— Лампы и резисторы...

В одном из дворов возле многоэтажек, у голубой «Волги» с открытым багажником стоял парень. Потасканные кеды, чёрные джинсы, красный свитер, длинные рыжие волосы, кое-как стянутые в хвост, рыжие усы. И дорогие хорошие двойные очки на носу. Он перебирал коробки в багажнике машины и щурился, разглядывая этикетки. Ступни мёрзли от влажного асфальта, засыпанного жёлтыми листьями с тополя. Он слегка переступал с ноги на ногу, немного неуклюже выворачивая колени. Коробка с резисторами уже была в подмышке, а лампы находиться отказывались. Раздражённо дёрнув подбородком, он выпрямился и замер. В проезде маячил человек в чёрной куртке. Он просто стоял, положив руки в карманы, но парня прошибла дрожь. Он знал этого человека. Судорожно нырнув в багажник почти по пояс, он наконец увидел коробку с лампами и, подхватив и её, захлопнул крышку багажника. Человек шёл к нему. От паники руки начали неистово трястись, ключ из замка багажника отказывался вытаскиваться. Он и так неловкий, а сейчас казалось, что ещё секунда — и просто грохнется на пол от страха. Наконец выдернув ключ, он пулей влетел в служебную дверь магазина и захлопнул её за собой. В подсобке свет не горел, поэтому он быстро пошёл в зал. Там он хотя бы будет не один.

— Яша, тебя за смертью только посылать, — пожилой мужчина в свитере тут же налетел на него, выхватил коробки из рук и затолкал под прилавок. — Что ты такой сонный?

— Н-не выспался, — Яша слегка поджал губы и отошёл к витрине. Сидящий на табуретке у кассового аппарата парень, больше похожий на солиста метал-группы, чем на продавца, перевернул лист журнала «Техника молодёжи» и фыркнул. На что мужчина тут же среагировал ехидным замечанием.

— Что, Саша, опять дисциплину разлагаешь, по ночам репетируешь?

— Э-э, это кто ещё кому мешает спать. Кофе накипитярится на ночь и трамвай потом гоняет полночи, блин. То пиписять, то попить, то ещё хрен чего.

— Ладно-ладно, не ссорьтесь.

Пока эти двое переругивались, Яша отошёл к витрине и замер. Человек стоял на другой стороне дороги и смотрел прямо на него. Лица за капюшоном видно не было, но он смотрел в упор, от этого взгляда всё сворачивалось в узел. Сглотнув, Яша поправил вывеску магазина и вернулся за прилавок. Там его хотя бы не так видно. Над городом номер тринадцать занимался рассвет, скоро на завод и в НИИ потекут люди, появятся клиенты. И этот человек обязательно уйдёт, должен уйти, он всегда уходит, когда кто-то рядом.

В небе, отбрасывая тени на грозовые облака, занимался оранжевый холодный закат. Режимный город номер тринадцать готовился отходить к отдыху. Маленький, окружённый лесами, он стоял на холме, с которого было видно все окрестности. В осеннем холодном воздухе стоял сырой запах леса, реки, болот, он заползал в дома, напоминая всем и каждому, что скоро выпадет снег, окончательно закрывая город от всего мира. Балкон одного из десятков типовых домов выходил на двор с уже почти облетевшими деревьями. Октябрьская прохлада делала воздух прозрачным до звона, из-за чего было хорошо видно на много километров. За низеньким домом напротив широкая улица, а на горизонте громадой стояли НИИ и сосновый лес, в который садилось солнце. Над двором летали стаи воробьёв, своим галдежом внося сумбур в томный вечер. Где-то далеко гудели поезда на развязке, послышался гудок на заводе, означавший окончание смены. Тихо и едва заметно начали загораться фонари, освещая путь всем, кто шёл сейчас к себе в тёплую квартиру.

Квартира казалась особенно уютной, было что-то особенное в этом жёлтом свете. Даже руки выглядели какими-то золотыми. Зря их что ли так называют те, кто слышал его игру на гитаре? Сидящий на диване парень мотнул головой, откидывая длинные светлые волосы за спину, и подпёр подбородок рукой. Уже полчаса он без интереса пялился в телик. Сегодняшняя серия «Слёз сентября» казалась ужасно скучной, до зевоты. После предыдущей, где были громкие разборки и выяснения отношений, эта серия оказалась просто ни о чём. Но он искренне надеялся, что хоть к концу наконец что-то интересное промелькнёт. Да и если смотреть сериал, то подряд, а то мало ли, вдруг эта серия влияет на следующие. Он кинул взгляд на настенные часы и нехотя поднялся с дивана. Пора бы уже выдёргивать его высочество Шершня из его королевства радиодеталей и паяльников. На балконе адски воняло канифолью и оловянным припоем, Яша сидел, сгорбившись, над очередным ламповым усилителем, который у него заказал какой-то парень из соседнего города. Парень подпёр плечом косяк и хмыкнул. Ничего не видит и не слышит во время работы. С тех пор, как они смогли приткнуться в магазин радиодеталей, Шершень не вылезал из заказов один масштабнее другого. Зря что ли образование получал. Какой-никакой заработок, хоть питаться начали нормально. Плюс могли из-под прилавка продавать кассеты с записями друзей и вообще всяким дефицитом.

Вообще для рок-музыкантов решение оторваться от модной тусовки и залечь в таком полурежимном городе очень странное. Но у него ту родители, хотелось за ними присматривать, помогать. Ну и плюс сам факт того, что они живут в этом городе, сильно набивал очков в глазах общественности, они казались настоящими бунтарями, чуть ли не революция на подводной лодке. Питерскому неженке Яше тут сначала было тяжело. Никаких тебе дефицитных шмоток и деликатесов. Но он быстро привык. Лишь бы он был рядом, а там разберутся. Парень ещё раз бросил взгляд на часы, громко откашлялся, обозначая себя, и положил Яше руку на плечо.

— Ай! — тот едва не подпрыгнул на стуле и резко обернулся, спуская респиратор. Совсем ничего не слышит, вон как перепугался.

— Ну чё ты так дёргаешься? Не хватало ещё ручонки нахрен паяльником припаять к усилку. Я тебе, блин, говорил будильник купить и поставить перед носом, чтобы не теряться во времени.

— А сколько? — Яша снял защитные очки и выглянул в комнату. — Р-роз, ну блин, я закончил почти...

— Завтра допаивать свою красотищу будешь, бросай нахрен. И так уже глазёнки в кучу от твоего припоя, блин, — Роза открыл окно, чтобы хоть немного проветрить балкон. Главное, чтобы в квартиру вонь не пошла, а то ночью мультики не хватало ловить. — Давай, бросай. Пошли смотреть телик.

— Иди, я подойду.

Яша выключил лампу над рабочим столом и принялся расталкивать не понадобившиеся детали по коробочкам. Роза ещё немного понаблюдал за этим и вернулся в комнату. Откуда Шершень брал воздух в этой газовой камере — непонятно. Гречку бросил, на канифоль подсел. Уже больше года этот рокер недоделанный в завязке без срывов. Мать Розы часто говорила «как бабка отшептала». По-другому тут и не скажешь, совершенно отрубило все вредные привычки, как и не было. Это радовало и нет одновременно, потому что причин такой резкой перемены Роза не знал и только надеялся, что там не что-то ужасное, просто наконец мозги встали на место. Он что только ни делал, чтобы его вытянуть из гречневого болота, так что это был хороший знак. А то странно, когда барабанщик, человек-метроном по сути, подтормаживает по-дикому и залипает в одну точку.

Наконец Яша зашёл с балкона, зашторил окно и потянулся. В слишком большой для него футболке Розы он выглядел как в коротком платье, чем вызывал улыбку. Он медленно, рассматривая пейзаж за окном, надевал сложенные на подоконнике кольца, а Роза его рассматривал. На нормальной еде наконец хоть немного набрал, а то иногда казалось, что он за своей барабанной установкой поломается, особенно когда его накрывал порыв вдохновения. Поправив на носу очки и облизав губы, Яша, вместо того, чтобы сесть к Розе под бок, прошёл мимо, шлёпая по паркету босыми ногами.

— Э-э, куда попёр? И чё опять без тапок, мне гвоздями к твоим ластам их прибить? — Яша скрылся в коридоре, и стало слышно, что он полез в холодильник.

— Пить хочу. А м-молока нет?

— Нет, ты, блин, вообще обканифолился? Сам его допил на ужин.

— И хлеба нет.

— Ты чё там за ревизию, блин, делаешь? Бросай, иди сюда.

— А на завтрак кто б-бутерброды будет? — Яша вышел в дверной проём и скрестил руки на груди. — М-может, в магазин сходить...

— Ага, как раз, блин, идеальное время.

— Да ещё шести нет, Роз, — Яша протопал мимо дивана, увернулся от рук Розы и нырнул в сервант. Там лежали бумажники.

— Да твою мать, что, есть больше нехрен в холодосе? — Роза лениво потянулся и кинул на Яшу возмущённый взгляд.

— Я быстро, правда, — Яша заправил выпавшую из хвоста прядь и наклонился к нему, утыкаясь носом в волосы. — Ты ж знаешь.

— Ладно, блин, тогда возьми пятёрку, купишь пепси, если будет.

Яша что-то пробубнил, ткнулся губами в щёку и пошёл в прихожую. Как обычно, вечер наступает, и у Шершняги просыпается воля к жизни и движению. Утром его до магазина дотянуть за руку та ещё проблема, а сейчас вон какой живчик. Роза родился и вырос в маленьком городе, его родителям на работу нужно было к семи, поэтому он привык рано вставать. А нежная питерская душа с родителями, которые только выходили из дома в девять, отказывалась привыкать к такому графику. Переучить Шершня оказалось задачей невозможной, да и Роза не очень-то хотел играть роль няньки. Взрослый мальчик, что хочет, то и делает. Яша прямо из дверей помахал ему рукой и наконец вышел. Роза хмыкнул и, подогнув под себя ногу, откинулся на подушку. Ничего, вот придёт из магазина, он как обнимет, пусть только попробует куда-то дёрнуться.

Казалось, что он просто закрыл глаза, моргнул. Но нет. Шея и согнутая нога ломили со страшной силой, за окном уже не было ни капли света. На экране прыгал ведущий программы «Сдохни или умри». А она начиналась только в половине девятого. Кое-как выпрямившись на диване, хватаясь за шею и пытаясь размять мышцы, Роза огляделся. Часы показывали без двадцати девять. Это он почти два часа проспал? Вот это силён, ничего не скажешь. И какого чёрта Шершень его не разбудил? Досмотрели бы серию, потом это шоу, и легли бы спать нормально. День был тяжёлым, Роза до обеда коробки разгружал, руку неудачно оттянул.

— Старый, нахрен, дед ты, Розка.

Роза тряхнул головой, кое как пятернёй собрал волосы в хвост и пополз в сторону кухни. Яша такой, мог решить, что Розе слишком сладко спится, и сидеть на кухне, чтобы не разбудить. Но его там не было. Как и хлеба с молоком. Пожевав губу, Роза решил проверить студию. Но она оказалась закрыта, никто туда не входил. Ни старых кед, ни красной косухи в прихожей. Роза ещё раз посмотрел на часы и нахмурился. Где этот укурыш два часа шляется? Обещал быстро, и где? Придётся идти его подбирать. Так не хотел на холодную улицу, а придётся. Матюкая в уме Шершня на все лады, он намотал шарф, надел куртку, кое-как влез в берцы, кинул в карман ключи и вышел к лифту. Хорошо, что сейчас темно, можно без очков идти, никто не увидит его секрет. На улице холодный ветер тут же залез под куртку, и Роза обнял себя за плечи. А этот дурак попёрся в кедах, как маленький ребёнок.

— Так, блять, Шершень... Сейчас за патлы домой потащу, что это за нахрен?

Роза нервно огляделся и, натянув капюшон, пошёл к магазину. Вообще к нему можно было пройти двумя путями. Напрямую через гаражный кооператив и пустырь, и вокруг, через два соседних двора. Идти напрямую в такую темень не хотелось. Если не найдёт Яшу на длинной дороге, проверит и короткую. Он мог столкнуться с кем-то из знакомых и заболтаться. Роза не так чтобы за него переживал. Ну в самом деле, их район крышевали парни во главе с его старым знакомым, Анатолем. Тот, может, и не был образцовым гражданином, но на них с Яшей никогда не гнал, даже наоборот, часто приходил на квартирники с ящиком пива и отрывался. Но где-то глубоко в голове уже засела ужасная мысль, от которой неприятно потели ладони. С кем неразговорчивый Яша мог болтать два часа? Да быть такого не может, что-то случилось. Освещёнными дворами он наконец вышел к продуктовому. Он уже был закрыт, на крыльце стоял Эдуард Генрихович, продавец, и гремел ключами.

— Эй, простите, — он дёрнулся от окрика и выронил ключи. Роза тут же оказался рядом, поднял их и отдал мужчине. — Я тут, блин, кое-чего спросить хотел.

— Да что же вы так пугаете, а? Я уже подумал кто из бандюг приехал мзду собирать, а я уже кассу сдал, — Эдуард поправил очки, едва не заехав себе подковой в глаз. И зачем он эту железяку везде с собой таскает. — Так, а что вам нужно?

— Шершень не приходил? — увидев, как продавец хмурится, Роза махнул рукой. — Да такой, рыжий, в куртке красной и в очках круглых.

— А-а... Так он ещё перед инкасаторами приходил. Часа два назад.

— Спасибо.

Роза развернулся и пошёл в сторону пустыря. Нет, что-то случилось, не мог Яша два часа непонятно где прошляться просто так. Только бы не опять гречка, Боже. Как же Роза с ним намучился, второго раунда этого он просто не выдержит. Идти в полутьме по пустырю оказалось тяжело, тропинки не видно, сорняк по пояс, сухой, царапается и цепляется за штаны. Ещё и земля неровная, Роза дважды чуть не нырнул в траву с головой. Нет, если ничего не случилось, Яше не избежать скандала, пусть знает, что гонять друга по тёмным пустырям — плохо. Злой и весь в сухих колосках, Роза наконец вылез к гаражам и пошёл по главному проходу, пытаясь отряхнуться. Над крышами гаражей маячила их девятиэтажка, свет горел почти во всех окнах. Плохой, местами просевший асфальт дороги после пустыря казался идеальным шоссе. Но Яши не было. Уже выйдя из ворот кооператива, Роза нахмурился, рассматривая свой же подъезд, и развернул обратно. Инопланетяне? Призраки? Что за странные дела происходят? Хотя стоп, может Яша сейчас уже стоит под дверью квартиры и ждёт его? Ключей-то он не брал. Поднявшись на лифте на свой этаж, Роза мельком выглянул на площадку и снова нажал на кнопку с цифрой один.

— Вечер перестаёт быть томным, — Роза не помнил, из какого фильма эта фраза, но её часто повторял его преподаватель, и она пришла на ум. Натянув поглубже капюшон, он шёл по кооперативу, уже заглядывая во все ответвления, чтобы точно ничего не упустить. Потом выйдет на пустырь и будет уже внимательнее смотреть.

Задумавшись, он едва не наступил во что-то, разлитое по щербатому асфальту. Как будто кто-то банку с компотом разбил, непонятное красное нечто было размазано по дороге и лужами стояло на листьях. Роза замер, рассматривая это, и услышал чей-то разговор. В небольшом закутке у открытого гаража сидели несколько мужиков. Они дружно чистили и потрошили рыбу на клеёнке, тут же, рядом, сидели несколько котов, поджидая подачек. Может, они что-то видели? Или хотя бы слышали, ну не мог же Шершень сквозь землю провалиться.

— Мужики, — все обернулись на него, и Роза на всякий случай снял капюшон. Его приметную внешность знали все в городе. — Вы не видели Шершня? Рыжий такой, в красной куртке.

— Я ж вам говорил, это музыкант тот, я что его, на плакатах не видел? — один из рыбаков треснул рыбиной по колену и махнул рукой. — У меня у дочки вся стена в плакатах!

— Михалыч, — самый здоровый мужик хмуро посмотрел на товарища, и подошёл к Розе. — Его полчаса как скорая увезла.

— Чё? — казалось, что внутри всё мгновенно замёрзло и стянулось в узел. От страха сердце подскочило к горлу, перекрывая кислород. Он даже ничего сказать не смог, только проблеял что-то невразумительное.

— Мы полчаса назад с рыбалки приехали, а он лежит. Вон там, весь в крови, — мужчина махнул рукой к тому месту с красными пятнами на дороге. — Ну мы скорую и вызвали.

— Скорую... Спасибо, — Роза уже хотел бежать домой, но мужчина схватил его за руку.

— Подожди, парень, — он отошёл к своему стулу и вытащил из-под него авоську. — Это вот у него было, я думал, кто-то точно придёт его искать.

Роза только молча кивнул и забрал сетку. Хлеб в бумаге, бутылка молока, две пепси. Как и договаривались. Он, как сомнамбула, дошёл до квартиры, не глядя засунул авоську в холодильник и полез в сервант. Там лежали Яшкины документы, их наверняка потребуют в больнице, чтобы прописать в палату. Весь в крови... Роза замотал головой, пытаясь прогнать картинки заколотого ножом Шершня, и вышел к подъезду. Идти не так уж далеко, хоть и холодно. Яша должен жить, должен, у них только дела пошли резко в гору. Наконец-то их кассеты хорошо расходятся, действительно хорошо, не только среди своих, питерских. Только недавно выступили на одной сцене с Наутилусом и Пикник, а тут такое... Роза не заметил, как перешёл на бег. А что, если Яше совсем плохо, что если он умирает? Только. Не. Это. Он не может, не имеет права! Когда впереди показалось здание больницы, Роза уже начал откровенно задыхаться. Сам учил Яху, как бегать так, чтобы не сбивать дыхание, а сам себе всё забил, как старый туберкулёзник. Фонарь горел только над входом в приёмный покой, кое-как поднявшись на крыльцо, он вошёл в холл, на ходу трясущимися руками доставая документы.

— Молодой человек, вы к кому? — какая-то женщина в халате словила его за руку, не давая пройти дальше и, увидев Яшин паспорт, кивнула, поджимая губы. — А вы кем приходитесь?

— Я с ним живу типа и... Я знаю, как с родителями связаться.

— Это хорошо, оставляйте его документы регистратору, нужно его карточку найти.

— Вы меня не отведёте? — женщина слегка отвела глаза в сторону, и Роза прерывисто втянул воздух сквозь зубы. — Что с ним?

Покачав головой в ответ, она молча поманила за собой и пошла в закрытый коридор. Там горели ультрафиолетовые лампы, освещая всё неживым сиреневым светом. От него начали слезиться глаза, но Роза молча шёл за врачом, прекрасно понимая, что его вообще могли сюда не пустить. Наконец она остановилась возле одной из дверей, из-за которой в коридор лился тусклый свет и было слышно какую-то возню. Приложив палец к губам, она приоткрыла двустворчатую дверь в палату. Яша был там, лежал на больничной койке весь в трубках и бинтах. Глаза замотаны, в рот засунута здоровенная труба от огромного аппарата и приклеена пластырем к щеке. Руки забинтованы по локоть, капельница, рядом несколько врачей что-то колдуют со второй рукой. От вида мертвенно белого Яши, который слился с больничным бельём, стало физически плохо. Кто мог? Он же такой тощий, такой мирный...

— Его избили, очень сильно. Били по голове, — перед глазами стояли те пятна крови на листьях, асфальте... Какие звери могли так избить? — Он в тяжёлом состоянии.

— Он... Выживет?

— Всё будет зависеть от него. Если сердце сильное, то выживет. Крови много потерял. Когда смогут приехать его родственники?

— Я... Я телеграмму завтра дам... Они в Питере живут, вечером будут.

— Хорошо. Когда он будет стабильным, мы вас сможем впустить в палату. И если родители разрешат.

— Угу...

В голове отказывалось укладываться все произошедшее. Ничего не намекало, вечер как вечер, завтра им на работу, послезавтра выходные, планировали репетировать новую песню... Почему? За что? Что такого мог увидеть или услышать Шершень, чтобы так жестоко получить? Роза дал себя вывести к регистратуре и без сил плюхнулся на жёсткую скамейку. Сейчас почта уже не работает, до утра придётся ждать. Он слишком часто скрывал от родителей Яши все их злоключения, только бы лишний раз их не колыхать. Но это скрыть не получится. Потому что на выходных Яша традиционно созванивается с ними, и если он не поднимет трубку, всё всплывёт. Он стянул резинку, сунул в карман и запустил пальцы в волосы. Роза славился умением быстро и адекватно реагировать совершенно на всё, на квартирниках именно он разнимал дерущихся и разрешал споры. Потому что мог, мозгов и здравого смысла хватало. А сейчас он не знал, что делать. Без Яши даже идти домой не хотелось.

— О, гражданин Розов? — он резко поднял голову и столкнулся взглядом с полковником Жилиным. Ах да, это вроде криминалом считается, вот почему тут мент. Тот устало ухмыльнулся в усы и приглашающе указал на сестринскую. — Я бы хотел с вами поговорить. Восстановить картину преступления, так сказать. Или в отделение поедем?

— Пофиг.

Роза устало потёр глаза и пошёл за Жилиным. Он два часа дрых без задних ног, пока тут какие-то другие люди, не он, спасали Шершня... В сестринской, видимо, уже оборудовали временную допросную. Полковник кивнул Розе на стул и начал выкладывать на стол какие-то свёртки в бумаге. Выложив целую гору, он начал их разворачивать. Красная косуха, брюки, старые кеды, Розина майка, пакетик того, что осталось от очков, пакет колец... Майка... Какой из-за неё был скандал... Её подогнал Розе Макс Железняк на квартирнике, что-то там импортное, хоть и без принта. Шершень случайно заляпал её хлоркой, и она вылиняла некрасивыми пятнами. Роза со злости запустил ею в Яшу и орал, что пусть теперь эту тряпку и носит, потому что он больше этот позор не наденет. И Шершень в ней и вправду ходил, дома, когда садился за работу. Роза, каждый раз смотря на некрасивые бежевые пятна с коричневыми разводами, думал о том, что эта тряпка не стоила той ссоры, не стоила того, чтобы Яша ещё несколько дней ходил по квартире, не поднимая глаз и вздрагивая от звука собственного имени. На глаза навернулись злые слёзы. И так зрение ни к чёрту, а тут ещё это.

— Посмотри, не пропало ли чего.

— Можно трогать?

Дождавшись кивка, он взял в руки косуху и запустил руку в карман. Там лежали деньги. Рубль тридцать восемь. Кольца все на месте. Ничего не взяли.

— Как он оказался в гаражном кооперативе?

— В магазин пошёл...

— Там тоже ничего не взяли?

— Да, — от неприятного нервного напряжения у него даже слова на ум не шли.

— Вы не знаете, были у него какие-то конфликты?

— Не-а, он мирный... Он вообще всё время молчит в тряпку, какие конфликты.

— Во сколько он вышел из дома?

— Да в половину шестого где-то.

— А вы что делали? — Роза поджал губы. Отличный вопрос, он и сам им задавался.

— Спал я, в полдевятого проснулся.

— Ничего подозрительного не заметили, пока его искали? Может, каких-то людей незнакомых, предметы?

— Да темно на улице. И хотел бы — не заметил, зрение хреновое. Не видно, что ли?

— Тогда я прошу, если что-то увидите, вспомните и решите рассказать, приходите в участок. Я там весь день, — Жилин встал и, обойдя Розу, положил ему на плечо тяжёлую руку. — Не переживайте, голубчик. Вы если себя изведёте, кого ваш друг застанет, когда очнётся? Вашу тень? Не надо так, идите домой и спите, утро вечера... Ухух, простите, ну вы поняли, — он беззлобно улыбнулся и кивнул какому-то мужчине в дверях, чтобы тот собрал вещи Шершня в участок.

— Подождите, можно... Можно футболку забрать? Она ж под курткой была, на ней ничего нет.

Полковник поджал губы, опустил глаза и, наконец, кивнул. Сунув протянутую футболку под куртку, Роза вышел на крыльцо и прислонился к колонне навеса. Мозги наконец начали работать, он вспоминал всех, кто косо смотрел в сторону Яши, но не припоминал никого, кто реально мог желать ему зла. Мимо к автомобилю прошли Жилин с помощником. А Роза залез в карманы, нащупывая там только утром открытую пачку сигарет. У них с Шершнем с недавнего времени появилась новая привычка, курить сигарету одну на двоих по утрам и две отдельные вечером. Потому что тормознутый утром Яша мог забыть о сигарете, и она пропадала почём зря, а так хоть польза была.

— Да твою ж мать, Яха... Костяшки-хрусталяшки, — прикурив трясущейся рукой, он затянулся и скрестил руки на груди, рассматривая освещённую жёлтыми фонарями улицу. Полицейский уазик выехал за ворота свернул направо. — И как теперь, что делать мне? Ну ничего, ничего. Я их найду, Яша. Я их обязательно найду.

Он сунул сигарету в рот и быстро пошёл домой. Нужно взять на работе отгулы, у него теперь много дел.

Утро Роза встретил на балконе с сигаретой в руке. За ночь он почти приговорил пачку, сидя здесь на табуретке и рассматривая темноту. От курева горло драло ужасно, во рту было горько, руки воняли бумажным пеплом. На коленках лежала футболка, как кот. Роза всю ночь не спал, точнее, спал, но как-то странно, урывками, минут по пятнадцать. Глаза щипало от запаха сигарет. Он слегка смял в кулаке футболку и, отложив её на подлокотник дивана, пошёл на кухню. Запить привкус сигарет пепси и идти на почту. Чем раньше он пошлёт телеграмму в Питер, тем быстрее приедут родители Шершня. Попасть к Яше в палату он очень хотел, это было первой причиной, по которой он их хотел видеть. Да и в конце концов, Яша всё ещё Шершанский, а он всё ещё Розов, они не родственники, и решать по правилам он ничего не может.

Отправив телеграмму, он зашёл на работу, выпросил себе отпуск за свой счёт. Ну и пусть денег не будет, они и не в такие голодные времена выживали, когда ни копейки в кармане не было, чисто на любви к искусству. И сейчас выживут. По пути домой, проходя мимо одного из дворов, он заметил сидящую на лавке у подъезда стайку парней в ярких спортивках, и нахмурился. Точно, Тоня, с ним нужно срочно поговорить. Он точно в курсе, кто на его территории решил напасть на Шершня. С этим молодчиком Роза был знаком очень хорошо, когда их семья только приехала по целевому в этот город, они жили в соседних комнатах общежития, и мелкий Тоня часто прибегал к ним, посмотреть, как батя Розы играет на гитаре. Конечно, когда Яша только приехал, худой, модный, слегка манерный, Анатоль на него наехал и поставил фонарь под глазом. А потом на него уже наехал Роза. Он, может, и не гопник, и биты у него нет, но чисто на уважении он заставил Тоню поклясться, что Яшу больше не тронет. Анатоль с кислым лицом щёлкал семечки и даже не слушал своих пацанов, поэтому первым заметил идущего к ним Розу.

— О, красотка. Какими судьбами, ты ж вроде в другом доме живёшь?

— Тоня, мне нужно поговорить с тобой, — Анатоль повелительным жестом руки отправил своих гулять и, дождавшись, когда они разойдутся, похлопал по лавочке.

— Приземляйся. О чём перетереть хотел?

— Ты крышуешь тот херов кооператив, — Тоня снял очки и поджал губы.

— Я секу, к чему ты клонишь, но мне понту нет твоего чудика питерского трогать. Вы, конечно, странные поцы, но у меня к вам претензий нет. А мои без моего приказу и пальца бы не подняли. Ты ж знаешь, у нас типа субрдинация, — Тоня с трудом выговорил слово и сунул очки в карман. — Знаешь, тут проблема появилась. И не только у меня. Можешь у кого угодно спросить из ОПГ. Залётные у нас.

— Кто?

— Ты не сечёшь? Это опасно, красотка, они там пизданутые. Твой Яша на гречке тормоз тормозом, а эти без башни в натуре. Мы с ними пиздились на прошлой неделе. Они ко всем уже доебаться успели. И если это реально они, я им переломаю ёбла за то, что на мою землю влезли.

— Ты отвечаешь, блин, что это не ты.

— Ты меня за кого держишь? — Тоня оскорблённо отстранился от него и прищурился. — Я как обещал его не трогать, так и не трогаю. Я ж тебе говорю, нет понта его трогать. Что я с него возьму? Цацки, которые ему баро навтирал? Так меня потом баро за них нагнёт. Ты ж знаешь, он даёт, он и забирает, иначе всем пизда, — Анатоль наклонил голову на бок, как будто прислушиваясь. Время шло, а он всё молчал, как будто в транс впал. Роза уже собирался встать, как он вдруг отмер и протянул к нему руку. Снял очки и заглянул в глаза. — Знаешь, где недостроенный жилмассив? Там они были, их туда цыгане загнали, когда те к ним на территорию сунулись. Только вот я тебе кричу, если и тебя там пришьют, я тебя достану и сам тебе табло начищу.

— Я просто посмотреть иду.

Роза постарался сделать самое равнодушное лицо, на какое был способен. Ему очень хотелось достать хоть одного подонка из тех, что подняли руку на Яшу, чтобы отмудохать от души. Но признаваться в этом Тоне не стоит, иначе его никто туда не отпустит. Попрощавшись, Роза пошёл в сторону проспекта, как будто бы гуляя. Выйдет на шоссе, а оттуда на старую дорогу в объезд города. Она была только для строительной и тяжёлой техники и так и называлась, самосвальная, но именно с неё будет легче всего добраться до жилмассива. Грунтовку размыло прошедшими дождями, берцы залипали, Роза очень старался идти не по дороге, а по завядшей траве рядом. Город остался за спиной, он медленно, но верно подходил к лесу и, наконец, вышел на большое открытое пространство. Здесь идти было гораздо легче, потому что под ногами был песок, а не грязь. А за сильно покосившемся забором впереди виднелась брошенная стройплощадка. Вот он на месте.

Недостроенный массив стоял скелетом возле старого песчаного карьера. Там сначала хотели цементный завод построить, его ржавые металоконструкции торчали в небо, как пики. Но в итоге забросили и начали строительство жилой пятиэтажки. Её остов стоял на небольшом пригорке. Половина дома уже осунулась вниз в карьер из-за частых дождей, часть лежала в котловане, часть её на месте ещё держали куски арматуры, тянущиеся из твёрдо стоящей половины. Это место было опасным, очень. Не потому что тут был криминал или ещё чего, нет. Дом разваливался от непогоды, выветривался и плесневел. И мог в любой момент сложиться на голову. Окинув его взглядом, Роза резко выдохнул и полез через заросли травы. Главное — не провалиться в старый котлован под вторую пятиэтажку, в этих зарослях ничего не видно. Вылезши наконец на крыльцо одного из подъездов, он шагнул внутрь. Быстро осмотрится и пойдёт домой. Ему было десять, когда стройку заморозили, после школы, несмотря на указы родителей, они бегали сюда, чтобы покидать сложенные на крыше пятиэтажки кирпичи в карьер. Сейчас эта прогулка весёлой не казалась.

Осмотрев уцелевшую часть дома, он долго смотрел на рухнувшую в карьер. Стоит ли идти туда? Насколько эти ребята отбитые? Полезли бы они туда? Роза туда бы точно не полез. Не хватало ещё на арматуру наширнуться. Солнце уже начало садиться, конец октября, сумерки длинные и холодные. Пора уже домой двигать, чтобы до темноты успеть в город зайти. Осталось всего пару квартир осмотреть. Роза уже не ожидал ничего найти. Может, эти ребята тут и были, но сейчас их точно нет. Даже следов не оставили, ни мусора, ни кострища, ничего. Только халтурные граффити, которые тут и так были всегда. Сплюнув на пол, Роза отошёл к оконному проёму, чтобы вдохнуть свежего воздуха и замер. Даже снял очки, чтобы получше рассмотреть. На стене чем-то чёрным были выведены физические формулы. Радиоволны, схема электромагнита, катушки... И большой символ посередине, что-то вроде анаграммы из букв «м» и «т». Интересно, кто это развлекается? Роза знал всех радиолюбителей города, и тех, кто получал профильное образование, тоже. И они были людьми взрослыми, вряд ли они тут по ночам собираются на шабаши. Ещё раз окинув взглядом стену, Роза спрятал очки в карман и пошёл к выходу. Нечего ему тут больше делать, и так всё уже обошёл. Не смотрел же на стены, может, такого тут много. Какие-нибудь сектанты очередные, их отсюда регулярно выгоняли.

Вышел к крайним гаражам он уже в шесть. Сегодня было пасмурно, поэтому уже стояла темень. Тенью проскользнув через кооператив на какую-то уже освещённую фонарями улицу, Роза натянул поглубже капюшон куртки, спрятал руки в карманы и быстро направился домой. Не хватало ещё, чтобы родители Яши приехали и сидели перед закрытой дверью. Он и так на это всё потратил почти весь день. Хотя, если так подумать, на что ещё его было тратить?

Только в квартире Роза понял, как замёрз. Поставив на плиту чайник, он зашёл в зал и замер. Футболка лежала там же, на подлокотнике дивана. Взяв тряпку в руки, он уткнулся в неё лицом, пытаясь задавить злые слёзы. Футболка пахла Яшей. Это, конечно, приукрашивание, Шершень ничем особенным не пах, они с Розой жили вместе так давно, что уже пахли одинаково. Но от футболки пахло припоем и канифолью, Яшиными запахами, Роза никогда с этим не возился. Наконец отняв майку от лица, он натянул её прямо поверх водолазки с ДипПёрпл. Он понимал, насколько это глупо, но так было легче, как будто Шершень ещё здесь, бродит по квартире. От тяжёлых мыслей его отвлёк звонок в дверь. Кое-как зацепив тапки, он, шаркая ногами, поплёлся в прихожую и даже не удосужился посмотреть в дверной глазок. В подъезде стояли двое: худая высокая женщина в шерстяном пальто и мужчина с завитыми усами и в модной шляпе.

— Саша... — женщина протянула к Розе руку, и тот слабо улыбнулся.

— Мария Ефимовна. Осип Павлович, — он сделал шаг в сторону, пропуская их в квартиру, и слегка приобнял кинувшуюся ему на шею женщину.

— Спасибо, что написал.