— Привет, — от неловкости я поджала губы и посмотрела в пол, спрятав глаза, — Меня зовут Аманда Хилл, и я больна шизофренией.

Сказав это, я взглянула прямо, где находились люди. Их было человек десять, а то и больше. Каждый занял место на мягком круглом коврике, похожие на коврик для пилатеса, слушал моё приветствие. Направляясь сюда, я не возлагала больших надежд; скорее, мною двигало любопытство и желание попасть в среду таких же, как и я сама. Со стороны они казались обычными людьми, без каких-либо странностей, некоторые даже мне улыбались, наверное, стараясь поддержать. Это мило. Клуб анонимных шизофреников сам по себе тоже милый. Я воображала серые стены напичканные грамотами и жуткими картинами, типа «Ночного кошмара» Фюсли. Представляла кушетки и кресло-качалку, много книжных полок. Но я ошибалась, потому что спутала Клуб шизофреников с типичным кабинетом психиатра. Глядя вокруг и не подумаешь, что находишься в эпицентре безумства: вместо серых стен белые обои с золотистыми цветочками, обклеенные рисунками членов клуба, забавная люстра, напоминающая кокон гусеницы, настенные часы в виде замка. Я будто в комнате десятилетней девочки.

— Так, — протянул мужчина зрелого возраста, поправляя коричневые очки на носу, — продолжай, Аманда!

Это Райли, он психиатр и руководитель клуба. Как бы он мне не пытался помочь, я навсегда останусь неуверенной девушкой, у которой трясутся коленки при мысли о том, что нужно выступать перед кучкой людей. Снова неловкая пауза, продолжавшаяся чуть ли не вечность - для меня, и секундой - для остальных.

— Мне семнадцать. В этом году оканчиваю старшую школу и собираюсь в колледж.

В колледж? Аманда, кому ты врешь?
Я заметила кое-что ещё: за мной особенно пристально наблюдали несколько пар глаз. Рыжеволосая девушка в чёрной блузке, парень, который все время грыз ногти и нервно вздрагивал при лишнем шуме и женщина с пучком, выглядевшая на тридцать лет. Другим же не особо было интересно слушать про мою однообразную жизнь, но мне не обидно. Я бы тоже поленилась слушать нечто скучное.

Ещё немного, и я точно выбегу отсюда с криком, лишь бы они перестали глазеть. Это невыносимо! Я нервно кручу на пальце кольцо и в мольбе посмотрела на Райли. Однако он как будто не понял моего намёка.

— Аманда, расскажи, о чем ты мечтаешь? Чем увлекаешься? У тебя есть хобби? — улыбаясь, пытался развязать мне язык тот.

И почему бы ему меня просто не посадить на коврик, продолжая рассказывать о том, как важно быть вместе?

— Мечтать это глупо, - ответила я невозмутимо, отчего многие напротив удивились. Даже Райли присоединился к их числу.

— А можешь сказать, почему?

— «Мечтать» значит кормить себя напрасными надеждами.

— Получается, ты никогда ни о чем не мечтала?

Я задумалась. Раньше я делала это часто. Мне больше не хотелось мусолить эту тему, поэтому я отвела взгляд в другой угол, и Райли наконец-то уловил намёк.

— Ты боишься мечтать, верно? Потому что тебе кажется, что в этом нет смысла для человека, который болен шизофрений, - его реплика застигла меня врасплох своей точностью. Я повернула к нему голову и удивлённо распахнула веки. Райли мягко улыбнулся. — Но это заблуждение. Ты, как и все в этой комнате, как и все за её пределами имеешь право на мечты, цели, желания, потребности, Аманда. Твой диагноз не гильотина. И уж поверь, я знаю людей, которые добились ремиссии и сейчас живут полной жизнью, воспитывают детей, путешествуют, учат языки. Ты должна мечтать.

Он говорил это серьёзно, но без грубости, нежно, как моя мама. Я стиснула челюсть, чтобы не поддаться искушению заплакать, ведь ободряющие слова Райли проникли прямо мне в сердце. У него получилось растопить во мне льды.

— Я...

— Смелей. Здесь некого стесняться, - заметив мою неуверенность, поправил очки на носу Райли.

— Я просто хочу нормальной жизни без чудовищ. Хочу быть с Сэмом.

— Мы победим твоих чудовищ, - отозвался он, немедленно прибавив: — и ты будешь со своим Сэмом.

Мило, что он так сказал, не имея представления, кто такой вообще Сэм. Я больше не думала о побеге и больше того, мне уже нравилось здесь.

— Гм, — прокашлялся Райли и повернулся к остальным участникам клуба, — кто-нибудь хочет задать вопрос Аманде?

К потолку потянулась рука. Рыжая девушка слабо улыбнулась и глянула в мои глаза, спрашивая разрешения на один вопрос. Отлично.

— Аманда, сколько времени ты уже страдаешь шизофренией? — голос у неё приятный, чистый, а вопрос пусть и логичный, но дурацкий.

— Ну точно больше одного месяца, - парировала я.

Райли поблагодарил меня за искренность пригласил присоединиться к другим, что я немедленно и сделала. Мне достался малиновый коврик рядом со столиком, где было много угощений. Участники, окружив, дружелюбно приветствовали меня, желая скорейшего выздоровления. Это звучало странно, словно только я одна здесь с диагнозом шизофрения. Если со стороны минутой ранее они выглядели вполне адекватными, то уже с нынешнего ракурса я заметила изменения.У кого-то в глазах блуждала пустота, у кого-то ярость. Справа от меня, на желтом коврике, сидела девушка с белыми, как снег, волосами. Она что-то рисовала на альбомном листке и тихо напевала мелодию, напоминавшую лунную сонату. Всего на секунду мне стало жутко. Хотя, по-моему, я к ней несправедлива. Судить по внешним качествам — нехорошо. Стоило проявить сочувствие. Как она себя чувствует? Ей одиноко? Больно? Я знаю, что такое боль. Все знают, что такое боль, потому что они её чувствовали. Все, кто сейчас здесь, имеют свою историю, о которой они устали молчать. Кого-то бросил муж, у кого-то умерла собака, кто-то утратил любовь. Самое страшное — разочароваться в любви. Я думаю, если человек перестал испытывать к чему-либо любовь, значит он умирает. У меня такое бывало.

Райли энергично потер ладонь о ладонь и схватился за какие-то белые бумажки. Он что-то говорил, но я его не слушала. Уж очень захотелось есть, а эти шоколадные батончики, лежащие на тарелке, прямо-таки взывали слопать их. К сожалению, они недосягаемы.

— И так, мы все уже большие молодцы! — громко похвалил нас Райли. — Мы признались, что больны, начали лечение, смогли принять правду! Это большое достижение!

Забавно, что Райли говорил «мы», он ведь не болен. Думаю, он один из лики святых либо ему неплохо платят за все то, что он нам говорит. Однако нужно отдать ему должное: его слова обладали волшебной силой, прежде всего потому, что заставляли думать под другим углом. Наша болезнь — не рак, но все же несёт большой ущерб нашему здоровью и внутреннему состоянию, после которого трудно вернуться в обычное русло. Многие люди так и не смогли прийти в себя. Они не получили от жизни ничего, а только лишь отдавали и отдавали, наживая взамен хороший пинок под зад.
Знаете, я благодарна этой болезни, серьёзно. Не будь её, я продолжала бы жить в забвении, не задумываясь о серьезных вещах. Раньше меня волновали только мои проблемы, а сейчас я вижу, что люди на грани самоуничтожения. Нам компостируют мозги, не позволяют увидеть очевидное. Концентрируясь лишь на себе, нам кажется, что мир в полном порядке. Однако это не то, что бы маленькая ложь, это просто бездонная яма лжи. Оглянитесь: войны, насилие, грабежи и пожары. Если бы планеты могли говорить, они бы плакали и кричали от той боли, что приносят им люди. Ради забавы, просто интересно, остался хоть кусочек такого места, где люди ещё не успели нагадить?

Райли перестал тараторить и устремил свой туманный взгляд на часы. Он почесал затылок и глубоко вздохнул.

— Ах, как время быстро летит. На сегодня все! Увидимся в среду в четыре часа. И помните...

Не успел он договорить, как народ с усталостью произнёс: «Быть вместе — значит быть здоровым». Видимо, это девиз клуба, который мне придётся вызубрить.

Поднявшись с пола, всё собирались по домам. Пришлось немного подождать, чтобы люди вышли из узкого дверного проёма. Я подошла к вешалке, где висела моя верхняя одежда и школьный рюкзак. Перед уходом участники бросали «до встречи», поэтому мне также приходилось прощаться с каждым.
Протолкнувшись к стеклянной стойке, за которой находилась смуглая девушка, я забрала свой пропуск. Вдруг в кармане завибрировал телефон. Со мной поравнялась та самая рыжеволосая, которая не уставала пялиться на меня. И что с ней не так? Снова вибрация, это мама.

— Да? — ответила я на звонок.

— Дорогая, ты где?

— Я в кафешке... С Майклом, — солгала я, на что девушка рядом ухмыльнулась, завязывая шарф и поправляя воротник накидки.

Теперь и я глядела на неё, параллельно отвечая на вопросы мамы. После вчерашней моей «выходки», как выразился папа, родители стали доверять мне меньше. Я соврала, что мне захотелось подышать воздухом, вот и сбежала, так сказать. Мама купилась, а папа хмуро кивнул, как бы говоря: «Ладно, сделаю вид, что поверил». Не могла же я сказать о своём плане отмщения? Это было бы шоком для них. Но вернёмся в реальность.

Я выключила телефон, принимаясь одеваться.

— Твои родители не знают, что ты посещаешь этот клуб? — заговорила рыжая. Я пристально на неё посмотрела, не зная, что ответить. Да и вообще, какое ей дело до меня? — Эшли, — протянула руку она.

Немного поколебавшись, я протянула ей свою.

— Аманда, — без улыбки ответила я, направившись к выходу.

Эшли шла рядом. Мы вышли из дома под номером восемнадцать, встретившись с холодным воздухом и сумерками.

— Зачем ты соврала? — не думала оставить меня в покое Эшли.

— А ты любопытная, - с раздражением заметила я, ускорив шаги.

— И все же?

— Потому что так нужно...

— Твои родители не знают, что ты больна?

Я резко остановилась. В груди кольнуло от того, что теперь ещё один человек в курсе моего секрета. Идиотская паранойя! На моем лбу написано «я вру родителям»?

— С чего ты взяла? - я решила сыграть в дурачку.

Надеюсь, актриса из меня неплохая. Эшли выгнула одну бровь и перевела дыхание.

— Все указывает на это.

— Нет. Ты промахнулась. Они знают правду.

Вот прилипала!

— Аманда, - прищурилась она, — я не дура. Они не знают о твоей болезни!

Черт, её настырность меня раздражала. Какое ей вообще дело до меня?

— Слушай, я не обязана тебе ничего доказывать, - плохо скрывая эмоции, процедила я, сделав шаг в сторону, как Эшли схватила меня за руку.

— Расслабься, я не собираюсь лезть в твою жизнь, но дам тебе совет: лучше расскажи своим родителям, пока не стало хуже. Поверь на слово, уж я-то знаю, — холодно кивнула она и ушла, круто развернувшись, будто это я всё это время допытывалась к ней с кучей вопросов.

Её слова, как морфий. Сейчас у меня не было настроения анализировать сказанное, но кое-что показалось мне странным - её «уж я-то знаю». Что это значит? Неужели Эшли проходила через тернистую дорогу вранья?

* * *
Мама с папой уехали день рождения к другу семьи Гарри, и я осталась одна. Правда не надолго, ведь, как обычно, с наступлением сумерек, ко мне пришёл Сэм. Он в курсе моей плохой успеваемости, поэтому выказал желание помочь, только хватило его на одну задачку по физике. «Это сложнее, чем я думал», - аргументировал он свой провал. Я над ним поиздевалась.

— Мне нравится наблюдать за тобой, - сложив руки под подбородок, лег на живот он, глядя на меня с моей кровати.

Я не люблю заниматься за столом, мне легче сесть на пол, разложить вокруг тетради и учебники и пытаться вникнуть хоть во что-нибудь. Только рядом с Сэмом невозможно сосредоточиться на физике.

— Разве тебе не скучно? - заправив выбравшуюся из хвоста прядь за ухо, я мельком взглянула на него.

— Скучно, но мне нравится. Тебе идет с поднятыми волосами.

— Правда? - покраснев, улыбнулась я комплименту. Сэм вытянул руку и ущипнул меня за щеку, на что я шутливо его оттолкнула.

— А если серьёзно, когда ты закончишь с этой вознёй? — вспомнил об учебниках он совсем некстати.

— Будто у меня есть выбор.

Сэм недовольно цокнул и перевернулся на спину, рисуя по воздуху известные только ему узоры пальцами.

— Знаешь, я подумал и решил, — пробормотал он, — было бы хорошо отвлечься... Как насчёт второго свидания, а?

На лице появилась довольная улыбка. Его идея мне понравилась сразу, в связи с последними событиями как нельзя нужной. Бросив учебники на кровать, я прыгнула за ними и приползла к груди Сэма, томно хлопая ресницами.

— И где же?

— Мне нравится вид с твоей крыши. Звёзды как на ладони.

Я расцвела подобно бутону розы в недоумевающей ухмылке. Невероятно, как можно быть настолько романтичным? Обычно в парочках за романтику отвечает девушка, но у нас наоборот.

— По-моему, вид на звёзды везде замечательный, — прищурилась я, приближаясь к Сэму.

Как же он вкусно пахнет.

— Нет. Только там, где есть ты.

— Ага, — прыснула я, закатив глаза, — там, где я, ты и шизофрения...

Сэм привстал, обхватил рукой мою талию и вдруг оказался совсем рядом. Тишина. Она так прекрасна. Я невольно задумалась. Задумалась о тесте, о завтрашнем свидании, о словах Эшли и о клубе. А Сэм ведь не знает, что я теперь состою в секте шизофреников.

— Кстати, — прочистила я горло, — я ещё не рассказывала тебе, что записалась в клуб шизофреников...

Сэм удивлённо нахмурился.

— Это же хорошо?

— Да, мне там понравилось. Я как будто попала в свою среду обитания, - хихикнув, я села по-турецки.

— Значит ли это, что скоро твоя семья узнает правду?

Не понимаю, сегодняшнее слово дня «правда»? Почему все зациклена на ней?

— Не знаю.

Гилмор неодобрительно цыкнул, убрав ладонь с моей поясницы, и мне тотчас стало одиноко.

— Что опять не так?

— Аманда, ты ещё не устала в одиночку тащить эту ношу? Я волнуюсь за тебя.

— Зря, - покачала головой я и взяла его за раскрытую ладонь, — со мной всё прекрасно.

— Ты обманываешься.

— Нет, я правда чувствую себя лучше. Галлюцинаций стало меньше. Думаю, таблетки мне помогают.

Гилмор, не желая меня слушать, отвернулся.

— Сэм, пожалуйста. Не будем ссориться. Я правда в порядке.

Он посмотрел на меня в упор, и это заставило меня напрячься. Когда он злится, лучше бежать.

— В порядке? - искривился в гримасе Сэм, выпрямив спину. — Аманда, вспомни, ты чуть не перерезала себе глотку!

Воспоминания того страшного дня вспыхнули молниями. Я невольно зажмурилась, пытаясь избавиться от картинок в голове.

— Ладно. Я им скажу, обязательно, слышишь?! - заверила я, тоже погрустнев из-за неприятного разговора. — Только дождусь подходящего момента...

— Такими темпами этот твой подходящий момент не скоро наступит! — фыркнул тот.

Дышать стало тяжко, будто в лёгких пробили тысячу дырок. Губа, как у ребёнка, задрожала. Он прав. Все вокруг правы.

— Ты ко мне несправедлив, Сэм. Я не хочу с тобой спорить. Ты знаешь мою позицию, а я твою. Пусть так и будет.

Прожигая меня взглядом несколько мгновений, Сэм разочарованно цокнул и импульсивно вскочил с места, принимаясь одеваться.

— Эй, ты уходишь?...

Он проигнорировал вопрос. Потом подошёл к окну и открыл его, напоследок обернувшись в мою сторону. Я со всей силой прикусила нижнюю губу, уже чувствуя солоноватый привкус, но зато таким болючим образом я сдерживала слёзы. В голове одно: «Хочу, чтобы он остался!». Мне так жаль, что это происходит с нами, со мной. Все в моих гребаных руках, увы я слишком глупа, чтобы поступить правильно.

— Не уходи, — пробормотала я, надеясь на то, что он сейчас передумает и вернется.

— Я так не могу, Аманда. Побудь одна и хорошенько обо всем подумай, — твердо звучал он и, осторожно поднявшись на подоконник, скрылся во мраке ночи.

Окно так и осталось открытым, поэтому вскоре в комнате бродил сквозняк.

Из-за слабости мы не делаем верных шагов, которые могли бы изменить жизнь к лучшему. Или, по крайней мере, значительно упростить её. Но скоро все закончится. В этом мире нет ничего вечного, кроме боли, конечно.

«Дорогой Дневник!
Сегодня был мой первый день в клубе, где тусуются анонимные шизофреники. Мне понравилось. Да, ты не ослышался, я правда полюбила это место. И дело не в бесплатных печеньях и газировках. Дело в людях, что сидят там — мое отражение. Да, многие из них перенесли ужасные больничные дни, и смело могу заявить, что я их поклонница. Я удивлена тем, что в наше время столько страдающих шизофренией! Просто ужас... Когда к нашему дому подъехала белая машина с логотипом клуба, я быстро рванула на улицу, чтобы забрать свой пропуск. К счастью, родители остались в неведении. Мне повезло, что с документами проблем не возникло, это по большому счёту чудо.
Теперь поговорим обо мне, Майкле и Мэди. После того, что мы натворили во дворе Лары, у нас появилась своя, цитируя Мэдисон, «шайка». То есть, я больше не одинока. Несмотря на мой вспыльчивый характер, эти двое продолжают общаться со мной. Хотя, я подозреваю, Мэдисон просто боится кукол, которые грозятся ей отомстить, вот она и вьётся вокруг мне в поисках защиты. Для неё я своего рода щит. Но есть и хорошая новость: никто не понял, что той ночью бандитами, как выразилась Лара, были мы. Она нажила себе немало врагов, которые мечтают поставить дурочку на место, просто не решаются бросить вызов её семье. А в наше время по-другому никак: правда и справедливость нищенствуют по сравнению с властью и деньгами.
Мэди перестала прятаться и стыдиться своей лысины. Повезло, что в двадцать первом веке все модно.
Завтра у нас с Сэмом свидание. Я счастлива. Когда он рядом я чувствую, что жива. Если Сэм уйдёт, меня на станет. Боюсь будущего, которое затмит настоящее, а мне здесь пока что нравится. Надеюсь, я заслужу быть счастливой».