Беатрис была отличной ученицей в школе, многие предметы ей давались сами по себе, чего нельзя было сказать про её общение с другими людьми. Из-за прямолинейности девочки многие дети считали её странной и старались избегать Иневу. Тем не менее для самой малышки это не имело никакого значения.

Через полгода посещения кружка писателей ей пришлось забросить эту идею. В середине учебного года ребята её группы писали маленькие рассказы. Несмотря на талант, у Бэт ничего не получалось. Она несколько раз старательно пыталась переписать своё творение, но кроме красивых описаний гордиться было нечем: отсутствие сюжета, ни капли чувств и эмоций. У Иневой в голове несколько раз прокручивался день, когда она стала целью насмешек.

     Она сидела в «Мотыльке» после школы в тёмно-бардовом сарафане в клеточку, соответствующему дресс-коду начальных классов, и с примитивными хвостиками, украшенными белыми бантами, которые мама так любила напяливать на свою дочь каждое утро. Какой-то мальчик, чьего имени Инева даже не собиралась узнавать, дочитывал вслух свой рассказ:

– ...и Костя помог своему другу, потому что Антон не умел плавать. Они вместе доплыли до берега. Это – настоящая дружба!

Тихие аплодисменты, издаваемые от маленьких ладошек, заполнили класс.

– Молодец, садись! – работы ребят очень радовали Валерию Григорьевну, даже если истории были очень простыми. Она чувствовала гордость за то, что её старания были не зря. – Беатрис, ты последняя осталась, – девушка перевела взгляд на Иневу. – Мы ждём!

Малышка взяла в руки раскрытый исписанный сиреневый блокнот, встала со стула и зачитала свои строчки:

– Закатное небо. Сидят два человека. Тёплые цвета лежат на волосах. Приятный ветер дует на лицо.

– Всё? – удивлённо спросила преподавательница.

– Всё.

Недовольные перешёптывания других детей стали разноситься эхом по помещению.

– Беатрис, – ласково обратилась к девочке Валерия Григорьевна. – Может быть, ты неправильно поняла задание? Тема рассказа была «Дружба». И я уточняла, что нужно было хотя бы десять предложений.

– Я не знала, что писать.

Ребята рассмеялись.

– Вы посмотрите на неё! – фыркнул мальчик, который предыдущий зачитывал своё творение. Все черты его лица выстроились в отвращённую гримасу. – Мы тут все старались, а она написала непонятно что!

– Миша! Так нельзя! – Лиза вскочила со своего места и с угрозой посмотрела на него. – Мне вот нравится!

– На твоё мнение всем плевать! – мальчик демонстративно отвернулся. – Неудачный хвостик богатеньких родителей...

Услышав это, весёлая в обычном состоянии Венцова рванула вон из класса со слезами на глазах.

– Подожди! – Валерия Григорьевна суматошно поднялась и помчалась за ней, сказав ребятами вслед: «Посидите тихо, мы скоро вернёмся!»

Беатрис сложила блокнот и ручки в портфель и ушла домой, никому ничего не сказав. После этого случая она больше не хотела ходить в «Мотылёк». Екатерина, конечно, расстроилась, но насильно заставлять Бэт ходить туда она не стала.

     К четвёртому классу у Бэт появилась дурная привычка постоянно уходить в свои мысли. Из-за задумчивости она вечно спотыкалась обо всё подряд и разбивала колени об асфальт, так что мама настояла носить только юбки и сарафаны. На всех штанах оставались либо не отстиравшиеся пятна, либо дыры, а денег на новые вещи каждый раз было не так уж и много. Екатерина вкалывала как проклятая на работе и дома, потому что никто из родственников финансовой поддержки не давал, и ей приходилось кормить и одевать Беатрис своими силами, а также поддерживать полный порядок в квартире.

– Бэт, – мама завела разговор, когда они обе сидели на кухне после обеда с чаем в руках. – Как дела в школе?

– Всё хорошо.

– С литературой до сих пор труднее всего?

– Да, у меня не получается писать сочинения.

– Я никогда в жизни бы не подумала, что в следующих классах у тебя возникнут проблемы именно с этим предметом, – тяжело вздохнула Екатерина. – А с кем ты дружишь? Приведи хоть в гости к нам один разок!

– Ни с кем.

– Почему? – женщина удивилась.

– Никому нельзя доверять. Ты сама так говорила.

– Ох, Бэт, – Екатерина с грустью уставилась на свою дочь и перестала пить чай. – Хотя бы один близкий человек нужен!

– Мне не нужен. У меня есть ты.

– Семья – это одно, а друзья – совсем другое! Тебе не одиноко в школе?

– Нет. Все мои одноклассники тупые. И школа дурацкая.

– А помнишь Лизку? Вы же с ней дружили вроде, ходили вместе в «Мотылёк».

– Мы не дружили.

– Как жаль... Мне кажется, она хорошая девочка!

– Меня это не волнует.

– И чего ты постоянно угрюмая? В кого же такой пошла?

– В папу, наверное. Хотя я плохо знаю уже, каким он был. Помню, что был, но не помню, каким. Кстати, мама, он обо мне спрашивал, когда в последний раз тебе звонил?

– Ну да... – Екатерина взяла свою кружку и пошла к раковине помыть посуду, чтобы дочь не видела выражение лица женщины в тот момент. – Я сказала ему, что ты выросла...

– Почему он не хочет мне звонить?

– Я объясняла тебе уже... Он постоянно на работе, успевает набрать только мой номер телефона. А иногда он в командировках, там времени совсем нет.

– А почему...

– Всё, закрыли тему, Инева Беатрис Глебовна! – женщина строго перебила вопрос девочки, намыливая губкой кружку. – Мы договаривались не говорить об этом. Давай лучше о другом... Если тебе не нравится нынешняя школа и одноклассники, то давай в пятом классе тебя переведём?

– Мне без разницы.

– Славно. Значит, так и поступим.

     В пятом классе Беатрис перевели в другую школу, но и там ничего сильно не поменялось. Равнодушные одноклассники из прошлого учебного заведения сменились на агрессивных в новом. Бэт частенько находила перед уроками на последней парте, где обычно сидела, надписи: «Дура»; «Вали отсюда, ледышка», - но девочка даже не стирала их, ей было всё равно. Была в классе какая-то странная иерархия на «элитных», «обычных» и «немощных» учеников. С самого первого дня Иневу ребята отнесли к последней группе, потому что девочка ни с кем не разговаривала и, по их словам, на всех смотрела высокомерно без причины. Единственным плюсом было то, что в школе не было строгой формы, поэтому у Беатрис уже сложился обыденный образ на каждый день: юбка, оверсайз толстовка, гольфы и кеды, - и всё в чёрных тонах. Этот цвет стал любимым для Иневой.

Правда издевательства не заканчивались: у Бэт начали пропадать вещи из гардероба, тетрадки по предметам кто-то умело крал и выкидывал в окно на дождливую улицу. Даже сиреневый блокнотик, в котором были некоторые мысли Иневой, пострадал от чужих рук: его разорвали.

В ноябре три девчонки из «элитной» группы на перемене позвали Бэт на разговор. Они отошли все вместе в угол школьного коридора, где обычно не проходили учителя.

– Инева, чего трясёшься? – ухмыльнулась девочка с красными прямыми волосами. Она вроде была самой главной в компании и звали её Ира. Остальные две из группы молча стояли рядом.

– Где ты увидела, что я трясусь? – безразлично подняла взгляд девочка с голубыми тусклыми глазами.

– Потому что нас все отсталые боятся! – глава толкнула Бэт и прижала её к стене двумя руками. – Слушай, а ты бы не хотела с нами дружить? Сразу перестанешь быть отбросом общества! Ты учишься хорошо, поможешь с учёбой по-дружески?

– Не хочу я с такими водиться.

– Тебе не говорили родители, что так вести себя некрасиво?

– А тебе не говорили, что красить волосы в таком возрасте рано?

– Дрянь! Вяколку свою только вежливо раскрывай! Я тебе по-хорошему предложила! – Ира пнула Иневу в живот, а та рефлекторно скорчилась и скатилась спиной по стене, села на корточки. – Девчонки, бей её!

Бэт в очередной раз убедилась, что люди жестокие, как и говорила когда-то мама. Она не понимала, что сделала не так, поэтому полностью приглушала боль и терпела избиение. Тело у девочки было слабым, худым, белоснежным, точно не предназначенным для драк. От каждого сильного удара в глазах почему-то темнело, но Инева не дёргалась.

– Прекратите! – быстро подбежала какая-то девочка. Бэт подняла голову и смогла рассмотреть только силуэт, который встал перед ней и расставил руки в две стороны, будто так перекрывая и защищая.

– Ты чо, самая смелая? – опешила Ира.

– Нет, но я уже позвала учителей, так что вам лучше уйти.

Остальной диалог для Бэт был в тумане, через минуту она потеряла сознание.

     Распахнув глаза, она увидела белый потолок, тело ныло. Беатрис поднялась, огляделась и осознала, что находилась на единственной койке в медпункте. Из всей медицинской однородности выбивалась только девочка, которая сидела рядом.

– О, ты проснулась! – радостно воскликнула она.

– Как видишь.

– Помнишь меня?

Бэт внимательнее осмотрела свою спасительницу. Черты лица, конечно, повзрослели, да и рост стал выше, но это была всё та же Лизка с карими глазами и чёрными волосами.

– Помню, – буркнула Инева и развалилась обратно на кровать. – Зачем ты мне помогла?

– Потому что мы подруги!

– Мы не подруги.

– Я случайно увидела, когда шла в туалет, что кого-то избивали, – девочка проигнорировала прошлые слова. – Это просто нечестно – три на одного. А потом я узнала тебя. Я соврала, что позвала учителей, потому что сразу побежала тебе помогать. Но те дуры поверили.

– Мне не надо было помогать.

– Послушай...

– Что?

– Люди часто издеваются над теми, кто на них не похож, – Лиза плюхнулась на койку к ногам Бэт.

– А тебе откуда знать?

– Меня тоже невзлюбили... О моей семье много кто слышал, понимаешь? Они бизнесмены. А я родилась от другой женщины, внебрачная дочь, в общем. Я родную маму не знаю, но меня в семье обозвали «хвостиком». Жена моего отца всю злость вылила на меня, а не на него. Эта история разошлась среди взрослых, а те запретили своим детям общаться со мной. Ещё добавили, что я избалованная, но это слухи. Потом появилась кличка «Неудачный хвостик богатеньких родителей», она меня преследует везде.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Потому что мы похожи.

– Разве?

– Ага! Ты мне нравилась тем, что не знала о моей семье. Тебе было без разницы....

– Чего ты хочешь от меня?

– Хотя бы «Спасибо». Я всё-таки драться не умею, меня тоже могли побить.

– Спасибо.

– Ладно, пойду на урок, а то училка будет злиться, – посмеялась девочка и пошла на выход.

– Лиза, – окликнула Бэт шестиклассницу. Та вопросительно обернулась на пороге. – Давай дружить.

– Мы итак друзья, глупая! – улыбнулась Венцова.