Это был день, к которому они готовились месяцами. Движения, отточенные до автоматизма, перестали быть просто хореографией — они стали языком, которым Сонхун и Казуха должны были рассказать свою историю зрителям. Танец, выбранный для фестиваля, выглядел лёгким, почти невесомым, но лишь они знали, сколько часов боли, напряжения и усилий было вложено в каждый шаг. 

Национальный фестиваль танца Корробори был событием огромного масштаба. Участвовать в нём было честью, а выступать на главной сцене Австралии казалось чем-то почти невозможным. Но Казуха и Сонхун добились этого. Их дуэт признали лучшим в университете, а их талантами восхищались даже самые строгие преподаватели. 

За кулисами они стояли молча. Напряжение ощущалось в каждом взгляде, в каждом вдохе. Казуха поправляла своё платье — белоснежное, с корсетом, расшитым мельчайшими цветами, которые переливались в свете прожекторов, словно крошечные звёзды. Её юбка из нескольких слоёв лёгкой ткани создавалась специально для этого номера, чтобы каждое её движение выглядело, как трепет крыльев бабочки. Волосы были убраны в идеальный пучок, а на ногах – атласные пуанты, словно созданные для этого танца. 

Сонхун был воплощением элегантности. Его чёрный фрак, сшитый на заказ, с лёгким атласным блеском, подчёркивал его идеальную осанку. Белая рубашка с высоким воротником и элегантный галстук создавали образ настоящего джентльмена, а идеально сидящие брюки и блестящие туфли завершали картину. Он выглядел как герой из старинного романа, чей каждый шаг говорит о грации и уверенности. 

Когда музыка Old Doll – Mad Father зазвучала, сцена озарилась мягким светом, а Казуха и Сонхун начали свой танец. Их движения были настолько синхронны, что казалось, они дышат одним воздухом, чувствуют каждую ноту музыки одинаково. Зрители, затаив дыхание, следили за каждым шагом, каждым поворотом. Их танец был не просто красивым — он рассказывал историю, полную боли, надежды и красоты. 

Но внезапно, где-то в середине танца, когда начался припев, Казуха почувствовала, как всё внутри начинает крушиться. Её сердце бешено стучало, дыхание стало неровным, а в голове закружился туман. Она пыталась сосредоточиться на движениях, но тело отказывалось подчиняться. "Когда же это закончится?" – мелькнуло в её голове. 

Её ноги подкашивались, но она продолжала, сцепив зубы, из последних сил. Она знала, что это важный момент, что их выступление смотрят сотни людей, но с каждым движением ей становилось всё хуже. 

На последних тактах её организм просто сдался. Она упала на пол, словно марионетка, у которой оборвались нити. 

На несколько секунд в зале повисла тишина. Это было шокирующе: красивая, сильная танцовщица внезапно рухнула прямо посреди сцены. Затем начался шум. 

– Вызывайте скорую!

– Она потеряла сознание!

– Где врачи?

Сонхун, заметив, что Казуха упала, мгновенно оказался рядом. Он упал на колени, поддерживая её голову, чтобы она не ударилась. Его лицо было напряжённым, почти испуганным, но в его глазах читалась абсолютная решимость. 

– Казуха, ты слышишь меня? – он прошептал, наклоняясь ближе, чтобы уловить хоть малейший отклик. 

Казуха едва могла разглядеть его сквозь туман в глазах. Голоса зрителей звучали где-то далеко, как будто через толстую стену. Она чувствовала, как всё вокруг уходит в темноту, но тепло рук Сонхуна, поддерживающего её, было последним, что она ощутила, прежде чем окончательно потерять сознание. 

Свет прожекторов, который ещё секунду назад был ослепительно ярким, теперь казался ей далёкой, почти угасающей звёздочкой. 

Казуха медленно открыла глаза, почувствовав лёгкую пульсирующую боль в руке. Голова была тяжёлой. Она моргнула, пытаясь привыкнуть к обстановке, и ощутила странное давление на руку. Повернув голову, она заметила капельницу, тонкая трубка которой была аккуратно закреплена на её запястье.

Потолок был белым, а воздух пропитан запахом дезинфекции. Казуха поняла, что находится в больнице. Её взгляд блуждал по комнате, пока он не остановился на фигуре, стоявшей возле окна. Это был Сонхун. Его силуэт выделялся на фоне яркого дневного света. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то вдаль, казалось, глубоко задумавшись. 

Казуха попыталась приподняться на кровати, но каждый её жест сопровождался лёгкой болью. Услышав её движение, Сонхун обернулся. Его лицо, как всегда, было спокойным, сдержанным, будто за каменной маской. 

— О, ты уже проснулась, — произнёс он сухо, без какой-либо эмоции, словно констатируя факт.

— Сколько времени я здесь лежу? — хриплым голосом спросила она, чувствуя, как горло пересохло.

— Примерно семь часов, — холодно ответил Сонхун, его глаза были сосредоточенными, но безразличными. 

На мгновение между ними повисла тишина. Казуха хотела сказать что-то ещё, но её голос застрял в горле. Сонхун стоял напротив, не двигаясь с места, и продолжал смотреть на неё, словно ждал, что она заговорит первой. Но Казуха молчала, чувствуя, как в груди медленно нарастает тяжесть. 

Он сделал шаг вперёд, затем ещё один. Остановившись у её кровати, Сонхун скрестил руки на груди и, слегка прищурившись, произнёс: 
– Ты не могла продержаться до конца? Ты ведь знала, как для меня было важно это выступление. 

Его голос был холодным, но в нём сквозила обида, от которой Казуха почувствовала, как в груди запылало чувство вины. Она подняла на него взгляд, полный усталости и разочарования. 

– Сонхун, я сделала всё, что в моих силах, – ответила она, стараясь говорить спокойно, но её голос слегка дрожал. 

Сонхун нахмурился, будто её слова только разозлили его ещё больше. 

– Ты плохо старалась, – сухо бросил он, его тон был резким, как удар пощечины. 

Казуха моргнула, не веря своим ушам. Она всегда знала, что Сонхун строг, что для него нет ничего важнее успеха, но такие слова? Разве он не видел, как сильно она старалась, как выкладывалась на каждой репетиции, несмотря на боль и усталость? 

– Почему тебя никогда не волнует моё состояние? – наконец, сорвалась она, чувствуя, как в горле комом встаёт обида. – Скажи честно, ты меня вообще любишь? Я не только твоя партнёрша, но и твоя девушка, Сонхун. Или ты забыл об этом? 

Она резко встала с кровати, сжав кулаки, чтобы не дать слезам потечь прямо перед ним. 

– Мне стало плохо, – продолжила она, её голос дрожал от гнева и боли. – А ты, вместо того чтобы спросить, как я себя чувствую, говоришь о каком-то тупом выступлении! 

Сонхун замер, будто её слова неожиданно задели его, но уже через секунду его лицо снова стало холодным. Он усмехнулся, но в этом не было ничего доброго. 

– Боже, что за истерика, – проговорил он с язвительной ноткой. – Ну давай, делай меня виноватым. 

Её сердце сжалось, но она не дала себе сломаться. 

– Может, потому что ты и есть виноват, – тихо сказала она, её голос был словно шёпот перед бурей. 

Сонхун покачал головой, развернулся к двери и, не оборачиваясь, бросил: 
– Знаешь что? Да пошла ты. 

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что Казуха вздрогнула. В комнате стало тихо, слишком тихо. Только эхо его слов продолжало звучать в её голове. 

Её губы дрогнули, и первая слеза медленно скатилась по её щеке. Она не пыталась её вытереть. Потом ещё одна. И ещё. 

Она села на кровать, обхватив колени руками, и уткнулась лицом в ладони. Плечи вздрагивали от беззвучных всхлипов, а в голове прокручивались их последние слова. 

"Он никогда не поймёт, как я себя чувствую," – подумала она, глядя на пустую комнату перед собой. 

Но вместе с болью внутри начало просыпаться другое чувство – злость. Злость на него, на себя, на всю эту ситуацию. 

"Если для него я всего лишь партнёрша, значит, так тому и быть," – твердо решила Казуха, вытирая слёзы. 

В той же больнице, на другом этаже, в небольшой светлой палате находился Джейк. Он сидел рядом с кроватью своей матери, Элен, которая проходила обследование из-за проблем с сердцем. Её лицо выглядело уставшим, но она пыталась улыбаться, глядя на сына. 

– Ты выглядишь таким серьёзным, Джейк, – тихо заметила она, кладя свою хрупкую руку на его. – Ты же знаешь, что я в порядке. 

Он не сразу ответил. Внутри него всё сжималось от тревоги, хотя он пытался не показывать этого. 

– Мам, ты не должна притворяться, – наконец, произнёс он, оборачиваясь к ней. Его голос был мягким, но полным заботы. – Я знаю, что тебе тяжело. 

Элен вздохнула, её улыбка стала немного грустной. 

– Ты всегда был таким чутким, Джейк. Но сейчас я хочу, чтобы ты перестал беспокоиться обо мне. Доктора делают всё, что могут. 

Джейк кивнул, но её слова не успокаивали его. Всё зависело от этих анализов, от лечения, которое могли назначить. Мать была для него всем, и он не мог позволить себе быть равнодушным. 

– Мам, я не могу просто сидеть и смотреть, как ты страдаешь, – сказал он, голос его стал твёрдым. – Ты важна для меня. 

Элен немного помолчала, её взгляд стал мягче. 

– Я знаю, сынок, и я тебя люблю, – ответила она, сжав его руку сильнее. – Но ты не можешь держать всю боль на себе. У тебя тоже есть своя жизнь, свои мечты. 

Джейк почувствовал, как её слова снова заставляют его сердце сжаться. Он знал, что мать всегда была сильной, но её состояние в последнее время волновало его всё больше. 

В этот момент в палату вошёл врач с результатами анализов. Джейк почувствовал, как его тело напряглось. 

– Миссис Шим, мы получили ваши результаты, – сказал врач, внимательно посмотрев на Элен. – Можем обсудить лечение? 

Элен кивнула, пытаясь выглядеть спокойной, но Джейк знал, что она переживает не меньше его. Он решил, что каким бы ни был этот разговор, он будет рядом с ней, не отпустит её, не даст ей чувствовать себя одинокой в этом.

Доктор смотрел на них, его лицо всё ещё сохраняло профессиональное спокойствие, но Джейк заметил, как в его глазах скользнула тень беспокойства. Он знал, что это не могло быть хорошим знаком.

– К сожалению, ваше состояние ухудшается. Лечение, которое мы вам назначили ранее, не дало ожидаемых результатов. Мы должны рассмотреть более агрессивные методы.

Джейк почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он крепче сжал руку матери, его пальцы стали ледяными. В голове всё смешалось: страх, злость, беспокойство. Как это возможно? Они же только начали лечение! Как всё может так быстро ухудшиться?

– Агрессивные методы? – Элен повторила с лёгким оттенком удивления в голосе. – Что вы имеете в виду?

Доктор взглянул на неё с сочувствием, а потом открыл файл и показал несколько снимков, на которых были видны признаки прогрессирующей сердечной недостаточности. Он продолжил объяснять, что они могут рассмотреть операцию или более интенсивное медикаментозное лечение, но все эти варианты сопряжены с рисками.

– Операция может быть успешной, но в вашем возрасте и с текущими осложнениями… – он умолк, не решаясь продолжить.

Элен закрыла глаза, её лицо побледнело, но она сохраняла спокойствие. Джейк, стиснув зубы, почувствовал, как в нём всё закипает от безысходности.

– Я не хочу, чтобы ты переживал, – Элен обратилась к нему, положив свою хрупкую руку на его. – Всё будет хорошо. Мы будем бороться.

Он посмотрел на неё, но в её глазах он заметил то, чего не хотел видеть – усталость, тень сомнения. Она пыталась быть сильной ради него, но он знал, как тяжело ей давались эти слова. Джейк не мог оставаться спокойным. Он не мог просто сидеть и ждать.

– Мам, я не могу… – его голос дрогнул. – Я не могу просто стоять и смотреть, как ты страдаешь. Ты… ты не должна проходить через это одна.

Элен попыталась улыбнуться, но эта улыбка была сдержанной, почти неестественной.

– Ты не один, Джейк, я всегда рядом. Ты ведь знаешь это.

Джейк стиснул её руку, словно пытался передать ей всю свою решимость. Он не собирался сдаваться, даже если путь будет тяжёлым. Они вместе справятся с этим, как бы сложно не было.

– Я буду рядом, мам. Не отпущу тебя, – сказал он, и на его лице отразилась твёрдость. – Мы пройдём это вместе, несмотря ни на что.

После того как его мама уснула, Джейк тихо встал со стула у её кровати, стараясь не разбудить её. Она была бледной и измученной, но, наконец, погрузилась в спокойный сон под действием успокаивающих препаратов. Джейк чувствовал, как его тело расслабляется, но внутреннее напряжение оставалось. Он закрыл за собой дверь, чтобы не беспокоить мать, и, тихо ступая по коридору, направился к лестнице. В его голове всё ещё крутились слова врача, а в груди сжималась боль.

Он не мог просто сидеть и ждать. Что бы ни случилось, он должен был действовать. Проблемы с сердцем его матери не были чем-то, с чем можно было мириться. Он знал, что должен найти способ помочь ей. Задумчиво взглянув на часы, он резко повернулся и направился в сторону ближайшего кабинета.

Внутри было тихо, освещённое лишь слабым светом ночника. Джейк открыл ноутбук и начал искать информацию о возможных вариантах лечения. Он не мог позволить себе расслабиться, пока не выяснит все возможные способы помочь матери. Он не верил, что операции – это единственный выход. В его душе возникла твёрдость. Он не сдастся, не оставит её одну в этой борьбе.

В этот момент его телефон внезапно зазвонил, и Джейк, нервно вздохнув, посмотрел на экран. Это был номер его друга, который работал в одной из известных клиник. Он ответил, и голос друга сразу же наполнил его уши.

– Джейк? Ты там? Я слышал, что твоя мама в больнице. Ты в порядке?

– Я в порядке, – ответил Джейк, стараясь скрыть нервозность в голосе. – Но она не в порядке. Мне нужно узнать, есть ли другие варианты лечения, кроме операции. Что ты можешь мне порекомендовать?

Его друг замолчал на мгновение, а затем начал объяснять, что в последнее время были разработаны новые методы лечения, которые могли бы помочь, но для этого нужно было найти правильного специалиста. Джейк знал, что это шанс. Он слушал внимательно, запоминая каждый совет.

После завершения разговора, его мысли стали ещё более определёнными. Он должен был действовать быстро, искать лучшие клиники, лучших специалистов. Он не мог ждать и надеяться на удачу. Всё зависело от того, что он сделает сейчас.