Тот разговор с Сашей заставил меня многое переосмыслить, о многом задуматься, ведь он был прав, как никто другой и каждое его слово оказывалось тем самым, действительно нужным мне. Ничего лишнего, все точно и правильно. Я бы никогда не подумала, что Саша может так глубоко рассуждать и невольно оказывать поддержку. Помощь от своего собственного врага. Глупо, не правда ли? Но только в таких ситуациях можно понять, кто о чем думает и чего искренне желает.

Когда мы возвращались домой и шли по удивительно тихому двору — время было позднее — я заметила, что в квартире Максима не горит свет. Он практически никогда не горел. И это уж точно не было попыткой сэкономить электроэнергию. Я ненадолго остановилась и посмотрела на его балкон. Саша встал рядом и, сунув руки в карманы, облизнул пересохшие губы.

— Как ты думаешь, что он делает целыми днями в своей темноте?

— В своей темноте он воспитывает своих монстров. — Весьма серьезно ответил парень и посмотрел на меня. — Скажи, о чем ты думаешь, когда смотришь на него?

— О том, что я не хочу проиграть в этой игре. О том, что запуталась.

— В чем ты запуталась?

— Где чья команда, кто кому противник... — Шепнула я и заметила, что окно на балконе отворилось.

— Именно поэтому жизнь — это не игра. Здесь все слишком сложно. Совсем другие правила и исключения. Твой враг может стать твоим другом. И совершенно наоборот. Жизнь — непредсказуемая штука. А игра...

— Только не в нашем случае, Саш. — Я мотнула головой, рассматривая стоящий и совершенно неподвижный силуэт на его балконе. — Ты сам это знаешь.

Лишь спустя несколько минут молчания, так и проведенных напротив открывшегося балкона Максима, он ответил:

— Знаю. Тебе пора домой. Иди.

Я кивнула и неохотно зашла в подъезд. Странно, но именно с этого момента моя жизнь снова довольно круто повернулась. Сидя в закрытой комнате, день за днем я замечала, как нерушимо, в одно и то же время, его окна открываются. Максим всегда выходил на балкон в это время и стоял минута за минутой, час за часом. Клубы густого дыма, наверное, от сигарет или самых настоящих сигар, возносились к небу. Один раз мне даже показалось, что что-то загорелось прямо в его доме, но нет. Его голова всегда была повернута к моим окнам, а до меня доносилась одна и та же песня, в припеве которой мелькали тихие знакомые фразы: «Сладкие нежные слова для молчания, не для разговоров. Юное сердце — для любви, не для разочарования. Твои волосы — для игр с ветром, не для укрытия от чудес холодного мира...». Наверное, это его любимая песня. Но почему — я не знаю. Ее слова и мотив слишком нежные для его необузданной, грубой натуры, для его властного характера и желания всегда всем заправлять. Английский инструментальный аккомпанемент был прост в исполнении и, мне казалось, что еще мгновение наших переглядок из окна на балкон и обратно, и Максим достанет гитару, начиная наигрывать эту мелодию. Хотя, он вряд ли умеет играть, да и гитары у него, наверняка, нет.

У нас настали темные времена. Мама редко разговаривала с бабушкой и приходила домой, только чтобы собрать арендную плату с проживающих в нашей квартире людей, иногда она отдыхала или купалась, а где была все остальное время — неизвестно. Бабушка была бессильна и абсолютно беспомощна в этой ситуации. Все, что ей оставалось, так это прибирать дом и готовить кушать, чтобы накормить меня и каких-то незнакомых людей. Я старалась быть в своей квартире как можно реже, а если и была, то запиралась в комнате, извиняясь перед бабушкой и совершенно не объясняя своих поступков — она сама все понимала, и, когда заходила в мою комнату, мы переговаривались, рассказывали друг другу последние новости и то, как прошел день. Только мои истории отличались от ее тем, что они были ложью. Для бабушки я каждый день уходила гулять с друзьями, гостила у них, помогала в школе с ремонтом и вообще готовилась к празднеству на первое сентября. Убедить ее в этом не составило труда и, хоть совесть немного мучила меня, сказать другого я не хотела и не могла. Мама не разговаривала со мной, когда приходила домой. Даже когда мы сталкивались или я подходила к ней, чтобы о чем-то спросить, она меня игнорировала, даже не смотрела туда, где я стою. Это все больше и больше убеждало в том, что ей все равно, что со мной случится. Бабушка говорила, что ее действия — лишь неудачные воспитательные меры, но я ей не верила. Дядя Влад с тех пор так и не появился в стенах нашего дома, не звонил и не писал, будто бы его никогда не было, а все прожитые вместе годы — какие-то нелепые выдумки и галлюцинации. Вместе со всем счастьем и семейностью.

Когда одним июльским вечером небо украсило ярко-малиновое зарево, создавая невероятный фантастический пейзаж, когда погода так и располагала к себе, удачно сочетая легкий прохладный ветер и теплоту, когда настроение, впервые за долгое время, стало более-менее хорошим, я предприняла последнюю попытку заговорить с мамой. Точнее, это я так решила, что попытка последняя, потому что не хотелось больше унижаться, впустую тратить моральные силы и расстраиваться. Хотелось немного радости и, подумав, что мама остыла и перестала злиться, я подошла к ней.

— Привет... Молчание не приведет ни к чему хорошему. Может быть, все наладится, если мы попробуем поговорить?

Наверное, наивнее меня на свете людей не было. Ее взгляд, холодный и абсолютно непроницаемый, так и говорил: «Вот твое наказание за твое поведение, доигралась — терпи». Она ничего не ответила, а после попытки примирения, просто обошла меня и направилась в ванную. С того момента я на нее даже не смотрела, до глубины своей испорченной обозленной души обижаясь.

Одним вечером наша новая маленькая традиция нарушилась. Максим не вышел на балкон, не включил той песни и не начал курить. Сидя в своей комнате, я сама напевала знакомый, приятный мотив, смотря в мутноватое окно. Этим вечером арендаторы комнаты устроили в ней разгром. Пустые бутылки из-под дешевого, паленого алкоголя устлали весь пол, как дорогой персидский ковер. В моей комнате было тише всего, поэтому бабушка скромно постучалась и вошла. Слово за слово, она рассказала, что все так же продолжает носить Максиму еду, в основном теперь сладости из запаса и что-то попроще, потому что нам самим немного не хватало денег.

— Его мама... Ох, даже у нас такого ужаса не творится. Недавно в больницу попала, в коме была... Напилась, а ее пьяную то ли машина сбила, то ли еще что, в общем, не разобрать, пока не очнется... А ее из комы вывели, вроде как, но она еще не проснулась. Максимка такой умный и хороший мальчик. Ходил к ней пару раз, а потом, видимо, работу вторую нашел и совсем пропал...

На секунду я прониклась к нему сочувствием, понимая, какого это — проблемы в семье. Нешуточные, а вполне настоящие проблемы, которые могут понести за собой еще большие неприятности и разочарования. Он, наверное, именно поэтому так редко появлялся даже в своей компании, поэтому был так занят и даже не приставал ко мне ни в каком смысле. Но, в отличие от бабушки, я знала, что это — далеко не вся тайна его внезапного исчезновения с поля боя, и что у этой истории есть своя подноготная.

Бабушка увлеченно рассказывала мне о посеве дачи и о том, что наконец-то этим летом удастся отведать выращенных собственноручно ягод спелой малины и клубники, как совсем неожиданно завибрировал побитый телефон. Пришло новое оповещение из социальной сети, от которого легкие крепко сжались.

«Хэй-хэй-хэй, народ! Вы все давно этого ждали и мы правда медлили с этим, но сейчас все готово! :)))) Как вы думаете, пора отпраздновать то самое великое событие, когда наша школа утвердила свои позиции?))) Когда наши парни сделали нас еще круче! В общем, оповещаю, сегодня в половину двенадцатого собираемся у школы. Приедут два крутых чувака и отвезут нас к легендарной Плазе, может быть, двумя заходами. Те кто могут — добирайтесь сами и ждите весь народ.»

К этому тексту был прикреплен опрос:

«Вы придете? :))))))

1. Да!

2. Точно да!

3. Не, я унылое говно!»

Судя по ответам моих одноклассников, а еще некоторых совсем незнакомых людей, собиралась действительно большая толпа. Одного заезда по две машины не хватило бы точно. В списке тех, кто ответил согласием были и Егор, и Рома, и Максим, и Саша, и даже Алена с Женей. От поездки не отказался совершенно никто. В комментариях тут же, один за одним, секунда в секунду, появлялись сообщения с разными предположениями, надеждой и радостью. В основном многие парни желали обкуриться, напиться и переспать с какой-нибудь красивой девчонкой. А девушки, прямо там, не стесняясь, обсуждали, насколько красивые и открытые наденут наряды, и будет ли на них вообще белье.

— Настюнь, все хорошо?

— Конечно, бабуль... — Я кивнула и с легкой дрожью в руках отложила телефон, сосредоточенно глядя в окно и кусая от волнения губы.

В голове воцарился самый настоящий хаос, будто бы пожар в библиотеке. Времени до сбора осталось совсем немного. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. Ехать? Не ехать? Я же, черт возьми, столько времени потратила на то, чтобы избежать этой поездки. Столько усилий. Ехать туда, подставляться одной, без друзей и защиты — полное безумие и безрассудство. Ясно, как новый светлый день, что там, в клубе, произойдет что-то, что я никогда не забуду. Все козни, препятствия, преграды, все обманные ходы, пути, маневры, весь этот бред... Все вело именно к этому событию.

Ехать — сплошная глупость, но... Здесь возникло первое «но». Я хотела помочь им выбраться из той ямы, в которую они сами себя закопали. Отягощенный чем-то Саша, который осознал, что они вляпались, но не раскололся, подтолкнул меня к таким раздумьям. Даже представить было сложно, во что именно они вмешались, что теперь терпят и от чего страдают. Я боялась, что это превратится в нечто более худшее и страшное. Что это может закончиться летальным исходом для кого-то из них. В детстве у меня никогда не хватало смелости остановить их, возразить, сказать «Нет». Но сейчас я понимала, что, возможно, от меня зависит их будущее. От того решения, которое я приму. Или которое уже приняла?

О беспокойстве матери волнения не было. Ей же абсолютно все равно, что произойдет с ее дочерью и куда она вляпается. Да и она практически не бывает дома, так что вряд ли вообще узнает о том, что я куда-то пропала. А если и узнает — хорошо. Пропаду ей назло. Может быть, это заставит ее пересмотреть свои взгляды и «методы воспитания»? Бабушка... Бабушка не будет волноваться, если я скажу ей, что ушла ночевать к своей лучшей подруге. И предупрежу, что могу задержаться не на одну ночь. Потому что у меня возникало неприятное предчувствие того, что это не обойдется даже двенадцатью часами...

Решение принято моментально. Я взяла в руки вибрирующий от новых и новых комментариев телефон, а затем, подрагивающими от волнения пальцами, написала смс Саше, надеясь, что там, среди акул и незнакомцев, он окажет маленькую поддержку.

«Ты едешь же, да?»

«Я не могу не поехать»

Ответ пришел незамедлительно.

«Вы собираетесь прямо у школы?»

«Да. Ты тоже решила?»

«Придется видимо»

«Почему?»

«Это не так важно. Важно то, что я надеюсь на тебя»

«Зря надеешься, среди них я не такой хороший помощник»

«Пожалуйста, Саш...»

«Я ничего не обещаю. Выезжаю. Мне пора»

«Рано ведь, нет?»

«До вашего сбора остались считанные минуты, а мы так вообще собираемся раньше»

Он не ответил, зачем они собираются раньше и что там будет. Отчего-то показалось, что все это отдаленно напоминает классную поездку в цирк или на какую-то экскурсию, но если бы все действительно так и было, то мне было бы не о чем беспокоиться.

— Бабуль, я поеду ночевать к Алене, хорошо? Мы побудем у нее на даче, покупаемся в речке. Ее родители устроят шашлыки.

— К Аленочке? Ну... — Она слегка задумалась и кивнула. — Я не против... Дать тебе денежку на автобус до дома?

— Не надо, спасибо, я думаю, ее родители меня подвезут потом. — Я поднялась и залезла в шкаф, переодеваясь в более приличную одежду. — Ты только не звони мне, деньги не трать, там все равно связи нет...

— Ну хорошо, только ты сама пиши, как сможешь!

— Конечно.

Надев черные узкие джинсы, свободную белую, самую любимую футболку и черные кеды, я собрала рюкзак, складывая туда все самое необходимое — чистую, холодную воду, булочку, на всякий случай перцовый баллончик, фотоаппарат и телефон. Пришла мысль взять какие-либо таблетки, но я не знала какие, а потому, оправдавшись возможностью отравлений, скинула в потайной кармашек как можно больше всяких препаратов от всего подряд. Даже от запоров валялась канвалютка.

На часах ровно одиннадцать. Я накинула на плечи легкую ветровку, чтобы на замерзнуть, ведь уже практически ночь, отключила телефон и выскочила из дома, спешным шагом направляясь к школе. Вместе со мной по дороге шел довольно большой поток ребят моего возраста, в котором можно было разглядеть знакомые лица. Кого-то я видела впервые. Не утихала уверенность, что все шли именно на этот сбор.

Перед кованым, тяжелым забором школы уже стояли две машины — синие жигули и форд неизвестной модели. Но удивительно было то, что у этого форда наполовину спущены колеса. За рулем жигулей сидел, вальяжно покуривая сигарету и выпуская едкий дым, какой-то усталый и озлобленный Леша. Он посмотрел в зеркало заднего вида и чуть нахмурился, увидев меня. Его взгляд тут же уплыл по лицам незнакомых людей, которые столпились вокруг машины, прося включить музыку. За рулем форда сидел Егор, у которого уж точно не было прав, и что-то подсказывало, что автомобиль — вовсе не его. В салоне уже была рыженькая одноклассница и двое из футбольной команды, но при этом места там осталось прилично. Они так весело галдели, что мне невольно стало противно.

Я отошла от машин и затерялась в толпе, оглядываясь и ища взглядом хоть кого-то, за кого можно просто зацепиться, чтобы не стоять одной. Поначалу не было никого — только одноклассники стояли, обсуждая предстоящее событие. Кажется, им всем это нравилось. И никого ничего не смущало, совершенно ничего, а вот у меня... Возникали подозрения.

Внезапно, неизвестно кто — слишком темно — меня схватили за локоть и потащили к синим жигулям. Дверка заднего сидения открылась, из-за толчка в спину я буквально упала на мягкое сидение. Следом в машину залез Саша и закрыл дверь.

— Ты чего это здесь делаешь? — Пораженно воскликнула я и села поближе к окну, замечая, что Лешка, вскинув брови, неотрывно смотрел на нас.

— В смысле? — Удивился Сашка и откинул волосы назад, доставая из кармашка на сидении впереди бутылку с мутной коричневой жидкостью.

— Эм... Ты сказал, что поедешь в Плазу пораньше...

— Я поехал и уже приехал. — С усмешкой ответил парень и открыл бутылку, делая несколько крупных глотков.

— Что это такое?

Терпкий запах алкоголя разнесся по салону, неприятно щекоча нос. Лешка закатил глаза.

— Это, детка, самодельный конь-як, ага.

— Какая гадость, господи.

Я скривилась и приоткрыла окно, вдыхая свежего воздуха и включая телефон, чтобы узнать, сколько времени.

— Что ты здесь делаешь? — Леша нарушил повисшее молчание и слегка нахмурился. — Я надеялся, ты сюда не сунешься.

— Я не хотела... Но потом произошло много... Всего. И поэтому, мне пришлось.

— Едешь на свой страх и риск. - Твердо и сухо произнес он.

— Знаю. — С готовностью кивнула я, совсем не зная, что ждет впереди. — Мы скоро поедем?

— А тебе так не терпится попасть в ад? — С усмешкой ответил Лешка и завел машину. — Эй, Марина! Занимай последнее место, поедем первыми!

Какая-то незнакомая, явно уже навеселе, девушка, села в жигули и громко захлопнула дверцу. Мы тронулись с места, выезжая на широкую, главную городскую дорогу. Над городом нависла непроницаемая темнота, которую рассеивали тусклые огоньки фонарей и блеклые вывески зданий.

Телефон снова завибрировал.

«Тебя даже заставлять не пришлось, умная девочка.»

У меня сперло дыхание. Я выключила телефон и спрятала его на дно рюкзака, только бы не видеть этого насмешливого сообщения.