POV: Эшли.

— Можно я останусь у тебя на ночь?
Я не знаю, как дошло до этого вопроса. Впрочем, я даже не знаю, как дошла с НИМ до дома. Писатель, чьё имя покрыто пеленой тайн, снова «украл» меня с уроков и привёл в клуб, где мы провели остаток дня. Алкоголь ударил в голову. Мы стоим посреди моей комнаты, шатаемся, как идиоты. Я ничего не помню.
— Ну... Оставайся, — пожимаю плечами и еле держу глаза открытыми.
— Кто знает, может, в следующий раз ты тоже окажешься у меня в кровати, — он улыбнулся и подмигнул мне.
— Так...
— Нет-нет, я не то имел ввиду. Чёрт... — парень потёр глаза руками и подошёл ближе. — Знаешь, иногда мне кажется, что я какой-то супергерой, которому осталось только спасти кого-то, и тогда история будет закончена.
— Ты просто пьяный, — я улыбаюсь и облокачиваюсь спиной о шкаф.
— Нет, Эшли, нет... — он качает головой и жмурит глаза, будто от боли. — Я так... М-много думал... А что, если никакого счастливого конца и нет? Может, я кончусь, как росомаха. Спасал, спасал и сдох.
Он смотрит на меня, а я сжимаю руки за спиной и понимаю, что я и есть причина его плохого конца. Мне стоит только узнать его имя, и я обреку парня на смерть от рук убийцы Сент-Пола.
— Всё будет хорошо.
— Нет! — он почти кричит это. — Никогда не говори мне такие банальные фразы. Никогда, ясно?
— Да... Ясно.
Я опускаю взгляд, мне становится ужасно жарко. Может, от алкоголя, может, от стыда. Но из-за чего стыдиться?
— П-прости... — его язык заплетается, парень выдыхает и опять качает головой. — Я жутко пьяный, — он виновато поднимает взгляд и грустно ухмыляется. — Можно?
Я не знаю, что он имеет ввиду, но киваю головой, как болванчик. Моя комната вдруг становится ужасно тесной и душной. Мне не хватает воздуха. Парень ставит руку возле моей головы, а другую кладёт мне на шею. Мурашки даже не успевают пробежаться по телу. Он наклоняется, его губы касаются моих, и я совершенно теряю связь с этим миром. Он слегка кусает мои нижнюю губу, оттягивает её и покрывает нежностью, словно извиняясь. Нравится ли мне? Чертовски нравится. Он целуется, как Бог. Может, это просто последствия нескольких бутылок какой-то смешанной дряни, но тем лучше. Сейчас никаких забот. Завтра мы снова пойдём в школу и забудем об этом. Никаких обязательств. Просто... Поцелуй?
Он поднимает мой подбородок, целует в шею и опускает руку на ягодицы. Сжимает, слегка оттягивая платье. Придавливает меня к шкафу и трётся пахом о моё тело. Я томно дышу, и всё начинает кружиться перед глазами. Он заставляет повернуть голову в сторону, освобождая себе место на моей шее. Я смотрю вправо... Смотрю на окно. Как и в прошлый раз, сначала в своё, а потом в ЕГО. Привычка. А вот только потом прихожу в себя. Я вижу пустое окно соседа, и начинается паника. Я отталкиваю от себя парня, хватают за голову и хожу кругами по комнате, пока он отходит от шока.
— Что? Что такое? Кто там? — он взволнованно хватает меня за плечи и останавливает.
— Моё здравомыслие, наверное, — всё ещё нервно дышу и оглядываюсь по сторонам. К горлу подступает тошнота. А что, если бы ОН стоял там? Что, если бы увидел нас? А что, если видел?..
— Ты в порядке?
— Да, мне нужен воздух, — говорю быстро и направляюсь к окну, а парень не даёт сделать этого, схватив меня за талию.
— Брось, ты же не обижаешься?
Его лицо начинает плыть перед глазами. Теперь я осознаю, что те мурашки были совсем не от поцелуя.
— Мне... нехорошо.
— Вишенка подействовала? — он хитро улыбнулся и уложил меня на кровать, сев рядом.
— Что?..
— Её обычно заказывают для девушек, чтобы споить их и... Ну, ты поняла. Сама видела, я такого не заказывал. Видно, бармен подшутил над тобой, — он засмеялся, и смех его утонул в темноте. Всё утонуло в темноте.
— Мне... плохо...

Забавные, однако, люди. Мы спасаем тех, кто потом умрёт от наших рук. Мы спасаем тех, кого ненавидим и умираем из-за них же. Мы ненавидим тех, кого любим. Ненавидим за то, что они не любят нас. Мы эгоисты, чьи сердца заполнены не любовью, а жаждой внимания от конкретного человека. Нам плевать, будет ли ему хорошо с нами или лучше с кем-то другим. Нам плевать, ведь мы же любим. Он обязан быть с нами. Нам же больно. А ему не больно? Да плевать... Я любила свою рыбку. Словила её в морской воде и посадила в аквариум. Я любила её и мне было хорошо от того, что она со мной. А потом она умерла. Оказалось, нельзя было держать её в пресной воде. Я стала её ненавидеть за то, что она умерла. Я стала её ненавидеть за то, что её любила. Глупо? Нет. Просто я человек.

Я проснулась на следующее утро от жуткой головной боли. Сразу же посмотрела на свою одежду. Всё то же платье, всё та же кровать. Смятая, но от того, что я на ней спала. Надеюсь... Страх за своё тело сковал меня в ту же секунду. Писатель мог пойти на что-то... что ему запрещено? Я спустилась вниз, но его уже не было у меня дома. На часах уже двенадцать. Похоже, я пропустила первые уроки, но я даже не собираюсь идти в школу. Точно не с такой болью.

Завариваю себе кофе, переодеваюсь, смываю размазанный макияж и сижу за столом возле окна. По новостям снова проигрывают одни и те же слова. «Жнец пропал, Жнец ушёл. Мы спасены. Мы живы». Живы... Вы-то? Смешно. Запуганные мышки, которым дали возможность укусить маленький кусочек сыра. Хороша жизнь. Надолго ли?
Я пью кофе, слушаю новости и задумываюсь, глядя на соседский дом.  Я слышала, как машина того парня («Н.К.») снова подъехала к нашему дому дня четыре назад. Я уже почти спала, мне было лень вставать, но это было где-то ранним утром. С тех пор ОН ни разу не выходил из дома, не вывозил из гаража мотоцикл и ни разу не подходил к окну. Всё, чем можно было описать Тейлора, исчезло. Он сам исчез у себя в доме. Что, если он не пережил все те ранения? А что, если я ошиблась, и та машина, проезжавшая под нашими окнами, принадлежала не Н.К., а кому-то другому? Может, его даже нет дома? Очень уж подозрительная там тишина. Его окно закрыто, дверь тоже. Всё закрыто и замкнуто.

Я допиваю кофе, делаю некоторые свои дела по дому и выхожу на улицу, долго глядя на соседский дом. Может... Или не стоит? А если застану, что мне сказать? «Привет. Ой, ты что, живой? Вот блин, я надеялась, что ты тут помер». Или... «Йоу, собака, я так переживала за тебя. Живой, да? Ну живи. Пока». 
Что за бред.
Любопытство берёт верх, а здравомыслие оттягивает его за уши и бьёт дубиной по голове. Лучше бы я переживала за что-то другое.

Делаю шаг, останавливаюсь, разворачиваюсь и иду домой. Потом снова останавливаюсь. Думаю. Да к чёрту всё... Что мне от этого будет? Издевательская улыбка? Безразличие? Переживу как-нибудь. Я стремительно иду к дому соседа и стучу в дверь. Сначала уверенно, а потом всё тише. Никто не отвечает, я не слышу даже шагов. Прислоняясь ухом к двери, прислушиваюсь, а потом отстраняюсь. Дверь отстраняется вместе со мной. Не замкнуто?!
— Так... Ну, он же тоже вламывался ко мне в дом. Так, всё в норме. Норма... Погнали.
Я медленно открываю дверь, просовываю голову и оглядываюсь. Вечерний свет заливает собой весь дом, пыль покрывает шкафы и столы. Надо сказать, сейчас здесь намного уютнее, чем в прошлый раз. Я сразу иду к лестнице на носочках, еле слышно. Поднимаюсь и подхожу к его комнате. Приоткрываю дверь, заглядываю в щель и резко закрываю её. Он там, но... Как же страшно. Всё не так плохо, да? Всё не так.

Открываю дверь более уверенно. Парень лежит на кровати. Закрытые глаза, рука, покрытая десятками порезов, швов и бинтов, свисает с кровати и почти лежит на полу. Лицо и шея — всё в порезах. Как же жутко... Даже шрам на их фоне совсем не видно. Синяки на всём теле, как и под глазами, размером с кулак. И... Я не видела ничего бледнее его кожи. Как у трупа. Мне уже плевать, проснётся ли он сейчас. Важно, чтобы проснулся вообще. Мне страшно смотреть на него. Должна быть жалость, либо ехидство, но мне страшно. Я подхожу ближе, сажусь возле кровати на корточки.
— Тейлор?..
Не просыпается, и я даже не могу понять, дышит ли он. Я долго смотрю на его закрытые глаза и касаюсь его руки. Какая же она холодная, Боже... Тут же отдёргиваю её и нервно дышу. Этого не может быть. Этого не должно быть, это совсем не смешно.
— Тейлор, пожалуйста...
Я поднимаюсь, закрываю рот рукой и зачем-то оглядываюсь по сторонам. В голове словно помехи радио. Я перестаю слышать свои мысли и наклоняюсь к парню. Тыльной стороной руки я провожу по его щеке и тут же отскакиваю назад. Он смешно морщит нос, недовольно мычит и будто обиженно отворачивается от меня к стенке, зарывшись носом в рукавах собственной кофты. Живой... Возможно, почти.
Выдыхаю, отхожу от его кровати и рассматриваю комнату. В углу стоит гитара, на которой он ни разу не играл после того, как я сломала предыдущую. На столе стопка листов. Я тут же загораюсь желанием прочесть новую партию песен. Подхожу к столу и хмурюсь. Все листы пустые, и только на одном красуются надписи, которые зачеркнуты так, что даже не разглядеть. Они словно зарисованы в злости. С обратной стороны что-то странное. Я помню песню: «Умрёте дважды». Но здесь... Весь лист исписан ею. «Умрёте дважды дважды дважды дважды дважды...» Некоторые слова «дважды» тоже зачёркнуты в странной последовательности. Я ничего не понимаю.
Слышу тяжёлый вздох и оборачиваюсь. Парень лежит в той же позе. Открываю окно. Здесь очень душно и намного холоднее, чем на улице. Проходя мимо его кровати, накрываю его одеялом вместе с головой. Грейся, сволочь, тебе ещё Марти освобождать. Тебе ещё нас всех убивать...

От автора.

В комнате становится теплее. Тяжёлый воздух заменяется ароматом зелени, и вечернее солнце кидает свои лучи в окно. Мёрфи открывает глаза. Ужасно болит голова от этой спячки. Организм так истощился, что решил вырубиться на полтора дня. Он отбрасывает одеяло и тут же жмурит глаза от яркого света. Тело ноет, чешется, но работает. Некоторые мелкие порезы уже успели зажить за четыре дня, а остальным потребуется месяц — не меньше. Нейтан хорошо разбирается в обработке всяких ран. Хоть он уже решил перейти на более спокойную жизнь и не получает пулевые каждый день, как раньше, но всё прекрасно помнит. Телефон вибрирует где-то на полу. Вспомни лучик, вот и солнышко. На экране появляется надпись: «Н.К.»
— Что? — грубо спрашивает Мёрфи и удивляется тому, что вообще помнит, как разговаривать.
— Живой? — с насмешкой произносит Кларк.
— Нет.
Тейлор сбрасывает вызов и откидывает телефон в сторону. Через пару секунд тот опять начинает вибрировать. Парень поднимает трубку и закатывает глаза.
— Да, ма-а-м? — протягивает он и уже ждёт угрозы от Нейтана.
— Ещё раз ты так сделаешь, и я...
Тейлор опять сбрасывает вызов и ставит на беззвучное, снова упав на кровать. Как же хочется лежать тут вечность. Скучный потолок, который парень уже изучил во всех деталях, будто опускается и сдавливает комнату. Брюнет хмурится, пытается прокрутить плёнку памяти к тому моменту, когда он открывал окно, но совершенно этого не помнит.
В дверь кто-то стучит, Мёрфи лениво поднимается и тут же падает на пол. Это тяжелее, чем казалось. Стук становится громче, парень спускается вниз и открывает дверь. На пороге стоит Крис с выпученными от удивления глазами.
— Ох ты ж ебуч... — Тейлор захлопывает дверь перед его лицом и уходит в гостиную, не дав русоволосому договорить.
Он плюхается на диван и слышит, как открывается дверь. Крис входит без разрешения и начинает рассматривать дом.
— Вау, я ожидал увидеть кучу человеческих голов или вроде того... Или это всё в холодильнике?
— Твоя будет первая, тупица, — брюнет закатывает глаза и ложится.
— Я заходил к тебе пару дней назад, тебя не было. Только не говори, что всё это... произошло в подвале, — он круговыми движениями руки показывает на Мёрфи. — Ты сам выбрался? Кто тебе помог? Как ты добрался сюда? А эти швы... — он стал задавать кучу неуместных вопросов и раздражать.
— Ты что, давно по морде не получал?
— Вообще-то давно, — Крис почесал затылок и снова стал рассматривать дом. — Скоро восполню пробелы. Завтра, — от этих слов Мёрфи непонимающе нахмурился. — Тот качок, помнишь?  Его сучку и правда затравили, а она этим травит меня. Завтра после школы придётся... — он не договорил и задорно поиграл бровями, но по глазам было видно, что этой драки ему совершенно не хотелось. Силы не равны.
— Чёрт, я забыл о нём, — Тейлор недовольно поморщился и сел.
— Ты никуда не пойдёшь, — с насмешкой, но довольно грубо возразил Крис и сел на небольшое кресло возле диванного столика.
— Что ты сейчас сказал?
— Посмотри на себя. У тебя такой вид, как у собачки моей мамки, когда я её случайно в стиралку засунул. Даже я бы тебя уделал.
— Поэтому ты сейчас такой смелый? — Мёрфи стал злиться и говорить чуть громче.
— Остынь, я просто шучу.
— Идиот... — он отвёл взгляд и сказал тихо. В чём-то Крис прав. Качок явно обрадуется, когда увидит Мёрфи в таком виде. Но разве парень собирался драться? Нет, это всё было ради убийства очередного грешника, который не заслуживает воздуха и земли под ногами. Пускай сейчас, как ни странно, желания не было совершенно, но парень понимал, что эта «диета» потом не приведёт ни к чему хорошему. А раз так... Разве не плевать на правила?
— Всё, иди отсюда, — брюнет поднялся и поднял за локоть Криса, выталкивая его из своего дома.
— Блин, Мёрфи, сделай вид, что ты хоть немного любишь меня, — сказал Крис и тут же замер на месте, понимая, какой сморозил бред. Тейлор тоже остановился. Пауза длилась очень долго, и сверчок где-то на заднем плане стал играть напряжённую музыку. — Нет... Даже не думай. Не...
Крис получил в лицо с кулака и вывалился из дома, скатившись по паре ступенек у порога. Дверь за ним тут же закрылась с громким звуком, что даже птицы взлетели с ближайшего дерева.
— Я имел ввиду по-дружески! Псих... — прокричал парень и поднялся с земли, отряхивая ноги и покрывая матами всё вокруг.

POV: Эшли.

Он нежно целует меня в губы, его руки обвивают мою талию и спускаются к ягодицам. Платье лишь слегка задирается, оголяя небольшой участок кожи. Я закрываю глаза, думаю о том, как мне сейчас хорошо. Никаких забот... Алкоголь...

Я резко прихожу в себя, отмахиваясь от воспоминаний вчерашнего вечера. Тот же человек, опьянивший меня вчера, сейчас идёт со мной по коридору нашей школы. Он рассказывает о герое своей книги, который потерял своих лучших друзей, а в итоге погиб и сам, оставив любимую девушку теряться в лабиринтах своего безумия¹.
— Что ты сделал со мной? — я останавливаюсь посреди коридора, крепче прижав к себе учебник и прервав его речь.
— Что? — он оборачивается и непонятливо смотрит на меня.
— Что ты делал со мной вчера, когда я отключилась?
Парень улыбается, засовывает руки в карманы светлых джинс и вопросительно хмурит брови, медленно подходя ко мне. Если раньше его улыбка была чертовски милой, то сейчас она меня настораживает. Его серые пустые глаза въедаются мне в мозг и память. Такое ощущение, что когда-то они были голубыми, но грязь этого мира сняла с них цветную пелену. Теперь они никакие. Пустые.
— Ничего, — с той же пугающей улыбкой говорит он и подходит очень близко. — Я могу украсть ключи у Эйнштейна, но точно не споить тебя, чтобы... — он замолкает, чуть наклоняет голову, а его глаза опускаются ниже. Он смотрит на мои губы. — Или ты мне не веришь?
— Я и имени твоего не знаю. Откуда могу знать, что ты не врёшь?
— Никто не читает книги, зная всё заранее, Эшли, — он вновь смотрит мне в глаза. — И я рад думать, что не все мои загадки так просты.
Парень переходит на шёпот, коридоры пустеют. Уроки уже закончились, все обходят нас, не хотят мешать. Марти не смотрел на меня... так. Никто на меня так не смотрел. И мне хочется верить, что этому взгляду можно доверять.
— Можно? — спрашивает он, как в прошлый раз.
Я наивно и глупо моргаю, потом беру себя в руки и включаю девушку, которой стоило бы оставаться всегда. Холод, безразличие... Такая Эшли не нравится людям, но нравится мне. Я строго хмурю брови и отрицательно качаю головой. Мальчишка ухмыляется, кладёт руку мне на талию, притягивает к себе и оставляет на моих губах лёгкий поцелуй.
— А мне срать, ясно? — он улыбается отстраняется от меня и идёт к выходу из школы. — Кстати... — разворачивается на пятках. — Завтра вечеринка у одного моего знакомого. Будет дохрена выпивки. Хочешь попробовать кое-что новенькое?
— Это плохая идея, я не...
— Супер. Заеду за тобой часов в шесть. Не собирайся долго. Время очень голодная вещь.
— Ты неисправим.
— Я писатель, — он развёл руки в стороны. — И мне нужна муза. Так, пошли, я проведу тебя. У тебя дома есть, что выпить?

Через минуту мы уже вышли к школьной парковке. Пусть я мало знаю этого человека, но точно уверена: его слабость — алкоголь. У каждого есть свои слабости, но когда их можно влить себя в прямом смысле, это становится зависимостью. Впрочем, абсолютно всё может стать зависимостью. Даже... убийства. Обещаю, что когда-нибудь я перестану сравнивать всё с человеком, чьё имя мелькает в каждом кричащем заголовке новостей и газет.
На парковке всё меньше машин, но учеников не убавляется. Солнечный день — редкость для Сент-Пола, так что я впитываю в себя каждый лучик света. Его так мало осталось в наших жизнях. С каждым годом тучи всё сгущаются.  Я слышу громкий звук и нервно дёргаюсь, когда понимаю, что его издаёт мотоцикл. Ненавижу мотоциклы с недавних пор. Любая железяка, проезжающая мимо меня с этим звуком, приводит в бешенство и лёгкую панику. Школьники расступаются, на парковку заезжает чёрный мотоцикл. На нём два парня, но я их плохо вижу. Все столпились вокруг, стали восхищаться и задавать вопросы, кто же это такие.
— Кажется, я знаю одного из них, — говорит писатель и идёт в их сторону, а я следую за ним. Теперь я чуть лучше вижу происходящее.
За рулём черноволосый парень, а за его спиной — тёмно-русый мальчишка того же возраста. Он обвил руками торс водителя и от страха прижался к нему головой и всем телом.
— Крис, отцепись от меня, долбанный ты педик! — кричит на него водитель и пытается убрать от себя руки русоволосого. Мотоцикл падает на бок вместе с двумя парнями, а писатель добавляет что-то вроде: «Да, это точно он».
Брюнет поднимается, хватает, наверное, друга за ворот рубашки и поднимает его с земли, а потом с кулака ударяет его в лицо.
— Крис? — чуть громче говорит кучерявый и ускоряет темп. Я делаю так же, но с каждым шагом этого делать хочется всё меньше. Я тоже узнаю одного из двух парней.
— Слушай, нам лучше уйти, — говорю я и хватаю писателя за запястье. Он только хмурит брови и отбрасывает мою руку, продолжая путь.
— Я раза три в штаны наложил, — Крис поднимается с земли и подбегает к нам с кучерявым. — Тейлор, иди сюда, — кричит он, обернувшись назад.
— Да пошёл ты! — только теперь Мёрфи поднимает взгляд, а потом замечает и меня, и мальчика в клеточку.
— Ссоритесь, как женатики. Крис, кто это? — спрашивает кучерявый.
— С чего бы начать... ЖеноНенавистник, парнеНенавистник, мироНенавистник, всехНенавистник с вечным ПМС.
Я мысленно ухмыляюсь. Да, в чём-то он прав. Во всём. Даже у меня не такой пессимистический взгляд на мир, как у Мерфи.
Тейлор подходит к нам, и я сразу замечаю, что сейчас он выглядит лучше, чем вчера. Всё те же порезы на лице, а остальная часть тела скрыта под одеждой. Даже руки он держит к карманах. Мальчик в клеточку сильно удивляется, но сдерживает это. Какая ужасная ситуация... Нужно было взять парня за руку и увести его подальше от этой парковки и подальше от Тейлора. Кажется, теперь всё изменится.
Я в упор смотрю на Мёрфи, жду его реакции или хоть какого-то намёка на то, что мне делать дальше. Он молчит, на его лице нет эмоций. Он смотрит на парня рядом со мной. Кажется, его больше ничто не интересует. Он замечает, как долго я смотрю на него, пафосно переводит на меня взгляд.
— Наверное, нужно вас познакомить, — вмешивается Крис, не зная, на кого ему смотреть. — Это Тейлор, а это мой друг — Гленн. Учились в одной средней школе.
Мы с Мёрфи продолжаем играть в гляделки, за чем Гленн с подозрением наблюдает. Как же странно его так называть... Услышав имя моего «нового друга», Мёрфи ухмыльнулся. Снова получил то, что хотел. Я перевела взгляд на кучерявого, пытаясь молча сказать ему: «Ну, здравствуй, Гленн».
— Оу, а вот с Вами я не знаком, — Крис оценил меня взглядом и улыбнулся. Его внешний вид так и говорил о том, что он из тех парней, кто не против поиграть в отношения, а потом выйти из игры победителем, оставив за своей спиной океаны женских слёз. Он соврал. Я помню этого урода. Он вместе с Мёрфи вешал лапшу на уши полицейскому, которому я хотела написать заявление.
— Это Эшли, — ответил за меня писатель и положил руку мне на талию, слегка притянув к себе. Такое ощущение, что он сделал это специально, будто показал, кто здесь правит территорией, ведь его взгляд впился в Мёрфи. Я выпучила глаза, испугалась не за себя, а за парня. Ему конец... Ему точно конец... Какой же он идиот. Какая же тупая ситуация.
— Знаешь, приятель, тебе бы поменьше играться с котами, — улыбнулся Гленн, обращаясь к Тейлору. — Во-первых, можешь заразиться глистами. Во-вторых... Тебе ужа-асно не идут шрамы.

Всё зашло слишком далеко. Всё это... Вся моя жизнь и люди, что в ней появляются и исчезают. Всё ужасно утомляет меня, лопатами выгружает из меня чувства, вгоняя в апатию. Мой моральный настрой — броситься под поезд и размазать своей кровью длинные железнодорожные пути по всему земному шару. Поезда будут бежать в разные города, а люди в них даже не задумаются о том, что давят своим весом какую-то девчонку по имени Эшли. Один из поездов уже давит меня. Сейчас это вот эти трое. Все смотрят на нас. Возможно, девушки завидуют мне, ведь я в компании довольно симпатичных парней, а вот мне хочется оказать на месте какой-нибудь тупой улитки, чей смысл жизни заканчивается на поиске еды.

Я убираю руку Глена со своей талии и срываюсь на бег. Я не знаю, куда бегу, куда приведёт этот железнодорожный путь. Я просто хочу скрыться с поля зрения всех этих людей. Хочу забыться, напиться, наколоться, уснуть, уйти от этого... Хочу влить в себя столько алкоголя, сколько не смогло бы заполнить собой тихий океан.
— Эшли! — кричит Гленн и бежит за мной. — Прошу, стой.
Я выбегаю на дорогу, еле уворачиваясь от машин, что чуть ли меня не сбивают, создаю пробку.  Бегу дальше, спугиваю десятки голубей. Он взлетают, создают плотный туман вокруг меня из собственных тел. Слёзы вырываются наружу, от моего бега текут горизонтально назад. Я стираю их, размазываю тушь, спотыкаясь об лавочку и продолжаю бежать, уже хромая. Слышу, как Глен бежит за мной. Глупый супергерой... Ты прав. Тебе быть росомахой. Спасал, спасал, бежал, кричал... И умер. Конец истории. А ведь всё из-за девушки, чьё имя ты сейчас так громко повторяешь. Мне так жаль...
— Стой! — вновь кричит он совсем близко и в прыжке догоняет меня. Мы падаем на землю прямо перед трассой. Машина, которая должна была меня только что убить, пролетает мимо с бешеной скоростью. — Глупая, что же ты делаешь...
Парень берёт моё заплаканное лицо в свои руки, вытирает слёзы и взволнованно смотрит мне в глаза.
— Он найдёт тебя... Он всех находит...
— Кто, Эшли?
— Он отнимет тебя у меня. Это всё из-за меня! Беги от меня, Гленн...
— Мне срать, ясно? — он снова улыбается, как десять минут назад. — Плевать, из-за кого я познакомился с тобой. Кто бы это ни был... Да хоть сам Жнец. Я скажу ему спасибо.
— Не зарекайся.
— Мне-пле-вать, ты понимаешь? И мне всё равно, из-за чего ты плачешь, потому что я не хочу этого видеть. И не увижу, потому что сейчас же отведу тебя домой и куплю чего-нибудь покрепче. Хорошая мысль?
Я киваю, не поднимая на него взгляда, а он подсаживается ближе и крепко обнимает меня. Не помню, когда последний раз чувствовала себя защищённой. Мне не нужна была защита, я думала только о деньгах Марти, которые откладывала в копилочку, чтобы вылечить миссис Спроус. Я ошиблась. Защита нужна была не мне, а моему сердцу, которое, как оказалось, так легко бьётся.

Гленн не соврал. Через минут десять мы уже подъезжали к моему дому на его ярко-зелёном джипе, а потом лежали на диване с бутылочкой вина и фильмом девяностых годов. Мне не хватало друга, если честно. И пусть я только сегодня узнала его имя, моя привязанность слегка усилилась, но я всё равно не была уверена, стоит ли ему полностью верить. Моя голова на его плече, его рука — на моём. Фильм прерывается на новости сегодняшнего дня.
— Спорим, что сейчас что-то скажут про нашего помершего убийцу? — Гленн засмеялся и хотел взять пульт, чтобы сделать громче звук. Он угадал. Новости действительно были посвящены Жнецу, но как только прозвучало его имя, я схватила пульт и переключила канал.
— Достал уже.
Парень беззвучно ухмыльнулся, но не стал противиться и отпил немного вина.
— А ты от него не в восторге, да? — спросил он.
— Как можно восхищаться этим уродом?
— Почему нет? Он же якобы чистит город от грязи, — он пожал плечами и язвительно произнёс эти слова, показав кавычки.
— от себя бы он лучше город почистил. Ты просто его не знаешь.
Гленн замолчал на несколько секунд. Задумался. Нахмурился. Только сейчас я поняла, что сказала глупость.
— Говоришь так, будто ты́ его знаешь.
— Я знаю, что он конченый псих. Люди не должны жить в одном обществе с человеком, который может их убить.
— Ты права, — он опять отпил вина, а я посмотрела в окно. С первого этажа нельзя было увидеть окно соседа, но зачем-то я повернулась. Словно почувствовала, что он смотрит на меня. Жуткое ощущение.
— А как насчёт тех, кто убивает морально? — продолжил он. — Ты как-то спрашивала у меня про них.
— Они... иногда ещё хуже. Но я хотела бы стать, как они.
Парень отпустил меня и сел поудобнее, подобрав под себя ноги и глядя точно на меня.
— Зачем?
— Таких людей невозможно задеть. Они убивают сами, но их убить нереально.
— А тебе хочется быть бесчувственной?
Я пожала плечами.
— Иногда...
— Ты ошибаешься. Очень сильно. Просто представь... Сейчас ты такая слабая, но вот потом ты создаёшь из себя сильного робота. Наказываешь весь мир, который тебя ненавидел, — он жестикулирует руками, а я иногда отпиваю вино из бокала. —  И вот. стоя на арене под лучами солнца, которые отражаются от железных деталей, ты борешься с теми, кто тебя унижал и убивал. Ты получаешь всё больше медалей, наград, кубков, но вот беда... За всей этой железной бронёй никто не видит хлюпенькую девочку, которая любит погрустить. Никто не видит тебя. И в чём тогда суть, если все будут продолжать царапать железо? — Гленн не улыбается, не усмехается. Он говорит серьёзно и каждым словом цепляет что-то внутри. Он прав... Прав во всём. — Но чтобы строить из себя железного робота, нужно снести писклявую девочку. Нужно пронзить её сердце. Ты готова себя убить? И что тогда от тебя останется?.. Железо? И что?
С каждым словом он говорит всё тише, кладёт руку мне на щеку и большим пальцем гладит то место, где сегодня были слёзы. Я смотрю в его серые пустые глаза. Его волосы слегка спадают на лицо, но это уже привычно. Его странная одежда сочетается со странными словами и поступками. В чем-то он прав, но я ненавижу мысль о том, что я снова ошибаюсь.
— Можно... — шепчу я, не зная, на чём сосредоточить свой взгляд, а потому опускаю его, но вижу, как парень улыбается и тянется к моим губам.

______________________________________
¹ – отсылка к книге «Труп будет молчать».