- Может, вам уже хватит? - спрашивает владелец забегаловки, собирая со стола пустые токкури. Дазай пьяно улыбается и качает головой. Вздохнув, пожилой мужчина ставит перед ним новые порции саке и маленькое блюдце с охитаси. Закуска никакая, но Осаму не отказывается, благодарно кивает. Не то чтобы его волновало опьянение. Если откровенно дрянной алкоголь не разъест желудок, уже будет чудо. И что только Чуя забыл в таком месте? Он ведь возненавидел подобные дыры ещё до вступления в Портовую мафию. Одно время даже питался только в разрекламированных кафе и закусочных, пока не осознал смешное соотношение цены, качества и размера порций. Тогда только и успокоился. Вызнать у владельца этого места о его клиентах ничего не удалось. Мужчина сказал, что пообщался только с парнем, который делал заказ, если это вообще можно назвать общением, а вот его спутника так и не смог разглядеть даже когда заказ к их столику принёс, потому что тот прятался за капюшоном. Узнав, где именно сидели посетители, Дазай рухнул на потрёпанный диванчик и заказал себе выпить. А потом ещё немного. И ещё. И ещё. Телефон до сих пор разрывается звонками от Куникиды. Не стоило бросать его одного во время расследования, но Дазаю так осточертело мотаться безрезультатно по городу, что он удрал. Сел в метро и поехал, куда глаза глядят. После вышел на конечной станции и начал бесцельно бродить по улицам, пока не понял, что заблудился. И стоило только подумать о том, чтобы спросить у кого-нибудь дорогу или, что более действенно посреди пустой улицы, открыть карту в телефоне, как где-то вдалеке послышался знакомый голос. Всего лишь короткое «хорошей вам ночи», сказанное негромко, хрипло, бархатно, долетевшее смазанным эхом в царящей вокруг тишине, а ноги уже понесли в нужную сторону, пока Дазай не вышел из-за поворота и не увидел Чую. Он и сам не заметил, как подошёл вплотную. О чём говорил, помнит смутно. Всё его внимание было жадно сосредоточено на Чуе. На таком родном, близком и понятном, почти не изменившемся, если не учитывать отросших волос, Чуе, ошарашившем своим внешним видом. Будто и не прошло четырёх лет, проведённых в разлуке. Взглянув в голубые глаза, что в его присутствии стали холоднее льда, Дазай эхом памяти услышал звуки их последней совместной прогулки: звонкий смех, шипение газировки, детские крики, грохот аттракционов. Почувствовал на языке эфемерный привкус сахарной ваты, которую в итоге всю скормил Накахаре, после чего потащил его есть хот-доги на спор. Помнится всё так чётко и ярко, будто это было только вчера, но прошло четыре года, и во взгляде Чуи не нашлось того тепла, что было раньше. Дазай как никогда остро прочувствовал, что они - так непривычно - оказались на двух противоположных концах одной пропасти. И не докричаться. А потом Дазай обратил внимание на человека, жмущегося к Чуе, прячущегося за его спиной. Ещё один виток привычной - и такой сладко-болезненной - перепалки отозвался внутри очередным холодным осознанием: много времени прошло. Слишком много времени. Может, для кого-то четыре года и не сыграли бы особой роли, но не для Дазая, пустившегося в бега, и не для Чуи с его насыщенной работой в Порту. Их действительно разделила пропасть. Чуя стал преемником Мори, как слышал Дазай. Он высоко поднялся и отлично устроился. Коллеги, верные подчинённые и товарищи. Поговаривают, даже Акутагава под его командованием стал невероятно послушным, присмирел. А теперь ещё и новости об ученике. Судя по тому, как Чуя пытался скрыть его от Дазая, за капюшоном прятался либо ненавистный Осаму Кью, что просто смешно и нелепо, либо кто-то по-настоящему особенный. А может, Чуя просто хотел оградить от Дазая эту часть своей жизни. Как ограничил своё личное пространство, поставив неожиданно на дверь дорогущий электронный замок, реагирующий только на отпечаток ладони владельца квартиры и его сетчатку глаза. Чёрт возьми, паранойя Чуи за прошедшие годы приобрела космические масштабы, это точно. Усмехнувшись, Дазай выпивает ещё одну чашку саке и морщит нос. Вкус на самом деле омерзительный. Вряд ли Чуя пришёл в это место по своему желанию. Его привёл сюда ученик? Кто бы это вообще мог быть? Ребёнок или взрослый? Кто знает, если учитывать, что неизвестный был ростом почти с Чую, а тот, если назвать его ребёнком, может и почки отбить, злобный коротышка. С другой стороны, Чуя не стал бы так опекать и защищать взрослого человека. Даже будь это какая-нибудь стеснительная девчонка. Что-что, а личное пространство Накахара всегда охранял очень ревностно. Не раз и не два Дазай получал за его нарушение, дожидаясь, когда же Чуя привыкнет к нему, подпустит ближе, позволит себе расслабиться в его присутствии. Значит, это ребёнок. Возможно, такой же зажатый и тихий, каким была Гин когда-то. Возможно, у него какой-нибудь специфический дар, из-за которого может быть опасно входить в контакт с незнакомцами: мало ли, как сработает нестабильная способность. Редко когда дети подчиняют свой дар самостоятельно. Обычно к этому приводит не лучшая жизнь. Рюноске тому яркий пример. Телефон снова начинает трезвонить. Раскрыв его, Дазай какое-то время сверлит задумчивым взглядом высветившийся контакт Куникиды и сбрасывает звонок. Он не хочет разговаривать с коллегой и не хочет его видеть. Не хочет возвращаться в офис ВДА. Если честно, вместо этого на него вновь наваливается острое желание найти какой-нибудь вычурный мост с коваными перилами и спрыгнуть с него в радушные объятия ледяной речной толщи навстречу смерти. Отмахнувшись от заманчивой мысли, Дазай наливает себе ещё саке и в который раз за прошедший час прокручивает в голове столь неожиданную, но приятную для него встречу. Вспоминает, как Чуя холодно и равнодушно разговаривал с ним. Как буквально из ниоткуда перед глазами появилось, пролетело тонкое длинное лезвие, обозначая границы чужого терпения. Палочки для волос с секретом? Умно. Наверняка подарок старшей сестрицы Коё. Та любит подобные вещицы. Но почему не привычный нож или пистолет? Одежда ещё эта. Чуя будто под прикрытием работал или прятался от кого-то. Нелепость. Пальцы до хруста сжимают тонкое горлышко токкури, стоит только вспомнить, как Чуя подхватил своего подопечного на руки и безмолвно прошёл мимо, оставляя позади. Точно ребёнок. Как долго он рядом с Чуей? Почему тот так сильно привязался? Накахара никогда ни к кому не привязывался, так почему так ревностно оберегал этого ребёнка? Никакой приказ Мори не заставил бы его так нянчиться с кем-то, будь этот эспер хоть из золота, хоть из платины, хоть из тончайшего хрусталя. Но Чуя поступил так: выбрал капитуляцию вместо боя. Он просто молча прошёл мимо, просто безмолвно ушёл, а Дазай остался за его спиной и смотрел, смотрел, смотрел ему вслед. И на душе у него вмиг стало так омерзительно. Окрикнуть бы, заставить вновь обратить на себя внимание, но что-то подсказало, ничего он от Чуи не добьётся, потому что оказалось вдруг, он больше не номер один в чужом списке. Логично с учётом всего произошедшего, но вот Дазай сидит в этой дыре и закидывается дешёвым дрянным алкоголем, а на душе нет никакого покоя. Внутри будто разрастается ещё сильнее пустота, вечно жрущая его, с рождения поселившаяся в нём, и нет от неё никакого спасения, потому что это дар Дазая. Едва ли хоть кто-то когда-то задумывался о том, что Осаму подобно другим эсперам может страдать от своей же способности. Едва ли хоть кто-то когда-то задумывался о том, что «Исповедь неполноценного человека», пожирающая чужие способности, медленно, но верно пожирает и своего хозяина. Отсюда и постоянные мысли о смерти и вечном забвении. Когда Дазай работал в Портовой мафии, он почти не замечал этого. Может, Мори понимал о нём нечто подобное, потому что постоянно вставал между ним и новыми попытками отправиться на тот свет, но сам Осаму едва ли задумывался о подобном раскладе. И только когда в его жизни появился Чуя, Дазай осознал, какая дыра у него внутри. Дыра, подобная гравитонам Чуи, что уничтожают всё на своём пути, разнося вдребезги и стирая осколки в мелкую пыль, не оставляя и следа. А сам Чуя эту дыру неожиданным образом смог заполнить. Его эмоции, живые и яркие, жгучие и взрывные, каждый раз обрушивались на Дазая подобно ядерной бомбе, огонь которой начисто сносил его скуку, тоску, хандру, лень и апатию. Когда рядом был Чуя, Дазай ощущал себя как никогда живым. Неважно, разговаривали они спокойно, ругались, катались по полу в драке, вцепившись друг другу в волосы, или же лежали на соседних больничных койках после очередной вышедшей из-под контроля миссии. Когда Чуя был рядом, пустота внутри Дазая исчезала. - Ничто в этом мире не сможет заполнить дыру в твоей душе. И раз уж сторона не имеет значения, лучше будь на той, что спасает людей. Если обе стороны равноценны, лучше стань хорошим человеком. Это сделает тебя хоть немного лучше, - сказал ему Одасаку, прежде чем испустить последний вдох. Дазай был разбит. На тот момент на него свалилось слишком многое. Чуи не было рядом уже как полгода. Тот мотался по всему миру в командировках, налаживая новые связи и укрепляя старые. Связаться с ним было невозможно, как и увидеться. Пустота в его отсутствие разрослась до таких масштабов, что Дазай снова начал поглядывать на привлекательно поблёскивающие пузырьки с лекарствами в медицинском отсеке. Удерживали от необдуманных поступков Сакуноске и Анго, с которыми Дазай как-то незаметно для себя сблизился, нашёл общий язык. А потом Анго предал Порт, а Ода умер. И ладно бы умер только потому, что сам так решил, сам выбрал месть за погибших сирот. Но когда Дазай понял, что за всем этим спектаклем изначально стоял Мори, что-то сломалось в нём. Он совсем потерялся в себе. С одной стороны, всё было логично, понятно, вполне закономерно. Всё на благо организации, и жизнь одного ради лицензии - приемлемая цена, выгодная, идеальная. Дазай не раз и не два пускал в расход доверенных ему людей, если того требовала операция, зачистка или очередная стычка с врагами Порта. Он знал, что вверенные ему люди тоже дороги и важны кому-то. Что кто-то ждёт их дома, кто-то беспокоится о них. Но Осаму это не трогало. Эти люди знали, на что шли. Порт никого никогда не втягивал в свои ряды силком: это порождает предателей. В их организации всё было иначе. Каждый сам за себя, но все за успех планов Портовой мафии. К тому же, Мори не разбрасывался людьми, даже шестёрками. Если жертвы были, то была необходимость или случайность. О последней всегда заботился Дазай, стараясь разрабатывать такие планы операций, чтобы Порт нёс как можно меньше потерь. Но когда ситуация коснулась его лично, абстрагироваться не получилось. Дазай вдруг понял, что никто не застрахован от такого конца. Одасаку умер, потому что Мори так решил. В любой момент босс Порта мог подвести черту и под жизнью Дазая, и под жизнью других людей. И если собственная шкура волновала Осаму в последнюю очередь, то жизнь того же Чуи была для него бесценна. Этот человек, ставший ему первым и самым близким другом, самым лучшим напарником, был бесценен. И не только потому, что его присутствие заполняло пустоту в душе Дазая. Чуя просто был особенным, стал для него важным, и Дазай привязался так сильно, что понимал: смерть Чуи уничтожит его. Тогда он и решил уйти, разорвать все связи, сбежать. Как и просил его Ода, Дазай решил стать хорошим человеком. Человеком, приходящим на помощь, чтобы однажды, когда это потребуется, прийти на помощь и Чуе, суметь спасти его. - Как наивно, - усмехается Дазай, растекаясь по столешнице и мутным взглядом прослеживая блики на боку токкури, покручивая пустой сосуд между пальцев. Он сбежал, думая, что направляется к свету. И только когда поворачивать назад стало поздно, когда земля неожиданно ушла из-под ног, раскрывая бездонную пропасть, осознал, каким идиотским был его поступок. Светлая сторона? Спасение? Помощь людям? Вздор. Глупость несусветная. Просто смешно. Дазай всегда был за естественный отбор: либо ты, либо тебя. Его не интересовала помощь людям, которые сами создают себе проблемы на пустом месте или ввязываются во что-то, во что не ввязались бы, будь хоть немного умнее. Он был по-настоящему полезен, бесценен, пока находился подле Мори. Он помогал создавать настоящий порядок, упорядочивать хаос, постоянно вспыхивающий тут и там в теневом мире, грозящийся обернуться кровопролитием и множеством жертв, стоит только не уделить ему должного внимания. И только находясь в Порту, Дазай мог по-настоящему беречь Чую от опасностей, прикрывая его спину, разрабатывая идеальные планы и позволяя своей пустоте пожирать огонь «Порчи», чтобы тот не сжёг своего хозяина дотла. А теперь всё это перечёркнуто, разломано, уничтожено. И виноват в этом только Дазай, пошедший на поводу у эмоций и сделавший глупость. Впрочем, ничего удивительного. Подобные ему люди совершают ошибки редко, но метко, и масштаб их всегда поражает. Покинув Порт, Дазай сначала испытал эйфорию от полнейшей свободы и захлебнулся в азарте, заметая за собой следы и мотаясь по всему миру. И только когда пустота в душе вновь дала о себе знать, он осознал, что натворил. Он оставил свой дом. Он оставил свою семью. Мори-доно, ставшего ему наставником и заботливым дядюшкой. Озаки-сан, что всегда заботилась о нём и опекала, обрабатывала его порезанные запястья с безграничным терпением и затаённым пониманием и теплом в глазах. Дазай оставил Чую: друга, напарника, коллегу, брата, родственную душу. Человека, которого он, эгоистичный в своих порывах и равнодушный к отношениям и людским связям в целом, умудрился полюбить. Которого добивался бесконечно долго, раз за разом огребая за все свои выходки, пока Чуя просто не махнул на него рукой, не сдаваясь, но смиряясь с тем, что у него появился свой аналог расёмона в лице Дазая. Так хорошо тогда было. Дазай был так счастлив. - Эй, хозяин! - окликает Осаму, и не думая собирать себя со стола. - Счёт, пожалуйста! Может, ему было бы проще принять новую действительность, если бы он нашёл своё место в агентстве. Вот только правда в том, что люди этой конторы не являются семьёй или закадычными друзьями. Они объединены общей целью и только. Никого не волнуют чужие проблемы. Никого не волнуют чужие метания. Это просто работа. Как офисные клерки приходят, проводят целый день за компьютерами и уходят, так и в агентстве каждый занимается своим делом, захлопывая дверь за спиной, когда рабочий день заканчивается. Дазай такая же неприкаянная душа, как остальные. Порой ему даже кажется, что всё дело в директоре, распространяющем свою способность на всех членов агентства. Тот одиноким волком бродит на свободе и за ним тянутся такие же одинокие души, потерявшие самих себя. И пусть со стороны может показаться, что они дружны и связаны тёплыми отношениями, на деле Дазай даже не доверяет никому из них. Каждый скрывает своё прошлое, каждый носит свою маску, и в какой-то момент Осаму с громким мысленным хохотом осознал, как много лжи и недомолвок его окружает на «стороне света» и как легко и просто, свободно жилось, пока он работал в Портовой мафии. Расплатившись за выпивку и пожелав хозяину доброй ночи, Дазай выходит на улицу и какое-то время стоит на том месте, где увидел Чую, рассматривает тёмное полотно, полное звёзд. В этом районе так тихо, пустынно и темно из-за плохого освещения. Из-за этого можно прочитать карту звёздного неба. В несуществующих созвездиях, рисуемых воображением, Дазаю видятся веснушки, что порой высыпались на переносицу Чуи жаркими солнечными днями. Тот их терпеть не мог, а вот Осаму, напротив, готов был часами пересчитывать крошечные золотые звёзды, скользя по мягкой коже губами и кончиками пальцев. На одной из фотографий, стоящих на комоде в спальне Накахары, они навсегда отпечатались на лице семнадцатилетнего рыжеволосого парня, сверкающего в камеру ярко-голубыми глазами. Изначально Дазай пробрался в чужую квартиру, только чтобы установить прослушку и узнать наверняка, какого чёрта вся Йокогама на ушах стоит из-за неожиданно поднявшейся шумихи в теневом мире. Разумеется, такое не могло пройти ни мимо него, ни мимо агентства. Но ностальгия захватила бывшего мафиози, и он решил немного осмотреться. Разворошенный диван дал понять, что работы у Чуи столько, что до кровати не доползти. В пользу этого аргумента оказалась и нетронутая, аккуратно сложенная на краю постели домашняя одежда Накахары. Не удержавшись, Дазай зарылся лицом в футболку, вдыхая смазанный памятью запах. Усмехнулся про себя, когда понял, что ведёт себя, как чёртов маньяк или сталкер. Свернув футболку и вернув её на место, Дазай тогда вновь обратил внимание на комод. Он и не думал, что Чуя проявит сентиментальность подобным образом: через рамки с фото, на которых навсегда сохранились моменты из их совместного прошлого. Там и Чуя с Озаки перед каким-то приёмом, и «Чёрные ящерицы» полным составом с только присоединившимися Рюноске и Гин, и фотография с того дня, когда Чуя официально начал работать на Порт. Они там вчетвером: Мори и Озаки улыбаются в камеру, а Чуя и Дазай сверлят друг друга недовольными взглядами. Витражи за спинами окрасили их лица в фиолетовый, синий, лиловый и розовый. Красиво получилось. Дазай долго смотрел на эту фотографию. Так долго, что заметил уголок второй, спрятанной за первым изображением. Не фотография даже, а фотокарточка из будки с тремя кадрами, на которых Дазай виснет на плече Чуи, опирается подбородком о макушку невысокого напарника и сжимает его за подбородок и щёки цепкими пальцами, из-за чего Накахара в кадре - раскрасневшаяся раздражённая рыбка с надутыми, смешно перекошенными губами. Помнится, за это Чуя ему рёбра острым локтём отбил. Крошка Чу всегда был таким сильным. Поборов желание забрать карточку, Дазай вернул её на место и покинул чужую квартиру, бережно убирая дубликат ключа от неё в пальто. Он его, казалось, сто лет назад сделал, чтобы однажды пробраться в квартиру Чуи и насолить ему как-нибудь. Не срослось. Сначала всё как-то повода не было. После Дазай и вовсе покинул Порт. А повторно, когда система записала и дала ему послушать короткий разговор Чуи с Мори, и тот в порыве раздражения уничтожил и столик, и жучок, проникнуть в его квартиру уже не вышло. Дазая встретил электронный замок, и что ж. Мысленно он горько улыбнулся обозначенному для самого себя символизму. Наверное, Накахара всё-таки нашёл сломанный жучок, вот двери в его жизнь и оказались для Дазая закрыты. Буквально. Не хочется только думать, что навсегда. - Интересно, ушёл бы он так просто, если бы знал, кто именно приложил руку к тому, что его машина взлетела на воздух? - едва слышно фыркает Осаму, поднимая ворот пальто и бесцельно направляясь вперёд по дороге. Мысли вновь начинают крутиться вокруг случившейся встречи. Раз за разом прокручивая в памяти случившуюся перепалку, Дазай припоминает все детали, будь то непривычно длинные огненные волосы Чуи, забранные вверх и открывшие взгляду шею с лентой чокера, или то, как бывший напарник подхватил на руки своего подопечного. Ребёнок, точно. Эспер, иначе его не было бы рядом с Чуей. Вероятно, сильный, раз в учителя ему достался Накахара со своим даром, способным угомонить любого. А ещё этот ребёнок, кем бы он ни был, точно должен быть особенным, потому что только такого Мори мог передать в руки собственного преемника. - Утром я получил письмо с просьбой о помощи в расследовании дела, касающегося теневого мира Йокогамы, - сообщил ещё месяц назад во время утреннего совещания Фукудзава. - Точнее, это не конкретно одно дело. Речь идёт о многочисленных стычках между мелкими и средними звеньями криминального мира. По слухам, на чёрном рынке объявили награду за голову одарённого. Из-за этого уже начались проблемы. Пропадают эсперы. Мафиозные группы развязывают между собой войны. Мир в Йокогаме под угрозой, потому что никакой информации о нужном эспере нет, и это уже затронуло мирных жителей. С этим нужно разобраться, потому что Портовая мафия пусть и наводит порядок, сама способная устроить полнейший хаос, чтобы урвать себе самый лакомый кусок. Этого нельзя допустить. Мы должны разузнать всё о заказчике и всё об одарённом, за голову которого назначена награда. И, по возможности, найти его. Помнится, Куникида тогда мрачнее тучи стал. Ещё бы, достать информацию из воздуха не самая лёгкая задача. Дазай и сам был заинтригован. Тут и там подёргав за нити старых связей и ничего не найдя, он решил пойти относительно лёгким путём и попытаться что-то узнать через Чую. У того в своё время появилась занятная привычка обсуждать с самим собой проблемы и вызывающие недовольство моменты работы. Дазай был уверен на все сто, что если в Порту знают что-то интересное, рано или поздно Накахара под действием раздражения или вина о чём-нибудь таком начнёт болтать с пустотой своей квартиры. Чего он не ожидал, так это того, что взбесившийся Чуя так быстро уничтожит все его труды, а потом ещё и... Не додумав мысль, Дазай резко останавливается, будто наткнулся на стену. Ребёнок. Рядом с Чуей был ребёнок, которого мафиози явно пытался отгородить от навязчивого внимания бывшего напарника. Ребёнок, с которым Чуя предпочёл мотаться по полупустому безлюдному району вдали от центра города, где в любой момент можно попасть в объектив камер или под взор бродящих тут и там сторожил, докладывающих одной из сторон, контролирующих Йокогаму. К тому же, Чуя настоящий зануда в разных мелочах. Например, в прошлом он никогда не позволял себе спать на диване: либо оставался в офисе, либо ложился нормально в постель, даже если уже спал на ходу. Из принципа. И когда это он начал мыть посуду руками - Дазай видел тарелки и кружки на сетке, когда прошёл мимо кухни - если в прошлом даже кружки из-под кофе ленился сполоснуть, запихивая их в посудомойку, пока та не заполнится? У Чуи было с десяток разных кружек в угоду своей лени в этом вопросе, и вдруг такая перемена? «Он живёт у него», - поджимает губы Дазай. - «Этот ребёнок живёт вместе с Чуей». Всего две мысли остаются в его голове. Первая о том, что Чуя никогда не пустил бы на свою территорию постороннего. Неважно, ученик или нет, и был ли отдан самим Мори такой приказ или нет, Накахара не пустил бы в свою квартиру чужого человека. Вторая мысль, родившаяся из первой, заключается в том, что либо этот ребёнок по каким-то причинам Чуе не чужой, что звучит как фантастический бред, либо этот ребёнок... Бесценен. Только если этот маленький эспер представляет собой великую ценность, его могли поселить под боком у самого сильного эспера не только в Портовой мафии, но и, возможно, во всей Йокогаме или даже Японии. Для того чтобы защитить. Для того чтобы уберечь. Для того чтобы никто не позарился на сокровище, доставшееся Порту. Отсюда вся эта секретность. Отсюда желание скрыть личность ребёнка. Отсюда забота Чуи о нём и желание как можно быстрее отвязаться от него, Дазая. «Они нашли его», - понимает Осаму. - «Порт нашёл одарённого, за голову которого назначена награда, и скрывает его. Или же его нашёл и скрывает у себя Чуя. Но он бы никогда не утаил от босса подобное, значит, Порт решил скрыть эспера, сделав выбор в его пользу, а не в пользу денег. Что же это за ребёнок и какой у него дар, если Мори-сан решил любой ценой прибрать его к своим рукам?». Ответов на эти вопросы у Дазая нет, но он не отчаивается. Попытки вызнать правду отлично развеют его скуку.

***

Бросив взгляд на часы, показывающие начало пятого, Акутагава вновь впивается взглядом в дверь подпольного клуба шайки Комато, к которой принадлежал одарённый, тело которого в настоящем по частям покоится по всему округу Йокогамы. Его цель - подставная крыса - находится внутри уже второй час, и с каждой минутой ожидание становится всё утомительнее, но если потребуется, мафиози просидит на крыше этой забегаловки до рассвета. Ему отдали приказ, и Рюноске выполнит его несмотря ни на что.«Мне нужен человек, которому я смогу доверять, на которого смогу положиться. Ты подходишь для этой роли, Акутагава?» - в который раз эхом проносится в голове чужой вопрос.Откинувшись спиной на вентиляционную будку, Акутагава окидывает взглядом пустынную улицу. Когда-то он вообще не задумывался о том, что существуют подобные понятия. Доверие. Поддержка. Опора. Помощь. Рюноске не знал, что это такое и как проявляется в жизни. Он даже о своей младшей сестре толком позаботиться не мог, потому что с раннего детства не чувствовал ничего помимо пустоты в душе. Он умел только существовать, но всегда хотел жить. Может, поэтому и сумел перетерпеть те ужасные годы в трущобах. А может, всё дело в расёмоне, который защищал своего хозяина, хотел тот того или нет.Когда его и Гин привели в Порт, Акутагава не испытал по этому поводу никаких эмоций. Он знал, что их будут использовать. Знал, что его забрали из-за его силы, а Гин - потому что без неё он бы не ушёл. Её собирались сделать рычагом давления, но это не потребовалось, потому что когда Дазай взял над Акутагавой шефство, то знатно промыл ему мозги. Он не расписывал прекрасных перспектив и никогда с ним не любезничал, но дал понять, что в Порту Акутагава сможет добиться многого, возвыситься над своим прошлым и стереть его в порошок, построить на пепелище новое настоящее и будущее, в котором не придётся выживать и постоянно бороться за свою жизнь. Где не придётся причинять боль другим и себе, чтобы удостовериться в собственном существовании, доказать и самому себе, и людям вокруг, что не пустое место и не призрак, а человек.Жизнь в Порту изначально не была сахаром, но Акутагаву устраивала роль цепного пса. Его подобрали и позаботились о нём, и парень знал, что должен отплатить своей верностью и использованием дара на благо организации. Это было несложно. Это едва ли отличалось от той жизни, что он вёл в прошлом. Разве что убивать теперь приходилось не ради себя и выживания, а во имя организации и ради её успехов. А вот Дазай в роли учителя омрачал существование. Его называли дьявольским гением. Говорили, он видит людей насквозь и может предвидеть будущее. Его боялись. Им восхищались. Его превозносили. Когда кто-то узнавал, что Акутагава - подопечный Дазая, на него смотрели с завистью. Вот только сам Рюноске не понимал, чему там можно завидовать, потому что наставником Глава был паршивым. Предпочитая практику теории, он никогда не объяснял Рюноске своих мотивов и целей, не делился с ним своими мыслями. Акутагава не знал, чего от него ждут, чего выжидают, что пытаются рассмотреть. Из-за этого и результаты каждой тренировки были плачевными. Не зная, чего от тебя хотят, сложно это дать.Результаты появились только тогда, когда Дазай начал забивать на Акутагаву, постоянно повторять, что есть более сильные одарённые, которым он хотел бы уделить своё время вместо того, чтобы тратить его на бесполезного ученика. К тому времени Акутагава уже сыскал славу жестокого цепного пса Порта и даже добился похвалы лично от Мори-доно. Его начали ценить и уважать среди «Чёрных ящериц». Новички в рот заглядывали. Старшие коллеги смотрели с одобрением. Все говорили, что он далеко пойдёт, и только Дазай пренебрежительно отмахивался от шепотков, раз за разом растаптывая Рюноске своим безразличием, холодностью и насмешками. Юный мафиози в ответ скалился и огрызался, но не шёл на попятную. Напротив, задался целью доказать Дазаю свою силу и заставить забрать обратно однажды оброненные ядовитые слова.- Быть может, зря я тебя тогда подобрал, - задумчиво протянул Дазай, стоя над ним, в очередной раз поверженным, униженным, избитым до кровавых соплей. - Даже Гин и та справляется лучше, а ведь она не одарённая. Жалкое зрелище. Какое же ты собой являешь жалкое зрелище. Убожество.Когда Дазай сбежал из мафии, Акутагава был в бешенстве. Во-первых, потому что его наставник удрал посреди их совместной миссии. Во-вторых, потому что его наставник стал предателем. Один из самых верных боссу людей. Один из тех, кто помог поднять организацию с колен. Один из тех, про кого слагали легенды. Рюноске равнялся на него, ставил себе в пример, хотя и знал, что никогда не достигнет таких высот, потому что главным оружием Дазая всегда был острый ум. И всё вдруг разрушилось: неожиданно, но так быстро, что не получилось что-то предпринять, как-то остановить. Сразу в пыль. Позже поползли слухи о причинах, сподвигших Дазая покинуть Порт. Когда Акутагава узнал, что в деле замешан погибший Ода, которого Дазай постоянно превозносил над остальными, ярость белым маревом встала перед глазами. Юный мафиози тогда разнёс тренировочный зал, а после поклялся себе, что обязательно станет сильнее и при встрече выбьет из бывшего наставника всю дурь. Собственно, именно в тот день он и оказался под опекой, присмотром и началом Накахары, впервые встретившись с ним наедине лицом к лицу.- Неплохо, - раздались тогда театральные хлопки из полумрака. - Только на одних эмоциях далеко не уедешь. Если ты не можешь контролировать свой дар, управлять им, значит, это он управляет тобой, и тогда ты лишь жалкая марионетка. Подчини тьму, Акутагава, и перед тобой откроется невидимый путь, ведущий на вершину.Накахара оказался совсем не таким, каким Акутагава его себе представлял. Обычно «Двойной Чёрный» работал сам по себе с личной командой поддержки. Редко когда Рюноске становился свидетелем проявления силы этого дуэта, и каждый раз в памяти отпечатывались реки крови, разруха и громкие яростные вопли. Любая зачистка с этими двумя заканчивалась их же дракой. Порой драка начиналась в процессе самой зачистки, и Акутагава быстро понял, что между Дазаем и Накахарой лучше не влезать. Первый был змеёй: безопасной на вид, но с жутким ядом. Второй был человеком, укушенным этой змеёй и содрогающимся в жутких конвульсиях, способных нанести всем окружающим невосполнимый вред.Слава о дуэте сложилась та ещё. О Накахаре говорили как о вспыльчивом, громком, заносчивом, жестоком, хладнокровном монстре. Не то чтобы это оказалось не так, конечно, но Рюноске поразила разница в отношении Чуи к своим подчинённым и людям со стороны. Когда он стал его подопечным, жизнь не то чтобы изменилась, но стала спокойнее, понятнее и равномернее. Во время тренировок Накахара в отличие от Дазая болтать не любил. Он говорил только по делу, не пытался задеть словами и всегда объективно комментировал каждую ошибку Акутагавы во время нападения и защиты. С ним было тяжело, сложно, порой с переломами и внутренними кровотечениями, но под чутким контролем Чуи тьма расёмона разрослась, стала более насыщенной и опасной.- Неплохо, - обронил Чуя, спокойно закуривая, будто и не было никакой многочасовой тренировки, пока вымотанный Акутагава давился кашлем и кровью у него в ногах. - Я думал, после Дазая мне достанется сломанная игрушка, но твоя шкура оказалась толще, чем он думал, да? Поломали тебя, конечно, знатно, но материал хороший. Далеко пойдёшь, если и дальше будешь держать эмоции под контролем и оставлять разум холодным.В тот вечер будто был сдан экзамен, после которого Рюноске ощутил очередную перемену. Их отношения с Накахарой стали более близкими, тесными, доверительными. Они не стали друзьями или приятелями, оставшись на планке начальника и подчинённого, но впервые в жизни Акутагава почувствовал связь с кем-то. На него надеялись. Ему доверяли. К нему стали обращаться с важными и деликатными поручениями. Не раз и не два Чуя выказывал ему расположение и давал понять, что ценит. Никогда раньше никто не обращался так с Акутагавой, и принять это было сложно. Он не понимал, чем отличается от всех остальных. Не понимал, почему даже став преемником Мори-доно, Чуя обращал на него своё внимание, доверял решать «горящие» проблемы и обращался именно к нему, если нужно было что-то уладить, кого-то найти, с чем-то разобраться. В голове не укладывалось, что из всех людей в организации Чуя выбрал в главные помощники именно его. Будто Рюноске действительно этого достоин.- А ты не достоин? - фыркнул Чуя, когда они после зачистки засели в баре, куда Акутагаву затащили силком, и поднял на него пьяно блестящий взгляд. - С чего бы? Ты преданный и верный. С головой на плечах. Расторопный. Быстро приспосабливаешься к новым условиям. Ради Порта, ради нашего босса, ты жизнь готов отдать. Ради нашей организации, ради её блага, ты готов на любые жертвы. Ты ни разу не подвёл лично меня. Не припоминаю, чтобы и Мори-доно упоминал о том, что ты хоть раз бросил тень на репутацию Порта. Если бы у нас было больше таких людей, как ты, Акутагава, организация давно поднялась бы ещё выше. Поэтому я не понимаю, за каким чёртом ты постоянно грызёшь самого себя. Ты на своём месте и ты важен. Ты приносишь пользу. Это самое главное.С того разговора года полтора прошло, не меньше. Всё это время Акутагава совершенствовался, пытался стать ещё сильнее, ещё полезнее, но уже не для того, чтобы доказать что-то Дазаю, удастся его найти или нет. Нет. О нём юный мафиози больше не думал. Своим рвением он решил отплатить Чуе за оказанное доверие и поддержку. За то, что нашёл для него время и нужные слова. За то, что помог обрести самого себя во мраке и отделить тьму от сердца, мешающую нормально видеть мир вокруг. И не сказать, что у него не получалось.Когда Чуя попросил о странной услуге - вытащить тайком пленного эспера и привезти в нужную точку - Акутагава не задумывался о том, зачем и для чего это нужно. Он привык доверять ему безоговорочно, как когда-то верил Дазаю, находясь под его командованием. За прошедшее с побега Осаму время Чуя тоже изменился. Стал спокойнее и тише, будто закрылся от мира вокруг, но зато высоко поднялся по карьерной лестнице, если так можно выразиться. Акутагава первым - и искренне - поздравил парня, когда узнал, что Мори-доно назвал того своим преемником. И в глубине души поразился тому, что лёгшая на плечи Накахары власть сделала его ещё серьёзнее и требовательнее, жёстче и решительнее. Не то чтобы он считал, что Чуя возгордится или начнёт работать спустя рукава - этот несусветный бред даже в голову не пришёл - но было по-своему волнующе наблюдать за тем, как Накахара раскрывается ещё сильнее, вкладывается в организацию ещё больше, от всей души желая Порту процветания.Такое отношение оказалось заразительно. Все прочувствовали случившиеся изменения и потянулись вслед за Чуей, из-за чего за прошедшие два года с момента смены статуса Накахары положение Порта стало ещё прочнее, фундаментальнее. Тогда-то Акутагава и понял, осознал наконец-то, каково это - быть частью чего-то столь масштабного, важного, по-своему великого. Было приятно осознавать себя частью огромного живого механизма, перемалывающего всё вокруг. Было приятно знать, что являешься не просто винтиком этого хищного зверя, а важным звеном, без которого работа уже не будет такой ладной, чистой и продуктивной.Когда Чуя подтвердил, что ребёнок, которого он привёл на место встречи, тот самый эспер, из-за которого вся Йокогама на ушах стоит, Акутагава нисколько не удивился. Его поразила забота Накахары об этом ребёнке, несвойственная ему опека и живые эмоции, но не тот факт, что именно он, преемник Мори-доно и сильнейший боец и эспер Порта, вытащил счастливую карту. Заколебался Акутагава лишь в тот момент, когда осознал, что стал свидетелем проявления чужой привязанности, тогда как Мори-доно явно был не в курсе, что одарённый, за чью голову на чёрном рынке объявили награду, нашёлся. Это означало, что Чуя нашёл ребёнка давно, раз успел привязаться к нему, но по каким-то причинам скрыл его.Акутагава предан боссу. Как верующие поклоняются богу, мафиози всегда возносил на свой личный пьедестал Мори-доно. Но это не меняет того, что фактически вся его преданность принадлежит Накахаре. Начальнику и учителю, коллеге и партнёру, который являет собой не благородный образ, увидеть который может лишь самый достойный, а реального живого человека. Руку протяни и сможешь коснуться, почувствовать тепло. А ещё услышишь требование убрать свои конечности куда подальше, пока не сломали, потому что личное пространство Накахара всегда оберегал и оберегает до сих пор очень ревностно.«Приказы босса абсолютны и подлежат немедленному исполнению, но в этом случае стоит действовать деликатнее. Нам не нужен ещё один Дазай и не нужна ещё одна Кёка», - так объяснил происходящее Чуя, и Акутагава понял и принял его слова как разумную данность.У него нет причин сомневаться в преданности Накахары Порту. Никаких. Совершенно. И если Чуя решил, что пока что Мори-доно лучше не знать о том, что нужный эспер найден, так тому и быть. Если тайна окупит себя, хорошо. Если нет, Акутагава не останется в стороне, потому что тоже замешан в происходящем и замешан по своей воле. Если всё обернётся провалом, и доверие босса к Накахаре окажется под угрозой, он встанет за спиной Чуи, станет его поддержкой. Потому что он хочет быть полезен ему. Хочет отплатить за доброту и проявленную к нему когда-то человечность, которой - пусть Акутагава и не подозревал об этом на тот момент - ему так остро не хватало.Дверь бара открывается с грохотом. На улицу вываливается шумная компания пьяных мужчин, среди которых находится и цель Акутагавы. Наконец-то. Подобравшись, Рюноске выпрямляется и бесшумно запрыгивает на парапет, высясь тенью в ночи. За спиной начинает клубиться тьма. Расёмон бесшумными лентами рассекает воздух, устремляясь вниз. Отставшая от компании приятелей цель Рюноске не успевает ничего заметить, не успевает закричать. Леденящие тело и душу ленты обвивают его с ног до головы и без единого шороха утаскивают в подворотню. Когда приятели мужчины оборачиваются, улица за их спинами оказывается пуста.

***

Опираясь спиной о бортик ванны, откинув на него голову, Чуя пустым взглядом сверлит потолок. Приглушённое освещение расслабляет. Терпкий запах открытого вина наполняет помещение эфемерным ароматом, смешиваясь с запахом пены, белоснежная пышная масса которой клочьями стекает на пол и пропитывает его распущенные волосы на затылке. Ацуши, сидящий в тёплой воде, обнимающий угловатые колени, дышит так тихо, будто и нет никого больше в помещении. Склонив голову к плечу, Чуя переводит взгляд на зеркальное отражение узкого шкафа для банных принадлежностей и тут же сталкивается с золотисто-фиолетовыми глазами. Мальчишка выглядит устало и измотано - слишком много всего произошло за этот день - но выражение его лица говорит само за себя. Пока Накаджима не получит хоть какие-нибудь ответы, никто в этом доме не ляжет спать.Проблема в том, что Чуя понятия не имеет, что сказать ребёнку. Тот услышал много чего ненужного, и было бы легче лёгкого наврать с три короба, но мафиози не хочет этого делать. Строить доверие на лжи - не вариант. Но из-за малого возраста Ацуши едва ли поймёт его проблемы и сомнения, невозможность определиться и сделать выбор. Хотя то, как мальчишка полез обниматься, стоило им только оказаться дома, немного успокоило. Может, Накаджима и не понял, что такого важного произошло на складе. Может, до него, такого наивного и простодушного, не дошло, что Чуя отдал приказ об устранении. Хотя едва ли это самая большая проблема Накахары: стать в глазах этого ребёнка чудовищем.- С моим зверем что-то не так? - едва слышно спрашивает Ацуши, опуская подбородок на колено.Первая попытка с момента возвращения домой. Хорошо. Начинать этот разговор первым не хотелось.- С ним всё прекрасно, - криво улыбается Чуя.И делает ещё глоток вина прямо из бутылки. Нет желания смаковать любимый напиток и наслаждаться тем, как меняется его вкус на языке, внутренней стороне щёк и нёбе. Будь в квартире что-нибудь дешёвое, Чуя бы надрался этим чем-то, а не расходовал свои драгоценные запасы, но у него ничего не нашлось. Когда Дазай в прошлом частенько захаживал в гости, для него всегда был чёрный чай с кардамоном и бутылка виски, но после его ухода Чуя перестал заботиться о запасах для этого человека, поэтому выбирать ему не пришлось, когда сунулся в домашний бар.- Но произошло что-то плохое, - помолчав, осторожно замечает Ацуши, продолжая смотреть на парня через зеркальное отражение. Кусает, жуёт нижнюю губу от волнения. - Тот мужчина так кричал. И вы сказали человеку в чёрном плаще, что никто не должен узнать о произошедшем. Что такое Порт и почему я должен быть там? Вы хотите отдать меня кому-то, Чуя-сан? Но вы говорили, я могу остаться с вами...- Можешь, - отзывается Чуя.Ацуши не выглядит так, будто верит. Обернувшись к мальчишке, Чуя опирается локтём о бортик ванны и окидывает расфокусированным из-за алкоголя взглядом взволнованное лицо, растрёпанные мокрые волосы, узкие плечи и тонкие руки, торчащие из пены угловатые колени. Ацуши выглядит таким слабым и хрупким. Да, внутри него таится необычная сила, но сможет ли он выдержать её вес, подчинить себе? Чуя постоянно закалял своё тело, тренировался не покладая рук, чтобы его дар не сказывался на нём жуткими перегрузками и сбоями, болями и повреждениями. Он до сих пор регулярно занимается с Акутагавой, раз за разом устанавливая новые и новые планки своей выносливости, скорости и меткости. Сможет ли Ацуши вынести всё это, когда выглядит так, будто его может унести ветер? Чуя обещал, что если и причинит этому ребёнку боль, то только во время тренировок, но вытерпит ли Ацуши? Не сломается ли?- Я не хочу тебе врать, поэтому не требуй от меня ответов, - в конце концов, говорит Чуя и цепляет пену пальцами, водружая её на голову тут же прильнувшего к его ладони Ацуши. - Я не могу рассказать тебе всего, потому что где-то не имею права, а где-то хочу уберечь тебя. Всё, что тебе нужно знать, я уже сказал тебе. Ты можешь остаться рядом со мной. Я буду обучать тебя. Тебе никто не причинит боли, пока я рядом. Разве этого мало?- Нет, Чуя-сан, - помолчав, шепчет Ацуши и обхватывает его за запястье, трётся щекой и носом о ладонь. - Я просто... Я не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности.«Поздно», - думает Чуя, поглаживая пальцами скулу мальчишки.- Не переживай, всё будет хорошо, - говорит он вместо этого, гадая, сбудется ли. - Давай-ка лучше вытаскивать тебя отсюда. Вода скоро совсем остынет. Голодный?- Хочу спать, - отвечает Ацуши, выбираясь из воды и позволяя закутать себя в огромное полотенце.- Тогда ложись. Мне нужно ещё поработать.- Не думаю, что смогу заснуть один...- Хочешь, чтобы я спел тебе колыбельную?Ацуши неожиданно морщит нос и тихо фыркает. Чуя от удивления замирает с занесённым над его головой вторым полотенцем, и как только Накаджима это замечает, алеет щеками и виновато опускает взгляд в пол.- Простите, Чуя-сан, но... Не надо.- Чего это?- Вы... Ужасно поёте, если честно.- Ах, так, да?!Ацуши тонко взвизгивает и заливается смехом, когда Чуя закидывает его себе на плечо. Звук этот бальзамом ложится на истрёпанные нервы, и Накахара даже забивает на то, что от мальчишки во все стороны летят капли воды, а у него самого волосы наполовину мокрые и липкие из-за пены. Донеся ребёнка до дивана, Чуя скидывает его в ворох одеяла и сверху бросает пакет с домашней одеждой, которую они купили утром. Чуть больше двенадцати часов прошло с того момента, но ощущение такое, будто один день растянулся на целых три. Слишком много всего произошло. Слишком много новых проблем свалилось на голову. Усталость наваливается на плечи.- Если не сможешь уснуть, загляни в кабинет, - просит Чуя, зная, что с найдёныша станется остаться лежать и трястись в одиночестве, лишь бы не тревожить его.Дождавшись кивка, он оставляет Ацуши переодеваться, а сам возвращается сначала в ванную, где спускает воду и забирает наполовину опустевшую бутылку вина, а после направляется к себе в кабинет, мельком бросив на укладывающегося ребёнка ещё один взгляд. Наверное, стоит переселить его наконец-то в гостевую спальню, но Чуя не уверен, что от этого будет толк. Ацуши в последние ночи спал беспокойно и всё чаще пробирался к нему под бок. Один раз Накахара даже на самом деле спел мальчишке колыбельную, которую услышал когда-то давно от Коё-оне-сан. И не так уж плохо спел, нечего наговаривать!За закрытой дверью кабинета Чуя позволяет себе снять все маски, оставляя лишь тревогу и усталость. Упав в кожаное кресло, парень открывает и запускает ноутбук, попутно проверяя сообщения в телефоне. Кажется, за этот день в Порту не произошло ничего знаменательного, иначе Хигучи или Хироцу уже сообщили бы. Хоть где-то всё хорошо, что не может не радовать. Откинувшись на спинку кресла, Чуя делает ещё один глоток вина и отставляет бутылку, стараясь абстрагироваться от подобного расточительства благородного напитка. Раздражать самого себя, когда нет других поводов побеситься, так по-идиотски, если честно.Взгляд снова цепляется за телефон. Взяв его в руки, бесцельно покрутив между пальцев, мафиози вспоминает о просьбе найдёныша, открывает галерею и загружает сделанную фотографию, на которой не потрудившийся - и правильно - снять капюшон Ацуши льнёт к его щеке своей и широко счастливо улыбается. Сам Чуя, впрочем, тоже не выглядит на фото недовольным, пусть мех чужой куртки и лезет ему в лицо. Пожалуй, Дазай правду сказал. В повседневной одежде Чуя совсем не выглядит криминальным авторитетом. Толстовка, джинсы, снять шляпу - и его не узнают в толпе.«Дазай», - мгновенно вспыхивает память, будто только и ждала, когда он ослабит оборону. - «Дазай. Дазай. Дазай».Ворох воспоминаний почти выносит запертые двери барьеров в голове. Поморщившись, Чуя растирает лицо ладонями. И почему этот предатель объявился в его жизни именно тогда, когда и без него проблем хватает? Мог бы засветиться, когда Чуя из шкуры вон лез, пытаясь доказать Мори-доно, что тот не зря оказал ему своё доверие, назначив преемником. Хоть какая-то передышка. Мог бы встать на пути, когда у Порта появились проблемы из-за одарённого, завербованного врагами и попортившего им немало крови. Чуя с радостью выпустил бы на бинтованную мумию весь накопленный пар. Дазай мог бы объявиться даже тогда, в самом начале всей этой истории с Гильдией, и Накахара не упустил бы шанс отдохнуть душой, оставив на его предательской шкуре синяки. Но нет. Объявился Осаму именно тогда, когда на него отвлекаться нет ни желания, ни сил, ни возможностей.- Прочь из моей головы, - шипит Чуя и жмурится, зарываясь пальцами в волосы, дёргая у корней до боли.Некогда думать о Дазае и некогда предаваться ностальгии. Нужно решать, что дальше делать с Ацуши. Тренировать, это само собой, но где и как именно? К тому же, никуда не делись награда за голову мальчишки, жаждущая заполучить найдёныша Гильдия и тень Шибусавы, не то мёртвого, не то живого. С этим тоже предстоит разобраться и как можно быстрее. Это уже не говоря о том, что Накахара после эмоциональной встряски ребёнка уверился, что Ацуши прилип к нему накрепко и отлипать по своей воле не планирует. Найдёнышу хватило недели, чтобы привязаться настолько сильно, и едва ли дальнейшее совместное проживание и обучение, тесное общение побудят его задуматься об уходе. Значит, Накахара не зря обдумывал свои действия на тот момент, когда Ацуши придётся вступить в Порт.Вот только нарисовалась проблема и куда более серьёзная, чем простое нежелание втягивать мальчишку в кровавое болото, из которого, если войдёшь, выхода уже не будет. Внутри Накаджимы, как оказалось, заключён не просто тигр, а сосредоточие света и покоя, самой жизни. Как с такой способностью Ацуши будет выживать в мафии, где кровь и смерть, и могильный холод? Отсиживаться такому эсперу на запасной скамье не позволят. Чуя не позволит, потому что не захочет - уже не хочет - чтобы его подопечный повторил судьбу Оды. Но даже если Накаджима по своей воле придёт в Порт, справится ли он с творящимся вокруг хаосом, сможет ли стать его частью, или теневой мир начнёт рвать его на куски, отражаясь муками совести, кошмарами и невозможностью смотреть людям в глаза?- Дерьмо. В какое же дерьмо ты влез, Накахара, - выдыхает Чуя.И вновь тянется к бутылке с вином, попутно захлопывая ноутбук. К чёрту всё. Работать с таким настроем только время зря тратить. Ему нужно о многом подумать. Ему нужно многое для себя решить.

|...|