странное от понимания того факта, что мужчина её мечты держит её за руку прямо сейчас. — Учтите, я не со всеми вот так вот держусь за руки. Особенно так быстро.

— Мне тешит это эго, вы не поверите. Но вы не переживайте, мы поспешим только со всем, что касается первых десяти свиданий. Дальше войдем в ритм нормальной пары.

— Почему на десятом? — подозрительно щурится Юна.

— Узнаете на десятом свидании.

— У нас и первого-то не было.

— Соглашусь, мой косяк, но… Чтобы вы сделали, если бы я позвал вас на свидание в ваши студенческие годы?

— Написала бы докладную в деканат, — серьёзно говорит Юна.

Ведь незачем ему пока что знать о том, что она только об этом и могла мечтать. Всё действительно очень резко приняло какой-то диаметрально противоположный поворот, и Соль просто не могла ожидать того, что она действительно будет упоминать свидания в разговоре с мужчиной своей мечты. Ещё чуть-чуть, и она попросит Юнги ущипнуть себя, потому что…

Юне кажется, что это один большой сон и она сейчас проснется в своей кровати очень неудовлетворенная.

— Вот видите. Куда приятнее, когда мужчина, зовущий на свидание, может это самое свидание организовать с финансовой точки зрения, правильно? А если бы вы написали докладную и обвинили меня в харассменте, на свидании прошлось платить бы вам. Да и на свидания ходить куда приятнее с профессорами, а не доцентами, согласитесь?

— Так вот, почему вы так долго тянули?

— Я надеялся, что, как только вы перестанете появляться в стенах вуза, я перестану хотеть пригласить вас на свидание.

Юна готова подавиться воздухом.

Юнги только что говорит, что её симпатия не была односторонней? Она тоже была интересна ему еще тогда?

— Судя по всему, ошиблись.

— Ну, в конце концов, мы сейчас говорим с вами об этом, Юна, а я держу вас за руку, так что я очень облажался.

— Мечтали обо мне все это время? — щурится подозрительно Юна. Из другого коридора на лестницу начинает попадать свет, и теперь Соль спокойно может увидеть умиротворенное выражение мужского лица.

— Если я отвечу на этот вопрос, вы убежите еще до первого свидания, так что потерпите до десятого, — Юнги с легкой улыбкой качает головой, всем видом показывая, что пока такие вопросы рано задавать. — Думал, что вы уже как минимум замужем, — резко останавливается, серьёзно взглянув на девушку. — Не замужем же?

— Только если за работой.

— Странно, а я думал что это моя жена, — весело отмечает Мин, отключая фонарик на телефоне. — К слову, ваша наглая подружка…

— Вы про Соён?

— Я так и сказал, — жмет плечами. — Очень хитро говорила, что развлечется на вашей свадьбе.

— Она такое говорила?

— Примерно два года назад! А на днях я совершено случайно узнал, что, оказывается, эта формулировка значила «Я обязательно хорошенько развлекусь на свадьбе Юны, когда она найдет себе жениха, потому что пока что она ходит на свидания исключительно с работой».

— Это прямая цитата? — подозрительно щурится Соль.

— Точная, я бы сказал, слово в слово.

— Именно поэтому вы решили идти в наступление? — с улыбкой спрашивает Юна, потому что душу невозможно греет факт того, что Юнги, узнав, что она совершенно свободна, пошел вабанк.

— Нет, просто увидел, насколько Соль Юна восхитительна, и понял что если не позову её на свидание, умру на месте.

— Вы не позвали меня на свидание нормально.

— Подождите, дайте сначала отвезти вас домой, потом взять номер, а потом уже решать вопрос со свиданиями. Я тороплюсь, но не настолько.

— Ни слова больше! — смех Юны отражается от стен коридора. — Что касается «Завета», я просто не могла быть объективной. Это мой любимый автор, так что…

— Я заметил, что автор любимый, но, исключительно на мой взгляд, это чтиво — самое посредственное из всех, что выходило под этим именем, — Юнги останавливается около двери своего кабинета, доставая из кармана брюк ключи.

— Может, чтобы не терять время, я…

— Нет, — мягко, но при этом не терпяще возражений, кидает мужчина, открывая дверь и пропуская девушку внутрь аудитории. — Я никуда не спешу, дайте подольше посмотреть на красивую девушку, которая не покидает мои мысли уже много лет.

— Вопросов больше нет.

Юна проходит в кабинет, пока мужчина, заходя следом, включает свет, и хлопает дверью. Девушка оглядывается, невольно вспоминая каждую лекцию в этой аудитории, словно они были пару дней назад, но уж точно не лет.

— Вы бы ремонт сделали, — как бы между прочим замечает Юна, смотря по сторонам. Взгляд цепляется за написанное на доске крупным шрифтом имя, и девушка весело хмыкает. — Что, бедные студенты не могут понять, как выговаривать античные имена?

— Единственное античное имя, которое они могут выговорить, это Цезарь, так что… Не всем же быть таким жутким фанатиком, как вы.

— Только я? — хмыкает Соль, иронично изогнув бровь.

— Я — исключение, это моя работа. А вот почему вам всегда нравилось ломать язык, понять не могу, — признается Юнги, вальяжно завалившись на своё кресло, чтобы начать собирать какие-то бумаги — наверняка, проверочные и контрольные. — Что касается ремонта… Юна, вы видели вообще в каком состоянии этот корпус? На меня не падает штукатурка на лекциях, это уже хорошо. Но капитальный ремонт здесь — моя влажная фантазия.

Юна решает промолчать о своих влажных фантазиях.

Она задумчиво заходит за спину мужчине, берет из коробочки на столе около доски длинный мелок. Юнги немного поворачивается на кресле, не отвлекаясь от своего занятия, но теперь Соль в поле его зрения. Девушка в свою очередь, закусив губу, быстро рисует на доске кошачью мордочку, громко стуча мелом, что привлекает внимание профессора.

Тот поднимает взгляд, смотрит сначала на рисунок в уголке, потом на довольную Юну. Опускает очки ниже, словно думает, что глаза его обманывают. Наверняка думает, что Юна просто не может вот так развлекаться.

Но, нет, Соль довольно улыбается, подкидывает мел в руке, из-за чего мужчина усмехается:

— Так вот кто был анонимным художником.

— Я на удачу рисовала! Пары всегда проходили хорошо, если я рисовала котика. А на экзаменах я не могла его рисовать, вот и пересдавала девять раз!

— Это многое объясняет.

Юна опирается бедрами на стол у доски, внезапно переводя тему:

— Чем вам не понравился «Завет»? Религиозностью? Цитатами из библии? — она скрещивает руки на груди и выглядит так выжидающе, словно это самый главный вопрос в её жизни.

Что так и есть, потому что это буквально любимейшее произведение Юны, прочитанное за последние годы.

— Для начала, я не особый фанат подобного жанра в целом, хотя, если это написано хорошо, я совсем не против «проглотить» книгу за вечер. Во-вторых, — Юнги задумчиво шарит в бумагах, ища нужные. — В сравнении с теми книгами этого автора, которые вы рекомендовали, а я читал, «Завет» — сухое чтиво. Сырое. Как будто черновой вариант, который не побывал в руках ни у редактора, ни у корректора. Если честно, именно «Завет» я считаю худшим произведением, прочитанным мною за последние… Пять лет. Ну, а в-третьих, полагаю, что в основе — история самого автора и её неудачный опыт с религией, представленный в более фантастичкеском свете, и не могу сказать что это плохо, но… Видимо, «Завет» предполагался как исповедь, что забавно говорить в контексте нашего обсуждения, но из-за того, что тема все еще имеет сильное влияние на атора, получился сумбур. Не было коллизий, не было столкновений мировоззрений, была только точка зрения о том, что вера — это плохо. Что в целом невозможно, потому что в тексте большое внимание уделено борьбе героини с системой и верой, с противоположной концепцией, нежели та, в которую верит она сама. Если бы был хотя бы один раскрытый персонаж, который эту веру защищает, было бы хорошо. Было бы более яркое сопротивление и можно было бы сказать, что конфликт реальный. Я же этому конфликту просто не верю, ни одной из сторон, даже несмотря на то, что мнение главной героини и так называемой оппозиции не раскрыто. Мне не хватило аргументированности и мотивированности. По сути, это задумывалось, как антиутопия, но и от антиутопии там осталось маловато — все, что мы знаем об этом идеальном мире — то, что в нем все помешаны на вере. Более ничего. Так разве это утопичный мир, в котором мы знаем только одну формулу идеальности? На поверку получился просто крик автора о том, что вера во что-то — плохо. Даже не могу представить, по какой причине эта книга не произвела фурор среди религиозных фанатиков.

Юна задумчиво кусает губу, размышляя. Аргументация её более, чем устраивает, и если первые два аргумента казались Соль притянутыми за уши, то третий был более чем удовлетворительным.

— Надеюсь, вы не перехотели идти со мной на свидание?

— Почему же? — усмехается Юна. — Как вы говорили? Вы можете нести полную чушь, но чушь нужно защищать. Вы свою чушь защитили, поэтому я вам верю. И, возможно, даже перечитаю на досуге под призмой этого мнения, потому что, как я уже говорила, объективной быть я просто не могу.

— Теперь вы удовлетворены? — весело хмыкает мужчина.

О, он еще просто не знает, что Юна будет удовлетворена только в том случае, если Юнги исполнит каждую её фантазию прямо сейчас.

Юна окидывает ленивым взглядом аудиторию. Вдруг, у нее более не появится возможности оказаться здесь и приблизится к своим фантазиям, которые приличному человеку стоит держать под семью замками?

— Вы только что в пух и правх уничтожили мою любимую книгу, как вы думаете, я удовлетворена? — иронично хмыкает Соль.

— Вот, черт, мы еще не были ни на одном свидании, а я уже вас разочаровал, — цокает Юнги вполне себе искренне и кидает папку с документами на стол, поворачиваясь к Юне полностью. — Судя по всему, я должен экстренно загладить свою вину, пока вы не закидали меня палками?

— Да, вы правы. Я близка к тому, чтобы начать злиться.

— О, нет, дорогая, давайте обойдемся без насилия? Назовите условия?

— Для начала, просто Юна, без приставок вы, — Соль пафосно загибает указательный пальчик.

Юнги смотрит на девушку с веселыми нотками:

— Юна-а-а, — тянет каким-то особенным тоном, устанавливая зрительный контакт, и Юна резко вцепляется руками в столешницу позади себя. На ногах стоять становится практически невозможно. — А сама-то сможешь отбросить формальность?

Юна кивает быстро, решительно, открывает рот, чтобы сказать что-то, но слова просто не могут сорваться с языка.

— Вот черт, — раздосадованно вздыхает Соль, потому что вот так резко и просто, как мужчина, она не может забыть о долгих годах, на протяжении которых она так старательно держала в голове эту жутко горячую формулировку «Преподаватель Мин». — Я работаю над этим, подождите немного.

Юнги смеется, откидывая голову назад, на спинку. Юна опускает взгляд, видя, как дергается его кадык, и чувствует просто огромное желание коснуться мужской шеи губами.

— Что-нибудь еще нужно сделать?

Юна задумывается. Подушечки пальцев покалывают, и она уже знает, что скажет, если откроет рот. Старается сдержать в себе слова, чтобы не переступать черту, но…

— Да, есть кое-что. На самом деле, кажется, говоря это, я очень спешу, но… С тех пор, как я впервые оказалась в вашей аудитории, я не могла избавить от желания оказаться на вашем столе. Честно говоря, фантазия о том, как вы берете меня прямо в этой аудитории так часто снилась мне, что я думала, будто бы свихнусь. Не могли бы быть самым хорошим мальчиком в списке Санты и исполнить мою мечту?

¹ — Если коротко, Зевс — тот еще альфач. Он явился к этолийской царевне Леде в образе лебедя. Вообще-то, он упал в объятия девушки, якобы спасаясь от орла, а после соблазнил. И, как это бывает, в результате отсутствия какой-либо контрацепции Леда забеременела. В положенный срок она родила два больших яйца. Из яиц появились на свет Елена, позже известная как Елена Прекрасная, героиня троянской войны, и Диоскуры, близнецы Кастор и Поллукс. Но вообще сложно сказать, от кого были дети, потому что у Леды на тот момент уже был законный муж, с которым она, понятное дело, не только за ручку держалась.

² — речь идет о Цербере. Античные писатели возводили происхождение слова «Цербер» к «Ker berethrou» (зло ямы).

³ — если немного углубиться в этимологию слова, то можно прийти к открытию, что слово Цербер может восходить к праиндоевропейскому *ḱerberos «пятнистый». Отсюда и Пятнышко.