Рассказ был написан для конкурса "Писательский ринг" от reinablau12

Эта гулянка была самым наискучнейшим событием в моей жизни. Я настолько приуныл, что принялся цитировать Фрейда всяким некрасивым и сомнительным дамам.

— Знаете, как мсье Зигмунд оценивал появление религии и её роль в жизни общества?— слегка пьяным голосом вещал я, пока две мои собеседницы, вытаращив глаза, слушали мой бред. Не дождавшись ответа, я продолжил,— У людей есть два инстинкта — инстинкт смерти, он же Танатос, и сексуальное влечение — Либидо.

При слове "сексуальное влечение" одна из подружек противно хихикнула. О Боги, какая же дура!

Ещё пол часа я вкручивал им хер в уши, доказывая, что религия полное фуфло, развод на деньги и души. В итоге, меня нарекли Антихристом и со скандалом вышвырнули из этой мало приятной компании.

Я был не прочь уйти от этих тупоголовых женщин с лицами конвейерных кукол, трясущимся от злости телом и затуманенным разумом.

Пробежавшись взглядом по собравшимся людям, я решил для себя, что я здесь явно лишний. Что может делать заурядный сотрудник лаборатории среди этих элитных граждан? Они не читают Уэлша, не слушают рок и, конечно же, не хлещут медицинский спирт так, как будто это вода.

В своих рванных джинсах, небритый, с манерой говорить так, словно я не знаком со словом "приличие", я выглядел среди них адским маргиналом.

Но я пришел сюда не для того, чтобы сравнить себя с ними. Я пришел сюда, потому что меня пригласили. Благотворительный вечер в честь всех спидозных шлюх и гомосексуалистов. Казалось бы, я не имею к этому никакого отношения. Но моя благочестивая сестрёнка посчитала иначе.

Я выискивал Анну среди этого сброда дорогих костюмов и безвкусных платьев. Она беседовала с каким-то гориллоподобным типом лет сорока — короткостриженная, сильно загоревшая  образина — больше мне о нём сказать нечего.

Рядом с ними стояла маленькая девочка лет восьми. Я немного удивился, увидев здесь ребёнка. Но чем только чёрт не шутит. Решительным шагом я направился в их сторону.

Заметив мое приближение, сестра замахала мне рукой, натянув на лицо самую добродушную улыбку. Ну и актриса!

— Лем, а мы как раз говорили про тебя!— воскликнула Анна.

— Да не уже ли,— я протянул горилле руку, отметив про себя, что для его габаритов у него довольно слабое рукопожатие.

— Майкл Джордисон,— забасил человек-горилла,— Организатор этого вечера. А это моя дочь — Елизавета,— он неуклюже обхватил маленькую девочку своими ручищами.

— Зовите меня Лем,— проговорил я, пытаясь выдавить из себя улыбку. Но природа обделила меня таким актерским талантом, как у моей сестры, поэтому вышло глупо.

— А п'гавда, что Вы 'габотаете в лабо'гато'гии?— спросила девочка. Из-за того, что она невыносимо сильно картавила, я не сразу понял, что она сказала.

— Да, совершенно верно,— ответил я, улыбаясь малышке с золотистыми кудряшками.

— И Вы мучаете животных?— девочка посмотрела на меня так, словно я был не я, а какой-нибудь эссесовец, что с огнемётом пришел на зачистку деревни.

Мне не понравился её взгляд, но я был слишком пьян и вымотан, чтобы оправдываться.

— Да, я мучаю всяких кроликом, мышей, хомяков. Мы ставим над ними опыты.

Хоть я и смотрел исключительно на девочку, краем глаза я заметил, как Майкл-Горилла-Джордисон округлил глаза от моих слов.

— И Вам их совсем не жалко?— укоризненно посмотрев на меня, произнесла девочка.

— Нет, мне их совсем не жалко. Это моя работа.

Анна уже несколько раз дёрнула меня за рукав, чтобы я наконец заткнулся.

— А Вы п'геставьте, что над Вами ставят опыты. Вам бы пон'гавилось?

Я так и не ответил на этот вопрос.

***

В лаборатории стояла тишина, если не брать в расчёт писк и шорохи, издаваемые грызунами.

Я накинул на плечи белый халат, который в действительности был серым и полинявшим — результат постоянных стирок.

Записав показания приборов и покормив животных, я сел за стол, заваленный кипами бумаги. Теперь мне остаётся ждать, когда меня сменит Кэрри. А это случится только в двенадцать часов утра следующего дня.

На самом деле, я привык ночевать в лаборатории. Мне здесь было вполне уютно. Вообще, такая скотина, как я, быстро привыкает к любым условиям.

Около стола находилась большая клетка с хомяками. Они уже получили дозу препарата, что мы на них испытывали, и теперь возбуждённо носились по клетке.

Я так и записал в толстом журнале для наблюдений —  "гиперактивность".

В этот момент в дверь постучали. Посторонние звуки ничуть не смутили бешеных хомяков, — они продолжали своё весёлое занятие.

— Кого там принесло?!— заорал я, отметив для себя, что я до Дьявола гостеприимный. Наверняка, это Мэри, потому что больше никому не прийдёт в голову тащиться ко мне.

Дверь открылась, и я понял, что словно в воду глядел. У Мэри был какой-то потрёпанный видок: волосы напоминали соломенную шляпу, под левым глазом красовался здоровенный лиловый фонарь.

— Что это с тобой случилось?— безразлично спросил я.

— Это тебя нужно спросить!— истерично провопила женщина, готовая наброситься на меня с кулаками,— Ты, финский мудак, что ты мне тогда наговорил?!

— Подожди, подожди, Мэри,— я начал отмахиваться от налетевшей на меня дамочки,— Я не понимаю, о чём ты.

На мгновение она успокоилась и перестала пытаться меня убить.

— Ты сказал мне, что "suksi vittu"*переводится как "я тебя люблю",— она неожиданно обхватила голову руками и стала подвывать, сквозь рыдания говоря,— Я сказала это Мати, а он, вот!— она показала на свой фингал.

Осознав, что произошло, я чуть было не рассмеялся на всю лабораторию. Это же надо было так облажаться. Это эпик фейл, Мэри!

С трудом сдерживая порывы дичайшего хохота, я сделал самое серьёзное выражение лица.

— Это слэнговая фразочка,— произнес я,— Возможно, твой лыжник просто её не знает. Но она переводится так, как я тебе сказал.

— Почему лыжник?— удивилась Мэри.

Новый приступ смеха захватил меня. Я больше не мог сдерживать себя.

— Не важно, Мэри,— я выталкивал женщину за дверь,— Иди, мне нужно работать.

Вновь оставшись в одиночестве, первым делом я дал свободу тому порыву смеха, что я сдерживал внутри. Вышло довольно комично. А главное, я не чувствовал себя виноватым в том, что Мэри получила из-за меня в глаз.

— Ай да Лемминкяйнен, ай да сукин сын!— сказал я самому себе, доставая из стола бутылку медицинского спирта.

В этой работе есть свой существенный плюс. Определенно.

***

Я открыл глаза от того, что меня било током. Заряд проходил по всему моему телу, острой болью пронзая мозг. Я лежал на холодном полу и дёргался в судорогах.

— Вашу мать, что происходит?! Прекратите!— я вопил от нестерпимой боли.

Рядом со мной слышались другие крики. Люди истошно орали.

Вскоре всё прекратилось.

Немного прийдя в сознание, я огляделся по сторонам и пришёл в ужас от того, что здесь творилось. Я обнаружил себя совершенно голым, с различными проводками, подсоединёнными к телу. Рядом со мной было ещё три человека — все они — сотрудники нашей лаборатории. Они выглядели так же, как я. Мы находились в клетке.

— Какого хрена здесь происходит...— я кинул взгляд за решетку, и то, что я там увидел, окончательно выбило меня из колеи. Я на время забыл, как разговаривать.

Два огромных тела, покрытых коричневой шерстью стояли около того самого стола, за которым я, казалось бы, сидел секунду назад. Маленькие чёрные глазки смотрели прямо на меня, выворачивая все мои внутренности. Розовый носик постоянно дёргался то вверх, то вниз, приводя в движение длинные усики.

Я подавил рвущийся наружу крик и на ватных ногах отошёл назад. Существа были похожи на тех хомяков, клетка с которыми стояла около стола. На тех хомяков, за которыми я постоянно наблюдал. Которых я собственоручно пичкал различными препаратами и после записывал в толстый журнал их реакцию. Мы резали им брюхо, рассматривая их внутренности, мы убивали их. Чёрт возьми!

Я упал на пол, не в силах больше стоять. В глазах помутнело, и сквозь пелену я видел обнажённые тела своих коллег. Мой мозг сейчас туго соображал, но я смог заметить, что у каждого на руке было выведено его имя. С ужасом я взглянул на свою бледную  худую руку и прочёл, еле шевеля губами: "Лемминкяйнен Хамстери"**.

Дверь решетки со скрипом открылась, и двухметровый хомяк-мутант схватил меня и потащил на операционный стол, залитый кровью. Я чувствовал, как срываются все датчики и присоски с моего тела, и это было весьма болезненно.

Я в ужасе отбивался, молотил руками и ногами по мягкому и пушистому тельцу. Он что-то пищал своему собрату, а тот, в свою очередь, пищал ему в ответ.

— Нет!— орал я, срывая глотку,— Не делайте этого, чёрт бы вас побрал!

Хомяк-мутант грубо кинул меня на железный стол. Я вскрикнул от боли. Жирные мухи кружили над моим лицом. Я ощущал голым телом липкую кровь под собой, пока грёбаный хомяк-переросток пристёгивал ремнями мои конечности к столу.

Я чувствовал, что истратил почти все силы на бесполезную борьбу с этим посланником Дьявола, но всё же отчаянно продолжал сопротивляться, дёргая руками и ногами.

Когда я оказался окончательно пристегнут, хомяк что-то пропищал в маленький чёрный диктофон, потом взял со стола хирургический скальпель и подошёл ко мне.

— Уйди от меня, урод!— заорал я,— Иначе я убью тебя, обещаю!

Существо издало противный и протяжный писк, и я почувствовал, как холодное лезвие коснулось моего живота.

***

С криком я открыл глаза, обнаружив себя, сидящим за столом. В ужасе я потрогал свой живот, кожа по-прежнему ощущала холодное прикосновение скальпеля. Оказалось, это была бляха ремня. От неё было так холодно.

По радио играла Nirvana, самая затасканная песня из всевозможных — Smells Like Teen Spirit. Я не помню, чтобы я включал радио.

Хомяки в клетке по-прежнему носились, как бешеные.

Не помня себя от страха и непонимания, я спустился на первый этаж, зашёл в подсобку, взял канистру с бензином и снова поднялся в лабораторию.

— Я обещал вам, суки, что убью вас, я обещал вам,— шептал я, обливая клетку с хомяками бензином.

Кобейн источно орал в колонках и, наверное, у меня в голове.

Чикнув спичкой об коробок и выставив руку по направлению к клетке, я заметил, что на руке у меня написано моё имя.

— Хрен вы меня убьёте!— заорал я, кидая в клетку спичку. Огонь мгновенно вспыхнул, подняв среди животных панику.

— Не убьёте!— весело кричал я, закрывая за собой дверь.

Примечания:

* suksi vittu — пошёл на х*й (дословно: едь в п**ду на лыжах).

** Фамилия героя на финском означает "хомяк".