-4-

Боль, затопившая сознание, знакома Чуе и очень хорошо. Он встречает её как старого друга: невозможность нормально дышать, боль в костях, режущее ощущение в мышцах и застоявшийся привкус крови во рту из разодранного горла. Всё это он уже ощущал и не раз. Разве что вначале было намного сложнее принимать все последствия «Порчи», а сейчас тело восстанавливается намного быстрее. Впрочем, возможно, к этому приложил свою руку одарённый, которого смог сманить на работу в порт Мори-доно. Залечивание травм средней и лёгкой степени тяжести - великолепная способность в среде мафиози.К губам прижимается край стакана. В рот льётся не вода, а терпкий зелёный чай, горчащий на языке, напрочь отбивающий привкус железа во рту. Лба касается прохладная ладонь. Приоткрыв глаза, Чуя видит склонившегося над ним Дазая на фоне привычной больничной палаты. Тот выглядит совсем не так, как на поле боя. Гипс исчез. Все ссадины на лице обработаны, и порез на скуле заклеен. Скользнув взглядом ниже, Чуя видит свежую белоснежную рубашку и такие же белоснежные бинты на руках Дазая, не скрытые закатанными рукавами. В окно льётся свет заходящего солнца. На тумбочке в крошечной синей вазе стоит букет из ландышей.- Надолго меня вырубило? - хрипло спрашивает Чуя, вновь смотря на напарника.- Сутки прошли. После того, как ты избавился от Фицджеральда, начал разносить «Моби Дик». Он упал в залив, так и не долетев до города, - отвечает Дазай и садится на край больничной койки. - А ещё ты разнёс вертолёт, на котором мы с Акутагавой прилетели, чтобы подобрать тебя. - И как вы спаслись? - хмурится Чуя, смазанными вспышками вспоминая яркую вспышку взрыва на летящем ките, после чего всё подёрнула пелена забвения. - Как вообще сейчас обстоят дела в городе?- Акутагава с превеликим - не сомневаюсь в этой ни на йоту - удовольствием швырнул меня в тебя прямо в воздухе. Повезло, что ты не успел бросить в меня гравитоном. Никогда не горел желанием проверить, смогу ли поглотить его без ущерба для себя. Фактически, я тебя сбил, блокируя «Порчу», а после мы все рухнули в воду. Продержались, пока нас Хигучи на катере не подобрала. В городе всё спокойно настолько, насколько может быть после того, как люди Гильдии использовали против нас Кью. Разруха, хаос и множество аварий, но ничего глобального. Хироцу-сан разбирается с этим вместе со своими подчинёнными. Мори-доно, как оказалось, заключил небольшое перемирие с ВДА на время боевых действий. Министерские крысы под руководством Анго вмешались под конец. Юмено вернул Акутагава. Правда, что-то там пошло не так, поэтому он в соседней палате с гипсом на обеих ногах и фиксатором на рёбрах. Ацуши сейчас с ним.- Как он?- А как он может быть после того, как помог Акутагаве разнести круизный лайнер Гильдии? В полном восторге, разумеется.- Он убил Готорна и помог Акутагаве убить Митчелл.- А ещё он до сих пор пользуется обменом сознания со своим зверем, из-за чего едва ли помнит детали происходящего. Ему уже пятнадцать, Чуя, но ничего не меняется, и ты прекрасно знаешь об этом, - взгляд Дазая наполняется холодом, - потому что на словах соглашаешься, что это плохо, а на деле радуешься, что мальчишка проворачивает это раз за разом. - Зато его не мучают кошмары и не терзают муки совести, - огрызается Чуя и отворачивается.Повисает тишина, а после слышится тяжёлый вздох. Ладони касаются чужие пальцы, поднимая её вверх. Рядом с костяшками ощущается тёплое дыхание. Дёрнувшись от неожиданности, Чуя вновь смотрит на Дазая, и все слова, которые могли бы вырваться, застревают у него в горле. Потому что содранных костяшек, отмытых и обработанных, закрытых тонкой перевязью бинтов, касаются губы. Прикосновение едва ли ощутимо само по себе, но Чуя видит его, и от этого в груди всё сжимается.- Ты должен был дождаться меня, когда я попросил тебя об этом, - негромко говорит Дазай, прижимаясь к его ладони щекой и оставляя поцелуй за запястье. - Ничего бы не случилось, обожди ты всего десять минут. - В таком деле и десять минут решают. Если бы я промедлил ещё хоть немного, Фицджеральд мог выкинуть ещё что-нибудь, и тогда «Моби Дик» точно рухнул бы на Йокогаму, - выдыхает Чуя и мягко оглаживает большим пальцем скулу ластящегося к нему парня. - Сколько я продержался на этот раз?- Почти тринадцать минут.- Вау. Новый рекорд.- У тебя было обильное внутреннее кровотечение. Врачам пришлось тебя откачивать. У тебя дважды остановилось сердце, пока тебя везли в больницу.- Так ты поэтому сидишь тут с такой печальной рожей? Даже цветочки мне притащил. Жалеешь, что я не откинулся?- Не смешно, Чуя.А раньше было смешно. Всегда было смешно. Когда Чуя попадал в больницу, и неважно, из-за «Порчи» или по другим причинам, Дазай мог просидеть в его палате целый вечер, изводя нервы нотациями, насмешками, издевательствами и замечаниями о том, что если рыжеволосый мафиози хотел самоубиться на поле боя, то нужно было стараться лучше.Смерть вообще всегда была у них темой для шуток. Постоянно балансируя по грани, сложно оставаться к этой теме равнодушным: ты либо боишься смерти, либо нет. Ни Чуя, ни Дазай никогда смерти не боялись. Шутить на эту тему было нормой для них. И вот теперь Дазай вдруг сверкает на него потемневшими глазами, смотрит с явной неприязнью на опоясывающие грудную клетку бинты и держит за руку так, будто Чуя не из мяса и костей валяется безвольным мешком на больничной койке, а чёртова статуэтка из тончайшего хрусталя на бархатной подушке.Впрочем, Чуя может понять. В конце концов, он с некоторых пор тоже негативно относится к этой теме. Казалось бы, столько времени прошло, столько воды утекло, а в памяти как никогда ясно вырисовывается тот вечер, когда они с Ацуши лежали в обнимку на диване, читая одну на двоих книгу. Правда, позже оказалось, что книгу читал только Чуя, а мальчишка, пригревшийся у него под боком, витал в своих мыслях. До тех пор, пока мафиози не заметил и не спросил, о чём тот с таким усердием думает.- Я думал о Дазае-сане, - нехотя признался Ацуши и улёгся ему на грудь, как только Чуя захлопнул книгу и отложил её на кофейный столик. - Он мне не нравится. Я его терпеть не могу. Он постоянно язвит и насмешничает, а ещё смотрит на всех свысока и специально говорит неприятные вещи, чтобы задеть кого-то. Особенно Акутагаву-сана. Меня это раздражает. Он и к вам относится так же. Вы говорили, это нормальные для вас отношения, но мне всё равно не нравится, как он высмеивает ваш рост или вашу внешность. Это так глупо и по-детски!- Что же ты тогда лежишь тут и думаешь о нём? - усмехнулся Чуя, зарываясь пальцами в мягкие светлые волосы, накручивая их колечками на пальцы под довольные вздохи мальчишки. - Лучше бы подумал о чём-нибудь приятном. Например, о том, что Акутагава наконец-то согласился заняться с тобой обузданием трансформации в зверя. Он даже полигон лично подготовил, лишь бы всё прошло гладко.- Да, - тут же растёкся Ацуши, мечтательно прикрывая глаза. - Акутагава-сан такой классный, правда?- Ну, тебе виднее, - рассмеялся Чуя, вспоминая лицо Рюноске в тот момент, когда тот наконец-то осознал, что прицепившийся к его плащу тигрёныш не собирается выпускать его из своей хватки, вероятно, никогда.- Но с Акутагавой-саном у меня нет никаких сложностей, - смущённо затарахтел Ацуши, розовея ушами, и сложил руки на груди Накахары, опираясь о них подбородком и заглядывая в голубые глаза. - А Дазай-сан... Его способность с самого начала меня пугала. Она действительно жуткая. Она меня нервирует. Но из-за того, что мы часто сталкивались в последнее время, я начал к ней привыкать. Вот только она... Она как будто растёт. Я не совсем уверен, но в последние дни... Мне кажется, у Дазая-сана что-то случилось. Что-то плохое. Не то чтобы меня это волновало, потому что он наверняка сам во всём виноват, но... Сегодня днём мы столкнулись в лифте, когда я ехал вниз от Озаки-сан, и Дазай-сан впервые меня проигнорировал. Я поздоровался с ним, а он только посмотрел на меня, кивнул и вышел на этаже «Чёрных ящериц». У него был такой взгляд... Такой жуткий и пустой. Как будто мёртвый.Помнится, тогда Чуя сказал Ацуши не забивать голову, потому что «с Дазаем случается», и перевёл тему на грядущие выходные и планы на них. Только слова найдёныша отпечатались в его памяти горящим клеймом, и когда на следующий день Дазай ни разу не попался ему на глаза, а вечером ещё и не ответил на многочисленные звонки, ушедшие впустую, Чуя разволновался. Разволновался настолько, что влез во внутреннюю систему Порта, отследил Дазая по чипам и тут же сорвался в Токио, чтобы лично убедиться, что этот идиот не сиганул с крыши и не решил поиграть в «русскую рулетку», сидя в каком-нибудь парке. В баре, где нашёлся Осаму, лицо удержать удалось, но внутри Чуя развалился на части, стоило только увидеть живого и невредимого напарника и услышать негромкое, чуть растерянное «хотел побыть наедине со своими мыслями».Сколько прошло с того разговора в «Lupin»? Полтора года? Два? Чуть больше? И всё это время Чую не отпускали слова Ацуши о чужой пустоте. Не отпускали мысли о Дазае и об их отношениях: таких сложных, запутанных, непонятных. В какой-то момент Чуя осознал, что снова начал привязываться, как раньше. Осознал, что не хватает внимания, если эта бинтованная шпала пропадает где-то по делам Порта. Осознал, что начинается тянуться к чужой компании, искать новые и новые точки соприкосновения.Дошло до того, что Мори-доно вызвал его к себе, чтобы похвалить за проявленное усердие в последних операциях зачистки. А Накахара стоял с каменным лицом, отвечая нечто привычное вроде «всё на благо Порта, босс, не стоит благодарности», и понимал, что в желании находиться с Дазаем как можно чаще часто фактически навязывался ему в команду, из-за чего Дазаю порой приходилось кардинально менять все заготовленные планы. Не то чтобы бинтованная сволочь жаловалась, разумеется, лишь сверкая каждый раз довольными глазами.«Ты поклялся себе, что не наступишь вновь на эти грабли», - думал Чуя раз за разом, сидя на совещании и рассматривая лицо напарника, воодушевлённо вещающего о том, как можно проучить очередных крыс, посягнувших на склады Порта.Обещать-то обещал, вот только и лазейку для себя оставил. Сказал себе, что если увидит искренность в поступках и словах Дазая, то даст ему шанс всё исправить, сделает хоть и один, но шаг навстречу. И Дазай, разумеется, как почувствовал, начав обхаживать со всех сторон. Будто снова вернулись к далёким семнадцати, когда Чуя уже не знал, куда деваться от задавшегося целью покорить его напарника, и в итоге смирился. В этот раз Дазай действовал осторожнее и продуманнее, поэтому Чуя и не заметил, как тот подобрался вплотную. Просто в один миг Накахара решил, что будет держаться от него подальше, а там как карты лягут, а вот они уже каждую пятницу встречаются в тренировочном зале, чтобы от души обменяться синяками и гематомами, своим цветом и пышностью достойными сравнения с цветами, а после валяться на матах едва не в обнимку, предаваясь воспоминаниям о былых днях.Едва слышно хмыкнув в ответ своим воспоминаниям, Чуя снова чуть поворачивает голову и смотрит на крошечный букетик цветов. Изначально это тоже была попытка Дазая подмазаться к нему. Накахаре даже почти удалось его убедить, что неудачная. Он же не девчонка, чтобы дарить ему цветы, верно? Но правда в том, что было приятно. Простенькие букетики служили завуалированным пожеланием скорейшего выздоровления, тогда как на словах Дазай предпочитал описывать, что и как нужно было Чуе сделать, чтобы самоубиться окончательно. К тому же, эти букетики были знаком небезразличия Дазая. Найти цветочный, выбрать нужные цветы, донести до больницы, найти вазу нужного размера - сколько шуток было о крошечных цветах в крошечных вазах для крошечного Чуи, тц! - и устроить всё это на тумбочке возле больничной койки. Сначала Чуя рычал и шипел из-за шуток и колкостей. После смирился и стал игнорировать. И лишь в конце, когда очнулся раньше времени и ощутил нежный поцелуй на лбу, наконец-то осознал.- Такой низкий, а доходит как до жирафа, - фыркнул тогда Дазай, сделав вид, что ничего не произошло.Вот только оба сидели потом с горящими кончиками ушей и распрощались очень быстро, потому что конечно же у Дазая полно важных дел, а Чуе срочно понадобился полнейший покой. А через две недели во время очередной тренировки-потасовки Дазай впервые его поцеловал. По-настоящему. Огрёб за это конечно, но не так уж и сильно. Танцевали они вокруг друг друга слишком долго, чтобы злиться по-настоящему и закрывать на правду глаза.- Эй, Дазай, - негромко зовёт Накахара, сверля взглядом нежные шапочки ландышей. - Тот ресторан, где мы раньше отмечали окончание миссий... Он всё ещё работает?- Конечно, - пожимает плечами Дазай. И одаривает его лукавой улыбкой. - А что такое, Чу-у-уя? Неужели хочешь пригласить меня посидеть там, как в старые добрые времена?- Ты такой придурок, я только что передумал, - цыкает Чуя.И пытается вырвать свою руку из чужой хватки, но ничего у него не получается.- Я закажу нам столик, - улыбается Дазай и снова прижимается губами к его запястью. - На пятничный вечер, потому что сейчас у нас будет много работы. Нужно прибраться после учинённых Гильдией неприятностей.От его тона, от взгляда, от ласковых прикосновений пульс начинает частить. В щеках собирается тепло, и Чуя отворачивается, чтобы не демонстрировать румянец. Смешок Дазая ясно говорит, что состояние Накахары не осталось незамеченным, но никаких комментариев не следует. Наконец-то бинтованная мумия научилась ценить моменты редкой тишины между ним, когда всё понятно без слов, и следует просто помолчать.

-5-

Когда по всему миру начал то тут, то там появляться аномальный туман, оставляющий после себя трупы одарённых, погибших от своих же способностей, Мори-доно тут же отдал приказ проверить все подземные бункеры на готовность принять в себя эсперов Порта для сохранения их жизней. Он же был тем, кто провёл собрание для верхушки Порта, во время которого Чуя и Дазай поведали всем найденную ими в своё время правду о прошлом Шибусавы, имя которого многим было хорошо известно по делам былых дней, скрывающих истоки грядущих проблем. Именно поэтому, когда на головы Портовой мафии свалились очередные неприятности, в целом к ним были готовы. Вот только когда туман наконец-то опустился на улицы Йокогамы, произошло это всё равно неожиданно и повлекло за собой определённые проблемы.Акутагава ждал этих проблем. Ждал бойни. Ждал масштабных разрушений. Ждал залитых кровью улиц и штабелей из тел мёртвых эсперов, как уже было когда-то. Реальность оказалась более снисходительной, ведь, как оказалось, члены ВДА и команда Анго тоже наблюдали за ситуацией в последние месяцы и успели найти достаточно информации для того, чтобы разработать хоть какие-то планы действий на случай появления Шибусавы в городе. Но это не значит, что никаких проблем не было вообще.Началось всё - кто бы сомневался - с Дазая. Тот исчез со всех радаров, а после с Чуей неожиданно связался Анго и объявил Осаму предателем, вступившим в сговор с Шибусавой. Что он наговорил Накахаре и какие доказательства привёл в подтверждение своих слов, Акутагава понятия не имеет, но побледнел Чуя так, что сразу стало ясно: секунда и рванёт. Повезло, что под боком оказался Ацуши. Мальчишка подобрался к Чуе со спины и, пользуясь весомым преимуществом в росте, полученным за прошедшие годы, обвился вокруг него, крепко обнимая и прижимаясь щекой к плечу.- Чуя-сан, Дазай-сан не мог предать нас, - непривычно серьёзно сказал Накаджима. - Он не тот человек, что будет повторять свои ошибки. Он только-только смог восстановить всё, что когда-то разрушил, и заполучил вновь ваше доверие. Дазай-сан ни за что бы не рискнул всем этим. Во всём происходящем точно есть какой-то смысл. Если Дазай-сан сделал всё, чтобы его считали предателем, чтобы эта информация разлетелась, затронула всех, значит, это не просто так.Слова Ацуши отрезвили Чую. Это было ясно по лицу Накахары, по его дрогнувшим плечам и вернувшему живой блеск взгляду. Акутагава никогда не понимал, что Чуя нашёл в Дазае, как может состоять с этим человеком в отношениях, но зато мог представить, какая буря разверзлась в душе Накахары в тот момент, когда он услышал эти слова: «Дазай - предатель». Потому что в прошлом они оба уже испытали нечто похожее. Тогда, когда Дазай покинул Порт, никому ничего не сказав. Нынешняя ситуация оказалась чертовски похожей, и демоны памяти тут же полезли наружу, заполоняя голову мрачными мыслями. Если уж Акутагаве стало холодно до омерзения на душе от сообщения Анго - а ведь у них с Дазаем до сих пор натянутые отношения - то Чую и подавно накрыло. Нечего было удивляться такой реакции, как не удивил и поступок Ацуши.У Накаджимы с Дазаем за пролетевший с момента появления Гильдии год сложились странные отношения. Они всё так же терпеть друг друга не могут, но так уж получилось, что их связал между собой Чуя. Ацуши даже после отмеченного шестнадцатилетия всё так же вился верным щенком вокруг Чуи, вознося его на свой личный пьедестал. Он хотел оберегать своего наставника от всех бед в целом и от Дазая в частности, потому что считал мужчину источником бесконечных проблем. Не то чтобы это было не так. Акутагава часто наблюдал ссоры «Двойного Чёрного», которые едва ли могли мирно существовать долгое время, и в большинстве случаев зачинщиком или причиной был именно преемник Мори-доно.В то же время Дазай тоже по-своему оберегал Чую и тоже делал его центром своего мира, закручивая вокруг него одного все свои планы. Закручивая вокруг Чуи свою жизнь. Чего стоила его самоубийственная выходка во время стычки с Гильдией, когда Чуя совсем разошёлся в состоянии «Порчи», а Акутагава получил приказ подхватить Дазая расёмоном и швырнуть в зависшего над заливом Накахару. В ответ на замечание о том, что это чистой воды сумасшествие, Дазай глянул на Акутагаву так, что Рюноске почувствовал себя вернувшимся в тот день, когда убил пленных людей «Мим»: «Ещё раз так облажаешься, ударю дважды, а выстрелю пять раз». От взгляда Дазая дрожь пробежалась по загривку, и интуитивно захотелось выставить между собой и бывшим наставником блок. Поэтому Акутагава поспешил выполнить приказ, выпуская на волю расёмон, лишь бы не дразнить лишний раз спящую внутри Дазая хищную тьму.Разумеется, Чуе правду о короткой стычке в вертолёте Дазай рассказывать не стал, предпочтя привычно свести всё к шутке. Зато Ацуши будто прочёл его мысли и стал чуть меньше шипеть в сторону Дазая, чуть реже выпускать когти. И пусть он всё так же терпеть не мог мужчину и продолжал шарахаться от его прикосновений, а на тренировках всячески отказывался от его «помощи» с деактивацией переходного состояния в зверя, если с этим возникали проблемы, Акутагава прекрасно видел, что мальчишка стал намного мягче и спокойнее относиться к тому, что Дазай пытается влезть в жизнь Чуи и занять в ней как можно больше места. Не то чтобы это мешало этой парочке постоянно спорить о том, кого Накахара любит больше. Впервые услышав спор на эту тему, Акутагава так и замер столбом. Это было так несерьёзно и по-детски, что он просто не мог поверить в то, что Ацуши и Дазай готовы броситься друг на друга, лишь бы доказать свою личную правоту.- Акутагава-сан, разве мы не должны с этим что-то сделать?Негромкий голос Кёки возвращает в реальность. Окинув взглядом размытую туманом улицу, Акутагава вздыхает, жмурится и потирает переносицу. Как-то всё это... Явно не так должно быть.Мори-доно отдал приказ оставаться в безопасности бункеров по мере возможностей, но ради того, чтобы министерство осталось в долгу у Порта, согласился пойти навстречу Анго, связавшемуся с ним, как только ситуация обострилась, и вместо вспышек тумана тут и там аномалия накрыла всю Йокогаму, отрезая всю связь. Люди пропали, исчезли без следа. Эсперы оказались под угрозой все разом. Анго сообщил, что его люди смогли вычислить местоположение Шибусавы: заброшенная башня «Мукуроторид» в Сурибачи. И попросил помощи у Порта, ведь именно у них находился самый сильный эспер из всех. Чуя, когда Мори передал ему приглашение Анго, отказываться не стал.- С какой стати? - фыркнул он, накидывая на плечи плащ. - Министерство останется у нас в долгу. Я смогу ещё раз свернуть бледной моли шею за то, что убил моих людей в прошлом. К тому же, Дазай где-то там. Не знаю, что он задумал, но разукрашу при встрече так, что никто не узнает.И всё было хорошо до тех пор, пока не проснулся Ацуши и не узнал, что Чуя ушёл в город, покрытый туманом. Разумеется, ходячая проблема дала дёру, как же иначе? Разумеется, вместе с ним отправилась Кёка, потому что за прошедшее время эти двое стали неразлучной парочкой. Разумеется, как только Хигучи уведомила Акутагаву о произошедшем, он сорвался за этими двумя в желании вернуть и хорошенько промыть мозги. Вот только стоило оказаться на заполненной туманом улице, как Рюноске ощутил резкую пустоту в душе: его покинула способность. Вслед за этим впереди раздался жуткий грохот, и, примчавшись туда, Акутагава стал свидетелем того, как Кёка борется с собственной способностью, а Ацуши, кричащий девчонке «кристалл, ты должна разбить кристалл!», пытается оттащить своего тигра от воплощения расёмона, похожего на хуманизированную тьму.И вот теперь Акутагава стоит в стороне вместе с Кёкой, давно вернувшей контроль над «Снежным демоном», и пытается понять, почему происходящее так похоже на какую-то дурную несмешную комедию. У них враг на горизонте, подстерегающая за каждым углом опасность и полнейшая неопределённость в дальнейших планах, а Акутагава вынужден наблюдать за тем, как покрасневший лицом и ушами Ацуши, едва не рыдающий от стыда, пытается оттащить своего тигра с его рычащим, похожим на грохот грома мурчанием от расёмона.Расёмон - что совсем не удивительно - пытается отбиться от тигра, чтобы напасть на своего хозяина. У Акутагавы сильная связь со своим даром, но построена она на ненависти и страхах из глубокого детства, поэтому нет ничего удивительного в том, что дар жаждет перегрызть глотку своему хозяину. У Кёки со своим даром тоже были проблемы в прошлом, из-за чего девчонке пришлось драться. А вот тигр Ацуши, как и предупредил Акутагаву Чуя, с мальчишкой связан так сильно, что туман Шибусавы ничего не смог с этим поделать, не смог вынудить напасть тигра на своего носителя. Но, чёрт побери, лучше бы напал! Почему Акутагава должен смотреть на то, как эта большая кошка ластится к его расёмону? Что вообще за нежности?- Не думала, что Ацуши-кун привязан к вам настолько, Акутагава-сан, - будто невзначай замечает Кёка, поднимая на него нечитаемый пристальный взгляд.- Помолчи, - бросает Акутагава, ощущая ненавистное тепло в щеках.Он прекрасно знает, что находится на первом месте в списке обожаемых Ацуши людей - Чуя выше остальных, под золотой звёздочкой - но ему всё равно чертовски неловко от всей этой ситуации. Такое ощущение, что он наблюдает за чем-то пусть и естественным, но очень интимным. Свет тигра и тьма расёмона порождают танцующие на асфальте и стенах ближайших домов сумеречные тени, завораживающие своим первобытным танцем. При взгляде на них в голове пустеет. Хочется стоять так вечность, наблюдая, как светящийся белым и прозрачно синим огромный массивный зверь обвивается кольцом вокруг тонкого высокого расёмона, похожего на язык чёрного пламени. Но всё портит Ацуши со своими пылающими щеками и почти светящимися красными ушами, потому что его реакция на несколько предсказуемые взаимоотношения их способностей делает всё слишком странным и порождает неловкую двусмысленность.- Да уберёшь ты своего тигра или нет? - не выдерживает, прикрикивает Акутагава, сжимая в руке пистолет. - Из-за него я не могу прицелиться.- Простите, Акутагава-сан! - почти пищит мальчишка и наконец-то подбирается к своему зверю и разбивает кристалл на его лбу рукоятью короткого ножа, брошенного ему Кёкой.- И года не пришло, - цыкает Акутагава и разряжает обойму в голову и грудную клетку расёмона.Какая-то из пуль разбивает спрятанный в теле способности кристалл, и плащ живой тьмой взметается за спиной, обозначая возвращение способности. Бросая робкие взгляды из-под чёлки, подходит ближе Ацуши. И тут же хватается за ушибленный затылок, по которому прилетает тяжёлой рукой.- О чём ты только думал? - рычит Акутагава и хватает мальчишку за ворот пальто, как следует встряхивая. - А если бы с вами что-то случилось? Что бы я сказал Накахаре-доно? Что бы он почувствовал, если бы с вами - если бы с тобой! - что-то случилось?!- Мы хотели помочь, - тут же упрямо поджимает губы мальчишка. - Чуя-сан сказал, этот туман не сможет разорвать связь между мной и моей способностью. Но о нём такого сказать нельзя! Я бы помог Кёке-тян со «Снежным демоном», и мы вместе отыскали бы Чую-сана и помогли ему справиться с врагом! А даже если бы мы оказались бессильны, то я хотя бы смог бы убедиться, что Чуя-сан поборол свою способность. Она у него невероятно сильная! Как он справится с ней в одиночку?!- Прекрати истерику, - ещё раз встряхивает его Акутагава, как только глаза мальчишки начинают желтеть. - Ты ничем ему не поможешь, потому что враг слишком силён. К тому же, за Чую-сана можно не беспокоиться. Когда Мори-доно сообщил о сделке с министерством, это было первое, о чём я спросил: как Накахара-доно обуздает свою способность. Мори-доно сказал, нет нужды волноваться, потому что способность Накахары-доно имеет другую природу. Не такую, как у нас. Он сказал, туман не сможет не то что натравить её на хозяина, но даже вытащить наружу. Сказал, что способность Накахары-доно и есть его природа.- И что это значит? - нервно дёргается Ацуши, отпихивая от себя чужие руки и расправляя ворот пальто.- Мори-доно не стал объяснять. Если выживешь после того, как Накахара-доно вернётся, узнает о твоей выходке и устроит тебе трёпку, спросишь у него сам, - фыркает Акутагава, скрещивая руки на груди.- Раз уж мы всё равно здесь, давайте на всякий случай проверим информацию министерства, - нарушает повисшую тишину Кёка. - Здесь полно брошенных машин. Мы можем доехать до Сурибачи и хотя бы издалека взглянуть на башню. Если враг там, он должен как-то отметиться. Не обязательно вступать в бой и лезть туда самим, но если Накахаре-доно потребуется помощь, будет хорошо, если мы окажемся рядом.- И вы не сможете вернуть нас обратно силком, - припечатывает Ацуши, сверкая на недобро прищурившегося Акутагаву янтарными глазами из-под чёлки. - Я разорву расёмон в клочья, и мы всё равно отправимся туда.- Не думай, что это сойдёт тебе с рук, - потратив несколько секунд на обдумывание ситуации, бросает Акутагава и первым направляется вперёд по улице, высматривая среди царящей вокруг разрухи хоть одну более-менее целую машину.Вот только помощь их в итоге так и не пригождается. К тому моменту, как они подъезжают к мосту, ведущему на остров, всё вокруг неожиданно заполняет плотный молочный туман, а после в нём взвивается огромное красное тело, оплетающее собой контуры башни, в которой, если верить Анго, и засел враг на пару с Дазаем. Затормозив у обочины, Акутагава выбирается из салона машины на улицу и во все глаза смотрит на сводящее с ума его чувство опасности зрелище. На капот машины запрыгивает Ацуши, в ужасе вцепившийся пальцами себе в волосы.- Дракон?! - вопит мальчишка. - Акутагава-сан, это дракон! Это настоящий огроменный живой дракон!- Это... Неожиданно, - выдыхает потерявшая дар речи Кёка, широко распахнутыми глазами смотря на извивающееся вдали подобно змее тело с когтистыми лапами, а после смотрит на застывшего побледневшего Акутагаву. - Накахара-доно... Справится?- ДА-А-А-А-А-ЗА-А-А-А-АЙ!!! - будто в ответ раздаётся из глубины тумана громкий рычаще-разъярённый вопль.- Это Чуя-сан! - взволнованно кричит Ацуши и спрыгивает на покрытый трещинами асфальт. - Мы должны... Это что, кусок высотки?! Чуя-сан врезал дракону куском высотки!- Утихни, джинко! - не выдерживает Акутагава и отвешивает мальчишке подзатыльник.У него вдруг очень сильно начинает болеть из-за всего происходящего голова. Но зато внутри поселяется уверенность в том, что скоро всё это закончится. Сам Акутагава плохо видит в застящем глаза тумане, но если Ацуши благодаря своему обострённому зрению увидел, как Чуя врезал дракону по морде многоэтажкой - серьёзно? - значит, скоро вся эта эпопея точно закончится.

***

От башни «Мукуроторид» вокруг одни руины. Повалившись на чужое тело, Чуя сплёвывает кровь и сипло выдыхает. Всё тело ломит. Сознание после обнуления «Порчи» всё ещё недостаточно ясное. Может, поэтому он и не вырывается, когда чужие руки подхватывают его под подмышки и подтягивают вверх, укладывают на грудь, затянутую в белоснежный жилет поверх чёрной рубашки. Злость и раздражение всё ещё кипят внутри вперемешку с адреналином, не позволяя расслабиться, поэтому, когда Чуя запрокидывает голову и смотрит на сжимающего его в своих объятиях Дазая, видит его разбитую скулу в потёках крови, на губах расцветает широкая довольная ухмылка.- Какое жестокое получилось пробуждение у Белоснежки, - качает головой Дазай и мягко отводит с лица Чуи растрёпанные, ещё сильнее отросшие за прошедшее время пряди вьющихся волос. - Но ты использовал «Порчу», поверив в меня. Как чудесно.- Ты сцепился с Шибусавой и получил отравленный нож под рёбра. На адреналине перерезал ему глотку и разбил его спиной окно, выталкивая из «Драконии», которой стала вся башня, из-за чего он ради выживания втянул в себя все накопленные способности, и мне пришлось разбираться с грёбаным драконом. С драконом, Дазай! Ничего чудесного в этом нет! - шипит Чуя.И пытается отстраниться, но Дазай его не отпускает. Только прислоняется к остаткам опорной колонны и притягивает спиной к себе на грудь, обнимая поперёк живота и опуская подбородок на плечо.- Ты испугался, когда он сказал про яд, Чу-у-уя, - сладко тянет мужчина и одаривает недобро зыркнувшего на него напарника широкой улыбкой. - И всё равно использовал «Порчу», чтобы уничтожить его, хотя шанс того, что я выживу и смогу её деактивировать, был довольно мал.- Не обольщайся, придурок, - фыркает Чуя и всё-таки расслабляется, растекается в его руках, не в силах больше контролировать разрываемое тянущей болью тело. - Это был приказ Мори-доно. Он приказал помочь Анго и его крысам, и я это сделал. Никто кроме меня не смог бы разобраться с грёбаным драконом. На кону стояло спасение Йокогамы. Даже без приказа я сделал бы это.- Скула болит, - вздыхает Дазай, прикрывая глаза.- Сам виноват, - парирует Чуя и чуть поворачивает голову, вжимаясь лбом в висок мужчины. - Слишком много распинался о Белоснежке, когда мы обсуждали планы действий на тот случай, если фантом Шибусавы вернётся в Йокогаму. Я знал, что если ты где-то и спрятал универсальное противоядие, то только во рту.- Принц разбудил Белоснежку поцелуем, а не хлестал её по щекам, - наигранно дует губы Дазай.- Белоснежка принца не была такой раздражающей, как ты, - закатывает глаза Накахара. - Это ведь всё «от» и «до» было твоим планом, верно? Это ты приманил в Йокогаму Шибусаву. Ты устроил весь этот спектакль. Ты подстраховался на случай, если он всё поймёт и решит тебя устранить. И противоядие во рту ты наверняка спрятал, прекрасно зная, как меня всё это взбесит, зная, что я захочу тебе врезать.- Он бы всё равно появился рано или поздно, - пожимает плечами Дазай. - Как только всплыла эта история с очагами тумана, я сразу понял, к чему всё это приведёт. Лучше было сыграть на своём поле, поэтому я и приманил Шибусаву, пустив слух о том, что у меня есть то, что ему надо. Он сам вышел на меня и сам предложил партнёрство. Я собирался открыть ему глаза на правду, скорректировав план, когда нашёл в «Драконии» его же собственный череп, но тут появился ты и начал громить башню. Вот всё и вышло из-под контроля.- Череп? - переспрашивает Чуя, вскидывая брови.- Да, - кивает Дазай, вспоминая позолоту, скрывшую продольные шрамы от когтей на кости. - Твой милый Ацуши-тян располосовал Шибусаве череп на той базе. Поэтому тот и умер. Не знаю, почему этот череп оказался в «Драконии», но это подтолкнуло меня к тому, чтобы покончить с этой историей как можно быстрее. Если бы Шибусава вспомнил об Ацуши, могли возникнуть серьёзные проблемы. Но ты уничтожил его воплощение и разнёс «Драконию», а я уничтожил череп. Теперь Шибусава точно мёртв и больше не вернётся.- Бесишь, придурок, - цыкает Чуя и начинает выбираться из чужой хватки. - Не мог сразу всё рассказать? Чёртов интриган и всегда таким был! Только бы нервы мне вымотать!- Эй-эй, Чуя, полегче! - окликает его Дазай и снова дёргает на себя. - Туман ещё не рассеялся до конца. Кто знает, что может произойти? Не хотелось бы защищать тебя от твоей собственной способности.- Ты прекрасно знаешь, моя способность не может отделиться от моего тела. Пусти!- Верно, - перехватив отпихивающие его руки за запястья, Дазай склоняется к Чуе и прижимается к его лбу своим, выдыхая в губы. - Ведь мой Накахара Чуя - божество в человеческом облике, и этого у него не отнять. Не так ли, носитель А-ра-ха-ба-ки?Чуя с удовольствием врезал бы лбом по чужой переносице, чтобы стереть с лица Осаму эту мерзкую елейную улыбочку, но в этот момент Дазай подаётся вперёд и прижимается к его губам своими. Дурацкая бинтованная мумия! Почему Чуя вообще связался с этим невыносимым человеком? Дважды! Немыслимо!Выдернув руки из крепкой хватки, Чуя обнимает напарника за шею и мстительно кусает за нижнюю губу. Дазай только шипит сдавленно и кусается в ответ, а после разрывает ленивый смазанный поцелуй и целует легко в уголок губ. В щёку. В скулу. В висок. Подтянув Чую к себе вплотную, вглядываясь в уставшие, потемневшие до сапфировой синевы глаза, Дазай зацеловывает всё его лицо, а после прижимается губами к повреждённым костяшкам правой руки.- Что за нежности? - фыркает Чуя, но прижимает ладонь к его разбитой скуле, когда Дазай прижимается губами к запястью.- Просто рад, что всё закончилось, - отзывается Дазай и поднимается на ноги, легко удерживая Чую на руках, даже когда тот начинает вырываться.- Я сам могу идти!- Да-да, коротышка, у тебя ведь есть ноги. Вот только ты использовал «Порчу» и отключишься через пять, четыре, три, два...- Придурок...Под негромкий смех Чуя действительно отключается. Сказывается напряжение, усталость, вымотанность тела после боя и ощущение безопасности, поселившееся в нём, как только мужчина очнулся от «Порчи» и узрел живого и невредимого Дазая, непонятно где доставшего бинты и обматывающего рану под рубашкой: глубокую, но не смертельную - до больницы дотерпит.Перехватив свою бесценную ношу поудобнее, Дазай оставляет на рыжей макушке лёгкий поцелуй и направляется к выходу из руин. Если он всё правильно просчитал, где-то там его уже поджидают удравшие из подземного бункера Порта Ацуши с Кёкой и помчавшийся возвращать их обратно Акутагава. Малые дети, честное слово. Как же их всех легко просчитать. В наказание стоит отправить обоих разыскивать непонятно куда улетевшую во время боя шляпу Накахары. Может, тот станет чуточку добрее, когда очнётся и увидит её целой и невредимой, и Дазаю это зачтётся. Да, так и стоит поступить.

|...|