Ебануться. Просто взять и ебануться. Головой об стену. Наверное, в лесу сдохло что-то ну очень большое, раз ебанат с турфака сдал на отлично экзамен. Вполне возможно, что не без бабла, но Валик почему-то был уверен, что без него. Ему казалось, что Макар из тех людей, которым процесс достижения результата важен не меньше самого результата.

И что там Валик говорил про леденцы?..

Зачем он это, блядь, сказал?

Весь день он проходил в подвешенном состоянии — чувство было такое, будто пообещал Антону сходить на концерт корейцев, а потом осознал всю глубину понятия «бойз-бенд» и теперь сливается, оправдываясь, что у него заболела сестра и ее не с кем оставить. Собственно говоря, так оно в прошлом году и случилось, и Антон пошел на концерт с Калмыком, который потом спросил: «Мож, хуйнем мне тоже волосы в мятный цвет?» Антон поржал и сказал, что он и так секси и мятный к его казахской морде точно не подойдет. Только оранжевый.

— Там телки в обмороки падали, — сообщил Калмык ошарашенно после концерта. — Антон тоже в штаны сыкнул от радости.

— Не пизди! — заорал тот в ответ. — На меня лимонад пролила какая-то малолетка. Сам прыгал как козел алтайский, еще выебывается!

Макар позвонил ближе к вечеру, но Валик не ответил, и тогда он написал:

«Слышь чё, умник».

«Ну?» — отправил Валик со вздохом.

«Чего не отвечаешь?»

«Я готовлюсь. На следующей неделе всероссийская олимпиада по химии, а я еще не все вопросы проработал».

«А у меня родаки только послезавтра прилетают».

«И?»

«И)))»

В голове тут же всплыли слова Макара о том, какой у него сладкий голос, когда он стонет, и Валик облизнул пересохшие губы.

«Я правда очень занят. Давай ты после олимпиады ко мне подкатишь, ок?»

Макар сообщение прочитал, но ничего пока не писал. Ответил спустя минут пять:

«Не ок. Валечка, я ж не отъебусь».

«Тогда извини», — быстро напечатал Валик и выключил телефон.

На месте не сиделось, потому он помог Варе сложить игрушки, потом постоял под холодным душем, пытаясь прийти в себя и собрать разбегающиеся мысли. Но и спустя час сосредоточиться хоть на чем-то не удалось, и он сидел, тупо пялясь в книгу.

— Валёчек, вынесешь мусор? — заглянула в комнату мать, и он с готовностью подскочил.

Накинул куртку и, как был, спустился в лифте. Только выходя из подъезда, заметил, что идет по снегу в домашних тапках. Мусорные баки стояли на выезде из двора, недалеко, но по пути он едва не растянулся раза три. Обратно в подъезд входил быстро, но кто-то успел шагнуть следом в закрывающуюся дверь, а потом Валика в сырой темноте — опять выкрутили лампочку — прижали к почтовым ящикам. На пол посыпались рекламные листовки, он успел пощупать обхватившие его шею руки и унюхать запах сигарет.

— Валечка ты ебучий. — Макар, вместо того чтоб дать ответить, вжал его в ящики спиной до скрежета державшейся на соплях дверцы одного из них, впился в губы своими, горькими от никотина, но со сладким привкусом фруктовой жвачки. — Ты охуел совсем, телефоны отключать?

— Ты же, — Валик понял, что давится от жадности слюной и старается прихватить его нижнюю губу зубами тоже по этой же причине, — сказал, что не отъебешься!

— Я и не отъебался, ехать пришлось. Думал, щас докурю у подъезда и буду в домофон звонить, а тут ты чешешь весь такой модный в тапках.

Валик притянул его за ворот куртки ближе, щекам стало щекотно от меха — спасибо, что не в кожанке, но куртка была расстегнута, и свободной рукой он убедился, что, кроме тонкой футболки, под ней ничего нет больше.

— Там мороз, блядь, ебанат, — пробубнил Валик, разрывая поцелуй, только когда стало не хватать воздуха. — Хочешь с воспалением легких загреметь после экзаменов?

— Сказал долбоеб в домашних тапках. Хочу. — Макар поймал его руку и сунул ее себе под футболку, на голый горячий живот. — Тогда, может, приходить будешь. Домой же ко мне отказываешься.

— Что там делать у тебя?

— Чай пить, с леденцами. Кино смотреть. Отдохнешь от своей химии.

— Если только чай пить, — сказал Валик тихо и отстранился — в лифте кто-то спускался. — Пошли. Тапки переобую только.

В освободившейся кабинке лифта Валик испытал жесткое чувство дежавю, украдкой косясь на красные щеки этого ебаната напротив. Макар, заметив, что на него смотрят, снова вжал Валика в стену, перегородив собой путь к выходу, и перекрыл доступ кислорода. Хотя занят у Валика был только рот, казалось, что воздуха в замкнутом пространстве не хватает в принципе. Где-то внизу холодные пальцы Макара пробрались Валику под куртку, и тело прошибла дрожь, когда они прикоснулись к его горячей спине.

— Пять дней тебя не целовал, Валечка, — выдохнул Макар, потираясь своим носом о нос Валика. — Чуть с ума не сошел.

— От спермотоксикоза?

— Все-то ты знаешь, умник.

Грохот дверей лифта сообщил, что они приехали, и Макар отлип. Входя обратно в свою квартиру, Валик злился, что все опять становится непредсказуемым и, как бы он ни старался отвертеться, ничего не выходило. Злился, что не предполагал никогда такого поворота событий, как если бы в совершенно неподходящих для этого условиях из неорганических веществ под воздействием неведомого катализатора синтезировалось новое, не изведанное ранее органическое вещество. И больше всего Валик злился на себя, потому что ему это нравилось. Волновало. Что-то тянуло в области солнечного сплетения, стоило подумать, что сзади него в дверях прихожки топчется этот ебанат в наколках. С кухни слышались громкие голоса актеров какого-то маминого сериала. Папа, скорее всего, дремал в зале на диване, так что прибежать могла только Варя.

— Тут сиди, я сейчас, — сказал Валик, снимая куртку.

— Ага. — Макар, плюхнувшись на тумбочку сбоку, смотрел на него какими-то подозрительно веселыми глазами.

— Валёчек, а ты телефон выключил, что ли? Я тебе звонила, хотела за хлебом попросить заскочить. Ой, здравствуйте, Макар!

Мама уставилась на Макара в легком удивлении, но без того охуевания, с каким встретил его сам Валик.

— Здрасьте! Именно, отключил! — улыбнулся Макар. — Пришлось вот в гости к вам ехать. Можно мне вашего Валёчка украсть погулять? А еще он мне обещал кое-что по химии рассказать, про агрегатные состояния.

Валик не знал, кому из двух кидать злые взгляды, и еще сильнее дернулся, когда в углу нарисовалось любопытное лицо Вари. Всю семью собрал в коридоре, не хватало только папы.

— А у вас разве не сессия сейчас? — поинтересовалась мама, поправляя очки, и Валик мысленно ее поблагодарил.

— Сессия, я сегодня утром на отлично сдал английский, во, зацените! — обрадовался Макар, распахнул рюкзак и достал оттуда потрепанную зачетку. — Выходные же, суббота. Один день-то можно и расслабиться, да, Валь?

Валик уже видел эту страничку на фото, там все было настолько прилично, что даже не верилось, и мама, само собой, добродушно похвалила Макара и, перед тем как уйти обратно к своему сериалу, сказала:

— И правда, заберите его, а то он все праздники в деревне у бабушки дома просидел, в книжках своих да в телефоне. Валя, ты только предупреди, если будешь поздно, чтобы не как с Антоном в прошлый раз, хорошо?

— Хорошо, — буркнул Валик, чувствуя, как тело покрывается мурашками под пожирающим его взглядом Макара.

— Кстати, малая, смотри, чё тебе разрисованный дядька притащил, — сказал тот и достал из рюкзака большую упаковку мармеладок. — С твоими любимыми свинями.

— Свинка Пеппа! — обрадовалась Варя, забирая пакет, но потом снова протянула его Макару: — Отклой мне.

Наблюдать за этими двумя из детского сада было выше его сил, и Валик проскользнул в комнату, чтобы переодеться, остаться наедине с собой и хотя бы немного успокоиться. Там он долго стоял перед шкафом, думая, что бы ему надеть — мамины любимые свитера портить больше не хотелось, и ему тем более было дико думать, что еще там Макар может сегодня растянуть своими требовательными пальцами. От этой мысли почему-то сладко заныло в паху. Валик спешно сдернул с себя домашнюю флисовую кофту, стянул старую майку и принялся рыться в шкафу в поисках чистой и желательно совсем новой, потом немного подумал и решил и белье сменить на свежее тоже.

— А ты знал, что у тебя родинка на попе? — раздался за спиной хриплый голос, и Валик едва не протаранил головой потолок.

— Блядь! — вскрикнул умник.

— Не, я Макар. Ты же вроде бы уже хорошо выучил. Или еще напомнить? — усмехнулся Макар и дернулся, стараясь унять в себе желание помять Валины булки прямо сейчас.

Хорошо, что мелкая усвистала хвастаться своим «малмеладом» маме, — Макар быстро скинул куртку и кроссы и незаметно просочился в комнату к умнику как раз весьма вовремя. Валечкина задница заманчиво сияла в полумраке, и Макар прищурился, чтобы получше разглядеть, не в форме ли сердечка там эта родинка — на правом полупопии, ближе к впадинке, разделяющей его небольшую, ровно очерченную жопку на две половинки. Самое то место для поцелуев. Блядство. От мысли о поцелуях туда у Макара едва пар из ушей не пошел, а волоски на предплечьях приподнялись вместе с членом.

— Тебе вот все везде надо, да? — вздохнул умник, натягивая черные плавки.

— А то.

Валя обернулся через плечо и зыркнул на него очень странным взглядом, будто совсем не стремался светить пятой точкой, и Макару это понравилось. Привыкает, значит. Пока он жрал глазами обтянутые черным трикотажем булки, в лицо ему прилетело что-то колючее.

— На, теперь ты надевай.

— О! Валечка включил мамулечку. Мне нравится.

— Это чтобы ты на жалость мне не давил, если заболеешь.

— Ясно, — усмехнулся Макар, надевая тесный свитер. — А чё не с дебильными оленями?

— Ты что-то имеешь против моих оленей? — буркнул Валя из-за спины, натягивая джинсы.

Макар подошел к нему сзади, просунул руки под майку и погладил по дрогнувшему животу.

— Мне нравятся твои олени. Особенно когда они в стиралке.

А затем, пользуясь тем, что умник временно обездвижен, присосался ртом к шее, глубоко вдыхая его запах — чистый кайф. Обхватил вокруг груди крепче и вжался ширинкой в межбулочное пространство, отчего Валя внезапно расслабился и обмяк, оседая на него.

— Хочу тебя, — шепнул Макар, шаря руками по Валиным ребрам. — Ох, Валечка, какой же ты сладкий.

Он даже не сопротивлялся, только тихо постанывал, и эти звуки были лучше любого ответа. Макар нащупал его маленькие соски, зажав их между пальцами, продолжал целовать Валю в шею и прижиматься к нему сзади, а когда умник поднял руки и завел их назад, за голову, чтобы схватить Макара за волосы, он едва не кончил.

— Бля-а-адь! Пошли уже, хватит копаться! — прорычал Макар, сдавив Валю напоследок, кажется, слишком сильно, и тот зашипел в ответ.

Досматривать, как Валечка собирается, было тяжко. Макар вышел обратно в коридор, где был пойман Варей, пихнувшей ему маркер.

— Налисуй лисунок мне!

— Ну давай, бумажку тащи, — улыбнулся он.

— Нет, не на листке, на луке, — помотав головой, Варя протянула ему свою тоненькую ручонку ладонью вверх. — Хочу селце и птицу, как у тебя.

— А мама не будет ругаться?

— А мы ей не покажем, — засмеялась мелкая.

— Тогда ладно.

Молодец, мелкая, идет против системы, бунтаркой вырастет, поди. Макар нафигачил ей большое красивое черное сердце со стрелой внутри — почти в лучших традициях олдскула, а вместо вороны уже доделывал ласточку, когда с прискорбием заметил надпись на маркере — «перманентный». Валя как раз вышел из комнаты, такой весь прилизанно-причесанный, что захотелось поскорее его растрепать, и Макар, подмигнув малой, быстро засобирался, надеясь, что они успеют свалить до того, как получат пиздюлей от его мамы.

Валик, выходя из подъезда, подумал, что мамин новый каркаде, который он попробовал час назад, либо не совсем каркаде, либо рос рядом с полем марихуаны и успел научиться плохому, потому что чувство было такое, будто ему определенно что-то подсыпали. Что-то изменяющее сознание. Приходы он ловил раз за разом, как только Макар к нему прилипал, точно со всех сторон, и становился при этом сам какой-то гуттаперчевый, как говорила бабуля про своего первого мужа, который носил ей завтраки в постель. Напирать напирал, но вело его еще хлеще, чем самого Валика, который сохранял остатки самообладания.

Когда они вышли на мороз и Валик встретился с сумасшедшими блестящими глазами Макара, он вспомнил кошку, которая была у него в детстве, Муську. Наслушавшись по телевизору Дроздова, маленький Валик добыл из маминой аптечки пузырек валерьянки и скормил ей пять штук желтых таблеток. Поначалу все было прилично — Муська помявкала, и только, а потом ее вштырило, и она каталась на спине и терлась обо все, сверкая глазищами, полными шального счастья. Такими глазами смотрел сейчас Макар, и Валик всерьез забеспокоился, что его разложат на ближайшей лавке с целью удушить от переизбытка чувств. Валик, наклонившись, зачерпнул снега у клумбы и с размаху пихнул его за шиворот Макара, который не сразу понял, что произошло, потому что вытряхивать его не спешил.

— Ты, я смотрю, сегодня смелый, да, Валечка? — произнес, вытряхивая наконец, и по интонации Валик понял, что его точно удушат.

— Остынь. Тебе полезно.

Неслись они до самого парка — целый квартал — как два школьника. Валика заносило иногда, потому что скользили кроссы, Макар сшиб какую-то бабку, помог ей подняться, пока его облаивал пудель и сама бабка, но все равно догнал и тоже сыпанул снега за ворот.

— Я стометровку бегаю быстрее тебя, умник, — согнувшись и опираясь руками о колени, прохрипел Макар.

— Ты все делаешь быстрее остальных? — фыркнул Валик, откашлявшись и придерживаясь за бок, где екало после быстрого бега.

— Почти.

— Нашел чем гордиться. Тут плакать надо.

— Ты у меня будешь плакать, блядь. От счастья, когда утром уходить будешь... Смотри, «Камикадзе» еще работает! Пошли? Я приглашаю, Валечка, в честь сданного экзамена. Ты не можешь мне отказать.

Валик подумал: еще как могу. И следом — не могу. Потому что не хочется, когда этот ебанат так лыбится на всю улицу, что глазам больно смотреть. На свою явно больную голову Валик согласился, испытал небольшой ужас, когда щелкнули ремни, прикрепившие его тело к сиденью, а потом большой ужас, когда земля ушла из-под ног и мозг будто завалился в район затылка.

— Ну у тебя и лицо, умник! — услышал он сквозь визг девчонок за спиной, а потом заорал сам, перекрывая прочий шум, и вцепился в руку Макара.

Связно мыслить он начал, когда перестало все прыгать перед глазами и ощущение, что он все еще висит вниз головой, пропало. Они с Макаром стояли у автомата с попкорном, Макар лыбился совсем нескромно, а сам Валик держался за его рукав, как за мамину юбку.

— Да ладно, я привык уже, чего ты, — произнес Макар, когда он разжал пальцы. — Все равно девчонки из ларька с игрушками напротив успели нас три раза поженить, пока мы тут тремся.

— А чего мы тут тремся?

— Как чего? Попкорн же!

Попкорна оказалось много — остатки потом скормили голубям у закрытого на зиму фонтана. Обошли все аллеи, а у самых дальних ворот, где парк плавно переходил в небольшую рощу, Макар натыкал адрес в приложении такси и выщелкнул из пачки сигарету, но так и не закурил — прижался со спины и сунул руки в карманы куртки Валика. Нащупал его пальцы своими ледяными и уперся подбородком в его плечо.

— Ой, ну пиздец теперь, — сказал Валик недовольно, хотя у него опять заекало под ребрами, но уже не от бега. — Давай еще начни опять заливать, какие у меня глаза красивые. Чтоб совсем романтично.

— Они у тебя правда красивые, не выебывайся.

Такси приехало быстро — и пообжиматься толком не успели. Макар, видимо решив дать ему передохнуть или дать остыть себе, плюхнулся на переднее сиденье, но как только они вышли у его дома, снова глянул так странно, что у Валика мысли сбились в клубок. Он только подумал, что, наверное, сделает много глупостей сегодня. И ему это понравится.

После парка Валин свитер уже не просто приятно согревал, а шпарил так, что Макар взмок во всех, даже труднодоступных местах. На удивление, тусоваться с умником ему было по кайфу, хотя не совсем так, как с пацанами — ни хуйней не пострадаешь, ни с девчонками особо не познакомишься. А у Макара на такие вещи глаз был хорошо натренирован, и не только он. Если есть такое понятие, как баборадар, то работал он у Макара даже лучше, чем у Лёхи. Пока шлялись в парке и зависали на аттракционах, видел он несколько весьма живописных взглядов в свою сторону. И не только в свою. Часть из них была адресована умнику, который вообще в ус не дул — и слава яйцам, потому что Макара одна только мысль, что Вале может нравиться кто-то другой, кроме него, химии и таблицы Менделеева, приводила в состояние перманентного рычания и желания сделать агрессивный гав в сторону этих взглядов и собственнический кусь в Валечкину булку. Впрочем, второе было вполне выполнимо, когда они, взмыленные после гуляний, завалились в его хату.

— Снимай, блядь, все это на хуй, — ныл Макар, бесясь оттого, что на Валиной куртке заела молния, когда он резко ее дернул.

— А как же чай с леденцами? — слабо протестовал Валя, сдерживая глупую улыбку.

— Сначала леденцы, потом чай.

Еле дотерпев, пока умник снимет свои смешные кроссы с желтыми, мать их, шнурками, Макар дошагал с ним до дивана в гостиной и рухнул, даже не включив свет. Хотя потом дополз до торшера и щелкнул диммером, потому что глаза чесались рассмотреть во всех подробностях, где еще у Вали есть родинки и куда еще Макар будет ставить сегодня свои метки. Установка «поспешишь — людей насмешишь» не помогала. Как стащили друг с друга одежду, как стянули трусы, оставшись в одних носках, — Макар уже не вспомнил, стоило лизнуть Валины соски, чуть сползая, проехаться пузом по его полувставшему члену.

— Холодно! — зашипел Валя, растирая мокрый сосок.

— Ничё, щас привыкнешь. Руки убери, — Макар отпихнул его и накрыл соски своими пальцами, продолжая медленно массировать их и целовать Валю в живот.

Его внушительный опыт в сексе не помогал ни хрена по одной простой причине, которая уже стояла колом, заманчиво поблескивая пирсингом в тусклом свете торшерной лампы. Да, он представлял себе, что там делать, чтобы было приятно максимально, но никогда еще у него самого сердце так не колошматило — особенно после того, как он сомкнул губы на головке Валиного члена. Валя всхлипнул, судорожно хватая ртом воздух, Макар тоже чуть не задохнулся — его голову прижали к лобку, и он резко взял в рот почти целиком. Горло сдавило спазмом, пришлось выпустить член обратно, но оторваться было уже сложно: Макару нравилось водить по стволу языком и губами, играть с колечком в уретре, слегка посасывая его, потом резко надеваться ртом снова. Это было какое-то блядское безумие. Валя извивался и стонал, выгибаясь, и Макару было не совсем понятно местами, хочет ли он выбраться или придвинуться еще плотнее.

— Сука, реально леденец! — выдохнул он, подползая обратно выше к Валиным губам.

Место рта заняла рука, и Макару вдруг захотелось скользнуть под его яйца, нащупать там какую-нибудь дырку (блядь, ну понятное дело, какую именно) — привычка работать пальцами, погружая средний во влажное нутро, никуда не исчезла. Смазка — всплыло в мозгу, и Макар застонал от отчаяния, решив отложить эти эксперименты на потом, тем более что Валя все же умудрился тоже схватить его за хер, не отрываясь от поцелуя. С ним было все по-другому, не так, как с девчонками, — он не пытался выбрать наиболее соблазнительную позу, чтоб показать разом все свои достоинства и спрятать при этом существующую только в его воображении складку на животе, как они. Да и что делать с членом, представлял в разы лучше, и можно было не переживать, что на самом пике удовольствия он вдруг замедлится или неудачно дернет рукой.

Тереться друг с другом кончиками языков было просто бомбически охуенно, каждый раз Макара будто удар прошибал, мозг уже не соображал, и единственное, что гормоны ему скомандовали, — срочно залезть сверху, потереться еще и членами, что Макар и сделал, взяв Валины руки и зажав их над головой. С удовольствием отметив, что длинные ноги под ним разъехались в стороны и слегка прихватили его бока, Макар тягуче задвигал бедрами, проезжаясь своим членом по Валиному, прижимая их к животам друг друга, но умник вдруг заерзал.

— Стой, погоди. — Ухо обожгло горячим вздохом. — Макар!

Он остановился и глянул на Валино лицо: красные щеки, расширенные зрачки, взгляд пустой, но блестящий, ресницы дрожат — все как надо. Макар обхватил его голову ладонями и медленно и нежно поцеловал, почти как девчонку, такое всегда на них хорошо действовало.

— Мне надо отлить... Это все мамин каркаде.

— Бля, ну пиздуй. — Макар сполз с него набок, давая выбраться, и проводил взглядом, подперев голову рукой. — Только не забудь, что я тут голый и со стояком тебя жду! — крикнул он, когда умник исчез в коридоре.

Не было Вали подозрительно долго, хотя из туалета он вроде бы вышел быстро, но судя по звукам и шуму воды, застрял в ванной.

— Валечка! — позвал Макар. — Хорош ссать, иди сюда. Я тебя укушу только совсем чуть-чуть.

Потом приоткрыл дверь и увидел в отражении зеркала мокрый фейс своего умника, который тут же перетянул внимание с его голой задницы наверх, к глазам.

— Ты чего, Валь? Все норм?

— Да, мне просто нужно сделать кое-какие расчеты.

Макар хохотнул, шагнул к нему и приобнял, прижавшись сзади, кайфуя от ощущения Валиных булок на своем члене. Валя перестал опираться на столешницу и выпрямился, встретившись с ним взглядом в зеркале.

— Ну чё ты? Круто же было, ну!

— Вот по курсу биохимии мы проходили, что благодаря психогенным реакциям и нейрогенным механизмам происходит увеличение объема полового члена за счет наполнения его кровью...

— Стой, ты чего несешь?

— Хуй, говорю, встает. Был маленький, а стал большой — как оно происходит, это мне понятно.

— Ну допустим. И чё?

— А вот как твой большой и вставший хуй войдет в маленькое отверстие ануса...

— Чего, блядь?

Валя повернулся лицом к Макару, заглянул своими писец какими соблазнительными и невинными глазами, особенно когда остался без очков, ему прямо в душу и спросил:

— Как он в меня войдет?

— Как он в тебя войдет. Ты надо мной издеваешься, да, Валь? — прохрипел Макар.

Дышать ему стало трудно, в ванной уже порядком набралось пару, зеркало запотело, и Макар только сейчас, когда сжал в ладонях округлости умника, заметил, что там подозрительно мокро.

— Ты чем тут занимался вообще?

— Мне надо было протестировать...

— Ничего тебе не надо! Со мной будешь тестировать, понятно? Идем, я сам еще ни хуя не изучил.

У Макара почти натурально текли слюни при виде Валечкиной беззащитности и невинности. Изнутри что-то скреблось, клокотало там, пытаясь вырваться наружу, желало завалить Валю на любую горизонтальную поверхность и поскорее вогнать в него изнывающий уже член, но он сдерживался, как мог. Ясен пень, Валечку ему предстояло распаковывать, как новогодний подарок, эксклюзив ручной работы, который даже в магазе не болтался и никто его не щупал еще, кажись, прямиком с завода. Заводило это жестко. Макар-то думал, ну пацан с пацаном, чё там больно расшаркиваться — труханы сняли, руками поработали, жопу смазали и вперед, как в тачке: поршни и цилиндры, масло, свечи зажигания. Только эта картинка никак не вязалась с понятиями взаимного уважения, о котором они под Новый год базарили с Игоряном. Интересно, насколько высоким считается показатель взаимного уважения, если вы друг другу в рот кончаете? Макар утянул Валю в свою комнату, где было более интимно и комфортно, а постель, на которой он ни с кем еще не трахался, была такой же свежей и девственной, как и Валя.

— Иди сюда, — сказал Макар, сев на край кровати. — Ничей хуй мы сегодня вставлять не будем, ясно? Но кое-что в тебя засунуть я бы не отказался.

— Только попробуй, — хрипнул Валя, и Макар расслышал в голосе смесь угрозы и сладкого ожидания.

А затем он, усмехнувшись, притянул Валю за бедра к себе и медленно взял его член в рот. Никогда б не подумал, что спустя всего месяц он будет заниматься всем тем, на что еще недавно подрачивал под порнушку, сидя за компом.

— Блядь, Валь, когда ты меня по голове так гладишь, я ж натурально кончить могу!

— Потому что ты ебанат.

— Еще какой! — залыбился Макар в ответ, облизывая головку с пирсингом, погладил место предполагаемой родинки на попе и наконец скользнул мокрым от слюны пальцем между Валиных булок.

Переклинило Валика ненадолго, но конкретно, когда он понял, что лежит с раздвинутыми ногами на диване в квартире Макара. Что в ней, кроме их двоих, голых и возбужденных до предела, никого нет, и Макар, настойчиво вдавливающий его в мягкую обивку всем своим весом, явно не просто целоваться собрался и обычной дрочкой, возможно, уже не обойтись.

Путем нехитрых манипуляций в ванной Валику удалось выяснить, что даже собственные пальцы входят в него с трудом, что уж говорить о более крупных... объемах. Но Макар, внушив ему странную уверенность, что паниковать не стоит и ничего сверхъестественного точно происходить не будет, гладил его там же, где он пытался только что сам, и это по ощущениям было приятнее. Наверное, потому, что происходило это вместе с кружащим по головке члена языком. Пепельная макушка в районе его бедер смотрелась как сцена из хорошего порно, Валик перебирал растрепанные пряди, иногда оттягивая голову явно кайфующего от этого процесса не меньше его самого Макара, и чувствовал, что вот-вот кончит, как бы ни хотелось растянуть этот процесс подольше. Интересно, а как сам Валик выглядел в этот миг?

В пустой голове мелькнула мысль: это ведь не экзамен. Никто не оценивает со стороны правильность или неправильность его действий, как он стоит, что делает, как говорит, как выглядит.

Валик, отстранившись и успев поймать недоумение на лице Макара, перекинул ногу через его ноги и сел на колени к нему, решив, что изучать там, между булок, теперь удобнее. В этой позе целоваться тоже было удобно, Макар заткнул его рот своим, и Валик, отвлекшись на его язык, на секунды забыл о пальцах, а когда почувствовал один из них внутри, на всю фалангу, застонал от удивления — как раз этого чувства наполненности ему и не доставало.

— Блядь, — произнес Макар.

Сложно было понять, что он имел в виду, но Валику стало не до этого, потому что Макар задвигал рукой, то плотно прижимая кисть к чувствительной, как выяснилось, коже, то почти убирая ее.

— Давай еще, — проговорил Валик, вцепившись в его плечи и уставившись поплывшим взглядом.

Макар понял без объяснений: добавил слюны и еще один палец. От чувства распирания Валику стало жарко во всем теле разом, он сначала кусал свои губы, а потом, забывшись, и шею Макара, который тоже издал в ответ звук, полный одобрения его инициативы. Обнял его — или как еще назвать это действие, когда прижимают к себе, впившись пятерней в ягодицу, — опрокинул на кровать и, лизнув твердый, помеченный рядом свежим засосом сосок, навис сверху.

— Валь, — Макар глянул вниз, на свой торчащий член и свои пальцы в его, как оказалось, способной на многое заднице. — Валечка...

От его хриплого «Валечка» выгнуло в предоргазменной судороге. Валик нащупал около бока подушку, накрыл ею голову и застонал в нее, кончая в кулак. Судя по мокрому и горячему, что расползлось по его бедру и стекло под яйца, Макар кончил тоже.

— Ты что в подушку-то орал, умник? — хохотнул Макар, падая на спину рядом с ним.

Валик вытянул ноги. Спихнул подушку дальше, за голову, провел языком по приятно горячим губам.

— Не знаю. Надо ж было куда-то орать.

— Так, кроме нас, никого. Прикольный ты, умник. С ебанцой.

Макар повернул голову в его сторону, как тогда, после их экспериментов в ночь на первое января, и Валик подумал, что он ляпнет очередную романтическую хуйню, но он сказал:

— Пошли пожрем. Только там еще надо найти, чё можно пожрать.

Валик моргнул, а потом расхохотался.

— Чё ты ржешь? Умник, слышь? — Макар уже тоже улыбался, потом схватил его, быстро чмокнул в губы, шлепнул по ноге и встал, потягиваясь, а Валик, не замечая того, мысленно облапал его спину с узорами на лопатках.

— Хотя, по-хорошему, в душ бы сначала, — продолжил Макар, и Валик вдруг сказал:

— Вали. Я что-нибудь придумаю.

Макар повернулся к нему с таким видом, будто Валик только что сообщил, что он девочка, а хуй у него ненастоящий.

— В смысле? Приготовишь, что ли?

— Ну, утку по-пекински не обещаю, но найду, что там у тебя еще плесенью не покрылось в холодильнике. Вали уже.

Макар, порывшись в ящике комода, достал чистые полотенца — швырнул одно вместе с трусами ему, забрал одно себе, помялся, видимо собираясь предложить пойти вместе, но потом понял, что тогда «пожрать» откладывается, и ушел. Валик с сомнением посмотрел на белые боксеры — снобизм, ей-богу, еще бы носки белые выдал, — но надел их и отправился на кухню, отметив по пути, что разбросанные вещи из зала исчезли. Видать, Макар их тоже утащил в стиралку. После их забега и шатаний по парку как раз самое то. На кухне Валик нашел салфетки, вытер с живота результат последствий этих шатаний и потянул на себя дверцу холодильника.

В двухкамерном шкафу еды было столько, что существовать в закрытой квартире можно было еще месяц, но, с точки зрения мамы Валика, он был пустым — овощи, полуфабрикаты, какие-то малознакомые субстанции в баночках, соусы, нарезки. На нижних полках имелось что-то еще в закрытых контейнерах, но туда Валик заглядывать не решился, потому что опасался, что оно могло стоять здесь еще с прошлого года.

Когда Макар появился на кухне, Валик перекладывал на тарелку омлет с овощами и беконом.

— Ты что там нахуевертил, умник? Язык щас проглочу от одного запаха, — произнес он, и Валик обернулся.

От взгляда на его довольную морду и мокрые, падающие на лоб волосы захотелось обратно в постель, и Макар эту эмоцию каким-то своим блядским чувством уловил, потому что, шагнув ближе, прижал его задницей к столу и заглянул в глаза. Хитро и понимающе.

— Ты жрать будешь или так и будем стоять? — вздохнул Валик.

— Буду. Спасибо, Валечка, цены тебе нет. А ты что, типа не при делах?

— Я не голодный.

В ванной, где еще пахло гелем для душа и самим Макаром — Валик этот запах запомнил, когда кусал его за шею и тыкался носом за ухо, — он прижался лбом к кафелю и стоял без единой мысли. Было так хорошо, что он бы и не смог думать, как-то космически, с переизбытком, точно он вышел из кинотеатра после двух часов охрененного блокбастера с 3D-эффектом. Вешая полотенце обратно на крючок, Валик похолодел, осознав, что не помнит, сколько сейчас времени.

— Ты чего там носишься? — крикнул Макар с балкона, услышав его возню. — Телефон твой я у телика положил.

От мамы было три пропущенных — еще не паника, но почти. Отбив сообщение, что они с Макаром немножко «увлеклись» и засиделись допоздна и он остается у него, потому что уже поздно, Валик бросил телефон на диван и подошел к балконной двери.

— Ты прям хозяюшка, я с первого января нормально не жрал, на пельменях выживаю, — проговорил Макар. — Мож, будешь приходить готовить мне? Мамка все равно диетическую хуйню свою пихает вечно нам с отцом.

Валик подошел со спины и, повинуясь, вероятно, злоебучему окситоцину, который вынуждал людей испытывать доверие к партнеру после оргазма, обнял его, обхватив руками поперек живота. Макар выдохнул дым через нос и произнес тихо:

— Твою ж... Умник, ты меня балуешь сегодня.

Валик ткнулся носом в мокрые волосы за его ухом.

— Сам себе готовь, ебанат. Там просто все, не развалишься.