Подойдя к двери аудитории, немного медлю, потом стучусь и захожу. Внимательно смотрю на препода, чувствуя неожиданный укол где-то в районе сердца. Понимаю, что это он звонил, и тогда, и сейчас. Хотел посмеяться надо мной?.. Обидно. А ещё обидней от того, что сейчас произошло в кабинке туалета! Это так унизительно... Он ведь, ну, удовлетворил меня, а я бесстыдно стонал прямо в трубку...

То есть, получается, он специально всё это продумал — дал мне доклад, потом смотался с пары. Всё для того, чтобы позвонить и унизить!

Глубоко внутри зарождается гнев, мои ноздри раздуваются, и я прожигаю гада - препода яростным взглядом. 

Он лениво поворачивается ко мне, равнодушно смотрит и, подняв бровь, саркастично говорит: 

— Ну, и долго ты тут стоять ещё будешь?.. Или хочешь продолжить вместо меня?

Зло хмыкаю и иду на своё место, уже жалея, что вначале пары сел на первый ряд, почти перед ним. Чёрт, если б я только знал!.. Вот и помогай после этого людям.

Мирослав опёрся рукой на стол, и продолжил что-то вещать. До конца пары осталось пятнадцать минут. 

Не хочу слушать его голос. Аккуратно укладываю голову на скрещенные на парте руки — и плевать, что я в первом ряду — и закрываю глаза...

***

Чувствую тепло у правого уха и, не разлепляя век, улавливаю приятный баритон: 

— Просыпайся, эй, — я сонно мычу и мотаю головой. 

Постепенно приходит осознание, кто стоит рядом со мной. Я машинально вздрагиваю. 

— С добрым утром, уважаемый, — как же от него приятно пахнет... — Вы вообще про то, что спать надо ночью, знаете? — он потрепал меня за волосы, задержав руку на них чуть дольше, чем позволяли приличия. 

Я не хочу открывать глаза — тогда придется увидеть его. А я не хочу. После того, что он сделал — не хочу. И слышать этот красивый сексуальный голос, кстати, тоже. 

Да, я по-детски обиделся. Имею право. 

— Волков? — говорит препод. — Да что с вами такое? Живо поднимайтесь и идите на пару — начало через семь минут. — Слышу шаги, видимо, он отошёл от меня. 

Ладно, чёрт с ним. Я открываю глаза и чувствую, что щека горит — отлежал. Наверняка ещё и след остался. 

Молча, собираю вещи, не смотря на Ярославича — хотя стоит мне это больших усилий. Застегиваю сумку и иду к выходу, не собираясь прощаться, но снова мои планы нарушает он:

— Вы отлично справились, кстати говоря, — я невольно смотрю на него, любуясь очаровательно улыбкой. — Пять за доклад.

— Ага, — произношу без всяких эмоций и пулей вылетаю с аудитории. Забиваю на последнюю пару и клиентов, иду домой. Сегодня отдых, да и завтра тоже. Мне надо все обдумать...

***

В университете не появлялся дня четыре. Звонил староста, интересовался, почему я прогуливаю, так отмазался тем, что заболел, изобразив кашель и хриплый, как у больного, голос. А это я умею, в школе всегда прокатывало. Я прям - таки актер! 

Усмехаюсь.

Ах, да. Пока я "болел", очень много думал. И понял одно, самое главное. 

Я, блин, влюблен в этого Ярославича, гребенного препода. Черт бы тебя побрал, Мирослав Ярославич!.. 

И понял ещё одно: он мог узнать мой рабочий номер, тогда, когда в первый раз уснул на его паре. Очередное подтверждение того, что моё призвание по жизни — лох. 

Как же бесит. Всё бесит. Особенно Мирослав. 

Вздыхаю и сильнее закутываюсь в одеяло. Как же вставать не хочется... Но завтра, думаю, надо сходить в универ. 

Смотрю на календарь и радостно улыбаюсь: выходные же! Можно вполне законно погулять. 

Мне хорошо, и я на секунду забываю о Мирославе. 

***

Субботним вечером, часов около восьми, что-то толкнуло меня выйти на прогулку. На улице в это время уже порядком стемнело, а погода была довольно теплой, хотя стояли последние осенние деньки — да что с тобой, природа, зима ведь скоро?..

Привычно заткнув уши любимыми айфоновскими наушниками, я брёл по освещённым фонарями улицам, толком не зная, куда и зачем. Примерно через час, заметив уютный незнакомый дворик, я решил зайти и немного посидеть на винтажной скамейке. 

Согнув правую ногу под себя, удобно устраиваюсь на деревянной поверхности и переключаю мелодию. Настроение резко меняется, а в душе как никогда явно ощущается пустота. 

Снова вспоминаю Ярославича, и внутри всё отдаётся непонятной тупой болью. И почему всё так?.. 

Сидеть уже не хочется. Вздохнув, поднимаюсь на ноги и медленно направляюсь к выходу из дворика. Людей совсем немного, видимо, идут с работы домой. Засмотревшись на проглянувшие звёзды, врезаюсь в чью-то спину и, не глядя на незнакомца, извиняюсь и иду дальше. И в этот же момент чувствую, как за рукав меня держат крепкие пальцы, разворачивая на сто восемьдесят градусов.

Поднимаю глаза. Передо мной стоит высокий крупный мужчина с недельной щетиной, маленькими глазками и грязными русыми волосами, которые едва прикрывают залысины. От него неприятно несёт перегаром. Я невольно морщусь и стараюсь высвободить руку. 

Не получается. Вопросительно поднимаю брови и уже собираюсь спросить, а в чём, собственно дело, но, неожиданно, земля уходит из-под ног, и вот я уже валяюсь на асфальте, чувствуя, как мою любимейшую челюсть сводит от боли. 

— Эй! — слабо начинаю возмущаться я, но тут мне прилетает по рёбрам и становится уже не до выяснения обстоятельств. Машинально прижимаю колени к груди и стараюсь руками защитить голову. 

— В чём дело, Вов? — слышу грубый голос и чуть отвожу ладонь от лица. 

Замечательно. К этому мужику присоединился другой, и теперь оба яростно смотрят на меня сверху вниз. 

— Да вот, учу ушлёпка извиняться нормально, — отвечает мой любезный незнакомец и снова бьёт меня ботинком. 

Я вжимаю голову в плечи и закрываю глаза. 

Мне очень больно. Мне давно уже не было так больно. Дышать тяжело, кажется, будто ребро врезается в легочные мешки. 

Второй зашёл с другой стороны и ткнул носком ботинка мне в спину, примеряясь для удара. 

Только не спина! Она же совсем неприкрыта... 

Уже собираюсь молиться, но удара всё нет, а звуки вокруг меня свидетельствуют о том, что появился кто-то третий и теперь уже этим двоим не так уж и весело. 

Собираюсь посмотреть на таинственного благодетеля, но случайный глубокий вздох отдается болью во всем теле, и я против воли проваливаюсь в темноту...