Переговоры затянулись. Чертов китаёза никак не шёл на уступки.

- Конечно, Кисаки-сан, мы можем ввозить товар через южный порт, но видите ли...

Ран видит, как наливается кровью лицо Санзу. Как вспухла жилка на виске Такеоми. Даже Какучо сжимает и разжимает кулаки, пока Коконой и Кисаки терпеливо разъясняют этому мудаку, что проблемы партнёров никак не ебут Бонтен, стараясь завернуть смысл в красивые фантики слов и бесконечные вежливые обращения.

- Я покурить.

***

До курилки он не доходит. Внимание привлекает парень на танцполе. Его движения завораживают. В них - что-то неуловимое. Лёгкое, дразнящее, свободное.

Ран сглатывает слюну. Решает: "Схожу покурить и познакомлюсь."

Но по возвращению он видит парня уже за стойкой бара. И узнаёт его.

Нос морщится от секундного воспоминания. Мицуя Такаши. Старый друг Майки. Челюсть, словно вспомнив старое, начинает ныть. Их последняя встреча не была слишком приятной для Хаитани.

Жаль, что придётся отказаться от первоначального плана. В любом случае ему нужно вернуться в VIP комнату на случай, если вдруг потребуется помощь. Ран разворачивается и направляется туда, где проходят переговоры.

Но его вдруг тормозят, легонько похлопав по плечу. Обернувшись, он видит официанта с виски со льдом.

- От джентльмена у бара, - проследив взглядом за кивком, Ран видит как Мицуя приподнимает свой бокал в приветственном жесте. Немного поколебавшись, Хаитани принимает напиток и делает глоток. Ещё через пару секунд двигается в направлении барной стойки.

- Привет, - лоб у Мицуи блестит от духоты клуба и танца, свободная футболка сползла на плечо, открывая ключицу. Небрежный маллет взъерошен - Хаитани на секунду приходит мысль о нетерпеливой ладони какой-нибудь девицы (или парня), но Такаши проводит рукой по волосам, убирая с лица упавшие на него пряди и становится ясно, что на причёску ему плевать. Как и в целом на внешний облик. Странно, Мицуя вроде как работает в модной индустрии. - Ты здесь с Майки?

Такаши делает глоток. В его бокале тот же шоколадный оттенок, что и у Рана, но Хаитани замечает пузырьки и гадает - просто кола или смешанная с чем покрепче? Мицуя, проследив за его взглядом, хмыкает.

- У меня завтра работа.

- Ты что-то хотел? - Ран всё ещё не понимает, зачем Такаши понадобилось обращать на себя его внимание.

- Да. Думал потолковать с Майки об одном деле.

Ран умело маскирует удивление, от которого он едва не поперхнулся. Насколько он знает, Сано предпочитает не вмешивать своих бывших друзей в деятельность Бонтена.

- Майки здесь нет.

- Что ж, придётся отправлять ему информацию на мэйл, - вздыхает Мицуя, но разочарованным не выглядит.

- Кисаки и Коконой... - но Такаши лишь отмахивается. Поворачивается так, чтобы полностью видеть лицо Рана. Изучает внимательно. Хаитани под его взглядом потирает нервно запястье.

- Впрочем, возможно, ты оценишь моё предложение по достоинству и сможешь помочь в переговорах?

Такаши в нескольких фразах озвучивает чего хочет и Ран соглашается прийти к нему в студию.

****

- Никогда бы не подумал, что ты таким увлекаешься. Атмосферу для меня создал? - кивает Хаитани на зажжённые свечи. Запах плавленого воска, смешавшегося с сандалом, растекся по небольшому пространству с наглухо задрапированными окнами. Расставленные на невысоких полках для девайсов и по полу, они рассеивают темноту, собирая её в полумрак в углах.

- У нас сегодня ремонт в здании, света нет. Не хотелось переносить встречу, - Такаши заканчивает последние приготовления: проверяет веревки, ножницы, наручники, цепи.

- И много у тебя клиентов? - проводит Ран пальцами по гладким деревянным панелям на стене, ожидая Мицую.

- Для меня это больше хобби, - расстилая футон отвечает тот. - Я прихожу на пару-тройку часов в неделю, иногда чаще.

- Зачем тебе тогда инвестор?

- Ребята, с которыми я снимаю эту студию, хотят расширяться и поставить всё на более профессиональные рельсы. А я хочу тем, кто приходит ко мне обеспечить максимум. Плюс создать себе ещё один источник дохода. Ну что, - сверкает Мицуя глазами, - придумал стоп-слово?

- А это обязательно? Простого "хватит" недостаточно? Мы же обговорили границы дозволенного и желаемого.

- Как хочешь. Просто не хотелось бы, чтобы мы вдруг остановились на полпути к чему-нибудь интересному только от того, что ты нечаянно его произнёс.

- Всегда можно продолжить.

Такаши согласно кивает и приглашает Рана на футон. Тот усаживается на колени, уводя руки за спину.

Когда запястий касается верёвка, Хаитани сначала ощущает любопытство. Конечно, он пробовал шибари и раньше, но мастером была девушка. Её движения, выверенные и точные, всё же были более мягкими и нежными. Руки Такаши, хоть и ухоженные, с аккуратным маникюром, ощущаются иначе. И если в прошлый раз Ран чувствовал, что в любой момент он может перехватить инициативу, даже когда его пятки были прижаты к ягодицам и сам он висел в метре над полом, то сейчас, зная, что Такаши способен легко справиться с ним (от Хаитани не ускользнуло, что формы Мицуя не потерял, хоть Томан и распалась уже более десяти лет назад), Ран испытывает странное возбуждение.

Они встретились за час до этого, в небольшой кофейне в паре кварталов от студии. Хаитани до последнего думал, что ему будет скучно и что Мицуя вряд ли предложит то, что сможет его заинтересовать по-настоящему.

Он согласился ради эксперимента. Говорят, в тихом омуте водятся черти. Возможность познакомиться поближе с демонами, что таит Мицуя, казавшийся ему всегда спокойным и уравновешенным, будоражила.

А может, ему как раз их и не хватает? Может их он и ищет, затягивая верёвку туже? Что если его жизнь настолько пресна и стерильна, что он хочет испачкаться? Хочет упасть так низко, как только можно?

Настолько, что готов взять деньги Майки. Настолько, что готов трахать Рана.

Он сам не замечает, как произносит это вслух. Слышит смех в ответ.

- Так вот что ты о себе думаешь, Хаитани?

Такаши на его бёдрах, тянется к шее, цепляется пальцами за узел галстука и умело ослабляет его.

А потом хватается за расслабленную петлю и резко тянет на себя. Он так близко, что на губах жарко от его слов:

- Считаешь себя дном? Отбросом? Полагаешь, мне нужен был именно ты, чтобы почувствовать как пахнут разложение и порок?

Такаши толкается бёдрами и Ран стонет от того, как болезненно приятно давит ткань на члене. От того, как твёрд Такаши. От связанных рук, верёвок, не дающих двигаться, мускулов, бесполезно напрягшихся и неспособных освободиться. Щека Мицуи на его собственной горяча, как и шёпот.

- Я знал Майки задолго до тебя. Ещё до Кровавого Хэллоуина в нем был этот импульс и он пах так же, как и ты сейчас, Хаитани.

У Рана пробегают мурашки и волоски встают дыбом. О чём он вообще? Тот Такаши, которого он помнил, был готов умереть за Майки. А Майки, в свою очередь, сделал всё, чтобы никто не смог связать его бывших друзей с Бонтеном.

Он судорожно сглатывает, пытается отодвинуться и всматривается в лицо Мицуи. Глаза, расслабленные и как будто говорящие ни о чём не беспокоиться. Но на их дне... Хаитани становится не по себе от собственного отражения. От расширенных в полумраке зрачков, где каждый отблеск свечей кажется языком пламени, облизывающим его, Рана, тело. От улыбки Такаши - мечтательной, немного безумной, такой, от которой под лопатками ноет, сжимается и просит сбежать.

- И ты будешь неправ, если думаешь, что мы остались им нетронуты, - повязка - плотная, шелковая полоска ткани - полностью перекрывает обзор, оставляя только темноту перед глазами. - Каждый из нас, даже Ханагаки, все мы оказались отравлены им.

Тон сменяется на более деловой.

- Хочешь, чтобы я оставил тебе возможность кричать, Ран?

***

В темноте неясно, сколько прошло времени - несколько минут или несколько дней. Ран не знает, чего ему хочется больше - чтобы Мицуя остановился или чтобы продолжил.

Он дёргается, когда понимает, что пошитый на заказ костюм разрезают на части. Сразу дошло, что это не только бесполезно, но и опасно - по коже прошлось холодное лезвие и мгновенно обожгла боль.

Такаши прицокивает языком.

- Ты же решил довериться мне, Ран. Что, передумал? - Становится ещё прохладнее и слышится шорох от упавшего на пол очередного куска ткани. - Скажи "да" и я тебя отпущу.

- Нет, просто должен будешь мне новый костюм. - Рану плевать на самом деле, просто хочется оставить последнее слово за собой.

Такаши смеётся.

- Знаешь, я ведь и впрямь придумал для тебя образ, даже нарисовал его.

Повязка чуть приподнимается вместе с бровями. Недостаточно, чтобы Ран что-то видел, конечно.

- Фестиваль Азабу. - Такаши продолжает кусок за куском отрезать ткань, - Мне было тринадцать. Я заметил вас с братом и вы для меня стали надолго чем-то вроде наваждения. Я готов был не спать и не есть, хотел, чтобы ты носил всё, что я воплощал в своих рисунках тогда. Думаю, это можно было назвать... Первой влюбленностью?

Ран сглатывает. Снова не вовремя - нож царапает слегка горло, освобождая шею от галстука. Впрочем, боль тут же сменяется горячим и влажным языком Такаши. Хаитани вновь становится жаль, что он принял правила игры безусловно, безоговорочно, потому что чертовски хочется Мицую прижать крепче к тонкой царапине.

Чтобы он сделал её глубже. Чтобы не просто слизнул капельку крови - чтобы вылакал, высосал словно яд, тоску, накатившую от его слов.

Глупо хотеть, глупо мечтать, чтобы кто-то был в тебя влюблен. У Хаитани есть всё, что могут купить деньги. Лучшие девки, парни, шмотки, тачки, наркота. Он объездил весь мир и испробовал самые запретные удовольствия. Он влюблялся на одну ночь и на несколько месяцев десятки раз и отшивал сотни тех, кто волочился за ним, его лицом, статусом, деньгами. И чувствовал что-то большее, чем желание обладать лишь раз.

Изана. Он был недосягаем. И, может быть, поэтому к нему тянуло с чертовской силой. Ему хотелось отдать всего себя, до последней капли крови. Если бы Курокаве нужно было хоть что-то кроме его телескопки, связей и умения выбивать долги. Если бы Ран хоть раз поймал в его взгляде что-то помимо снисходительного одобрения - от него становилось тепло, на миг, на долю секунды. Но никогда - жарко, никогда - достаточно. Никогда - так, как сейчас, от простого признания Мицуи.

- Всё в порядке? Ты странно дышишь. Где-то перетянул? - Мицуя обеспокоен и это приятно. Приятно знать, что ему не всё равно, пусть это даже всего лишь на пару часов. Хаитани мотает головой, чувствуя, как намокает повязка. Старается успокоить дыхание, пока теплые ладони Такаши проходятся по веревкам и коже под ними - уверенно и бережно, так, что Ран снова задыхается, снова чувствует распирающую грудь ноющую тоску.

- Эй, мы можем прекратить, Ран. У тебя, похоже, паническая атака, - это первый раз, когда он произносит его имя с такими нотками, что Хаитани хочется побиться головой об стену, расцарапать рёбра и выгрызть, вырвать тот жалкий, едва теплящийся огонёк, что начинает разгораться внутри.

Надежда. Глупое, никому не нужное чувство. Обманчивое, как первый лёд на озере. Ступишь - и проваливаешься. Глубоко - там страшно, там больно, там лёгким не хватает воздуха, не хватает слов, не хватает смелости. И он царапает пальцы, чувствуя под ними кровь, видит над собой кровавые трещины на краях льдинок, охраняющих пустоту в его душе.

- Такаши. Мы можем остановиться, Такаши? - секунда без ответа кажется вечностью.

- Да, конечно. - и вот уже на пол падают верёвки, остатки костюма, удерживаемые ими. Сползает с глаз повязка и Ран, словно младенец, хлопает ими беспомощно.

Такаши сидит перед ним на коленях, вглядывается в его лицо. Ран пытается отвести взгляд, но Мицуя ловит ладонью челюсть.

Они смотрят друг на друга бесконечно долго.

- Кажется, я ошибся, - произносит Мицуя. Хаитани непонимающе вскидывает брови.

- Тебя не нужно ограничивать, Ран. Ты и сам с этим прекрасно справляешься.

Такаши вновь молчит, что-то обдумывая. У Рана сердце бьётся гулко, в висках.

- Чего ты хочешь, Ран? Прямо сейчас?

Губы неповоротливо, неумело просят. Такаши обдумывает его слова с серьезным лицом.

Кивает. И набирает номер Риндо, потому что пальцы и голос Рана дрожат сильнее, чем он хотел бы признавать.

***

- Что с тобой? - Риндо то и дело бросает взгляды, в которых кроется не только этот вопрос. На шее Рана - свежий пластырь. Но хоть всё остальное скрыто одеждой, Хаитани-младший сомневается, что брат позволил бы причинить себе серьезный вред. Мицуя передал его практически с рук на руки, как беспомощного котёнка. Но Ран не морщился, не поджимал губы, не хромал.

- Я... Всё в порядке, - отворачивается Ран к окну.

Риндо знает, что в такие моменты лучше не давить. Но Ран выглядит таким... Потерянным?

- Эй, хочешь, метнёмся к той цыпочке. Помнишь...

- Не хочу, - бубнит Ран под нос.

- Тогда может...

- Риндо, отвези меня домой. Пожалуйста.

Брат так никогда никого не просит. Даже его. Приказывает - всегда, заставляет - слишком часто, принуждает - несомненно, если дело того требует.

Риндо сопровождает Рана до квартиры и мчится обратно.

****

Мицуя закрывает студию, когда сильный толчок прижимает его к стене. Дыхание сперто, перед глазами мушки и в голове звон - он, увы, не успел уклониться от столкновения.

- Ты что с ним сделал, урод?

Риндо Хаитани.

Стоило подумать, что он может неправильно понять ситуацию, а Ран вряд ли потрудится всё ему объяснить.

- Я его ни к чему не принуждал, если ты об этом. Всё было по согласию.

- Что блять было?! У Рана вид, будто он словил бэд трип, а у него их, чтобы ты знал, ни разу не случалось! Что ржёшь, Мицуя?

- Ты так беспокоишься за Рана, будто он твой младший брат, а не наоборот. А хочешь, - Такаши выворачивает запястье, освобождаясь от захвата - и теперь уже Риндо хлопает ресницами, недоумевая, - поспорим, что он прибежит обратно сам, не пройдет и недели?

- Да пошёл ты! - Хаитани отталкивает Мицую и несётся прочь, пока в ушах всё ещё раздаётся смех.

***

Ран пропадает через пять дней. Всё это время он как наркоман в преддверии ломки. Крутит между пальцев, ломает сигареты, дёргается от звуков, не смотрит в глаза Риндо. У младшего Хаитани уже у самого нервы на пределе. И вдруг Ран перестает отвечать на звонки.

Риндо проверяет первым делом все их клубы, лав отели, бордели, притоны. Рана не видел никто. Больницы, морги - секретарь обзванивает их весь следующий день. И лишь только потом Риндо вспоминает про Мицую. Садится за руль.

Двери студии закрыты. Но это не значит, что она пуста. Риндо пробирается через черный ход - в коридор, дальше - в небольшую комнатку за основным помещением. Где чуть приоткрыта дверь. Откуда сочится приглушённый свет. Откуда слышится:

- Та-кха-ши, ах! Да! Такаши! Ещё! Пожалуйста! - вперемешку со звонкими шлепками.

***

Всё тело горит. Как и лёгкие.

Рану всегда было страшно умереть от недостатка воздуха, от удушения.

Как-то раз один из их должников не выдержал угроз. Они нашли его на старой заброшенной фабрике рядом с его домом. Вываленный язык, весь облепленный мухами, запах, который ни с чем не перепутаешь и от которого Санзу, всю ночь пившего, вывернуло прямо там же наизнанку. Хаитани зарёкся когда-либо лишать себя жизни так же. Благо пистолет всегда под рукой.

Но под пальцами Такаши он не против и скончаться. Перед глазами всё плывёт, темнеет, сердце отчаянно трепыхается, пытается растолкать кровь в мышцах и сопротивляться нехватке кислорода. А потом заходится в бешеной, суматошной пляске, когда тот вновь начинает поступать в неограниченных количествах.

- Извращенец, - ухмыляется Такаши, давит ладонью на челюсть, сжимает её между пальцев, таких горячих, чуть пахнущих табаком и кожей, и Ран послушно открывает рот. В его зрачках сейчас можно утонуть, они - расплавленный чёрный металл. Кому угодно можно утонуть, но не Такаши. Он вылавливает в них ожидание, предвкушение, расплескавшееся лавандовыми бликами по краям.

- Чёрт, Хаитани, как же жаль портить твоё красивое тело. Уверен, что хочешь продолжить?

Мицуя знает каким будет ответ. Ему же голову снесло окончательно за эти пару дней. Как и его давнему знакомому.

Каким чудом Ханма остался в живых и стал адвокатом при таких-то склонностях - пожалуй, известно лишь самому Жнецу да следящему за ним Шинигами. В последний раз еле вышел на своих ногах, за пятнадцать минут до этого моля не останавливаться. Хорошо, что в судах и прочих инстанциях требуются рубашки и костюмы.

Всё это Такаши рассказывает ровным тоном, пока Ран ноет от того, как его рот растягивает член, а губы царапает расширитель - чтобы Ран привык. Хаитани чувствует, как трескаются уголки, как по языку скользит тугая плоть, как утыкается головка, когда Мицуя наконец входит полностью и одновременно тянет за веревки так, чтобы непослушное, едва поддающееся даже после тренировок горло впустило его глубже.

Ран чувствует себя игрушкой в чужих умелых руках. Игрушкой, которую могут сломать, если она не понравится, не будет такой нужной, как хочет хозяин, которую могут выбросить, растоптать, раздавить. И часть Рана хочет этого.

Поэтому он не сопротивляется, пока Такаши наконец трахает его рот. Пока на его щеки сыплются пощёчины и плевки. Пока пробка в его заднице раздавливает стенки в стороны всё больше и больше, управляемая Мицуей, а лезвие время от времени чертит тонкие полоски по спине.

Из глаз текут слезы, но боль - не основная их причина.

- Ох, Ран, я всегда знал, что из тебя получилась бы отличная шлюха. - Такаши произносит это так, как признаются в любви - трепетно, с обожанием, глядя в глаза, улыбаясь и смахивая кончиками пальцев слёзы на щеках. - Ты всегда умел дорого продаться победителю. Я так рад, что ты сейчас в моих руках. Ты как суперприз, тебя хочется трахать и трахать, без отдыха, пока ты сам не попросишь остановиться, пока отовсюду из тебя не будет литься моя сперма.

Ран стонет. Всё , что он хочет в этот момент - принадлежать ему . Быть личной шлюхой Такаши? Расстилаться под ним? Что угодно, лишь бы чувствовать что-то большее, чем бессмысленную рутину.

- Ну как, хочешь наконец почувствовать мой член?

-Д-да, пожалуйста, - на самом деле мысль о том, что Мицуя войдёт в него заставляет живот сжиматься в страхе и предвкушении. Ран никогда прежде не отдавал себя никому вот так - всё своё тело, без остатка, без права сбежать.

- Ох, Ран. Знал бы ты какой ты сейчас соблазнительный, - Такаши протирает его спину салфеткой с антисептиком. Некоторые ранки уже подсохли, из нескольких выступают яркие капли, которых вскоре станет больше. Он слизывает их, утыкается носом куда-то между лопаток, членом между ягодиц Рана. Ствол ложится на широкое основание пробки. Такаши осторожно давит на пульт и тут же слышит стон.

-Бо-оже, Такаши, - хнычет Ран, сам не понимая, чего хочет.

- Ещё чуть-чуть, Ран, потерпи, - Такаши обхватывает ладонями живот Хаитани, чувствует выпуклость под ними, прижимается ближе, ещё плотнее и шепчет на ухо, - Сможешь кончить для меня вот так? Обещаю, после этого я трахну тебя так, как ты этого заслуживаешь.

- Мой член, ты не...

- Нет, Ран, - Мицуя трётся о его спину грудью и Ран ощущает, как головка члена скользит по крестцу, - Попробуй так. Просто сосредоточься на ощущениях. Закрой глаза. Представь, что я тебя уже трахаю, представь меня внутри, как я тебя наполняю, как ты становишься моим до конца. Впрочем, я не жадный, знаешь. Если хочешь, можешь представить на моём месте кого угодно. Я с удовольствием поделился бы тобой. Только представь, Ран, как я трахал бы твой рот, а в твоей заднице был бы другой член.

Тройничок в понимании Рана выглядит совсем не так. Они с Риндо или Санзу порой их устраивали, но каждый раз он трахал тех, кого они звали. Так почему же сейчас от слов Такаши перед глазами встаёт картинка, в которой его, как дешёвую шлюху имеют в два ствола? И почему от неё так волнительно, заходится дыхание, накатывают горячие волны?

***

- Как же с тобой хорошо, Ран, ты просто идеален, делаешь всё, что я говорю, - Мицуя тянется за очередной салфеткой, пока Хаитани тяжело дыша, висит на верёвках после оргазма. Ран видит, как Такаши слизывает капельку его спермы с ногтя и ощущает возбуждение вновь.

Мицуя же тем временем поднимается, надевает презерватив, стоя в его поле зрения. Ран закусывает губу от предвкушения.

Такаши встаёт сзади, сжимает его ягодицы, добавляя ощущений прежде чем вынуть пробку и вставить член. Ран растянут так, что член Мицуи не просто входит - он залетает, не встречая никакого сопротивления, стоит пробке, мучительно давя на стенки, выскользнуть. Они, впрочем, тут же смыкаются, стремясь вернуться в привычное положение, обволакивая собой Такаши, подстраиваясь под его ствол словно мягкий воск.

- Да, Ран, вот так. Тебе хорошо? Приятно чувствовать как я наполняю тебя собой, не правда ли? - Ран кивает нетерпеливо, ожидая, что Такаши начнет двигаться.

Но Мицуя вынимает член, любуясь тем, как сжимается уже не такая узкая, как была прежде, дырочка, как она пульсирует, пока он водит по её краю пальцем, время от времени плюя в неё и щедро добавляя смазку.

- Такаши, пожалуйста. - От пустоты внутри плохо физически. Она разъедает, трещинами расходится по всему телу, разрушает его, делает неполноценным и неполным. Ему страшно от необходимости почувствовать Такаши в себе.

Два дня назад он нашёл его и упросил, почти стоя на коленях упрашивал: сделай что-нибудь, чтобы мне стало как тогда - не всё равно.

Мицуя согласился. С условием безоговорочного подчинения.

Ран никогда с такой лёгкостью не выключал телефон.

Но всё это время Такаши лишь изматывал его тело плёткой и флоггером, кинжалом, подключал зажимы, обвязывал верёвками, оставляя внутри пробку и расширитель во рту. Лишь сегодня он наконец дал попробовать свой член, пообещал большее.

Мицуя вновь входит. И вдруг останавливается. Ран вертит головой, не понимая в чём дело. Чувствует - что-то поменялось.

***

Риндо пронизывает холод - Такаши смотрит ему прямо в глаза. Ухмыляется криво. Наклоняет чутка голову, указывая на Рана. Будто говоря - видишь, каков твой брат на самом деле?

Надо убираться отсюда, надо...

- У нас гости, Ран, - старший Хаитани дёргается судорожно, шаря по сторонам взглядом, пока он не натыкается на приоткрытую дверь. Риндо видит, какими огромными становятся его глаза от ужаса, когда он замечает младшего брата, как непроизвольно он пытается выпутаться из узлов. Риндо не знает, что будет лучше - войти внутрь, помочь ему освободиться или скрыться, сбежать, притворившись, будто ничего не было.

- Струсишь, Риндо?- Грёбаный Мицуя! - Тише, Ран. Он же твой брат. Он не причинит тебе вреда. Он ведь так тебя любит . Настолько, что пытался защитить от меня. Как будто ты не сам этого пожелал. Скажи ему. А лучше - покажи .

Мицуя обнимает Рана сзади. Ран чувствует, как он прижимается к нему и дрожит от его ладоней на своём теле, языка на шее, от того, как шумно Такаши вдыхает его запах, сдавливает горло. И как он выходит из него. Опять.

Сознание Рана раскалывается пополам. Одна его часть чётко осознает присутствие брата, разрывается от стыда, от того, каким его видит Риндо, от непонятного выражения его глаз, в которых раньше он не замечал ничего кроме уважения и признания его старшинства. Другая же - изнывает от желания быть заполненным , не выпускать из себя Такаши, принадлежать ему. Победа одной означает поражение второй. И он даже не может нормально двинуться, чтобы подумать, отойти от Такаши, дразнящего сейчас его соски кончиком ножа и заставляющего забыть о брате, заставляющего...

Ран изнеможенно толкается бёдрами назад. Находит комфортную твёрдость, чуть приподнимает задницу, отыскивая анусом головку и облегчённо выдыхает, стоит ему ощутить как его внутренность заполняется горячей плотью.

Видеть Рана обнажённым, беспомощным, видеть то, как он сам насаживается на член этого мудака Мицуи - бесит. Видеть как Ран прикрывает глаза, словно ждал этого больше всего на свете...

Рождает мурашки, бегущие от затылка куда-то в низ живота, щекочущие губы и кончики пальцев.

Ран так красив сейчас.

Невозможно было представить, чтобы он когда-то кому-то так подчинялся. Что его стройное тело будут просто натягивать на член как какую-то дешёвую шлюху, как куклу. И хоть Мицуя время от времени оглаживает любовно бока, очерчивает пальцами нежно рёбра, целует плечи, слизывает капельки крови с них - этого мало. Ран достоин большего.

- Риндо, подойди, - голос Такаши прерывает его мысли и выдёргивает, словно за поводок, из-за двери. Ноги еле гнутся, но уже через несколько секунд он рядом с ними. С братом, которого хочется утешить, закутать в одеяло и утащить отсю...

- Ты же на самом деле хочешь совсем другого, Риндо, - Такаши не спрашивает, он утверждает. Он натягивает подвес. Он всё ещё внутри Рана и от этого движения тот стонет, насаживаясь глубже. - Твой брат такая хорошая шлюха, Риндо. Грех этим не воспользоваться. Знаешь, чего хочет он?

"Заткнись! Заткнись," - хочет сказать Риндо.

Но вместо этого он пялится на то, как Такаши засовывает в рот Рану ладонь. Как начинает двигать ею.

- Смотри как он может, - во рту уже полностью кулак, - смотри, как он хочет , Риндо.

Риндо сглатывает.

Когда ему было пятнадцать он часто представлял брата в своих мокрых фантазиях. Как его волосы раскидывались бы по подушке, пока он метался бы по ней от удовольствия. Как узко, горячо и влажно было бы в нём. Как Риндо ласкал бы его тело, проходился языком по татуировке, по второй её половине. Та, что на его коже, горела огнём при мысли об этом. Как всё внутри хлюпало бы от смазки, ибо он сто процентов использовал бы литры её, чтобы Рану не было больно. Как Ран сжимал бы его крепко. Как орошал бы его своей горячей спермой. Как она стекала бы светлыми каплями по чернильным рисункам.

Рука Риндо двигалась всё быстрее, пока и впрямь всё не растекалось по татуировке на животе.

Никогда он Рану об этом не рассказывал. Не то, чтобы стыдился, просто чувствовал: Ран не поймёт. Лишь однажды, по пьяни, засосал и стал тереться, словно пёс, о его ногу. Тогда всё удалось списать на алкоголь и в целом на вечеринку в клубе. Но Ран явно не испытал энтузиазма. Он не говорил с ним об этом.

С тех пор мысли о брате стали навязчивыми, сменяясь "Нельзя", "Ран не одобрит", "Он меня не хочет".

Но сейчас в голове мелькнули другие.

"Это не я."

"Это не Ран."

Это Мицуя . Мицуя и его грёбаные приколы. Голос его. Взгляд.

Ран поймёт.

Риндо совсем близко. Он слышит как будто сквозь вату как смеётся Мицуя. Как загнанно, часто дышит Ран. Лицо брата как в тумане, Риндо касается его пальцами. Хочет запомнить, каким он был до.

- Н-нет! - Ран пытается вывернуться из хватки Такаши, но веревки не дают этого сделать. Мицуя перехватывает их так, что лицо Рана оказывается ниже, чем его задница, на уровне паха Риндо. Так, что стояк, болезненно трущийся о брюки, больше не скрыть.

- Р-Риндо! - Ран вскрикивает болезненно, мотая головой.

- Я позабочусь о тебе, Ран, - быстро шепчет он, расстёгивая ширинку, приспуская брюки и бельё, наглаживая быстрыми движениями член, гладя брата по щекам, - Всё будет хорошо, я только...

- Ну же, Ран, не разочаровывай, - "брата" - думает Риндо, - меня, - произносит Мицуя.

Ран замирает.

- Давай, Ран, - толкается в него Мицуя.

И Ран, закрывая глаза, послушно открывает рот.

Он влажный. Он горячий. Он неумелый - Ран никогда никому не сосёт, даже куни делает редко.

Но он лучше самой дорогой шлюхи Кабукичо.

Риндо едва сдерживается, чтобы не кончить тут же, стоит Рану сделать пару первых неловких движений головой.

- Нравится? - Мицуя толкается сильнее и Ран съезжает горлом по стволу, утыкается носом в волоски на паху Риндо, хрипит, задохнувшись его членом. - Ну же, Ран, покажи брату чему научился. Он не умел делать минет, представляешь, Риндо? Пришлось научить его расслаблять горло. Я не проверял, но держу пари, он теперь может отсосать даже Дракену. Ты же видел его член, Ран? Слышишь, как он стонет, Риндо? Знаешь, как он только что сжался?

Кто бы знал, как это будет хорошо? Что Ран будет губами скользить по его стволу с такими звуками? Капать слюной, становиться таким мокрым от его члена во рту? Смотреть снизу вверх своими влажными, лиловыми глазами, такими похожими на его собственные. Умолять ими.

Остановиться? Продолжить?

У Риндо больше нет выбора. От этого взгляда и от того как сжимается и сопротивляется горло Рана, от звуков того, как он давится его членом, когда Такаши в очередной раз вбивается в него, Риндо кончает.

Так быстро, как не кончал с пятнадцати. С тех самых фантазий.

- Чёрт, я рассчитывал, что ты дольше продержишься, Риндо, - недовольно цыкает Мицуя. - Умница, Ран.

Такаши перед Раном на коленях, отталкивает Риндо, обхватывает ладонями лицо Рана и целует его.

Целует, слизывая стекающую с щёк, капающую с ресниц сперму. Целует, хлюпая слюной и семенем Риндо. Целует, пока Ран, будто заморозившийся после оргазма брата, не начинает отвечать.

- Умница, Ран, - повторяет Такаши, - горжусь тобой, ты так славно потрудился, не зря эти два дня разрабатывал свой рот. Ну, ты что?

Только сейчас Риндо замечает текущие по щекам Рана слёзы.

Злость - кипучая, яростная, заливает его с головой. Он вскакивает на ноги и со всей силы ударяет стопой, метясь Такаши в висок. Слышится хруст.

- Нет! - орёт Мицуя. - Ты долбоёб?!

Всё вокруг застывает. В ушах шумит. Риндо видит как Ран падает, подминая под собой Такаши, и ноги сами собой подкашиваются. Что он наделал?!

- Эй, Хаитани, помогай давай, чего расселся?

Риндо вскидывает голову. Ему показалось, что вместо Мицуи он попал по Рану. Но на брате - ни следа от его удара.

- Ножницы дай, вон там лежат, - кивает Такаши. - Ну, Ран, всё хорошо. Дай посмотрю всё ли в порядке. Надо будет ссадины обработать и порезы от удара скорее всего открылись. Но в целом ничего страшного, думаю, не случилось. Сейчас веревки разрежу, отдохнём немного, успокоимся и продолжим, договорились?

Ран кивает, дрожа, всё ещё лёжа на Такаши. В порыве злости Риндо промахнулся и попал по одной из перекладин подвеса. Не выдержав, она переломилась и рухнула. На спине Рана красуется теперь длинный красный след. Не упади он на Мицую - последствия могли бы быть серьёзнее. Такаши быстро разрезает узлы на запястьях и Ран хватается за его шею, пока один за другим красные обрывки веревок сыплются на пол. Он не отпускает Такаши и после того, как последний из них соскальзывает змеёй на паркет.

Мицуя поднимается. Ран в его руках кажется нескладным подростком. Риндо думает - будь у него длинные, как тогда волосы, он непременно спрятал бы за ними сейчас лицо. Но брат лишь утыкается носом куда-то в ухо Такаши и что-то шепчет ему. Мицуя кивает и смотрит на Риндо.

И точно так же как раньше взглядом он предлагал войти, теперь...

- Свободен. - После секундной паузы, - Так будет лучше для Рана.

Риндо кажется, что он ослеп - так темно перед глазами, когда он шагает, пошатываясь, обратно по коридору, слыша, как проворачивается в замке ключ.

Он мог бы снести эту дверь к чертям.

Но не станет.

***

- Ну же, Ран, всё хорошо, мы только вдвоём, - Такаши успокаивает Хаитани. Не думал он, что сессия, подготовка к которой длилась два дня пройдёт таким образом. Чёрт бы побрал Хаитани. Мицуя думал, что эти двое демонов перестали владеть его разумом после ухода из Томан. Но стоило увидеть Рана в клубе...

Ещё и Риндо. Припёрся, когда всё уже было почти закончено.

Мицуя никогда не признается себе, что оставил неприкрытой дверь специально. Что всё то время, что Ран стонал под шлепками девайсов и дрожал от пропускаемого по телу электричества, Такаши ждал звука шагов по коридору.

Ран наконец затихает. Тянется к нему за поцелуем. Боже, как же хочется насадить его на себя прямо сейчас! Сломать окончательно и бесповоротно, иметь, пока не перестанет вставать член и у него самого, и у Рана. Но Мицуя осторожно, бережно, едва касаясь, целует Хаитани, его все ещё припухшие губы, пропускает пальцы сквозь волосы, поглаживая голову, шепчет нежности.

- Отнести тебя в душ? - Ран кивает. Расслабляется под струями теплой воды, позволяет намылить себя, морщится, когда Такаши задевает порезы поглубже. Он такой простой и обнажённый сейчас. Ни следа от фирменного надменного ебала, перекошенного страстью лица или маски безразличия. Пустой. Запястья свои кладёт на плечи и Такаши не может не повернуть голову и не поцеловать.

Правое.

Левое.

Там, где бьётся пульс.

Там, где едва заметная тонюсенькая белая полоска пересекает его.

Ран вздрагивает, чувствуя на ней тепло губ. Прячет глаза, чувствуя на себе взгляд.

- Когда? - спрашивает Такаши.

- В колонии. В первый раз. Пока Изана не нашёл нас, я... - Ран сглатывает. - В общем, было сложно и я думал, что нашёл простой выход, чтобы меня не трогали больше.

- Риндо тоже?

- Нет, он... - Ран вдруг смеётся, закидывая голову, - Он был недостаточно красив .

- Я не знал. Прости. - Ему уже не оправдаться, но сказать это он должен. Внутри жжётся, давит на грудь. Всё, что Такаши произносит:

- Идём?

***

- Нравится?

- Угу, - Ран двигает тазом, не торопится, откинувшись, опирается на руку сзади. Он сам контролирует глубину и ритм. Такаши только просит время от времени наклониться - поцеловать его. Любуется ладным, длинным телом.

- Как больше нравится?

Ран останавливается и Мицуя чувствует свой член, пульсирующий внутри, жаждущий продолжения.

Хаитани приникает к нему.

- Думаю, ты знаешь.

- Я не умею читать мысли, Ран.

- За эти несколько дней мне показалось, что умеешь.

Вот он, Ран Хаитани во всей красе. Лисой стелется вокруг, насаживается томно, не торопясь, чтобы Мицуя видел, как по миллиметру исчезает в нем его член. Такого его увидел Такаши тогда, на фестивале. С ним таким дрался, пока был в Томан. Такого его хотел всё это время.

Но он уже получил больше и теперь прежнее неинтересно. Ран, вывернутый наизнанку, куда вкуснее, куда горячее того, что оседлал сейчас его бёдра.

Такаши ловит момент. Ловит Рана в объятиях. Подхватывает под ягодицы, приподнимая и ме-е-е-дленно опускает на себя. Ничего не меняется кроме того, как Ран дышит. Он сбивается, всасывает воздух резко, сдавленно, смотрит распахнутыми глазами, хлопая ресницами.

- Ты же не хотел быть сверху? - чуть-чуть испуганно спрашивает Ран.

- Я и не буду, - обнимает Такаши коленями его бока, прижимая к себе ближе, толкаясь в горячее, ждущее его нутро, - Так тебе нравится?

Ран только выдыхает коротко.

На его спине подсохли ранки. Сошли с кожи красные пятна от ударов и шлепков. Остались несколько синяков от моментов, когда он просил сильнее и когда Мицуя поддался искушению оставить на нём след. Он зацелует их все. Но это будет завтра.