Диас

Первое ощущение после пробуждения – это дикая боль во всём теле. Будто меня избили двадцать человек, а затем кидали моё тело, куда им хотелось. Ломота повсюду. Руки и ноги еле слушаются меня. Кстати, да, я по-прежнему весь перевязанный, но одного я точно не могу понять: где я, черт возьми?!

Комната мне абсолютно незнакома. Серые стены без обоев, в некоторых углах трещины и краска уже полопалась. Потолок грязный с рыжими разводами, кроме железной кровати и стула ничего в комнате нет. Я внимательно приглядываюсь, но так и не могу понять, куда попал. С тяжёлым трудом поднявшись с кровати, иду к маленькому окошку, что даёт мне возможность посмотреть на улицу.

Когда вижу часть заброшенного здания, то сразу вспоминаю, как несколько дней назад приезжал сюда на своей машине и шёл именно в это здание. Затем какие-то мужчины напали на меня, и я понял, что нахожусь в логове своих врагов. Это та самая заброшенная фабрика на другом конце Бостона. Ну и угораздило же попасть сюда снова. А я-то думал, что же случилось, от чего я попал в больницу, а всё оказалось проще простого. Эти ублюдки чуть не переломали мне все кости.

Услышав чьи-то голоса, затихаю. Дверь, которая ведёт куда-то, приоткрыта. Слышу несколько людей, которые переговариваются. Наверное, это те уроды. Медленно и тихо подойдя к двери, начинаю прислушиваться. Мужчина с очень низким голосом говорит:

— Чувак, ты думаешь, если мы его закопаем живым, то это поможет нам?

— Но ведь Джон отказался сотрудничать и дал нам понять, что ему плевать на своего сыночка, так что да, я именно так и думаю.

Они говорят о моем отце? Ему плевать на то, что я здесь нахожусь? Хотя, чего я удивляюсь, ему всегда на всех плевать, кроме себя и своих выгод.

— Ты дал ему понять, что он мертв, но это не так. Мы дали сынку Джона ту вакцину, которая притупляет пульс и замедляет дыхание, поэтому врачи и решили, что он мертв. Если бы Диас пролежал там дольше, то всё бы вернулось к норме.

— Я всё это прекрасно понимаю, но Бейкер не захотел сотрудничать, так что, пока он ещё не пришёл в себя, предлагаю убить его окончательно.

Вдруг наступает тишина. Мне становится не по себе от услышанного. Получается, что меня травили какой-то гадостью и поэтому я так плохо себя чувствовал? Вот же суки, если бы я находился в нормальном состоянии, то прямо бы сейчас поубивал всех к чертовой матери, но, увы, не мог сейчас это сделать, поэтому мне приходиться сидеть здесь, как крысе и тихо их подслушивать.

— Не вариант, Грейс. Я думаю, что с ним ещё можно договориться.

— Ну, раз ты так думаешь, то сам с ним и договаривайся в этот раз. Я больше не буду. Половина документов есть, забрать остальную часть не составит труда.

Стоп. Так всё-таки документы забрали они? Значит, я шёл в правильном направлении. Интересно, где они могут быть?

— Где они кстати?

— В той комнате, где лежит этот отморозок полуживой.

— А найти место получше ты не мог?

— Какая разница? Не думаю я, что он вообще о них знает, а даже если и так, то у него мозгов не хватит ковыряться в полу.

В полу? Они были в полу? Пф, идиоты. Кто здесь и отморозки, так это только они. Отойдя от двери, рассматриваю пол на наличие бугорков, но всё тщетно. Тогда подхожу ближе к окну и замечаю какую-то странную рваную полосу. Пол застелен очень старым ламинатом, и именно в том место порвана часть, будто бы решили не поднимать ничего, а облегчить себе задачу. Когда я залезаю рукой в тот разрез, начинаю искать бумаги, но ничего поблизости не чувствую, но через секунд сорок, когда лезу глубже, обнаруживаю что-то. Аккуратно вытянув, вижу эти же бумаги в файле. Прям ощущаю прилив адреналина. Усмехнувшись самому себе, снова прислушиваюсь, но те парни так и продолжают о чем-то говорить. Мне уже неинтересно.

Я встаю и, посмотрев в окно, решаю проверить, открыто ли оно. И знаете что? Оно, мать твою, открыто! Ну не идиоты ли? Или они думают, что мне будет настолько плохо, что я не додумаюсь сбежать? Ха, так вот, Диас Бейкер не тот, кто будет лежать, и ныть от боли. Засунув в какие-то незнакомые мне штаны документы, ну больше не было куда, что поделать, я аккуратно перелажу, перед этим посмотрев по сторонам. Никого нет. Наверное, все сидят там и обсуждают, что делать со мной. Ну, удачи, я пошёл.

Когда я перелажу и очухиваюсь в кустах, то замечаю какого-то мужика. Он идёт к центральному входу в здание. Интересно, кто это? Ну да ладно. Подождав пока он скроется, смотрю, как бы можно было выйти, и, увидев в заборе дырку, направляюсь к ней. Оборачиваюсь и надеюсь, что меня никто не увидит. Дойдя и поняв, что никого нет, перелажу. Конечно, не очень удобно делать это с переломами, но приходится терпеть. Всё же я вылезаю на свободу и вдруг слышу:

— Этот ублюдок очнулся, быстрее! Он убегает!

Твою ж мать. Вздохнув и подтянув мешковатые штаны, которые на меня напялили, пока я был в отключке, с дикой болью в ноге, еле бегу, что есть силы. Слышу, как все пускаются в погоню за мной, но я же тоже не идиот. Сразу же заворачиваю в переулок и спускаюсь с горки. Притаившись за кустами, вижу, как все пятеро пробежали мимо. Я решаю не спешить и минут десять остаюсь на месте, и не зря. Они возвращаются.

— Черт! Как ты, дибилоид, мог оставить окно открытым?!

— Я помню, как закрывал его, Грейс!

— Тогда как ты объяснишь его побег, а?!

— Я...я не знаю...

Они ещё долго говорят, и я слышу, как какой-то Грейс орёт, но мне глубоко наплевать, что там у них за проблемы. Моя задача заключается в том, чтобы я добрался до дома. Встав и продолжив идти, а точнее хромать, дохожу до какой-то незнакомой мне улицы. На окраине города я бываю не часто, поэтому без машины и навигатора, сложно сориентироваться. Телефона у меня нет, поэтому попросив его у первого прохожего, звоню Эйдену, но эта скотина ни сразу отвечает.

— Алло? — весело отвечает он.

— Ты какого хрена трубку не берёшь, придурок?

— Дис?!

— Он самый.

— Но как? Ты же умер? Я сплю?

— Вот так... Уже успели заказать мне гроб и памятник?

— Ну, вообще-то да, — смущенно отвечает брат.

— Ну и тупицы же вы.

Рядом стоявшая девушка, у которой я попросил телефон, смотрит на меня с непониманием и шоком.

— Ты где?

— Не знаю даже. Где-то на окраине города.

— Норд Энд, — подсказывает мне девушка.

— Спасибо, — благодарю я и продолжаю:- Чувак, я нахожусь в итальянском квартале, Норд Энд.

— Выезжаю. Что-нибудь нужно?

— Нет.

— Понял, жди.

Я заканчиваю разговор и отдаю телефон светловолосой девушке, которую сначала не узнал. Черт, это же Амалия Хилл, та, с которой дружит Айва.

— Ты Амалия? — удивлённо спрашиваю я.

— Она самая. Так ты всё-таки не умер?

— К твоему сожалению нет. Я всё ещё жив, — улыбаясь, отвечаю я.

— Я никогда не желала тебе смерти, — серьезно говорит она.

Странно... Я привык, что люди разделялись на два типа: вечно ненавидящие меня и вечно любящие меня. Эта девушка не относилась ни к одному из них.

— Что ж, во всяком случае, спасибо тебе. Я позже отдам деньги за звонок.

— Мне не нужны твои деньги. У меня только одна просьба.

— И какая же?

— Береги мою Айву и не сломай её снова, — говорит блондинка и уходит прочь.

Я удивлённо оборачиваюсь, и смотрю ей в след. Ну и что это было? Причём тут вообще Питерсон? И какая ей разница? Если я захочу, то сделаю всё, что мне заблагорассудится. Отвернувшись, я иду к ближайшей лавке и жду своего брата.

Буквально через полчаса мой брат уже выходит из своего серебристого джипа и ни минуты не медля, мчится ко мне. Я смеюсь, а он в свою очередь заключает меня в братские объятия и долго не выпускает.

— Чувак, ну хватит, всё хорошо. Я живой, — похлопав его по плечу, говорю я.

Он отпускает меня и его глаза красные. Что?! Какого чёрта он такой подавленный? С каких пор мой брат стал такой тряпкой?

— Эй, ты когда успел яйца потерять? Ты мужик или кто?

Улыбнувшись мне, он снова обнимает меня и шепчет:

— Ты, придурок, хоть знаешь, как все тебя оплакивали, когда узнали, что ты мертв?

— Меня оплакивали? Ты прикалываешься?

— Нет, я серьезно. Даже профессора были в шоке. Некоторые, даже нам пары отменяли.

— Ты точно обо мне сейчас говоришь? Я думал, что все уже успели отметить мои похороны и найти на моё место кого-нибудь другого.

— Бейкер, ты настолько привык к одиночеству, что забыл про свои, как ни странно, хорошие качества.

— У меня их нет, — коротко парирую я.

— Есть, просто от недостатка родительской любви, ты решил, что монстра не могут любить, и стал им.

От его слов мне становится больно. Он умеет надавить на мои слабые места, потому что знает меня полностью. Иногда меня это дико раздражает. Но с другой стороны я рад, что есть хоть кто-то, кто понимает и помогает мне.

— Ладно, забыли. Откуда пошёл слух о моей кончине?

— Мне позвонили из больницы и сказали, что у тебя остановилось сердце в реанимации.

— Боже, как драматично. Ладно, отвези меня домой, а то мне срочно нужен душ.

Посмотрев на лохмотья, в которые я одет, блондин поморщился и кивнул. Сев в машину, мы трогаемся к моей квартире, которая находится на Бикон Хилл. Эйден так и не может поверить в то, что я, действительно жив. Он каждую минуту смотрит на меня, дабы убедиться, что это реальность, а не галлюцинация. Смотрю на него с улыбкой и качаю головой. Подъехав к моему дому, он заходит со мной внутрь. Ключей у меня с собой нет. Всегда оставляю запасной под ковриком. Достав и открыв дверь, кладу документы на стол и бегу в душ.

Посмотрев на себя, пугаюсь. Бледный, с синяками под глазами, а сами глаза были такие измученные, что просто ужас. Я разбинтовываю свою руку и ногу. На голове повязки уже нет, но остаётся шрам на лбу с правой стороны. Сняв грязную одежду, захожу в душевую и включаю горячую воду. Первые капли воды обволакивают мое тело, и мне становится так хорошо. По телу пробегает дрожь от наслаждения. Боль исчезает, я перестаю чувствовать всё. Мой мозг выключается, и я вспоминаю о ней, о той, которая перечила мне, той, что относилась к категории «вечно ненавидящая». Помню, как она смотрела на меня с испугом, когда я внезапно захотел её. Помню, как ей было больно и обидно от моих слов, я помню всё. Я не видел её уже неделю и мне скучно. Хочу поиграть и очень сильно.

Приняв душ, выхожу и обмотавшись полотенцем, иду в гостиную к своему брату, который сидит и пишет кому-то сообщение. Моя гостиная соединена вместе с кухней. Направляюсь туда и открыв шкаф, беру виски и два стакана. Эйден садится на стул и я подхожу к своей барной стойке. Разлив виски по двум стаканам, говорит:

— Выпьем за твоё воскрешение!

— Придурок, — смеясь, говорю я.

Опустошив всю бутылку, меня начинает клонить в сон. Моя рука и нога снова болят, но я не собираюсь идти к врачу и снова накладывать гипс. К черту, переживу, не в первой уже.

Направляюсь к себе в комнату. Брат уже располагается в гостиной на диване. Надев на себя боксёры, ложусь на свою кровать и проваливаюсь в сон. Даже в пьяном состоянии, вспоминаю Айву. Я в ней очень нуждаюсь, и мне это не нравится. Очень не нравится...