Чонгук до сих пор не может поверить, что всё происходящее - реальность. Столько всего случилось в жизни его новоявленной семьи за прошедшее время. И хорошего, и плохого. Юнги успел сломать руку и побывать в больнице. Чонгук успел подраться с альфами-однокурсниками Тэхёна, прознавшими о том, что у омеги два альфы, и начавшими приставать к нему с пошлой грязью и «двум даёшь и нам дашь, не привыкать, шлюшка». Разнимал Чонгука и нескольких парней Хосок. Точнее, сначала бросился разнимать, а после начал Чонгуку помогать избивать наглых ублюдков. Не люди, а чёртовы похотливые животные. Чонгук ненавидит таких альф. Тэхёну в итоге пришлось звонить Юнги. Юнги даже драться не пришлось. Он приехал и заткнул всех альф на площадке перед институтом, выпустив давление своей альфа-сущности. Однокурсники Тэхёна сбежали, поджав хвосты. Сам Тэхён запрыгнул на Юнги и втянул в долгий благодарный поцелуй. Чонгук на Юнги запрыгивать не стал, хотя тоже очень хотелось. Вместо этого он поднырнул под его руку и довольствовался крепкими объятиями и шёпотом в краснеющее ухо о том, какой он молодец, ведь не побоялся выступить против нескольких альф ради защиты их омеги. Тогда же Юнги наконец-то познакомился с Хосоком, лучшим другом Тэхёна, пусть и являющимся альфой, и его омегой Сокджином. К их «семейному» времяпрепровождению добавились уютные посиделки в компании друзей. После у Чонгука успел случиться кризис личности. Слухи расходятся быстро, и вскоре многие знакомые, приятели и друзья знали о том, что он состоит в отношениях с омегой и дом-альфой одновременно. Тогда начались смешки и подначки, и пусть они были не всегда со злым умыслом, Чонгук начал комплексовать. Он ведь всегда думал о том, что у него будет милый омега, и они будут только вдвоём. А тут у него ещё Юнги и не просто какой-то там альфа, а дом-альфа, второй альфа его омеги и, к тому же, объект желания самого Чонгука. Чонгук прекрасно знал, что между альфами разной ветви могут быть чисто платонические отношения, и саб-альфа может искать утешения или защиты у дом-альфы, что было несколько похоже на отношение младшего и старшего братьев или на отношения отца и сына, но к сексуальному влечению готов совершенно не был. Однако после того как Юнги его «успокоил» перед началом учёбы в институте, а после прижал их с Тэхёном к дивану и пригрозил сексуальной расправой, в голове произошёл какой-то сдвиг, и Чонгук понял, что хочет Юнги. Из-за этого он стал задумываться о том, что какой-то неправильный, бракованный. Бесконечно много времени прошло с того вечера, однако Чонгуку не давали покоя слова Юнги о полном доминировании над ним. Чонгук одновременно желал этого и опасался, не понимая, что с ним происходит. Он ведь альфа, и рядом с ним Тэхён, его нежный и самый желанный и любимый омега. Чонгук должен думать только о нём, но вместо этого думает ещё и о Юнги. - Это неправильно. Так не должно быть, - сказал он Тэхёну, когда тот начал допытываться, из-за чего альфа ходит таким пригруженным. К кризису личности добавилась истерика Тэхёна. Чонгук никогда не забудет, как омега рыдал взахлёб, виня во всём себя. Тэхён посчитал, что это он во всём виноват. Что это он неправильный, бракованный, потому что у него два альфы, и именно из-за него они оба страдают. Тэхён смотрел на Чонгука с нескрываемым ужасом, шепча о том, что Юнги ведь тоже может чувствовать себя некомфортно или неправильно из-за того, что рядом с ним Чонгук, другой альфа. И, в конце концов, начал бормотать сквозь слёзы что-то о том, что им всем нужно просто расстаться. Что Тэхён не собирается ради своего счастья гробить их жизни, и что парни ещё найдут других омег, которых полюбят, ведь не все находят свои пары или ищут их, предпочитая вступать в отношения с теми, кто по каким-то причинам понравился. После обвинения самого себя пошли по второму кругу, и Тэхён заявил, что если Чонгук не чувствует себя счастливым с ними и не любит их в достаточной степени для того, чтобы смириться с подобным раскладом, то лучше действительно не мучить друг друга. Из-за этого уже Чонгук впал в панику. Он совсем не хотел этого. Чонгук был в ужасе от слов Тэхёна, ведь любил омегу больше всего на свете, до умопомрачения, и хотел быть с ним рядом до самой смерти. Более того, он успел влюбиться и в Юнги. Именно это, по большей части, казалось ему неестественным и странным. Он любил Тэхёна и любил Юнги. Пусть в детстве он мечтал о другом, но всё сложилось так, как сложилось, и он не желал ничего менять. Альфа чуть сам не скатился в истерику. Повезло, что пришёл Мин, который быстро вошёл в курс дела и успокоил Тэхёна мягким давлением своей сущности, уложив измотанного омегу спать. После этого Юнги не поскупился на пару оплеух для Чонгука, как не пожалел времени и на лекцию о разных гранях взаимоотношений дом-альф и саб-альф, среди которых бывали ситуации и похуже сексуального влечения. При этом смотрел на него альфа с таким разочарованием, что Чонгук готов был ползать на коленях, умоляя о прощении, лишь бы Юнги вновь обнял, взъерошил его волосы и заявил, что Чонгук их с Тэхёном малыш, и они лучше его запрут дома в кладовой, чем отдадут кому-то другому. Впрочем, под конец Юнги всё же сжалился над саб-альфой и его растрёпанными чувствами, и они всё время до пробуждения Тэхёна просидели в обнимку на диване. Прижимаясь к чужому боку, Чонгук тогда окончательно успокоился и сделал себе установку наплевать на всех вокруг и принять свою слабую сущность. Раз та требовала именно такого взаимодействия с Юнги, значит так надо. Вся эта сложная неприятная ситуация закончилась в итоге проснувшимся спустя несколько часов успокоившимся Тэхёном, робко предложившим решение проблемы посредством самого обычного секса. Омега никогда не был развратен и не шёл на поводу у своей природы, поэтому Чонгук и Юнги были изрядно ошарашены столь необычным предложением, но Тэхён предположил, что Чонгук чувствует себя так неуютно из-за того, что они все трое состоят в отношениях, но при этом делят их сексуальную жизнь на части. Чонгук никогда не видел Юнги и Тэхёна вместе, а сам Юнги в свою очередь давал время Чонгуку побыть наедине с омегой без своего присутствия. Они как будто делили Тэхёна, отгораживаясь друг от друга, из-за чего и чувствовали себя неуверенно. Обычный инстинкт альф, заложенный природой. Юнги тогда медлил, размышляя над предложением их пары, а вот Чонгук неожиданно для себя вновь вспомнил ту жаркую угрозу Юнги из прошлого и мгновенно запылал лицом и ушами, чувствуя жар внизу живота. Разумеется, что Юнги, что Тэхён почувствовали всплеск его феромонов и тут же заметили и расширившиеся зрачки, и ёрзанье, и румянец. Взгляды, которыми они обменялись, могли бы принадлежать двум хищникам, подкрадывающимся к добыче. Жадные, хитрые, самодовольные. Чонгук вскрикнуть не успел, как на него накинулись. А теперь... Теперь альфа может лишь находиться в чужой власти, в тайне наслаждаясь этим до боли в паху, и пытаться осознать, что его грязная тайная мечта наконец-то стала реальностью. Чонгук гулко сглатывает, облизывает пересохшие губы и искренне надеется, что Юнги сжалится над ним. Руки, привязанные к спинке кровати его собственной рубашкой, уже давно неприятно ноют, как и затёкшее тело. Вот только это наименьшая из его проблем, если смотреть на ситуацию в целом. Да, его мышцы напряжены до предела. Да, его пресс, ходящий ходуном, уже практически болит от невозможности замереть в состоянии покоя. Да, косые мышцы горят огнём, и в паху ломит так, что хочется просто умереть. Но главная проблема в том, что Чонгуку всё это неимоверно нравится. Нравится до подвывания, всхлипов, стонов и несдержанного скулежа. Нравится до заляпанного густой вязкой смазкой лобка. До раскрасневшейся набухшей головки члена, выглядывающей из крайней плоти. До поджавшихся пальцев на ногах, напрягшихся до каменного состояния ягодиц и впившихся в ладони ногтей. - Оближи его соски. Интонации Юнги жёсткие, требовательные, повелительные. Чонгук просто не может ослушаться. Затуманенными глазами он смотрит на раскрасневшегося дом-альфу с пеленой удовольствия в расширенных до предела зрачках и переводит взгляд на Тэхёна. Его омега, их омега, плачет. Плачет, всхлипывает и скулит от удовольствия. Стоя над Чонгуком на коленях, удерживаясь за решётчатую спинку кровати, Тэхён невидящим взглядом блуждает по его лицу, кусая губы почти до крови и вздрагивая всем телом, прогибаясь в пояснице из-за каждого толчка. Юнги так напорист и груб с ним этим вечером. У Тэхёна раскрасневшиеся от шлепков ягодицы, следы от пальцев на бёдрах и цветущие засосы на линии плеч и лопатках. У Тэхёна раскрасневшееся лицо, припухший из-за слёз нос и слипшиеся чернильными треугольниками ресницы. Невероятен. Прекрасен. Так сладок в своей слабой податливой природе. Чонгука ведёт от этой картины. От мягкого безвольного Тэхёна, нависшего прямо над ним, и от волевого напористого Юнги, что натягивает Тэхёна на себя, с пошлым хлюпаньем естественной и искусственной смазки врываясь в горячее влажное нутро. Приподнявшись, Чонгук коротко целует омегу в солнечное сплетение и приникает губами к левому соску. Обводит языком ореол, теребит затвердевшую вершину и обхватывает губами, сминая и посасывая перед тем, как начать слегка покусывать и оттягивать. Вновь облизывает по кругу и вжимает губами чуть левее, ощущая суматошное биение чужого сердца. Тэхён от ласки шумно выдыхает и вновь прогибается в пояснице. Его ягодицы приподнимаются выше, и омега вскрикивает от того, с какой силой гулко стонущий и изредка рычащий Юнги входит в него, шлёпая мошонкой о его зад. Грудью Ким опускается ниже, почти ложится ею на лицо Чонгуку, отчего альфе больше не приходится выгибать шею до боли в мышцах. Теперь ласкать Тэхёна намного удобнее, и Чонгук переходит на второй сосок, точно так же облизывая и покусывая его, посасывая до тех пор, пока Тэхён, чувствительный и нежный, заезженный Тэхён, не начинает дрожать всем телом и вновь ронять слёзы. Парочка попадает на его губы, и Чонгук слизывает их, ощущая вместо соли непомерную сладость. Так лишь кажется, но альфа не может воспринимать Тэхёна иначе. Тот для него весь сладкий, сахарный, приторный. Невероятно вкусный, как самый лучший в мире десерт. Истерзанные соски омеги сменили цвет со светло-коричневого на красновато-коричневый, будто две вишни, и сходство с тортом лишь возрастает, вызывая повышенное слюноотделение. А может, дело в том, что Чонгук в какой-то момент скашивает взгляд на член Тэхёна, набухший и влажный от смазки. Юнги совсем не касается его и не позволяет этого омеге. Из-за этого Тэхён мечется между ними, прижимаясь то к одному, то к другому в поисках ласки, которой не получает. Чонгук знает, они с Тэхёном сами виноваты в своём положении, ведь именно они на пару уговорили альфу исполнить свою «грязную» угрозу, поступившую от Юнги ещё несколько месяцев назад. Но никто из них почему-то не задумался о том, что выдержка у Юнги невероятная, и тот сможет держать их в напряжении почти час. А теперь уже поздно. Теперь Чонгук, возбуждённый и связанный, вынужден умолять Юнги всеми возможными способами прикоснуться к себе. Теперь Тэхён, ограниченный в своих движениях и вынужденный точно так же слушаться Юнги с его «одна попытка неповиновения, и я уйду», плачет от интенсивности удовольствия и никак не может облегчить свою участь. - Что такое, Чонгукки? Выглядишь затравленно. Разве не вы шантажом заставили меня принять участие в ваших игрищах? Ну-ну, не нужно делать такое жалобное личико. Ты ведь так хорошо справляешься, Куки. Такой хороший мальчик для меня и для Тэхёна, - воркует Юнги, чуть наклоняясь вперёд. Его ладонь, чуть влажная, горячая, скользит по щеке, шее и плечу, оглаживая и чуть царапая кожу ногтями. Его голос, низкий и хриплый, сиплый, едва не заставляет Чонгука кончить. Или всё дело в похвале? Чонгук любит, когда его хвалят. Когда треплют по волосам, ласково целуют в губы или в висок, в шею, и шепчут на ухо о том, какой он хороший, послушный, умный или полезный. У саб-альфы от этого дрожь по позвоночнику, и сладкое удовольствие разливается в груди, поджимаются пальцы на ногах. Чонгук стонет, толкается бёдрами в воздух и жалобно хнычет, когда Юнги вновь поглаживает его по щеке. Облизывает и целует пальцы дом-альфы, покусывает костяшки и всем своим видом ластящегося щенка буквально кричит о том, что ему нужно ещё больше. В начале всей этой вакханалии Юнги целовал его, гладил бёдра ладонями и жадно мял ягодицы, заставляя краснеть от смущения, а после Тэхён, пока альфа растягивал его и готовил для себя, жадно сосал его член, выпивая досуха. Вот только Чонгук так сильно измотан этой оргией физически и морально, так сильно возбуждён из-за всего происходящего, что одного отсоса и этой скупой ласки ему чертовски мало. - Пожалуйста, хён, - хнычет он, целуя запястье Юнги и смотря на него влажными дикими глазами. - Пожалуйста... - Вы сами виноваты, - однобоко ухмыляется Юнги, и чёрт, Чонгук скулит. - Вы оба. Верно, Тэхён-а? Это вы хотели поиграть. Притянув к себе Тэхёна, Юнги прижимает омегу спиной к своей груди и целует за ухом, продолжая вбиваться в податливое дрожащее тело. Тэхён льнёт к нему, дрожащими ладонями оглаживает себя по груди и животу, а после самыми кончиками пальцев ведёт по рёбрам Чонгука, и это сродни удару тока. Кажется, Чон выглядит действительно жалко, раз Юнги наконец-то смягчается и чуть меняет их с Тэхёном положение. Чонгук понимает, что должно произойти, ещё до того, как ладонь альфы соскальзывает на член омеги. Ещё до того, как Тэхён широко распахивает глаза, запрокидывая голову, и кричит. Всего несколько движений пальцев по члену омеги, сжавшихся на головке, и обильные струи спермы заливают Чонгука, оседая на его подбородке, ключицах, грудной клетке и прессе. Тэхён поворачивает голову, смотрит на Юнги уже более осознанным взглядом и втягивает в поцелуй, больше похожий на влажное вылизывание губ друг друга. Мин продолжает толкаться в его тело какое-то время, а после рывком выходит и кончает на ягодицы парня и на подрагивающий член перевозбуждённого Чонгука, что коротко скулит, царапая ногтями сбитую простыню. - Куки... - едва слышно хрипло шепчет Тэхён, оседая в руках Юнги на постель. - Нужно... Куки... - Я позабочусь о нём, детка, - легко целует его в метку на загривке Мин. Кивнув, Тэхён заваливается рядом с Чонгуком и дрожащими пальцами развязывает узел из рубашки на его запястьях. Как только руки саб-альфы освобождаются, Юнги резким движением переворачивает его на живот, вжимая в постель. И едва слышно довольно хмыкает, когда Чонгук вздрагивает всем телом, замирая напряжённой пружиной, а после со всхлипом растекается по кровати. Пробравшись ладонью под его бедро, Юнги ощущает стекающую с головки члена сперму и усмехается, шлёпая парня по ягодицам. Чонгук дёргается, смотрит на него жалобно через плечо, но тут же краснеет до ушей и начинает сладко дрожать, ощутив лёгкое давление внутреннего альфы Юнги на его более слабую сущность. - Ты ведь помнишь сценарий, Чонгук-а? - мурлычет Юнги ему в губы и втягивает в короткий влажный поцелуй, вылизывая рот младшего и посасывая его язык. - Сейчас я буду долго, очень долго растягивать твою маленькую вертлявую задницу. До тех пор, пока ты не начнёшь умолять. Но мы ведь не можем оставить нашего любимого омегу в стороне, верно? Так что тебе тоже придётся поработать. Ты и так лежал без дела так долго. Давай, позаботься о Тэхёне. Чонгук бы поспорил, будь у него силы. Фактически он просто лежал, конечно, но ощущает себя после пережитого напряжения, физического и эмоционального, так, будто вагоны разгружал. Впрочем, все мысли из его головы исчезают, когда Юнги слегка похлопывает пребывающего на грани дрёмы Тэхёна по бедру. Приподнявшись на локте, лежащий на боку омега окидывает их двоих затуманенным взглядом и облизывает пересохшие губы. Когда Юнги кивает ему на место, где только что лежал сам Чонгук, Тэхён переползает ближе к альфам и тихонько стонет, когда Мин перегибается через Чонгука и ставит его на четвереньки. В итоге ягодицы омеги оказываются прямо перед лицом Чонгука, взгляд которого тут же прикипает к конвульсивно сжимающемуся покрасневшему припухшему анусу. Сладковатый запах природной смазки Тэхёна дурманит рассудок, и Чонгук подаётся вперёд быстрее, чем успевает осознать свою задумку. Тэхён тихо вскрикивает и стонет, опускаясь грудью на подсунутую под себя комом подушку и вскидывая зад ещё выше. Раскрыв его ягодицы ладонями, Чонгук широкими мазками языка вылизывает поскуливающего омегу между ними, а после концентрирует всё своё внимание на пульсирующей розочке, вылизывая складки кожи и толкаясь языком внутрь. После становится ещё лучше. Юнги накрывает его своим телом и прикасается влажными от смазки пальцами между его ягодиц. Чонгук никогда не признается, что в своих фантазиях о подобном баловался пальцами в душе. Тогда было стыдно, неловко, болезненно и неприятно щипало. Иногда Чонгук был настолько неловок, что делал себе по-настоящему больно, и даже эрекция, появляющаяся вследствие жарких фантазий, опадала. Всё-таки он не омега, чтобы ловить с подобного кайф. Но сейчас всё не так. Чонгук не знает, в чём именно дело: в стонущем от его ласки Тэхёне, его смазке на языке и губах или собственном перевозбуждении. Возможно, всё дело в Юнги и в том, что дом-альфа знает, что делает. Юнги ласкает его точно так же, начиная с одного пальца, но всё равно по-другому. Как будто более бережно и в то же время нетерпеливо. Чонгук ощущает его жаркое сбитое дыхание на загривке, чувствует иногда прижимающийся к ягодице вновь налившийся кровью горячий член, оставляющий на коже влажные разводы смазки, и от этого так сладко тянет в животе, и поджимаются пальцы на ногах, и чёрт, Чонгуку срочно нужно занять ставший слишком чувствительным рот. Когда Юнги толкается в него уже тремя пальцами, Чонгук обхватывает яички Тэхёна губами и принимается сосать их. Тэхён стонет громко, непрерывно, и то впивается пальцами в свои ягодицы, то соскальзывает ладонями на пальцы Чонгука, впившиеся в его ляжки. - А сейчас тебе нужно будет расслабиться. Ты ведь расслабишься для меня, Чонгукки? Покажешь мне и Тэхёну, каким ты можешь быть послушным хорошим мальчиком? От жаркого шёпота на ухо у Чонгука яйца поджимаются. Раскрасневшееся лицо пылает от возбуждения и стыда. Да, он чёртов альфа, пусть и саб-ветвь, но как же его кроет от доминирования над собой другого альфы. Дом-альфы. И не просто какого-то, а именно Юнги. Он совсем ничего не может с собой поделать. - Давай, Чонгукки, - ласково шепчет Тэхён, переворачиваясь под ним на спину и сжимая его бёдра коленями. - Ты ведь доверяешь нам? Я не позволю сделать тебе больно. И Юнги не причинит тебе вреда. Ты ведь наш малыш. Ты принадлежишь нам. Обоим. Мы тебя никому не отдадим. - Хён, - на выдохе жалобно стонет Чонгук и льнёт к нему всем телом, втягивая в поцелуй и ощущая пальцы, зарывшиеся в его волосы и поскрёбывающие по затылку, отчего тело разом расслабляется. Нельзя сказать, что он вовсе не замечает проникновения, но Юнги действительно входит настолько медленно и осторожно, что почти никакой боли нет. Лишь непривычное чувство распирающей наполненности и зудящее пощипывание ануса, растянувшегося вокруг проникшего в жаркое влажное от обилия смазки нутро члена, ненадолго отвлекают его от поцелуев с омегой, отрезвляют и возвращают в реальность. Но после Юнги начинает неторопливо двигаться в нём, лаская член ладонью в такт толчкам, а Тэхён льнёт всем телом, целует и ластится, притираясь полувставшим членом к низу живота Чонгука, и саб-альфа чувствует себя так невозможно правильно, на своём месте. Тэхён шепчет ему нежности сквозь поцелуи и слова поддержки. Говорит о том, как сильно любит, какой Чонгук важный для него и драгоценный. О том, что омега никогда никуда его от себя не отпустит. Со спины его приобнимает поперёк груди Юнги, покрывающий поцелуями и лёгкими укусами влажный от пота загривок, порыкивающий из-за податливости парня и всё воркующий сладким хриплым голосом о том, какой Чонгук послушный мальчик, какой хороший саб-альфа. - Другого я бы никогда не принял, - признаётся он, толкаясь в дрожащего прогнувшегося под ним Чонгука до основания, и собирает ладонями дрожь с его бёдер. - Любому другому я бы просто шею свернул, но не подпустил бы к Тэхёну. Но ты наш, Чонгук-а. Мой и Тэхёна. Не смей думать, что ты лишний или неправильный. Ты часть нас. А будешь рыпаться, я тебя выпорю. Ведь именно так поступают с капризными непослушными детьми, верно? Чонгук скулит в губы Тэхёна, ощущая заливающую его изнутри горячую сперму и то, как она вытекает наружу, дразня чувствительную кожу, когда Юнги выходит из него. И кончает от нескольких рывков ладони омеги по своему члену, заливая спермой пальцы Тэхёна и его живот. Он бы свалился на него всем своим весом, если бы Юнги вовремя не подхватил и не уложил на бок. Сквозь ресницы Чонгук наблюдает за тем, как Юнги легко целует Тэхёна в растянутые в улыбке губы. Глаза омеги сверкают счастьем, удовольствием и любовью. Так правильно. Так нужно. Тэхён не должен больше плакать и уж тем более не из-за своих альф. Чонгук больше никогда не расстроит его, особенно своими надуманными комплексами или сомнениями. О чём вообще может идти речь, когда у них почти два с половиной года отношений за спиной и принятие семей и друзей? Злые языки будут всегда, как и завистники их счастью, но разве это имеет значение? Нет. Всё, что имеет значение, это нежный любящий его Тэхён и сварливый, но заботливый Юнги. Который тоже его. Они принадлежат ему, а Чонгук принадлежит им. И раз природа так задумала, значит так надо. Не Чонгуку с ней спорить. Всё, что ему остаётся, это принять действительность и наслаждаться своим двойным счастьем. - Хён? - едва слышно зовёт он, когда Тэхён уже сладко посапывает на его плече, обхватив саб-альфу поперёк торса и закинув ногу на бедро. - А тот ошейник, который ты заказал в интернете... - Айщ, ну что за распутный ребёнок? - посмеивается Юнги, щипая его за ягодицу, и Чонгук льнёт ближе к нему, прижимаясь спиной к грудной клетке старшего, хотя и чувствует лёгкую неловкость из-за их коллективной обнажённости. - Если ты не забыл, рождество на носу. Я собираюсь подарить Тэхёну пса, о котором он давно мечтал. И ошейник, который я присмотрел, для этого пса, а не для... Юнги не заговаривает, но тишина достаточно красноречива для того, чтобы Чонгук залился краской и зажмурился. Заметив его пылающее ухо, Мин легко прикусывает торчащий из копны растрёпанных волос хрящик и накидывает поверх тел сползшее на край постели одеяло. Какое-то время в комнате царит тишина, а потом... - Нет, Чонгук-а, ты серьёзно? Ошейник? - Я просто спросил! Ничего такого я не думал! - Правда? - Хён! Жалобно простонав, Чонгук притягивает Тэхёна вплотную к себе и зарывается пылающим от стыда лицом в его макушку. Чёрт его дёрнул упомянуть дурацкий онлайн-заказ. Юнги вновь негромко смеётся, привычно наслаждаясь его смущением, но после затихает и зарывается пальцами в волосы младшего, перебирая пряди и массируя кожу. От этой ласки Чонгук вскоре проваливается в дрёму. Последняя его мысль о том, что давным-давно пора перестать прятать от своих партнёров одинаковые серебряные кольца в количестве трёх штук, придумывая для самого себя глупые отговорки. Юнги прав, скоро рождество. Прекрасное время для того, чтобы заявить своему омеге и своему дом-альфе о том, как сильно на самом деле он их ценит и любит. И к чёрту всё. Они - его семья, и Чонгук самый счастливый саб-альфа на всей планете.

|End|