Едва отец отпустил их, Ариадна сбежала. Не стала спорить, пытаться переубедить, не поговорила даже с Селиной и Натранилом, которые могли бы заступиться за неё.

Вместо этого она ураганом пронеслась через всё ещё тихие коридоры дворца и ворвалась в свою комнату. Ксанта даже вскрикнула и едва не сорвала штору, которую в тот момент поправляла, а Лина и Доротея выскочили из спальни Ариадны, растрёпанные и с метелками в руках.

— Принцесса, что случилось? — засуетились служанки, только что не расстелившись у Ариадны в ногах.

Девушка была так зла, что, побоявшись наговорить гадостей, для начала села за стол и шумно выдохнула. Лина и Доротея тут же переглянулись и постарались отойти. Ариадна редко срывалась, поэтому для них, этих девушек, видящих в ней подругу, такой вид принцессы был дикостью. Ариадна и сама это понимала, поэтому постаралась собраться с мыслями.

— Всё в порядке, — соврала она, разжав кулаки. — Лина, Доротея, на сегодня вы свободны, можете отправиться на кухню и попросить себе у поваров еды от моего лица.

— Но... — попыталась оспорить более смелая Доротея, переступив с ноги на ногу. — Мы же не закончили с работой.

— Всё равно. Идите, — упрямо повторила Ариадна.

Сейчас она не хотела общаться со служанками. Гнев призывал выместить на них страхи, вернуть себе чувство уверенности и властности через унижение ещё более безвольных. Ариадна ненавидела такую свою сторону. И не собиралась давать ей волю.

Служанки, к счастью, правильно расценили её словам и поспешили удалиться. Ариадна проводила их взглядом. Пусть идут. Возьмут себе еды, заберут её домой, разделят с семьёй... А не выслушивают её бессмысленные жалобы.

И уж тем более не разделяют с ней заполошный заговор, уже родившийся в голове Ариадны. Услышать его заслуживала только Ксанта — набожная, замкнутая, подчиненная, но понимающая её.

Едва затихли в коридоре шаги служанок, Ариадна взглянула на Ксанту, всё ещё стояющую у окна, и произнесла:

— Отец договорился о моей свадьбе с принцем Кофто. Она состоится через два месяца, если нынешний трибут Призыва плохо себя проявит и не сможет претендовать на статус моего мужа.

— Ох, моя принцесса, — вздохнула Ксанта, покачав головой. — Увы, этого стоило ожидать. Ваш отец... Его любовь проявляется совсем не так, как хотелось бы. Может, ваша мачеха поможет переубедить его?

— Она попыталась. Напрасно, — фыркнула Ариадна, опустив взгляд в стол.

И, как назло, увидела единственную трещину в рассохшейся древесине. Другой знак, признак раскола, обещание перепутья... Но Ариадна не была гадалкой из числа тех, что предлагали свои услуги на улицах Феоды. А значит, не могла и быть уверена. Отступать в любом случае не планировала. А потому только сжала кулаки и произнесла, пытаясь сдержать дрожь в голосе:

— Я не согласна с этим. И не стану выходить замуж за претендентов отца. Я... Хочу попытаться участвовать в Призыве.

Ксанта ахнула и, судя по звуку, оступилась.

— Принцесса! — воскликнула она. — Как вы можете говорить о таком?! Даже думать не смейте! Это опасно! Да вы хоть представляете, что там творится, у этого Властителя Желаний при дворе? Кошмар, ужас! Девушка вроде вас такого не выдержит, оставьте это мужчинам. Мы найдём способ ещё немного отсрочить свадьбу, только, пожалуйста, не делайте необдуманных глупостей.

В чём-то Ксанта была права. Об Аловии ходило много слухов. Мол, лес, посреди которого она расположена, проклят и населен монстрами. Мол, у Властителя на службе находится Чудовище — существо с телом человека и головой быка, увенчанной огромными рогами, питающееся плотью людей и способное воплощать их самые большие страхи. Мол, весь дворец Аловии полон грязных тайн и смертельных ловушек, а Властитель только рад причинить боль трибутам. Ариадна верила только в истории про Чудовище, потому что с ним так или иначе встречался каждый трибут. Всё остальное она считала глупостью, придумками особо впечатлительных.

А кроме этого... Что значит «она не справится»?

— Ксанта, не говори, что ты во всех это веришь, — фыркнула она, строго глянув на служанку. — Аловия такая же страна, как и прочие. И я определённо смогу показать себя куда лучше, чем выбранный в этом году мальчишка. Да я его выше, Ксанта! И сильнее, если на то пошло. Уж лучше страну представлю я, чем эта немощь.

— Принцесса, вы говорите глупости, — отрезала Ксанта. — Перестаньте! Вы женщина, а не мужчина. Тем более, феодская женщина. Я очень люблю вас, моя принцесса, но дело женщины — быть женой и хранить дом, а не бороться с чудовищами Аловии за страну.

— Я оскорблена, Ксанта, — поджала губы девушка. — Я думала, ты поймёшь меня.

В конце концов, она же закрывала глаза на то, что Ариадна подслушивала уроки Икара и Натранила обращению с мечом. Молчала о том, что Ариадна бежала из дворца в мужских одеждах. Делала вид, что не слышит её возмущений о судьбе девушек Феоды. Наконец, помогала ускользать от участи юной невесты престарелого вдовца. Зачем всё это было, если не для того, чтобы дать Ариадне надежду на то, что она нечто большее, чем мать и жена?

Но Ксанта на её слова отреагировала совсем не так, как девушка думала.

— Я старалась понимать вас, моя госпожа. Для меня вы как дочь, которой у меня никогда не было, — строго произнесла она, нервно дернув полы одежд. — Старалась я понимать и ваше желание не выходить замуж исключительно по расчёту. Но, принцесса, то, что вы говорите сейчас, это попрание всех норм приличия! Более того, это шаг против природы.

— Женщинам Тирры природа не мешает быть великими охотницами и правительницами своей судьбы, — попыталась оспорить её слова Ариадна.

— Женщины Тирры не по своему желанию это делают! Их мужчины прокляты, у них нет другого выбора! — лишь больше разошлась Ксанта. — А то, что делаете вы — глупое, детское бунтарство. Я не стану помогать вам. И даже больше — не позволю эту глупость совершить.

Ариадна поджала губы и снова сжала кулаки. Ногти впились в кожу, но боль лишь напомнила — она не герой-трибут, как Авиценна, и не великий царь, как её прадед Тессей, а обычная слабая девушка. Гнев от этого стал лишь сильнее.

И что, что она девушка?! Это не делало её ни дурой, ни беспомощной. Если уж и Ксанта в неё не верила, это определённо было поводом проявить бунтарство и доказать — она выросла. Она хотела быть выше роли агнца для продолжения рода. И будет.

Но чтобы доказать это, нужно стоило действовать быстрее. И для начала...

— Оставь меня, Ксанта, — выдохнула Ариадна, взмахнув ладонью. — Я думала, ты поддержишь меня! Поможешь всё решить. Но ты только заставила меня почувствовать себя ещё более жалкой. Спасибо, Ксанта. Не такого я от тебя ожидала.

— Уж простите, принцесса, но такова моя работа — спускать вас с небес на землю, когда ваши фантазии заходят слишком далеко, — произнесла Ксанта, всё же опустив голову. — Простите, если это обидело вас, принцесса. Надеюсь, когда я вернусь с ужином, вы уже успокоитесь и поймете, что ваши слова совсем не блещут мудростью.

— Я не буду ужинать, — фыркнула принцесса. — А утром сразу отправлюсь к Селине.

— Пусть так, моя принцесса, — качнула головой Ксанта, выглядя очень расстроенной. — Тогда я приду к следующему ужину. И, надеюсь, мы хорошенько обсудим этот день, но уже не так, как сегодня.

С этими словами служанка прошла через комнату и покинула покои Ариадны. Девушка осталась совсем одна. И только ветер, шелестящий в занавесях на окнах, разогнал гнетущую тишину. Тяжесть сказанных слов, впрочем, развеять не смог.

— Темные воды... — выдохнула Ариадна, схватившись за голову.

Пальцы её зарылись в волосы, растрепав укладку. Ксанта... Как она могла быть так жестока?! Ариадна всегда верила ей. Слушала её наставления, позволяла успокаивать и смирять себя, не сомневалась, что все её слова ей на благо... И это действительно было так. По крайней мере, Ариадне хотелось в это верить. Но то, что она сказала сейчас, было в высшей степени обидно и несправедливо.

Если даже Ксанта считала её просто глупой девочкой, единственным навыком которой было ублажение и продолжение рода, значит, она и вправду всё в своей жизни делала не так.

Растроенная, злая, глубоко уязвленная, Ариадна вскочила из-за стола и принялась наматывать круги по комнате. Что она могла сделать, чтобы исполнить задуманное? Для начала — переодеться в мужские одежды. И отрезать волосы. Обычно Ариадна просто собирала их в хвост по всё той же щегольской моде жителей Арфии, но если она хотела стать трибутом, ей нужно было и походить на него, а значит — носить короткую причёску.

А что потом? Надо было найти Барнабаса Касароуса. Единственное приглашение на Призыв от Феоды находилось у него, и Ариадна должна была добыть его. Где найти юношу она не знала, но философы часто собирались в тавернах города. Даже если она не найдёт его в первой же попавшейся, то сможет спросить у других философов. Они наверняка скажут. Особенно за пинту пива и закуску к нему. В конце концов, каждый из них знал другого — если не лично, то через знакомых.

Но как было его уговорить? Придётся взять денег. Или скорее украшения, благо, их у Ариадны в изобилии осталось от матери. Обещание награды могло открыть любые пути, это девушка знала по отцовским пирам. О, она очень внимательно наблюдала, как покупались те или иные люди, не важно, жители Феоды или иностранцы. Наверняка у Барнабаса тоже можно будет выкупить договор. Испытания, конечно, большая честь, но и большая опасность, и почему бы не переложить её на другого? Учитывая еще то, что договора Призыва были не именными и подтверждала их лишь сургучная печать, которую нужно было сохранить до Аловии. Ну, а если нет... Придётся поступить аморально и ограбить парня. Возможно, получить в лицо, но хотя бы попытаться.

Все это звучало действительно безумно... Но и слова Ксанты были не лучше. Ариадна хотя бы мечтала о большем, а Ксанта её приземляла. Нет, не так — низводила до мусора.

Но... Её слова звучали знакомо и понятно. Ариадна жила с ними в голове всю жизнь. Стоило ли отказывать от того, что было знакомо, ради неопределённости Аловии? Имела ли она право на это?

Ариадна остановилась у окна и навалилась на подоконник. Высунулась так, что едва не перевалилась. Жадно глотнула ещё прохладный воздух, уже пахнущий не только морем, но и разогретым песком. Всмотрелась вдаль, в линию горизонта, где синее море, увенчанное барашками волн, переходило в до боли голубое небо, по которому в этот день не блуждало ни облачка. Там, вдалеке, темнели едва заметные пятна рыбацких лодок. Парили над водой чайки, прорезая тишину криками. Ариадна жила здесь семнадцать лет. Каждый день наблюдала этот вид из окна. И, что юлить, любила его до боли, сжимающей грудь. Хотела ли она на самом деле попрощаться с этим или просто не могла смириться со своей судьбой?

Может, стоя вот так у окна и наблюдая за тем, как спокоен и прекрасен этот мир рядом с ней, как привычен он ей, Ариадна в итоге пришла бы к смирению. Но до того, как она успела всё обдумать, в комнату кто-то вошёл.

— Ариадна! — услышала она тихий вздох Селины. — Дорогая моя, светелко, отойди от окна, прошу. Мы всё решим, только подожди, останься с нами...

— Я не планирую прыгать, Селина, — прервала поток увещеваний Ариадна, отстранившись от окна. — Я просто хотела подышать воздухом и подумать.

— Ох... Как я рада, — выдохнула мачеха, прижав руку к груди. — Ариадна... Я встретила в коридоре Ксанту. Она сказала мне, что ты... Хочешь попробовать попасть на Призыв. Это правда?

— Правда, — признала Ариадна, сев на подоконник и опустив взгляд в пол. — Я знаю, это безумно, но это мой единственный шанс... Шанс вырваться из этого порочного круга. Я не хочу, не хочу быть просто женщиной! Я ведь могу больше!

— Я знаю, Ариадна, — сказала Селина то, что девушка так и хотела услышать. — Твоя идея безумна, пугающа... Но я верю в неё.

Ариадна изумлённо раскрыла глаза. Правда? Неужели хоть кто-то в этом дворце поддержит её притязания?! Да быть не может. Наверняка сейчас Селина добавит что-то ещё. Что-то такое же мягкое, как она, способное смирить непокорную падчерицу.

Но вместо этого Селина глянула на дверь, выдохнула и торопливо прошла к Ариадне. Её маленькие, мягкие ладошки сжали ладони принцессы, когда она заглянула той в глаза и произнесла:

— Это то, что нам нужно, Ариадна. Тебе, мне. Всем женщинам Феоды. Если ты поучавствуешь в Призыве, то...

— Смогу изменить всё, — выдохнула Ариадна.

Она думала только о себе, как-то и подобало напуганной девушке, но... Селина ведь была права. Если она, принцесса, покажет своему народу, на что способна женщина вне дома, то изменит не только свою судьбу, но и судьбы других девушек. Пусть она не победит, пусть останется в Десятине, но и это будет достаточным вызовом традициям Феоды. А если победит? Если на десять лет ослабит проклятие? О, она вернётся домой! Причём настоящей героиней. Тогда отцу останется только смириться с её характером и оставить идею о браке Ариадны ей самой.

Восторженная этими мыслями, девушка сжала ладони мачехи в ответ.

— Селина... Спасибо, что поддерживаешь меня.

— Не за что, моя дорогая, — улыбнулась мачеха. — В твоём возрасте я тоже мечтала о другой судьбе. Твой отец... Всегда был добр ко мне, но это было не то, чего я хотела. И я тоже думала о том, чтобы отправиться на Призыв. Но... Скажем так, я быстро постарела и растеряла силу. Но ты... Ты не такая, как я, Ариадна. Ты сможешь больше, чем смогла бы я. И если ты желаешь, действительно желаешь отправится в Аловию, я постараюсь помочь тебе. Только скажи, чем, и я всё сделаю.

Она говорила так искренне... И глаза её сияли, словно прибрежная галька, вымытая солёной водой до блеска. Пожалуй, о таком энтузиазме в ответ на свои действительно слишком дерзкие слова Ариадна и мечтать не могла. Но как же прекрасно было его получить! Жаль только, что Ксанта не проявила терпения к своей воспитаннице.

— Я... Даже не знаю, — постаралась собраться с мыслями девушка. — Я хотела переодеться и выйти в город, чтобы найти Барнабаса... И выкупить у него приглашение. Или украсть, если выкупить не получится.

— Ты знаешь, как его найти?

— Хотела поспрашивать философов в баре, — не очень уверенно ответила девушка. — Это только первый вариант плана, я понимаю, он звучит не очень, и...

— Всё в порядке, Ариадна, — мягко провела по её ладони Селина. — Ты придумывала это на ходу. Времени у нас мало, на детальный план не хватит. Но я могу подсказать, где искать Барнабаса.

— Можешь? — удивилась Ариадна. — Но ты же тоже... Ну...

— Не выхожу с женской половины? — хихикнула Селина. — Да. И нет. Ты же знаешь, что твой отец заранее выбирал кандидатов на Призыв и тщательно их отбирал. Выясняя информацию о них, ко всему прочему. И я, скажем так... Читала эти данные.

Ариадна захлопала глазами. Селина всегда казалась ей довольно... Наивной женщиной. Она никогда не вступала в серьёзные споры и даже их не любила, мастерски сглаживала конфликты, всегда улыбалась и строила из себя глупышку, особенно перед отцом и его сыновьями. А оказывается, что не такой уж она была и наивной... Ариадна почувствовала себя пристыженной. Селина была слишком уверена в ней.

— Не хмурься так, милая, — заметила её смущение мачеха. — У такой слабой женщины, как я, есть лишь один способ почувствовать себя властной, и это чтение записей мужа. Но ты выше меня. Если ты соберешься, то сможешь очень многое.

— Почему ты так веришь в меня? — сжалась Ариадна, смущенная похвалами лишь больше.

— Потому что ты единственная девушка на моей памяти, осмелившихся пусть и тайно, но наблюдать за уроками братьев, — без тени сомнения ответила Селина. — Потому что ты единственная девушка, которая не стеснялась проявлять полученные знания. Кто кроме тебя мог выбить у Икара из рук тренировочный меч и побить его им? Кто ещё мог поспорить с Натранилом о философии?

Ну, к слову будет сказано, Натранила Ариадна так и не переспорила... Старалась, конечно, но знаний в основных науках, вроде арифметики, философии и грамматики, у неё было мало. Больше, чем у других девушек Феоды, конечно, однако всё равно недостаточно. Она могла писать связные тексты, но в них было много ошибок. Могла складывать и вычитать, но не больше. Знала основы философских учений, но не их догматы. Однако что-что, а драться она могла. Без особой тактики, конечно, но так яростно и смело, безрассудно, что даже Икар не мог выстоять перед её напором.

Все, что она умела и знала, было лишь крошками знаний, украденными у братьев. Но... Далеко не каждая женщина Феоды могла таким похвастаться. И в этом тоже была особенность Ариадны, её преимущество, способное помочь в Аловии.

— Так что же, ты будешь слушать мои наставления, дорогая? — напомнила о себе Селина.

— Да. Да, я хочу услышать, что ты знаешь, — выдохнула Ариадна, качнув головой и так отмахнувшись от сомнений.

— Хорошо. Барнабас — юноша из довольно богатого рода, — начала Селина, отпустив ладони Ариадны и принявшись загибать пальцы. — У него есть дом на улице Тессея, и именно там он проводит большую часть дня. А если не там, то в баре «Ракушка Авицены» на улице Трёх волн.

— Улице Трёх волн? Что юноша из богатого рода забыл в нижнем городе? — сморщилась Ариадна.

— Не знаю. Может, там публика лучше. Или он просто не уверен в себе, а потому выступает там, где готовы слушать молодых философов и не задавать им особых вопросов, — повела плечом Селина. — Но это то, что знаю я. И, наверное, единственная наша зацепка.

Она была права. Ариадна не имела и таких знаний, в конце концов. Ну и что, что придётся пойти в нижний город. Она там уже бывала. Да, дома попроще. Да, мужчины на улицах уже не казались такими ухоженными и лощеными. Да, сильно пахло рыбой и нечистотами. Но в остальном нижний город был той же Феодой. И всё равно не хотелось бы ей оказаться там поздно ночью одной... Мало ли, что могло произойти.

Значит, придётся всего лишь работать быстрее. И это тоже будет ей на руку, потому что выехать из города с повозкой Призыва нужно было до завтрашнего ужина. А ещё лучше — до обеда. Что-то подсказывало Ариадне, что Ксанта её не послушает и придёт поговорить пораньше. А там поднимется ненужная шумиха, дороги перекроют, а ее позорно вернут домой ни с чем...

— Спасибо за наводку, Селина, — постаралась приободриться Ариадна. — Постараюсь сделать всё, что смогу.

— А я прикрою тебя здесь, — кивнула мачеха, обернувшись к двери. — Постараюсь удержать Ксанту подальше от комнаты. И твоего отца, конечно же.

И это будет самое важное для плана. Весь он строился на том, что никто не узнаёт до поры до времени, что принцессы нет, и лучше бы этого времени было побольше. Повозка Властителя наверняка уже прибыла в город и стоит на постоялом дворе «Торжество Тессея», ожидая, когда выбранный соберётся для отправления. Ариадне оставалось только надеяться, что Барнабас не уехал или не уезжал прямо сейчас... Но в Феоде любили долгие прощания. Особенно такие юные философы, как этот мальчик. Да и если Барнабас уехал, то у Ариадны точно не было шанса. А так она хотя бы могла надеяться, что всё удастся.

— Селина, я хочу попросить тебя... — протянула девушка, нервно дернув прядку волос. — Помоги мне с причёской.

— Конечно, родная. Дай мне только немного времени, я схожу за ножницами, — покивала мачеха, сразу же направившись к двери.

Ариадна не стала её останавливать. Ей нужно было время побыть одной и ещё раз всё обдумать. Да Селина и не дала ей времени себя остановить — просто юркнула в коридор, как кошка, и была такова. Ариадна ещё какое-то время подождала, пока шаги мачехи не затихли, а затем шумно выдохнула и привалилась к стене.

Она определённо сошла с ума. На что она только что согласилась? Что собиралась сделать? Безумие, сущее безумие, Ксанта была права. Ничего определённо не получится, она просто опозорит себя, не более.

Но вдруг? Вдруг получится? Шансов выжить у Ариадна в любом случае было не много. Так не лучше ли ей умереть, сражаясь за себя и других девушек, чем в родах? Да и вообще, в Аловии у неё были шансы выжить. А вот в замужестве — нет. Если она понесёт, то умрёт либо рожая, либо после, от болезней. Если не понесёт — муж избавится от неё, как от бесполезного вложения, а отец ему и слова не скажет. В конце концов, весь этот брак — фикция, заключаемая ради договора.

Так или иначе её жизнь не будет простой. Только в одном случае у неё есть шанс.

И Ариадна этот шанс упускать не собиралась.

Отбросив всякие сомнения, девушка распустила волосы. Мелкие золотые заколки со звоном посыпались на пол, а непослушные кудряшки снова рассыпались по плечам Ариадны. Даже на лицо упали. Без них будет лучше. Но как же Ариадна будет по ним скучать... Столько лет растила, всё же.

— И вот я здесь, моя дорогая. Снова, — отвлёк её голос Селины.

Мачеха снова опасливо закрыла дверь и для пущей уверенности даже задвинула щеколду. Правильно. Будет очень неловко, если на середине переодевания в комнату войдёт Ксанта.

— Я готова, — произнесла Ариадна, пересев с подоконника за туалетный столик.

Селина не стала отговаривать её, не стала даже спрашивать: молча прошла к девушек и подхватила её волосы. Ножницы тут же срезали первую прядку — немного неловко, небрежно, но в то же время... Правильно. Так, как и должно было быть.

Кудряшки волос посыпались на пол одна за другой. Ариадна остановила взгляд на зеркале, в котором отражалось каждое действие Селины, каждый взмах ножниц. И с каждым этим движением ее, Ариадны, лицо обретало новые черты: грубые, резкие, отцовские... Её черты. Вот это было её лицо. Ещё бы смыть эту гадкую пудру... Но её Ариадна планировала оставить. Уж слишком очевидными были веснушки, отличительная особенность царской семьи Феоды.

Когда последняя прядка волос упала на пол, а Селина поправила небрежные кучеряшки новой причёски девушки, Ариадна почувствовала не только небывалую лёгкость в голове, но и лёгкость в душе.

— Выглядишь прекрасно, — улыбнулась Селина, отложив ножницы и взглянув в зеркало.

— Да. Лучше, чем обычно, — признала Ариадна, потрогав новую причёску. — Спасибо, Селина.

— Не за что, родная. А теперь, когда твои волосы готовы, давай соберем вещи. И поскорее, пока Ксанте не взбрело в голову извиниться.

Да, надо было торопится. Но даже поднявшись с табурета, Ариадна ещё на какое-то время задержалась у туалетного столика, чтобы сполна налюбоваться новым обликом. Теперь короткие прядки волос, забавно кучерявясь, обрамляли её лицо, впрочем, совсем не скрывая резких скул. Ариадна усмехнулась: Икар в детстве носил подобную причёску. Ариадна всегда ему завидовала.

Теперь пусть он ей завидует. Она исполнит его мечту.

А пока... Девушка торопливо схватила со столика мамин гребень. Мелочь, но всё же память. О ней и о том, почему Ариадна не могла остановиться.

С этого начнётся её путь. Путь к светлому будущему для всех девушек Феоды... Или к её падению.