Полночь.
Не на дворе - в душе. Во мне кромешная тьма, и плевать уже, что на часах чуть больше пяти. Я не чувствую это утро. Я не чувствую эту жизнь.

Полночь.
Перед глазами океаны крови из выпотрошенных бабочек, так жестоко вырванных из моего живота. Я не слышу своего дыхания. У меня нет пульса, но что-то стучит изнутри.
Тук...
Тук...
Тук...

Кто там?

«Твоя смерть, мотылёк».

Я отдам всё без остатка. Я вырву из тела сломанные кости. Я вырву из тела сломанную душу. Забирай всё. Только дыши. Дыши, чёрт тебя возьми!

У могилы с надписью «неизвестный» пустует яма, в которой так хотело сгинуть чудовище. Оно кричало. Оно просило оголить меч и срубить тяжёлую, наполненную необъятными мыслями голову. Исполнено.

Теперь ты счастлив, Тейлор? Ты чувствуешь это? Ты чувствуешь, как не чувствуешь ничего? Мне так хотелось стать для тебя спасением, а в итоге из нас двоих не выжил никто. Мне так хотелось сказать тебе, мол «вот видишь. Теперь всё будет хорошо. Теперь всё изменится, Мерфи. Тебе больше не придётся так страдать». Какая ирония. Ведь теперь тебе действительно не придётся страдать.

Я рада...
Я действительно рада, что хоть кто-то из нас получил то, что хотел. Ведь ты этого хотел, правда?..

Я достаю из кармана сигарету. Прости, Тейлор, я прокралась в твой гараж и стащила целую пачку. Так уж хотелось напоследок увидеть твой мотоцикл. А ведь в гараже до сих пор остался твой запах.

Иду по улицам города, и в лицах каждого из прохожих вижу сплошные чёрные дыры. Безликая масса. Безликие люди. Сильнее кутаюсь в плащ и опускаю голову. Опухшие от слёз глаза болят и будто кровоточат. В сотый раз сбрасываю трубку - Кэтрин звонит.

Наверное, они уже давно посмотрели новости. Уже знают, что тьма покинула этот город чуть меньше двух дней назад. Но не знают, что сегодня вслед за тьмой пойдёт и свет, оставив мир на попечительство сплошному безликому Ничто.

На кладбище тихо. Вороны кричат издалека, просят уйти, не терзать и так уже расчленённую на десятки кусков душу. Но тело настолько пропиталось скорбью, что никакие мольбы не уговорят и не утешат.

В нашем космосе сегодня слишком много грязи. Мы никогда не сможем загадать желание на падающую звезду. Потому что звёзды не падают.
Мы никогда не увидим, как взойдёт солнце. Потому что в нашем мире нет места свету. В нашем мире, нарисованном чернилами цвета облаков. Чернилами, которых я так и не смогла достать.

Я останавливаюсь. Падаю на колени и отвожу глаза в сторону. Никогда не умела выдерживать его взгляд. И ему это нравилось. Помню, однажды мне удалось словить момент когда мы поменялись местами. Это было раннее утро, и как-то так повезло, что нам обоим не спалось. Я вышла на улицу и увидела своего вечно мрачного соседа, вечно курящего сигарету на пороге дома. Но в этот раз он выглядел как-то особенно опечаленно. Сложно представить человека, который постоянно хмурится, в ещё более плохом настроении.

- Выглядишь неважно, - не знаю, какой чёрт дёрнул меня подойти к нему, но я сделала это. Скрестив руки на груди, села рядом и устремила взгляд в пустоту.
- Собаку сбил. Жалко.
Я засмеялась. Тогда мне казалось это забавным, ведь сложно представить, чтобы Тейлору было кого-то жаль. Но сейчас не смешно. Ему действительно не было никого жаль. Даже себя.
- И это говорит Жнец? Убийца и мазохист?
Парень безразлично перевёл на меня взгляд, давая понять, что мой сарказм сейчас совсем не к месту. И дело явно не в собаке.

- Ты хоть раз видела, чтобы псина кого-то предавала? - он говорил тихо и спокойно, словно впереди ещё длинная речь. - Обманывала, грабила? Вынуждала?
Я пожимаю плечами. Хотелось сказать, что если бы животные умели разговаривать или хотя бы мысли, как человек, возможно, этот беспредел происходил бы и в их мире. Но я промолчала, чтобы не рушить атмосферу.
- Вот и я не видел. А вот в людях этого дерьма по горло.
- Не у всех ведь.
Тейлор смотрит на меня, долго молчит, словно подбирает нужные слова, но в итоге неопределённо пожимает плечами и отводит взгляд, мол «ну, может быть».

- Может быть... тебе завести кого-нибудь? - всерьёз спросила я.
- Мне тебя хватает, - он запустил руку в волосы и лениво растрепал их. По глазам было видно, что он уже чертовски устал и был бы не против пойти поспать, но почему-то продолжал сидеть на месте.
- Я имею ввиду животное.
- Я тоже.
Я обиженно ударила его в плечо кулаком, а Тейлор засмеялся. Такие редкие моменты стоило бы снимать на камеру, но в тот момент не было дела до съёмки.

- Постой, ты подумала, я сказал о тебе, как о девушке?
- Я ничего не подумала.
- Знаешь, если бы я был Нейтаном, я бы сказал, что ты и так мне принадлежишь, но... - он сделал паузу, и в этот момент я словила себя на мысли, что слушаю слишком внимательно. - Но я не Нейтан. Мне плевать, с кем ты дружишь, встречаешься и спишь.

Почему-то эти слова слышать было неприятно. Нас не связывает ничего, но в то же время - слишком многое. От того и обидно.

-...Какая мне разница, кого убивать, правильно? - договорил он, и на секунду мне стало спокойнее, пока до меня не дошёл смысл этих слов.
- Ты как будто ревнуешь.
- Вообще-то так и есть, - на какое-то время после этих слов настало молчание, и это была самая напряжённая тишина из всех, что я слышала. - Но моя ревность немного... Другая. Если бы ты правильно всё понимала, то так бы не радовалась, как сейчас.
- Я и не радуюсь.
- Ну да, кончено.
Закатываю глаза и поднимаюсь с порога.
- Если бы это была только твоя «другая ревность», ты бы так не оправдывался, как сейчас, - я спародировала его голос, театрально жестикулируя руками.
Тейлор молчал, а потом улыбнулся и отвёл взгляд. И этот его жест был моей самой главной победой в жизни.
- Один-один, - сказал он, и я улыбнулась в ответ.

Сейчас эти воспоминания кажутся мелкой пылью, которая разлетится, стоит только подуть. Разлетится, попадёт в глаза и вновь заставит их плакать. В этот раз кровью.

Я опустила руку, взяла в ладонь совсем небольшую горсть земли. На его могиле не было ни единого цветка. Ни единого намёка на жизнь. Если бы Тейлор был здесь, то сказал бы, что это чертовски символично. Но его здесь нет.

- Ты знаешь... - мой голос уже не узнать. Он сорван, хрипит, вызывает боль в горле. Я слишком много плакала. - Я подумала, что где бы ты ни был, тебе будет хреново без них, - достала пачку сигарет и положила на холодную плиту возле надгробья. Кто же знал, что ЕГО убьёт не этот чёртов дым. А я. Его убила я...

Если бы я верила в сказки, то рассказала бы одну. Про девочку с белоснежными волосами, которая каждое утро просыпается пораньше, чтобы приготовить кофе для человека, который из-за своих вечных ночных посиделок встаёт только в полдень. Но в моей сказке всё было бы иначе. А ведь это могли бы быть мы.

Я бы ждала его на кухне ровно в восемь сорок две. Он бы спустился по лестнице со второго этажа, сонно щуря глаза, ведь я опять сняла его любимые тёмные шторы. Без них дом кажется намного светлее. Он бы сразу стал искать сигареты, а я, смеясь, заставила бы его позавтракать. Ведь сколько уже можно питаться всякой гадостью из дешёвых кафешек. Он бы не обнял меня. Ведь он никогда не любил прикосновения. Он бы не обнял... Он спел бы мне песню. Не о любви, не о счастье. Даже не о людях. Он пел бы о космосе. О звёздах. О том, как они светят нам, будучи мёртвыми. Прямо как он. Прямо как земля на его могиле.

Твоему сердцу нужен был пожар, Мёрфи. Твоей душе нужен был свет, даже если пришлось бы сжечь всё, что имеет свойство болеть. Сердце... Искалеченное, израненное, оно грело бы долго. Ведь уголь хорошо горит, да?

Ты всегда любил, когда умирает что-то прекрасное. Ты умер вечером. Почти на закате. Неужели так хотел напоследок ощутить на себе лучи умирающего солнца?
Ты умер вечером. В то же время мы как-то с тобой сидели у реки. В тот день ты врезал Марти, вытащил меня из его машины и увёз за город. Играл на гитаре. Убийца-романтик. Расскажу - не поверят.
Ты умер вечером. На моих руках. От моих рук. Я убила тебя... Я убила нас обоих. Какой же ты всё-таки козёл, Мерфи. Мы ведь хотели вместе...

Я закрываю глаза, поднимаю лицо к небу и вслушиваюсь в тишину города. Здесь больше не будет криков, не будет слёз людей, потерявших близких. Меня тоже не будет. Я оставила себе всего пару часов. Только для того, чтобы попрощаться с человеком, который со мной уже простился.

Глаз не открываю. Ощущаю тёплое прикосновение его руки к своему плечу и глупо улыбаюсь. Сходить с ума не так уж плохо. Если сумасшествие - возможность чувствовать тебя, то я готова потерять голову окончательно.

Поднимаю веки, и в этот момент стоило бы что-то сказать, ведь рука оказалась совсем не плодом моего воображение. Чёрные длинные волосы, нежно спадающие на темное длинное платье, обрамляли женское лицо. Лицо Кэтрин. Сколько она стояла здесь? Минуту, час или всё время?
Вместо приветствия она горько улыбнулась и сильнее сжала моё плечо. Обернулась назад, и я последовала её примеру. Нейтан никогда не казался мне весельчаком или добряком. Он всегда был строг и холоден, но сегодня выглядел как-то по-особенному. Подавленно. Разбито. И ещё тысячи слов, которыми не описать ни моё, ни его состояние.

- Ты выглядишь усталой, - тихо произнесла Кэтрин, словно боясь напугать меня или добить неаккуратным словом.
- Я не устала, - так же тихо отвечаю я, а потом выдавливаю из себя лёгкую фальшивую улыбку. - Мне просто больно.

Нейтан молчал. Нервно стучал носком кроссовка по земле и не отрывал глаз от холодного каменного надгробия. Пустота в его глазах, настолько холодная, но искренняя, пронзала насквозь. Он не выдержал. Глубоко вздохнул воздух и вцепился руками в пачку сигарет, словно она могла успокоить его. Это не нервы, Нейтан. Это боль. Дымом её не сжечь.

- Я предупреждал тебя, - почти сквозь зубы говорит он. Это мне. - Я говорил, чем это всё кончится.
- Прекрати, Кларк, она не виновата, - Кэтрин на удивление выглядела спокойнее нас. Она не плакала, её лицо выглядело умиротворённо, и лишь глаза выдавали её чувства. - Тейлор сам этого хотел. Постоянно.
- Он не знал, чего он хотел! - в этот раз парень повысил голос. Всё ещё не мог поверить в происходящее. Следующие слова он говорил мне с угрозой. - Прогуляйся по городу, запомни пейзажи. Не надейся, что сегодня ты вернёшься домой.
- Нейтан! - возмущённо протестует Кэтрин, но ему уже плевать. Он уходит, нервно докуривая сигарету. - Ты прости его, Эшли. Ему очень тяжело сейчас. Я не знаю, что делать...

Заставляю себя улыбнуться, чтобы она не чувствовала себя некомфортно из-за этого диалога. Делаю вид, что всё в порядке и надеюсь, что девушка поскорее уйдёт. Мне нужно побыть с НИМ наедине.

В одном Нейтан прав. Сегодня я действительно не вернусь домой, и дело не в том, что теперь за мной будет охотиться его всемогущая банда. Просто я пойду в другую сторону.

На кладбище совсем нет людей, все они либо продолжают паковать вещи, чтобы поскорее покинуть город, либо с чистой душой выходят на прогулку, ведь знают, что теперь на улице нет никакой опасности.
Никакой...
Опасности...

Ветер срывает с меня капюшон, я медленно поднимаюсь по бетонной лестнице, игнорируя хруст стекла под подошвой. Я помню, как Тейлор разбил зеркало в ванной и, крепко сжимая в руке острый осколок, наслаждался болью, пока я не пришла и не прервала тишину таким же звуком. В тот день мы в первый и последний раз обнялись. А перед этим двигались в медленном танце, даже когда закончилась музыка, даже когда остальные уже были готовы к следующему зажигательному треку. А мы стояли и обнимались. Он - потому, что ему это нужно было, а я - потому... что это нужно было нам обоим.

Поднимаюсь на восьмой. Впереди ещё парочка этажей, а потом - прямая дорога к космосу. Залезаю на разломанный подоконник, свесив ноги. Нужно отдохнуть. В кармане уже третий раз трезвонит телефон, и я не выдерживаю - достаю и недовольно смотрю на загоревшийся экран.

Крис.

Наверняка, он тоже уже всё знает. Кажется, они с Тейлором неплохо дружили, как бы странно это ни звучало. Должно быть, ему сейчас почти так же тяжело, как и мне. Как-то Крис рассказал мне, что Тейлор несколько раз сильно выручал его. То перед отцом защищал, то перед какими-то уродами из их школы. Что-что, а вот надрать кому-то задницу Мёрфи явно умел, так что в эту историю я охотно поверила.

Парень звонит очень настойчиво, и мне приходится принять вызов, чтобы потом меня ничто не отвлекало.

- Да? - стараюсь говорить тихо. Горло жутко болит.
Сильный ветер заглушает все звуки. Я толком не слышу голос по ту сторону провода, потому прошу повторять громче.
- Мисс Эшли Фрай? - со мной говорит явно не Крис. Этот голос принадлежит какому-то мужчине.
- Да. Кто это?
- Вы знакомы с человеком, с номера которого я Вам сейчас звоню?
- Конечно. Крис... Паркинс, кажется. Мы знакомы.
Мужчина что-то говорит голосу, прозвучавшему на заднем фоне.
- Когда Вы последний раз его видели?

Хмурюсь. Сначала пытаюсь вспомнить, а потом не могу понять, зачем этому человеку такая информация.

- Что-то случилось? Кто Вы?
- Гэрри Вирс. Шериф местного отделения полиции. Жаль Вам это говорить, мисс, но Вашего знакомого больше нет в живых.

Эти слова изо всех возможных сил ударяют меня куда-то в область грудной клетки, но в следующую секунду приходит осознание того, что это всё настолько печально от того, как ожидаемо. Слёз больше нет. Я издаю нервный болезненный стон и, прижав к себе ноги, опускаю голову на колени.

- Что произошло? - задаю вопрос, ответ на который уже крутится на кончике языка. Суицид.

- Крис Паркинс покончил с собой вчера приблизительно в десять вечера. Наглотался таблеток, но видимо, не дождался эффекта и повесился у дверного проема. Не оставил никаких записок, потому...

Он много чего ещё говорил, но самое главное я уже услышала. «Не оставил никаких записок». Шериф ошибается, если действительно думает, что парень не оставил никаких посланий. Его смерть - и есть послание. Всей семье, всему миру. «Отсутствие боли тоже может стать причиной боли». Вот что хотел сказать Крис, затягивая узел на своей шее.

Что-то заставляет меня улыбнуться. Не сбросив вызов, отпускаю телефон из рук, и он летит вниз и разбивается о холодный асфальт. Очень жаль, но цементу абсолютно плевать, чьи мозги сегодня по нему размажутся, окрасив в красный цвет. Ему плевать на всех тех подростков, чьи жизни прервутся из-за него. А глупые люди всё продолжают свои попытки подарить ему душу, когда оставляют на нём произведения искусства. В нашем районе на стенах было много граффити. Помнится, даже Мёрфи нравились эти разноцветные каракули. Да... Нравились... Пока он был жив.

Когда он душил меня, я ощущала всю самую богатую палитру эмоций. Все оттенки моей ненависти рисовали собой всегда одну и ту же картину. Я хотела его страданий, я хотела его смерти. Он тоже её хотел.

Когда ты душил меня, я ненавидела тебя.
Сейчас я ненавижу тебя за то, что твои руки больше никогда не сомкнутся на моей шее.
Когда ты резал мою кожу, я думала лишь о том, как буду заставлять тебя захлёбываться слезами.
Твоё тело пронзил нож. А захлебнулась я.
Когда ты играл на гитаре, ты так сильно отдавался музыке, что мне казалось, будто твои пальцы вот-вот сотрутся в мясо. Но твои пальцы остались целыми. А вот имя стёрлось.

Я вколю в вены последнюю дозу Мёрфия. Мы встретимся, и ты улыбнёшься мне. Скажешь, что я глупая девочка, забывшая о том, что же змеи делают с мотыльками. Уже очень скоро, Тейлор.

До встречи осталось всего лишь два этажа.