— В картишки? — Стефан достал из кармана колоду карт.

Это его привычка с самого детства. Карты всегда лежат у него, чтобы в любой момент поиграть с местными ребятишками на деньги или вещи.

В его глазах танцевали чертики, а мои заблестели.

— Коне-е-ечно, — весело протянула я.

— На желание, раздевание или щелбан?

— Безусловно, — я усмехнулась. — На желание.

— Уже не мотивирует. Я отдал тебе всё, что у меня было. А вот на раздевание... — он блаженно закатил глаза, а я хлопнула его по плечу.

— Озабоченный, как тот, — вспомнила я инцидент, который прошел несколько часов назад, — В общем, раздавай!

Стефан сощурил глаза.

— Руби, тебя кто-то трогал?

Почему Бог обделил меня умом? Кто меня тянул за язык?!

— Да сон приснился плохой.

— Найду твой сон и убью.

Фух, главное, чтобы отец не узнал. Иначе, два гроба будет.

— Мы сегодня будем играть?! — изогнула я бровь.

Стефан закатил глаза, и начал раздачу карт.

Червонная шестерка, червонная семёрка. Крестовая дама, крестовой король. Пиковая девятка, козырь. Игра продолжалась долго, но Рубина с диким хохотом бросает последнюю, козырную карту, а Стефан сидит с целой колодой в руках. 

— Ну, друг мой сердечный, готовься!

— Я бегал уже в трусах, целовал парня, признавался геем. Что ещё придумаешь? — обреченно вздохнул кудрявый.

— Не бойся, — проворковала я, — Поклянись, что будешь всегда моим другом.

— Слава Богу, мне не пришлось покупать тебе грузовик шоколада! — облегченно выдохнул цыган, — Клянусь, Рубин. Я буду твоим верным другом до конца наших дней.

Я обняла парня.

— Почему я раньше не додумалась загадать желание про шоколад?

Стефан начал смеяться.

— Потому что, дорогая, не все блещут умом!

— Гений чёртов, беги!

— А... а зачем бежать? — удивленно спросил Стефан.

— А ты не хочешь бежать? — хищно оскалилась, смотря на своего кудрявого друга.

— Рубин, тебе скоро ехать, а ты тут веселишься! И да, я не хочу бежать.

— Так лети! — звонко воскликнула я.

Стефан встал с моей кровати и встал к окну. Мы смеялись. Последние часы вместе... Веяло тоской, но я просто не позволю, чтобы другие начали грустить, утешать и собирать меня в путь-дорожку.

Цыганские колкие словечки, которые кричала я Стефану, а он мне в ответ, разносились по всему дому. Моя длинная юбка, прикрывающая стопы ног, цеплялась за предметы, из-за чего я спотыкалась, а Стефа это ещё больше веселило.

С улицы послышался звук.

— ШунЭса? — спросила я Стефана на цыганском.

(прим. автора: слышал?)

Мы сразу же подбежали к окну. Из машины вышел длинноволосый цыган, которому отец отдал деньги.

— Ту чи дыкхЭс ада? — спросил Стефан, наблюдая, как незнакомец складывает деньги под пиджак.

(прим. автора: ты тоже видишь это?)

— Да, — подтвердила.

Мы отошли от окна, когда отец зашел в наш сад.

— Интересно, за что это?

Я задумалась. На ум приходила одна мысль. Наркотики. Но если это так, то я бы уже давно об этом узнала, ибо в семье барона не должно быть секретов, да и хранят наркотики всегда дома, а я их тут не замечала. Да и не будет отец этим заниматься.

— Рубин, может этот парень будет за тобой присматривать? Ну, а деньги твой отец отдал, как аванс, — подал идею цыган, но я отмахнулась.

— Я сама за кем хочешь присмотрю. К тому же, я буду с бабушкой, а она за меня горло перережет и даже не скривится.

— Это да, она у тебя боевая. Помню, как мне крапивой от неё досталось.

Да, было весело. Стефан просто поцеловал меня в щечку, когда нам было по семь лет, а бабушка оскорбилась, сорвала крапиву и пошла разбираться с кудрявым. Он тогда бегал от неё, плакал. А я сидела на ветхом крыльце и считала хлопки ударов по заднице малыша. Так и поступают настоящие друзья! Правда, Стефан обиделся на меня, что я ему не помогала, а смеялась. 

Как же хорошо, что есть моменты, которые можно вспомнить с улыбкой на лице.

— Рубин, а ты будешь по мне скучать? — неожиданно спросил парень.

Он заглянул в мои очи, а я отвернулась. Не люблю, когда так делают. Всегда казалось, что заглядывают прямо в душу, ища ответы на вопросы.

— Не говори глупости. Конечно, — я вздохнула, — Стефан, я буду нереально по тебе скучать. 

Он прижал меня к себе, его кудряшки упали мне на лицо, а сильные руки обвили талию. Его объятия всегда были самыми теплыми, нежными. Самыми родными.

— Моя маленькая цыганочка, — прошептал он мне на ухо, а я начала тлеть от этого действий.

— Пользуешься тем, что старше меня на два года? — ухмыльнулась я.

— Да.

Я цокнула.

— МирО ромал.

(прим. автора: мой цыган).

Он широко улыбнулся, прижимая меня к себе ещё сильней.

До поезда оставался час и мне нужно было идти на вокзал, чтобы не опоздать, но я не могла. Не хотела.

В дверь комнаты постучались, Стефан среагировал быстрее и оттолкнул меня от себя, чтобы не поднялся шум, ибо парень не мог меня обнимать. Он не мой родственник и, тем более, не мой муж. Можно сказать, мы нарушали цыганские правила, но ничего не могли с этим поделать. Мы дружим с пелёнок, и просто не можем обойтись друг без друга. 

— Руби, через пять минут собираемся внизу, — сообщила мама.

Она грустно посмотрела на меня, обвела взглядом комнату и ушла прочь.

— Повезло, что она постучалась. Вот бы позор был, — произнес кудрявый.

— Они бы не удивились, думаю. Мы дружим много лет. Конечно же, за этот промежуток времени мы обнимались.

— Ладно, малая. Давай я возьму твои вещи.

— Конечно ты их возьмешь! Не мне же их тащить.

Стефан забрал вещи. На бежевой стене остался мой ловец снов и шикарная картина, которую я купила на ярмарке. Шкафы наполовину опустели, оставив в себе только ненужные вещи, а кровать так и осталась не заправленной. Пусть это будет напоминание обо мне. Что только не придумаю, дабы не заправлять ложе...

Бахтало и Рада стояли около входа, а Стефан прикручивал к моему чемодану колёсико. 

— Наис, — сказала я Стефану, а он мне отдал починенный чемоданчик.

(прим. автора: спасибо).

Отец и кудрявый взял мои вещи, и мы пошли к машине. Я не осмеливалась спросить у Бахтало про деньги, которые он отдал парню. Не красиво получится. Ведь, он подумает, что я за ним следила.

Вот почему я не родилась в русской семье? Было бы намного легче жить. 

* * *

Пятая платформа. Четвертый вагон. Плацкартный. Сорок седьмое место, нижнее. Боковушка. Зато, мне не придется просить разрешение, чтобы поесть. Ведь столик будет в моём распоряжении.

Единственное, нужно просто уснуть на двадцать часов, чтобы никто меня не трогал всю поездку. Я думаю, что не справлюсь с этой задачей. 

Стефан положил мои вещи на сиденье, чтобы на проходе они никому не помешали.

Мама благословила меня на дальнюю поездку, а отец поцеловал в щеку. Стефан улыбнулся мне, а когда родители загляделись на сувениры, которые продавали прямо в поезде, он обнял меня и повторил действия отца.

— Мэ тут камАм, кхАм, — быстро прошептал парень, и опустил глаза.

— Мэ тут камАм, камлО.

(прим. автора: я тебя люблю, солнце; я тебя люблю, любимый).

Родители и друг вышли из вагона, а я убрала под сидение сумку и один чемодан. Второй, скорее всего, уберу на третью полку, если мне разрешат.

В вагоне пахло жаренной картошкой, макаронами и курицей. Люди, как я и предполагала, начали на меня косо смотреть. Может волосы собрать и снять серьги, чтобы внимание не привлекать?

Пока я летала в облаках, ко мне подошел красивый парень.

— Привет, можно я пока присяду к тебе? 

— Да, конечно. Разрешишь положить чемодан к тебе на полку? 

— Хорошо, я помогу.

Он взял клетчатый чемодан, и подбросил на третью полку. 

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Твои глаза запали мне в душу, язва с ядовитыми зубками.

Что, чёрт возьми, эта пьяница тут делает? Нет. Почему он мой сосед?