Примечания:

Эта часть изначально должна была стать последней, потому что всё, что я хотел написать в этой истории и раскрыть, я написал и раскрыл: как Чуя нашёл Ацуши, как Ацуши попал в итоге в Порт, какие отношения сложились между Чуей, Ацуши и Акутагавой, как Дазай одумался и вернулся в Порт и как понял, что не может и не хочет больше жить без Чуи. Нежные отношения между Чуей и Ацуши, закладку на брат/сестра-любовь между Ацуши и Кёкой и закладку на то, что однажды Чуя простит и примет Дазая, потому что тоже всё ещё любит его глубоко в душе - всё это я тоже написал. Но потом я вспомнил: 1) про шашни Шибусавы; 2) про становление Ацуши; 3) про отношения Ацуши и Дазая; 4) про свою любовь к Ацуши и Кёке в роли тёмных напарников ака ранобэ "Зверь"; 5) про свою любовь к однозначным хэппи эндам и любви во всём мире; Поэтому у этого фанфика будет ещё пара частей, в которых я раскрою эти моменты последовательными зарисовками.

____

- Это... Это шутка? Пожалуй, это не те слова, что должны звучать в кабинете босса Портовой мафии, но Чуя просто не в силах сдержать себя. Конечно, он знал, что что-то назревает. Вот только не знал, что именно. Даже не догадывался. Когда Хироцу неожиданно написал ему накануне вечером, что сверху поступил приказ об изменении плана операции по зачистке мелких крыс, посмевших покуситься на хранилища Порта, Чуя тут же оставил Ацуши и Кёку и перезвонил ему, чтобы обсудить детали. Он не стал уточнять, от кого пришёл приказ, потому что план составлял лично Накахара, а выше него стоял только Мори-доно. Логично было предположить, кто именно отдал такой приказ. Хироцу объяснил ему все нюансы новой стратегии, и Чуя не мог не признать, что новый план куда лучше продуман. Что ж, босс всегда был отличным стратегом и порой от скуки перехватывал задания своих подчинённых, чтобы развлечься их корректировкой или усложнением, если хотел преподать кому-то урок. На этом дело было кончено, и Чуя вернулся в закусочную к детям, позабыв о том, что произошло. Через несколько часов они с Ацуши распрощались с Кёкой и отправились домой, и никаких подозрительных звонков и сообщений ему больше не поступало. Весь оставшийся вечер Накахара спокойно просидел в своём кабинете, куда сбежал от ставшего гиперактивным от волнения Ацуши и где до часа ночи занимался очередными отчётами. Этим же утром, когда Чуя приехал в штаб Порта в компании Ацуши и заметил вокруг себя непривычное оживление, парень всё списал на случившуюся стычку с людьми Гильдии, ведь все так и мельтешили вокруг, поздравляя его с выздоровлением, и на своего подопечного, на которого все вокруг пялились: кто открыто, а кто исподтишка. Добравшись до этажа «Чёрных ящериц», Чуя провёл взволнованному Ацуши небольшую экскурсию и передал его на руки Акутагаве, сообщив, что если что-то случится, Ацуши всегда может ему позвонить. - Будь с ним помягче сегодня, ладно? - попросил подчинённого Чуя, наблюдая за тем, как Ацуши вежливо представляется Хироцу. - Проведи экскурсию, расскажи про структуру организации и покажи тренировочные залы. Не стоит нагружать его в первый же день, а то он лопнет. И так с самого утра как на иголках. - Конечно, Накахара-доно, - кивнул Акутагава, уже цепко отслеживая каждый шаг мальчишки. Только сейчас Чуя понимает, что когда покидал кабинет цепного пса Порта, Рюноске качнулся в его сторону, будто хотел окликнуть, предупредить о чём-то, но в последнюю секунду явно передумал. Что ж, вероятно оно и к лучшему. Если бы Чуя узнал обо всём от него, то вряд ли бы смог удержать вспышку эмоций, и штабу «Чёрных ящериц» потребовался бы ремонт. Вероятно, капитальный. Всему этажу. В кабинете же босса Чуя едва ли может позволить себе эмоциональные всплески. Вытянувшись по струнке, он только и способен, что пристально смотреть на босса и надеяться, что у него слуховые галлюцинации. - Нет, это не шутка, Чуя-кун, - снисходит до ответа Мори и одаривает его улыбкой Джоконды. - Дазай-кун действительно вернулся в Портовую мафию. Мне даже пришлось лично позвонить его бывшему начальству и сообщить эту весть, ведь Дазай-кун так любит уходить по-английски, а нам не нужны лишние стычки с ВДА. - Но... Но почему? - растерянно спрашивает Чуя, блуждая растерянно-раздражённым взглядом по лицу босса, и непроизвольно сжимает кулаки. - Какого чёрта он вернулся? Почему вы приняли его, Мори-доно? Он предал Порт! Он сбежал! - Ну-ну, Чуя-кун, - улыбается Мори и поднимается из-за стола, неторопливо проходя к окну. - Не стоит реагировать так бурно. Если ты успел позабыть за прошедшие годы, я напомню: никто не объявлял Дазая-куна предателем. Могу понять твоё волнение и возмущение, но боюсь, ты не видишь картины в целом. Тогда, четыре года назад, произошло то, что должно было произойти. То, чего я ожидал. Сейчас, спустя четыре года, тоже происходит то, что должно было произойти. То, чего я ожидал. На лице Мори, любующегося ясным небом над заливом, истинное умиротворение. Лёгкая улыбка продолжает блуждать по губам мужчины. Чуя шумно выдыхает и едва слышно фыркает, засовывая руки в карманы брюк и подходя ближе. - Вы говорите так, будто всё это было очередным вашим планом, - замечает он, нервно перекатываясь с пятки на носок и обратно. - Только мы с тобой знаем, какой Дазай-кун на самом деле, Чуя-кун, - переводит на него взгляд Мори. - В нём живёт пустота. Если у Дазая-куна нет того, на что можно отвлечься, она начинает сводить его с ума, толкать к странным, бессмысленным, чреватым последствиями поступкам. К опрометчивым действиям. При этом у Дазая-куна есть гордость и дурная нелюбовь признавать свои ошибки. Он гений, Чуя-кун, и мы оба это знаем. Гениям очень трудно признавать свои поражения. Особенно таким, как Дазай-кун. Он может казаться жестоким, безразличным, надменным, наглым и эгоистичным, но правда в том, что ему, как и всем нам, просто нужен свой человек и своё место: то, что подарит ему покой, усмирит бурю в его душе. Если отнять у него якорь, жизнь теряет для него все свои краски, весь свой смысл. - А у него есть якорь? - Мы оба знаем, что есть. Под красноречивым взглядом босса Чуя опускает голову и начинает сверлить взглядом свои начищенные до блеска ботинки. Что ж, всё логично. Едва ли Мори мог не заметить, как прочно они с Дазаем вросли друг в друга. Может, мужчина и не догадывался о том, что две его козырные карты связаны не только рабочими, но и романтическими отношениями, какие-никакие, а отношения для публики в целом у них всё-таки были. Ни на кого Дазай так не реагировал, как на Чую. Никому не уделял столько внимания и времени. Ни с кем так не горел желанием работать в паре. Помнится, когда им было по семнадцать, когда они только притёрлись друг к другу и начали идти на контакт, Дазай даже позволял себе детские капризы вроде отказа от работы, пока Чуя не вернётся из очередной командировочной поездки. Сколько седых волос Хироцу на совести этой бинтованной сволочи и сосчитать сложно. - Чего вы хотите от меня, босс? - спрашивает Чуя, вновь поднимая взгляд на начальство. Мори только вскидывает в удивлении брови и негромко смеётся, вновь смотря на залив. - Ничего, Чуя-кун. Я не собираюсь чего-то от тебя требовать в этом плане. Ни доверия. Ни дружбы с Дазаем-куном. Ни твоего к нему расположения. Но решение уже принято. Дазай-кун вернулся и восстановлен в своей должности. Он - моя правая рука и Глава Исполнительного комитета со всеми вытекающими. Разумеется, «Двойной Чёрный» вновь включён в работу. Вы снова напарники и коллеги. Я не требую от тебя прощения для него или смирения, Чуя-кун, но ваши личные отношения не должны коснуться работы. - Само собой, Мори-доно, - склоняет голову Чуя, заслышав в голосе мужчины металл. - Я могу идти? - Конечно, Чуя-кун. Если тебя это утешит, Дазай-кун на объекте за городом и будет только к вечеру. У тебя есть время подготовиться к вашей встрече. Или избежать её. В голосе Мори слышна едва заметная насмешка, но Чуя игнорирует выпад и, отступив спиной назад, разворачивается на каблуках и покидает кабинет главы Порта. Может, в иных обстоятельствах он бы и повёлся на эту шпильку и порадовал Мори своим наигранным безразличием или, наоборот, излишними эмоциями по поводу возвращения бывшего напарника, но у него слишком много работы накопилось даже с учётом того, что дома он не только спал и валялся на диване с книгой в руках. У него всё ещё проблемы с чиновниками, всё ещё Ацуши на руках и всё ещё бремя преемника босса Порта, раз Мори не обозначил обратного. Много, очень много работы. Чуе некогда думать о том, что за новые тараканы поселились в голове одной отбитой бинтованной мумии и чем ему всё это аукнется.

***

- ... и поэтому мне так нравится ваша способность. Она действительно безгранична и уникальна, и я очень рад, что вы будете тренировать меня, Акутагава-сан!Ацуши вытягивает руки по швам и склоняется в глубоком поклоне, закончив свою долгую проникновенную речь о том, как - если коротко - тащится от расёмона и своего нового наставника. Замерев истуканом, Акутагава во все глаза смотрит на белоснежную макушку мальчишки, а после резко вскидывает взгляд. Подчинённые тут же утыкаются в мониторы своих компьютеров, телефоны и бумажные распечатки. Хигучи едва не со слезами на ресницах явно набирает какую-то белиберду на клавиатуре своего ноутбука. Щёки ощутимо припекает, и Акутагава только надеется, что на его лице нет этого ужасного пятнистого румянца. Гин, обычно становящаяся причиной его смущения из-за своей заботы и тёплых подбадривающих слов, говорит, что румянец ему к лицу, но лично Акутагава считает, что становится похож на больного лихорадкой человека, сбежавшего из диспансера. Отвратительно.- Кхм, - прокашливается он, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и переводит взгляд на зажатый во второй руке пакет с инжиром, вручённый ему мальчишкой. - Полагаю, ты ещё пожалеешь об этом.- О том, что вы мой наставник? - выпрямляется Ацуши. - Или о том, что подарил вам инжир? Но Чуя-сан сказал, что вы его любите. Ох, а ведь он хотел, чтобы я передал вам свои впечатления от вашей способности в его присутствии. Наверное, он расстроится, что не увидел вашу реакцию. Но он был таким довольным, когда просил меня об этом... Думаю, он хотел добиться чего-то нехорошего.- Так это Накахара-доно надоумил тебя? Тогда всё понятно, - фыркает Акутагава и разворачивается к выходу из кабинета, предварительно оставив съедобный подарок на своём столе. - Идём. Мне приказано провести для тебя экскурсию.- Конечно, Акутагава-сан! - отзывается мальчишка и послушно идёт вслед за ним.Поначалу Акутагава думал, что переданный ему на попечение и присмотр Накаджима Ацуши окажется проблемой. Неудивительно, если учесть историю их более тесного знакомства. Мальчишка обманул его, использовал в своих интересах, чтобы влезть в неприятности, подставил Акутагаву своими самоубийственными выходками и в итоге дал понять, что внутри тихого скромного мальчишки водятся те ещё готовые в любой момент оскалить клыки черти. Чего только стоила их короткая перепалка в палате Чуи, когда мальчишка готов был даже кинуться на него, лишь бы отстоять свою правоту. Но в итоге Ацуши ходит за ним послушным хвостом, внимательно слушает и не теряется в коридорах, помещениях и этажах. Он не боится задавать вопросы, если что-то не понимает, расспрашивает об организации, спрашивает о людях, которые попадаются им на пути, и лишь в самом конце интересуется, а что же там с тренировками. Акутагава приятно удивлён.Не то чтобы он знает многих людей и умеет хорошо читать людские души. Он с детства привык быть одиночкой и в одиночестве же черпает свою силу. Но то, что этот ребёнок не такой, как все, становится ясно сразу. Ацуши не глуп. Может, и не закалён в том понимании, в каком это нужно для теневого мира, но жизненные тяготы отпечатались шрамами на его коже. Акутагава видел в больнице его руки без перчаток. Гвозди, вбитые в ладони, кому угодно разобьют розовые очки. И всё же этот мальчишка не растерял часть своей наивности и способности доверять. Он доверился Чуе. Он, как оказалось, привязался к Кёке. Засиял лампочкой, когда они столкнулись в лифте, куда девочка зашла с этажа Озаки. К самому Акутагаве мальчишка тоже привязался. Почему? Потому что он помог спасти Чую? Потому что Чуя ему, Рюноске, доверяет?«Ваша способность как шёлк, обволакивающий душу», - вспоминает он слова мальчишки и едва слышно фыркает себе под нос.Чего только не говорили про Акутагаву с самого детства. Его способность считали жуткой, а его самого - кровожадным диким зверёнышем. Не то чтобы это было не так. Акутагава всегда был жестоким и безжалостным. Детство в трущобах выжгло из него весь свет, какой вообще мог зародиться в душе эспера с таким даром, как расёмон. И вот появляется мальчишка, который благоговеет перед его способностью. Который с нескрываемым восторгом почти две минуты говорил только о том, как ему нравится тёмная природа расёмона, как она его завораживает. Противоположности притягиваются? Свет и тьма? Вполне может быть, но как же всё равно странно было слышать эти слова. Странно, но - в глубине души Акутагава с трудом, но признаёт это - приятно.Парень знает, что его ценят в Порту. Знает, что стал за прошедшее время намного сильнее и полезнее. Знает, что Накахара и остальные всегда готовы положиться на него. Но оказаться в водовороте искреннего детского восторга, получить столько эмоций от мальчишки, который ничего, совсем ничего о нём не знает, это совсем другое. Будто новый уровень. Ацуши смотрит на него как на какое-то божество. Накахара наверняка объяснил мальчишке положение дел и характер Рюноске, чтобы не было неприятных сюрпризов, и всё равно тот увивается вокруг восторженным щенком и через раз спрашивает, когда же первая тренировка. Это даже не раздражает любящего тишину Акутагаву. Это больше поражает и вводит его в недоумение.- Зверёныш, ты вообще понимаешь, что происходит?Вопрос этот Акутагава задаёт, когда экскурсия подходит к концу, и они оба оказываются на восемнадцатом этаже высотки. Этот этаж, больше похожий на отельный холл из-за регистрационной стойки, зоны ожидания и нескольких лифтов, является переходной зоной от легального бизнеса Порта к теневой его стороне. До восемнадцатого этажа находятся офисы различных компаний «Mori Corporation», тогда как выше находятся офисы Исполнительного комитета и жилые этажи верхушки Порта, куда и вовсе ведёт отдельный лифт, доступный лишь самим жильцам. Оказавшись на этом этаже, Акутагава впервые задаётся мыслью, а подготовил ли вообще хоть кто-нибудь этого ребёнка к тому кровавому мраку, который его ожидает? Поэтому он и задаёт в итоге этот вопрос, когда Ацуши отлипает от панорамного окна, перестав восторгаться видами на залив.- Вы тоже считаете, что я должен бояться, Акутагава-сан? - заглядывает ему в глаза мальчишка, убирая руки в карманы куртки. - Потому что вокруг меня люди из мафии? Потому что я сам теперь - мафия?- Слишком громкие слова, зверёныш, - хмыкает Акутагава и скрещивает руки на груди. - Ты ещё никакая не мафия, хотя невидимое клеймо и имеется. Я просто не понимаю, отчего ты так легко всё это принимаешь. Ты совсем ребёнок. Ты должен бояться, паниковать, реветь и скулить, а не восхвалять способности убийц и с нетерпением ожидать тренировок, на которых тебя будут учить убивать.- А вы будете учить меня убивать? - склоняет голову к плечу Ацуши. - Чуя-сан сказал, вы будете тренировать меня, чтобы мне было легче взять под контроль моего зверя.- Не изворачивай истину. Истиной она от этого быть не перестанет, - припечатывает Акутагава, бросая взгляд на отчего-то оживившуюся команду зачистки, оккупировавшую дальнюю «зону отдыха» возле запасных лифтов, ведущих на подземную парковку. - Ты можешь сколько угодно закрывать глаза на неё, но рано или поздно ты станешь полноправным членом Порта. И не просто Порта, а Исполнительного комитета. Тебе придётся убивать. Этот факт тебя нисколько не тревожит?- Кёка-тян спросила меня о том же, когда мы встретились вчера вечером в городе, - криво улыбается Ацуши, опуская взгляд в пол. - Я не хочу убивать людей, Акутагава-сан. Но если кто-то будет угрожать Чуе-сану, я не буду медлить.- Как трогательно!Громкий театральный возглас раздаётся за их спинами неожиданно. Резко обернувшись, Акутагава застывает ледяной статуей. Стоит только увидеть обладателя голоса - знакомого до последней интонации - как полы плаща взвиваются вокруг ног. Больших усилий стоит подавить эмоциональный всплеск и удержать в узде расёмон. Когда-то Рюноске мечтал о том, как случайно столкнётся с Дазаем и выбьет из него всю дурь, но прямо сейчас ему остаётся только стиснуть зубы и молча впиться взглядом в неторопливо направляющегося в их сторону парня, на плечах которого покачивается чёрный плащ.Знак милости Мори-доно.Знак власти.Знак того, что Дазай Осаму вернулся в Порт.- Предатель! - вдруг слышится звучный рык из-за спины. - Тебя не должно здесь быть!Кажется, даже время замирает на этаже. Десятки глаз любопытных, ошарашенных, удивлённых и прибывающих в ужасе подчинённых устремляют взгляды на выглянувшего из-за спины Акутагавы Ацуши. Рюноске и сам оборачивается к мальчишке. Тот, подобравшись всем телом, пристально смотрит на елейно улыбнувшегося - дурной знак - Дазая, явно готовый в любой момент броситься вперёд. Акутагава уже тянется схватить его на всякий случай за шиворот, когда двери одного из лифтов со звоном раскрываются, и на этаж выходит пребывающий в своих мыслях Накахара. Как будто всего уже случившегося было мало. Акутагава мысленно чертыхается. Если тут начнётся разборка, кто знает, какие у неё при всех новых обстоятельствах будут последствия. Чёрт!

***

Чуя не сразу понимает, что что-то не так, когда выходит из лифта. В своём кабинете он провёл два часа, тщетно пытаясь работать, а когда понял, что опять смотрит сквозь отчёт, думая о вернувшемся напарнике, вспылил и чуть не разорвал бумаги в руках ко всем чертям. Решив перевести дух и немного развеяться, мафиози собрался прогуляться и заодно проверить, не умотал ли эмоционально несдержанный этим утром Ацуши несчастного Акутагаву, который ещё не знает, что у него завёлся маленький фанат. А если и знает, то не принимает пока происходящее за проблему. А зря. Интуиция Чую подводит крайне редко.И вот он выходит на промежуточном этаже, чтобы, если повезёт, перехватить группу зачистки и ещё раз напомнить им, что никто не должен ничего увидеть и услышать, и вдруг понимает, что вокруг как-то слишком тихо для самого оживлённого места штаба. Стоит только поднять взгляд, как даёт о себе знать подкрадывающаяся головная боль. Как чувствовал, что этот день точно не пройдёт спокойно. Это точно расплата за какие-то старые грехи.- Что здесь происходит? - холодно интересуется Чуя, подходя ближе к замершему трио, и бросает взгляд на людей вокруг. - Мало работы?Все тут же начинают активное передвижение и симуляцию не менее активной деятельности. И пусть все продолжают коситься, по крайней мере, не стоит мёртвая тишина, в которой будет слышно каждое слово. Командир отряда зачистки подходит к нему, склоняя голову и сообщая, что они выдвигаются. Передав напутствие, ради которого и оказался на этом этаже, Чуя неторопливо подходит к явным зачинщикам переполоха и одаривает каждого нечитаемым взглядом.- Ах, Чуя, - сладко тянет Дазай, убирая ладони в карманы брюк. - Ты явно привык к роли большого начальника, не так ли? Вот только почему-то твой ученик ничего не знает о манерах. Не пятно ли это на твоей репутации?Накахара впивается в него тяжёлым взглядом. Мысль о том, что Дазай вернулся, всё никак не укладывается в голове. Кажется, что всё это действительно просто шутка: плоская и не смешная. Четыре года назад Дазай исчез со всех радаров. Четыре года спустя он появился столь же неожиданно, как пропал. И не просто появился, а тут же начал увиваться вокруг Чуи, путаться под ногами, лезть в его дела и мешать спокойно жить. Накахара думал, скоро всё закончится. Думал, их пути разойдутся. Старался не думать о том, что наговорил в бреду горячки, пока находился в плену, и абстрагироваться от того, что услышал от Дазая, потому что звучало пусть и желанно, но мафиози прекрасно понимал: так не бывает. Сказкам место лишь на страницах книг. И вот Дазай стоит перед ним. Всё та же белая рубашка, галстук-боло и тёмно-серый жилет, но брюки и плащ на плечах теперь чёрные. Разумно, ведь со светлых вещей так чертовски сложно выводить кровь.- Меня с пятнадцати мучила головная боль, - бросает Накахара. - Она то приходила, то уходила. То возвращалась, то пропадала. В последний раз исчезла на целых четыре года. Я был так счастлив, что приговорил на радостях бутылку «Шато Петрюс» восемьдесят девятого года. И вот эта головная боль снова вернулась. Не боль даже, мигрень. Не понимаю, чем заслужил эти страдания.- Какая честь, - усмехается Дазай и подходит ближе. - Я тоже отметил тогда это событие. Взрывчаткой под твоей машиной.Чуя сжимает кулаки и шумно выдыхает. Теперь понятно, какой идиот посмел позариться на его имущество. Суицидник. Буквально. Но Чуя не доставит этому придурку радость своей злостью. Он не будет устраивать шоу на глазах у подчинённых. Выбить дурь из Дазая можно будет и позже. А пока Чуя переводит взгляд на Акутагаву, сверлящего бывшего наставника презрительно-злобным взглядом, и на своего подопечного, что тоже смотрит на Дазая и смотрит с теми же эмоциями, что и Акутагава. Уже спелись. Ну, почти. Мальчишке явно не хватает ненависти. Усмехнувшись своим мыслям, Чуя легко взлохмачивает его волосы, привлекая к себе внимание, и заглядывает в янтарные звериные глаза.- Эй, детёныш, возьми себя в руки. Будет не очень хорошо, если ты устроишь здесь погром.- Я могу помочь с обнулением, - услужливо напоминает Дазай, подаваясь корпусом вперёд и поигрывая пальцами перед лицом найдёныша.Чуя даже не удивляется, когда Ацуши отшатывается и скалит показавшиеся мелкие клыки.- Тронете меня, и я оторву вам руку, - шипит он, явно не желая вновь ощутить на себе касание так напугавшей его пустоты.- Вы только посмотрите, - смеётся Дазай, обходя мальчишку по дуге и останавливаясь за спиной Чуи. - Такой же агрессивный, как и ты, крошка Чу. Злобный меховой воротник, не умеющий контролировать своего зверя, и злобная подставка для шляп, не умеющая контролировать свой взрывной темперамент. Вы нашли друг друга.- Да, нашли, - глубоко вдохнув, оборачивается к нему Чуя. - У меня есть Ацуши и Акутагава, есть расположение Мори-доно и поддержка Озаки-сан. У меня есть верные подчинённые. Есть любимая работа. У меня прекрасная налаженная жизнь. У меня есть всё, чего я хотел. Я счастлив. А что есть у тебя, Дазай? Хотя нет, можешь не отвечать. Ответ мне известен. Лучше проинформируй меня о причине своего столь раннего возвращения. Мори-доно сказал, ты на объекте и будешь только к вечеру.- Смог быстро урегулировать проблему, не задействуя силовые методы, - улыбается ему Дазай.Вот только улыбка эта не касается глаз. Чуя знает, что задел за живое, но его это не волнует. Если Дазай думал, что явится в Порт и привычно получит всё, что захочет, он глубоко заблуждался. Да, Осаму когда-то был важной частью его жизни. Да, когда-то Чуя был готов на многое ради него. Да, когда-то ему было очень больно из-за того, что Дазай ушёл, оставил его. Это правда, что в их первую встречу спустя четыре года Чуя ощутил боль и тоску. Правда и то, что всё то время, что они с Дазаем сталкивались, пока проверяли остальные базы Шибусавы, Чуя глубоко в душе наслаждался каждой проведённой рядом с бывшим напарником минутой, ведь можно было опустить часть масок и просто побыть немного собой.Правда и то, что Чуя не раз не два за прошедшее время успел представить, продумать и одёрнуть себя за мысли о том, каково было бы, если бы Дазай вдруг вернулся обратно в Порт. Это было так чертовски глупо и наивно, но Чуя просто не мог отмахнуться от этих мыслей. Ещё бы они не появились после всех тех слов, что Дазай наговорил ему по телефону, пока Чуя пытался собрать себя по кускам в плену на судне Гильдии.

- Может, моё призвание - спасение драчливых, наглых, заносчивых, высокомерных рыжих котов, которые спасителю вместо благодарности только и умеют, что руки царапать. - Зачем ты ушёл тогда, если в этом твоё призвание? - Даже гении совершают ошибки, крошка Чу.

Тогда всё это показалось бредом воспалённого сознания, но вот она, реальность. И в ней, к сожалению, всё совсем не так сладко, как в мечтах Чуи. Не то чтобы он ждал, что перед ним встанут на колени и начнут слёзно извиняться, убеждая в готовности целовать землю, по которой он ходит, но и подобной наглости от Дазая Чуя тоже не ждал. Тот смотрит на него с видом победителя. Смотрит так, будто отлично развеял свою скуку, а теперь вернулся и хочет получить свой приз. Смотрит так, будто Чуя и есть его приз. Как бы не так.Из них двоих Дазай всегда был тем, кто остро нуждался в Накахаре. Он выводил его на эмоции, он привлекал его внимание, он пытался занять его мысли, он увивался постоянно рядом и он же не позволял другим людям приближаться к Чуе и обращать на этих людей внимание самому Накахаре, маяча перед глазами назойливым отвлекающим фактором. Дазай всегда хотел его только себе: сначала, как интересную игрушку, а после как желанного человека, в котором почувствовал своё. И Чуя пошёл ему навстречу, когда понял, что чувства Дазая искренние. Когда осознал, что и сам не так уж и ровно дышит к своему лохматому бинтованному напарнику с вечно постной физиономией. Но именно Дазай был тем, кто перечеркнул, разрушил всё то, что у них было. И если он считает, что с лёгкостью восстановит всё это одним взмахом руки... Что ж, реальность и его тоже весьма и весьма разочарует.- Хорошо, - бросает Чуя, легко кивнув, будто у них типичный рабочий диалог. - Не забудь подать отчёты, Дазай. Ты был руководителем операции, тебе и собирать всю эту бумажную кипу.Обернувшись к притихшим за его спиной Акутагаве и Ацуши, Чуя мимолётно улыбается всё ещё напряжённому подопечному и переводит взгляд на Акутагаву.- У тебя зачистка вместе с Тачихарой через полтора часа. Подготовься. Детёныша я отведу к Озаки-сан. Она выразила желание обучить его этикету. Будь готов к тому, что на тренировках к вам, возможно, присоединится в скором будущем Кёка.- Девчонка наконец-то прогнулась? - вскидывает брови Акутагава.Чуя усмехается и переводит многозначительный взгляд на навострившего уши при упоминании знакомого имени Ацуши, прекрасно зная, что Акутагава всё по нему поймёт.- Полагаю, что так.Поманив мальчишку за собой, Чуя, не глядя, кивает всё это время сверлившему его ощущаемым лопатками пристальным взглядом Дазаю и уходит к лифтам. Он не оборачивается, даже когда слышит негромкий окрик по имени. Нет уж. Либо Дазай изменит линию своего поведения, либо ни к какой роли якоря, на который Мори-доно так уповает, Чуя не вернётся. И будь что будет.

***

В «Lupin» привычно пустынно для позднего вечера. Негромко играет в колонках джаз. Бессменный бармен услужливо наливает Дазаю ещё виски. Не то чтобы Осаму любит алкоголь, но в этот раз ему очень хочется забыться. Играясь пальцами с шариком льда в стакане, парень жмётся щекой к натёртой до блеска деревянной стойке и смотрит пустыми глазами на соседний стул. Ему видится призрак Оды с привычно усталым выражением лица и лёгкой небритостью на подбородке. Сакуноске однажды сказал, что считает, будто так выглядит старше. Что ж, он был прав. Для своих лет он был слишком, слишком взрослым. Он видел больше, чем многие люди вокруг. Дазаю всегда было трудно читать его. А если и удавалось заглянуть в чужую душу, большую часть Осаму просто не понимал. Наверное, поэтому всё и закончилось так, как закончилось. Ошибки, ошибки, ошибки. Кругом одни ошибки.- Может быть, вам уже хватит, Дазай-сан? - спрашивает бармен, натирая очередной стакан до блеска.- Может быть, - улыбается Дазай, переводя взгляд на свой стакан с выпивкой.Наполовину полный? Или наполовину пустой? Дазай вот чувствует себя так, будто его выжгло изнутри дотла. На языке ощущается эфемерный привкус пепла. Не то чтобы он считал, что будет легко и просто восстанавливать то, что разрушил когда-то одним-единственным щелчком пальцев, но и на подобные трудности парень тоже не рассчитывал.Чуя его игнорирует. Прошло больше месяца, как Дазай официально вернулся, но всё, чего он добился, это холодной отстранённости и такой же холодной вежливости. Они работают вместе. Встречаются на совещаниях. Сталкиваются в кабинете босса и в коридорах. Уже были вместе на трёх зачистках. Но всё это не дало Дазаю ничего. Чуя держится с ним строго официально. Его всё ещё просто вывести на эмоции, но контролирует Накахара себя намного лучше. Он сверкает глазами, цедит слова, вкладывает в имя Дазая всё своё раздражение, но больше не бросается на него, не нарывается на драку, не размахивает кулаками и бесконечными - что удивительно для такого коротышки - ногами.Когда Дазай узнал о тренировках своего бывшего напарника с Акутагавой, то напросился поприсутствовать. Чуя согласился явно нехотя, и у Дазая были огромные, космических размеров планы, как довести парня и наконец-то пробить его эмоциональные блоки. Но всё полетело к чертям, когда Дазай обнаружил установленные под потолком тренировочного зала колонки, которых раньше не было. На время тренировки Чуя включил музыку и громко. Причём включил нечто, больше похожее на звуки Ада: рёв, скрежет, тяжёлые басы и переливы электрогитары. Грохочущая музыка слилась в единое целое с грохотом, который устроили сцепившиеся Акутагава и Чуя, и не было никакой надежды на то, что хоть одно колкое замечание достигнет цели, обратит внимание Накахары на Дазая.Не то чтобы это помешало Дазаю полюбоваться, конечно, и провести детальный анализ схватки. Акутагава с момента его ухода прилично поднял планку. Планка Чуи и вовсе взлетела к заоблачным вершинам. Вот уж точно мини-мафия. В одиночку положит целую организацию, если придётся, и дыхание не собьёт. Всё такой же великолепный. Его сила всё так же завораживает.- Такое поведение... Бегаю за ним как за девчонкой. Осталось за волосы начать дёргать, - фыркает Дазай и подпирается щёку ладонью, подхватывая стакан и делая глоток.Может, и начал бы, если бы это помогло. Только что-то Дазаю подсказывает, Чуя взглянет на него со ставшим привычным снисходительным раздражённым смирением и попросит убрать руки. А когда-то за одну только попытку Дазаю прилетело бы по рёбрам. Не то чтобы он мазохист и скучает по гематомам на теле, но это было внимание Чуи. Это были его реакции, его привязанность, его небезразличие. Правду говорят те, кто считает, нет ничего хуже именно безразличия. Оно заставляет чувствовать себя пустым местом, а для Дазая это сродни медленной, ужасной, самой кошмарной пытке. Потому что каждый раз, когда Чуя с безразличным кивком-приветствием проходит мимо, пустота внутри урчит, облизывается и с чавкающим звуком отжирает от души хозяина ещё кусок.- Эй, бармен! - зовёт Дазай с кривой улыбкой. - А стаканчика моющего средства не найдётся?- С вашего последнего визита сюда ничего не изменилось, - качает головой мужчина. - Этого пункта всё ещё нет в меню, и не думаю, что он появится.- Как жаль, - расстроено тянет Дазай и вновь вжимается щекой в стойку.Мост, на котором он часто рассуждал об изящном и красивом самоубийстве, всё ещё стоит на своём месте. Китайская забегаловка, в которой до сих пор готовят восхитительную острую лапшу, всё ещё на своём месте. Ресторан в пять звёзд, в котором столик нужно резервировать за две недели, всё ещё работает и радует клиентов богатым выбором вин. Цветочный магазин в двух кварталах от Порта всё ещё привозит на заказ мелкие цветы вроде ромашек, васильков и ландышей. Вот только все эти места Дазай теперь обходит десятой дорогой, потому что они наполнены призраками прошлого, а нужного человека рядом с ним нет. Чуя не гуляет с ним больше по мосту и не ругается грязно и шумно, стоит только заговорить о прыжке в воду. Чуя не тащит его есть свою любимую лапшу, от которой Дазай в прошлом отпивался водой по полчаса. Нет теперь ленивых вечеров в ресторанах и нет нужды покупать напарнику в больницу все эти хрупкие простенькие цветы, из-за которых на чужих щеках показывался бледный румянец. Чуя их больше не примет. От этого в груди разрастается тоска. И боль.Когда наверху хлопает входная дверь и слышатся шаги по лестнице, Дазай в удивлении вскидывает взгляд. Он не в первый раз приезжает в этот бар, но никогда ещё ни с кем не сталкивался. Это небольшое уютное заведение почти для своих. О нём можно узнать лишь от кого-то. Можно узнать лишь в том случае, если специально искать. Обычно в этом месте собираются мелкие офисные клерки соседних офисных высоток. Правда, посреди рабочей недели в столь позднее время здесь никогда никого не бывает. Дазай знает, что обычно бар закрывается намного раньше, но он из тех клиентов, ради которых местный бармен готов подождать столько, сколько нужно. И дело не в количестве оставленных денег или в его положении, о котором бармен в курсе: не то чтобы Дазай и Ода так уж шептались о своих делах в своё время. Просто этот бар - обитель неприкаянных душ, и каждый может найти в этом месте свой временный приют.Когда внезапный посетитель показывается на глаза, Дазай невольно думает, что перебрал и уснул прямо за стойкой, а всё происходящее лишь сон. Но барная стойка под щекой слишком неприятно для сна давит на скулу. Лёд в стакане, которого Дазай продолжает касаться кончиками пальцев, холодит их слишком реально. И Чуя не кажется размытым, не выглядит младше своих лет и не исчезает в итоге завитками ярко-рыжего дыма. Вместо этого он подходит и садится на соседний стул, легко кивая бармену, и бросает «виски со льдом и пепельницу». Достаёт не скрытые перчатками - так непривычно - руки из карманов брюк, вытаскивая заодно и пачку сигарет. Такой знакомый, по-своему родной. Из нового только шрамы на костяшках и забранные в высокий хвост вьющиеся рыжие волосы, прилично отросшие за прошедшее время. Так непривычно. Но красиво. Впрочем, есть ли хоть что-то, что Чуе не к лицу? Дазай не уверен.- Ты чего на звонки не отвечаешь? - спрашивает Накахара, прикуривая и выдыхая дым носом, будто дракон.- Знал, что ничего серьёзного на сегодня не предвидится. Хотел побыть наедине со своими мыслями, - помедлив, говорит правду Дазай, ощущая, что сейчас можно снять часть масок.Чуя кивает и опирается локтями о стойку. Взгляд усталых голубых глаз блуждает по стеллажу с пузатыми бутылками, содержащими алкоголь, будто это зрелище невероятно завораживает. Дазай же смотрит на Чую и только на него. Отмечает каждую изменившуюся чёрточку. Рисует для себя новый портрет напарника, выжигая его в памяти.Пусть в росте Накахара так и не прибавил, он немного раздался в плечах. Его лицо растеряло остатки подростковой нежности: заострились скулы, появились морщинки от частого поджатия губ и во взгляде померк блеск прежнего постоянно тлеющего внутри парня азарта. Впрочем, Чуя всегда выглядел старше, чем был на самом деле. И сам по себе, и в отношении Дазая. Он старше и по факту, пусть и на считанные недели, но на его фоне Дазай всегда выглядел пухлощёким подростком в папином костюме, пусть тот и был ему по размеру. Может, поэтому мафиози и задирал Чую из-за кричащей одежды. Может, поэтому и насмехался над его чокером и шляпой. Потому что на самом деле всё это очень нравилось, да только признаваться не хотелось. Вот ещё, раздувать чужое самомнение.- У тебя ремешок новый, - невольно замечает Дазай, когда понимает, что помимо отсутствия дурацкой шляпы так привлекает его внимание. - Старый так и остался у мальчишки?- Ему так спокойнее, а мне не жалко, - отвечает Чуя и делает ещё одну затяжку. - Ты тоже больше не скрываешь лицо за бинтами. Непривычно. Не понимаю, зачем ты вообще таскал их на голове. У тебя травма зажила почти сразу. Не было причины прятать себя сколько лет подряд.- У тебя тоже давно нет причины носить ошейник в попытках что-то доказать самому себе, - бросает Дазай. - Но ты до сих пор не расстаёшься с ним. С ним и портупеей, будто она на самом деле сдерживает то, что таится внутри тебя. Где твои перчатки?- Оставил в машине. Не люблю, когда они пропитываются запахом курева.- Ты собрался выкурить всю пачку? Разве не ты говорил, что куришь лишь во время сильного стресса?- Что поделать, если исчезнувшая четыре года назад мигрень вдруг вернулась и снова треплет мне нервы.Взгляды наконец-то пересекаются. Чуя смотрит пристально, тяжело, пронзительно. Он будто хочет забраться Дазаю в голову, прочитать все его мысли и узнать, что же у него на душе. Вот только на душе у Дазая одиночество, пепел и хищная пустота, неподконтрольная даже своему хозяину. Встретиться с такой не пожелаешь никому. Именно поэтому Дазай, не выдержав и нескольких секунд, подаётся вперёд, решая разбить напряжённое молчание самым приятным из всех способов. Пусть и самым рисковым.Губы у Чуи сухие, упругие и горчащие. Такие, какими Дазай и запомнил их когда-то. И пусть поцелуй поверхностный, лишь простое прикосновение, мимолётная вспышка тепла, поделённого на двоих, сердце в груди начинает сходить с ума. В кровь мгновенно выплёскивается адреналин. С Чуи станется за такие выходки схватить его за волосы и приложить лицом о столешницу. Но Накахара этого не делает. Только приоткрывает губы и медленно выдыхает, отчего сигаретный дым покидает его лёгкие и тёплой эфемерной лаской проходится по губам Дазая, оседает горечью на кончике его языка.- Если бы я мог вернуться в прошлое и всё исправить, я бы не ушёл, - едва слышно признаётся Дазай, остро почувствовав, что именно сейчас нужно сказать эти слова, и отстраняется, заглядывая в потемневшие, ставшие синими глаза.- Я знаю, - помолчав, кивает Чуя и отворачивается, делая глоток виски. - Но ты не можешь вернуться в прошлое и что-то изменить.- Может, оно и к лучшему? - подпирает щёку ладонью Дазай и вновь топит шарик льда в алкоголе. - Потеряв однажды нечто ценное, я буду бережнее относиться к тому, что обрету в настоящем. - Если обретёшь.- Не «если». Когда.- Да что ты?Во взгляде Чуи раздражённая насмешка. Дазай улыбается так, как не улыбался уже очень давно: едва заметно, но искренне. Какое-то время они вновь сверлят друг друга взглядами, а после Чуя хмыкает негромко, допивает залпом виски и спрыгивает со стула. Прихватив пачку сигарет, он прячет ладони в карманы брюк и перекатывается с пятки на носок. Оборачивается к выходу, смотрит вновь на Дазая, будто что-то взвешивая, решая для себя, а после как-то обмякает весь, поникает плечами и кривит раздосадовано губы. Бросает на Дазая хорошо знакомый последнему взгляд - будто именно Осаму корень всех его проблем, как оскорбительно! - и вскидывает подбородок.- Думаю, тебе стоит избавиться от части своей самонадеянности, Дазай. Если ты думаешь, что всё будет легко и просто, ты ошибаешься. Мори-доно сказал, что не ждёт от меня ничего за исключением рабочих отношений с тобой, и я могу со спокойной совестью игнорировать тебя до конца своих дней. Не у одного тебя есть гордость. Может ты и не предавал Порт, как подчеркнул Мори-доно, это не значит, что ты не предал меня. Ты сбежал, Дазай. Сбежал, не сказав мне ни слова. Не оставив мне никаких объяснений. Ты разорвал все наши отношения. Ты оставил меня один на один с «Порчей» и осознанием, что я больше не могу быть так же полезен и эффективен, как был раньше. Я хочу тебе лицо разбить в кровавое месиво. Хочу переломать тебе каждую кость в твоих проклятых конечностях, а после приходить в больницу и любоваться на тебя, бинтованная ты сволочь, загипсованного с ног до головы и способного только моргать.- Что же ты приехал тогда сюда? Сорвался ведь из штаба прямо в Токио лишь из-за того, что я не отвечал на звонки. Даже будь там что-то важное, разве ты не справился бы сам? - усмехается Дазай и тоже поднимается из-за стойки, подхватывая свой перекинутый через неё чёрный плащ.- Из-за Ацуши, - поджимает губы Накахара и, оставив деньги на стойке, первым направляется к выходу.- Надо же, - притворно восторгается Дазай, сверкая ледяным взглядом. - Неужели мальчик-тигр переживает обо мне? Как трогательно. Разве он не хочет перегрызть мне глотку?- Дело не в том, чего он хочет или не хочет, - бросает Чуя, выходя из бара и ёжась от налетевшего ветра. Его пальто осталось в машине вместе с перчатками. - Дело в его чутье на людей и их способности. Мори-доно предупредил меня, что твоя пустота стала неуправляемой за прошедшее время. Дал понять, что за тобой теперь глаз да глаз нужен. Вот только это не моя забота. Я не нанимался тебе в няньки и не собирался контактировать с тобой больше необходимого. Но вчера Ацуши вдруг завёл разговор о том, что ты ходишь по грани. Его слова я проигнорировать не мог.- А сегодня я перестал отвечать на звонки, и ты отследил мой телефон и машину, а после приехал сюда из Йокогамы, чтобы лично убедиться в том, что я ничего с собой не сделал? И, конечно же, ты так запарился лично, а не послал кого-нибудь из подчинённых, лишь из-за того, что я представляю ценность для Мори-сана, и тебя бы совесть загрызла, случись со мной что в твою смену?- Хорошо, что ты и сам всё это понимаешь.Дазай смеётся. Может, немного истерично и абсолютно точно пьяно, но какая разница? Он громко заливисто хохочет, а после резко подаётся вперёд и укутывает в очередной раз поёжившегося от холода Чую в свой плащ, крепко обнимая со спины и утыкаясь носом в рыжую макушку, вдыхая запах его волос. И наконец-то, наконец-то тот шипит раздражённо, рявкает «Дазай!» и больно бьёт локтём под рёбра. Если эйфория есть, то это именно она, потому что стоит только заметить отблеск кривой усмешки на чужих губах, как Дазая затапливает небывалая лёгкость.Разумеется, Чуя не соврал. Он сказал то, что сказал, без всякого двойного дна, и Дазай и сам прекрасно знает и понимает, что личное предательство Накахара не простит вот так запросто - он бы и сам не простил - но приятно увидеть маленький знак, дающий понять, что у него всё-таки есть шанс. Пусть всего один, пусть крошечный и слабый, вымученный, но шанс всё исправить. Если не вернуть, как было, то построить новое общее настоящее и будущее.С Чуей никогда не было просто и легко, но зато всегда было понятно. Один раз эту крепость Дазай уже взял и возьмёт ещё раз. Даже если на этот раз оборона будет куда лучше, и штурм растянется на недели, месяцы и годы. Он всё равно не сдастся, не отступит, не упустит свой шанс. Потому что тогда он потеряет Чую окончательно, и на этот раз уже не на кого будет свалить вину. Осознание этой потери убьёт его, лишит всяких сил, уничтожит. И тогда пустота внутри него окончательно сорвётся с поводка. И тогда пустота внутри него пожрёт его, Дазая Осаму, выпьет его до дна.

|...|