Том нервничал уставившись невидящим взглядом в книгу  и не мог отвлечься от предчувствия надвигающейся катастрофы. Ощущение затягивающейся на его шее, удавки, не покидало его с самого начала пути и чем дальше он продвигался, тем труднее ему становилось дышать.
В тоже время он злился на себя, потому что поездка домой и приближающаяся встреча с родителями, с которыми он не виделся вот уж больше полугода, вызывали у него такие неправильные, неподходящие эмоции. Ну не так должен чувствовать ребенок, возвращаясь в родительский дом!

В последнее время Томас все чаще задумывался о том, что он какой-то неправильный.  Неправильно чувствует. Неправильно реагирует.

Вот и расставание  с Филом затронуло его намного меньше, чем должно было.

Филип  поговорил с ним в тот же день. Никаких упреков, никаких обид. Просто сказал, что у него есть другой человек.
Не то, чтобы это было совсем неожиданно, но все же Том не подозревал, что все так серьезно.
Шесть лет совместной жизни закончились в один день.  Фил  собрал свои вещи и съехал, зачем-то оставив его одного в их огромной квартире.

Они познакомились почти семь лет назад, как только Том переехал в город. В то время он чувствовал себя немного странно и потеряно, не в своей тарелке, как наверное и каждый человек переехавший из маленького провинциального городка, в огромный сверкающий и пугающий мегаполис. Тогда он еще не был известным и делал свои первые шаги как фотограф.

Но не только в профессиональном смысле он был новичком. Фил не был его первым мужчиной, но он был первым, кого заинтересовал не только секс  с хорошеньким, почти невинным мальчиком, но и сам человек.

Том на самом деле недоумевал, что углядел  Филип Монтгомери,  уже тогда перспективный адвокат, в застенчивом, и можно даже сказать неуверенном в себе  молодом провинциале. Но что бы это ни было, инициатива всегда исходила от Фила. Это он, первым заговорил с Бенетом. Это он, пригласил его на свидание. Это Филип был инициатором их отношений.

А что же Том?

Том продолжал недоумевать и годы спустя. Нет, ему конечно льстило, что Филип любит его. Красивый, успешный парень, из хорошей семьи.

Родители Филипа оба были профессорами в университетах. Его отец, несколько лет назад оставил успешную адвокатскую  практику и начал перепродавать юриспруденцию в  университете, а мать, была именитым социологом с докторским титулом и кучей опубликованных научных трудов. Фил, единственный сын, соединял в себе рассудительность и хладнокровие юристов с эмоциональной искренностью и интересом к другим людям.

Возможно именно эти качества позволили ему разглядеть в Томе то, что тот до сих пор не мог разглядеть в себе сам и даже по прошествии нескольких лет прожитых совместно, Том то и дело ловил себя на мысли, что Монтгомери слишком хорош для него, как говориться, не его калибр и уделяемое ему внимание незаслуженно.

Возможно, по этому он так и не смог быть искренним до конца, говоря „я люблю тебя“.

Возможно, по этому он и не был так удивлен, когда Фил сообщил ему о разрыве, потому как подсознательно ждал этого, с самого первого дня их встречи.

Но мало кто знал о этом.  Том и Фил, были своеобразным эталоном отношений в кругу их друзей. Известие о их разрыве, распространилось моментально и было подобно молнии с ясного неба.
Телефон Томаса зажил своей собственной жизнью и  буквально раскалился от звонков сочувствующих и поддерживающих, различной степени искренности.

В тот же вечер в его квартире появился Кессел с бутылкой текилы и словами утешения. Хотя  утешитель из него был так себе. Но в отличии от других его знакомых, Матиас не стал заламывать руки и закатывать от возмущения глаза, а подошёл к ситуации с немецкой деловитостью и обстоятельностью.

Кессел был режиссёром. Говорят, что он когда-то снимал порнушку. Нет не  второсортные ролики в затраханых мотелях, он делал действительно качественную работу  и  зарабатывал неплохие деньги. Но несколько лет назад он сменил профиль и стал  также достаточно удачно снимать музыкальные видео.

Теперь перед его объективом было тоже достаточно полуголых тел, только женских, служивших фоном благополучия и достатка, на ряду с шикарными тачками и яхтами, для черных ребят, обвешенных золотом и брильянтами.

Однажды, Том поинтересовался у него, как он может работать с теми, кто в открытую показывает свою неприязнь к геям в своем творчестве. На что Мэт  лишь усмехнулся и сказал, что не все то золото, что блестит. Понимай как хочешь.

Как бы то было, Матиас, Мэт, Кессел сделал себе имя, добился уважения и был востребован как режиссёр, несмотря на то, что свою ориентацию он не  скрывал и известно о ней было всем и каждому.

С Томом они подружились несколько лет назад. Как художники, по своему глядящие на мир, они были на одной волне,  и быстро нашли общий язык. Да и человек Мэт был отличный.

Вот и сейчас, сидя во внезапно опустевшей, и от этого кажущейся ещё более огромной, квартире  вместе с Кесселом, Том мог высказать наконец  все, что крутилось у него в голове. Без сантиментов и ложных сожалений. Все есть, как есть!
Он был искренне рад, что в его жизни был Филип. Который поддерживал его в трудную минуту. Заботился о нем. Учил его, как  выживать в мегаполисе. Который любил его.

Но всё же, Том не жалеет, что Фил сделал этот шаг, на который бы Том никогда не решился и он действительно надеется,  что теперь рядом с ним человек, который полюбит его.

Мэт отсалютовал в его поддержку:

- Prost, mein Lieber! - и опрокинув в себя рюмку, закусил лимоном.

Так или иначе, после того, как по рюмкам были разлиты последние капли, совет Мэта воспользоваться  поездкой к родителям и вернуться, так сказать, на исходную точку, прежде чем начать все заново, показался Тому очень интересным и решение было принято.

На утро ему так уже совсем не казалось! Но черт побери, почему нет?

Бегство от проблем,  было для него всегда самым любимым способом их решения.