Вскоре сияние прекратилось, потемнел зимний лес, перестал переливаться яркими неонами снег, и только элементаль пламени оказался единственным маяком во всей этой беспросветной бездне, неприступной крепости, где я, прижавшись к сестре, все думала о том, как далеки звёзды и как близки мы.

- Ты уже вся дрожишь от холода. Нам пора возвращаться.

- Но мне так неохота, Йери... - устало простонала я. - Сама же говорила, что обременять себя плохо...

- Только не надо вдаваться в крайности, Лилит. Не нужно, может, бежать вперед сломя голову, но и стоять на месте тоже нельзя.

- Я понимаю, понимаю. Я от тебя никуда не убегу, не переживай, - потянулась сладко я и встала. - Тогда пошли.

Без тепла сестры становилось ещё холоднее. Она вышла передо мной, а я последовала за ней, предварительно погасив лампу - и теперь трудно разглядеть даже разъезженную дорогу. Похоже, что Йери совсем не думала о какой-то паре километров до шоссе и пугающем хрусте ветвей... Сколько новостей я видела о пропавших людях. Группах! С мужчинами, у которых было снаряжение, оружие наверняка. А мы кто? Так, две ходячие мишени для диких зверей или кого похуже.

- Здравствуйте! - выкрикнул кто-то вдруг, и я вздрогнула до того резко, что дребезжание тела чуть не добралось до горла - до связок. Голос этот, который я возненавидела от испуга, навевал воспоминания о старой работе в офисе, ведь только с такими прокуренными речами разговаривает офисный планктон, полжизни проводящий в курилках. - А вы тут одни, да?

- Будь настороже, - шепнула мне сестра и подтянула за спину. - Если что, беги.

- Ты с ума сошла!? - кричала я шепотом в ответ. - Не шути так!

На ум как назло залезло одно неприятное событие - история о двух девушках, которая взбудоражила меня когда-то, напугала до чёртиков, что я спать не могла без света неделю. Предполагается, что их могли убить - судя по единственной улике. Это было совместное селфи двух дам, за которыми с размазанной физиономией стоял третий, буквально в метрах десяти. Тела их нашли расчлененными, а убийцу, между прочим, нет! Черт тебя дери, зачем я вообще вспоминаю это? Клянусь, если этот тип подойдёт к нам хоть на пару метров, я выколю сукиному сыну глаза своим превосходным маникюром! А то ишь чего, расходился, народ пугать вышел! Ещё и здоровается, любезничает, гад!

- И чего вас сюда занесло, юные леди?

Фигура вылезла на свет, и я смогла увидеть его очертания. А ведь сразу и не поймешь - на нем висел лохмотьями маскировочный белый костюм и большая сумка с таким же выбеленным ружьём наперевес. Я тут же выдохнула с таким наслаждением, что сестра на меня тут же обратила внимание. Уже и порадоваться сохранённой жизни нельзя! Ведь очевидно, что незнакомец этот - самый обычный охотник или лесник.

- Да так, гуляем, - ответила сестра.

- Гуляете? В такое то время, две девушки? - рассмеялся он. - А у вас есть яйца, однако же, или просто отсутствует голова на плечах.

- Точно также можно и вас спросить, сэр, чего вы в такое позднее время один? - спросила я также дерзко.

- А я вот с охоты иду, дивный сегодня трофей, редкий. Богатый.

Я почувствовала, как мою руку сжимают. Я посмотрела на Йери и забеспокоилась. Если даже она тревожится...

- Вас стоит только поздравить, - вежливо сообщила сестра. - Мы, кстати, уже уходим, так что не переживайте.

- Да-да, - помахал охотник рукой, крякнув, - пора вам, а то мало ли какие тут ходят. Видел я следы, которые не встречал тут ранее. Какая-то машина, то ли снегоход, то ли снегокат, черт его знает. А потом и парнишку-то, хозяина участка большого у озерца убили, вот прямо один сплошной переполох. Жалко его не было, конечно, тот ещё свин, но, как по мне, такую жестокую судьбу не пожелаю никому... Вы там аккуратнее. Сейчас совсем не так безопасно, как раньше. Уж я-то это заметил.

Мужичок рассмеялся пугающе и, переваливаясь с ноги на ногу, пошел восвояси.

- Йери, а вдруг тут реально ходит убийца? - пролепетала в панике я и вцепилась своими пальцами прямо в леденящую сталь.

Сестра, и не заметив даже моей хватки, только посмотрела вслед этому мужику и сказала, сморщив лоб:

- Брехня это все. Не забивай голову.

- Но...

- Все. Хватит об этом, - отмахнулась она резко.

Торопливо так, раздражённо, без какого-либо желания вообще находится здесь и обсуждать что-то связанное с этим. Странные типы негативно влияют на мою сестру, да и на меня тоже. Ты, Йери, думала о своем и совсем не осознавала, в какую тьму заводит нас твоя беспечность. Словно и не домой мы возвращаемся! Безвольно ты хотела, как будто, все прекратить, оставить - от тех образов и картинок, что витали в твоей беспокойной голове.Почему? Разве мы не обещали друг другу доверять наши слабости? Я просто обязана показать ей - и сопли, и драму, всё, что она так заслужила!

Когда расстояние между нами увеличилось, чего даже не заметила сестра, я подпрыгнула на месте и вскричала визгливой фразрчкой:

- Кто-то бежит за мной!

Эта простофиля обернулась, очнулась и, увидев меня, напуганную и несущуюся со всех ног, только и успела, схватив за руку, сказать мне нервно:

- Беги и не останавливайся.

И бежали мы от моих несуществующих убийц не сказать, что уж мало. Я уже и сама начинала верить, что за нами настоящая погоня... начинала уставать, тяжело кашлять. Ох, ввязала я себя в эти занятия физкультурой, дуреха! Нет ничего хуже удушливого и щемящего изнутри бега!

Но на беспросветном поле я увидела спасение. Свет в конце дороги - маленький такой, ярко рдеющий вдали фонарь, мигающий во тьме толстым светлячком. Вслед за ним поднялся над снегом весь их рой, зажужжала моторчиками колес. Мы же, уставшие, запыхавшиеся, озареные их слепящим светом, оставили то страшное и темное позади, что мешало нам просто жить.

- Вот мы и добежали, - говорила прерывисто сестра, тяжело выдыхая, быстро вдыхая. - Тут вроде светло. И дорога рядом...

- Да, безопаснее, - улыбнулась я, легонько переводя дыхание, и хихикнула. - Неплохая пробежка получилась...

Она взглянула на меня, напрягла свои мускулы на лице и, опираясь в полусогнутом виде на коленки рукой, спросила изнеможенно и пренебрежительно:

- Чего же тут смешного? За нами... вообще-то гнались...

- Подумаешь, - ехидно ухмыльнулась я, играючи изогнув руки за спиной, а сестра тем временем помрачнела донельзя. Тень ее злобно нависла надо мной.

- Ты же не...

- Нет, нет! - замотала я своей моськой в разные стороны, но, не выдержав, рассмеялась на всю лесную. У Йери аж задёргался её несуществующий, навеки закрытый глаз!

- Лилит! Ну кто же так делает! - злобно и обидою упоенная закричала она. - Иди-ка сюда, сейчас старшая сестра тебя накажет за это!

Она попыталась схватить меня, а я резко увернулась и что есть мочи побежала вперед, вдоль дороги.

- А ты, вижу, не до конца устала! - смеясь, кричала я ей.

- Ты у меня дошутишься! Думаешь, у тебя кровь из носа не течет?

И как хорошо, что вокруг ни прохожих, ни водителей, а то сидели бы сейчас наверняка в полиции, ведь угрозы сестры, перемешанные с колкими «шуточками», летели тут и там надо мной, хлестали по пяткам и, что самое главное, шли вразрез её миролюбивому характеру. Теперь ты актриса не хоррора, а комедии!

Заметив, что моя преследовательница стихла, Я обернулась и замерла. Та стояла уже на коленях - недолго - и тут же плюхалась в снег. Я сразу тронулась к ней, как на стометровке, быстро, стуча зубами, подбежала к телу, прижимала ухо к груди, с ужасом наблюдала за своей парализованной сестрой.

- Йери, дорогая, что случилось то?! - бормотала я, нащупывая мой пульс. - Сердце прихватило, да? Прости, прости меня, я...

Но не успела я и слезы пустить, как она...

- У-ух!

... вскричала, вытянула руки как зомби, выкатила свой глаз на меня. Нужны ли тут слова, чтобы описать масштаб тех разрывающих меня эмоций, которые я хотела вылить на мою непутевую сестру?

- Ты чё творишь?! Инфаркт бывает и у молодых, знаешь ли! - скривилась я в самых диких морщинах и прижала ее к земле за плечи.

Она же начала в ответ безумно заливаться самым чистым на свете смехом, каким смеются только чистенькие и худенькие принцессы. Тут я поняла, успокоившись,- поделом мне. Как я ни старалась отвернуться и сдержать предательскую улыбку, получился один сплошной, как прыснутый струёй воды, смешок, и наши голоса смешались в той радости, которую давал нам этот нелепый момент. Мы были дурами, снежными бабами, валяющиеся друг на друге в снегу, не способные и головы повернуть в сторону от тресущего по всему телу хохота. И вместе с тем мы как вцепились в друг друга своими ногами, словно одно целое, одна глотка и одно пьянющее веселье. Кажется, машина проехала - кажется, прибавила ходу.

- Ну... теперь мы квиты... - выдавила я из себя.

- Не-а... ты же сама... спровоцировала меня, хе-хе...

- Ох, ну вы ко мне строги! - взвела я руку вверх, играя Джульетту. - Достойна ли родная порицанья?

- Коль не искупит та вины... Её загладит обжиранье...

- Это что ещё такое? - сквозь слова улыбнулась я. - Ну вот надо же момент испортить...

- Ну вообще я за все это время изрядно проголодалась...

- Что же ты молчала! - как с огня вскочила я и тотчас принялась доставать из сугроба Йери. - Давай, вставай скорее, пошли!

- Ай, да что же ты так зарядилась-то? - пискнула она, пытаясь встать, отряхнуться, и шутливо добавила. - Сейчас мне руку вторую оторвешь...

- Намек! Твой намек! Я же поняла правильно?

- Это не намек, а прямое утверждение.

Я, не обращая на смутившуюся Йери, взяла в руку снега и начала как повар, приправлять невидимую кастрюлю щепотками своего «секретного ингредиента».

- Там будут роскошные блюда и комплимент от шеф-повара Лилисье. Пальчики оближешь, - говорила я с важным видом и продолжала свою игру.

- Оу, вы так любезны, - подхватила сестра. - Только учтите, что сосульки нужно подавать аль денте...

Я не удержалась и снова прыснула со смеху вместе с ней. Мы в такие минуты хохотали, как дети малые, безудержно и звонко, гордясь своим перформансом. Мы оказались такими глупыми и беспечными в моменте, что ощущалось мне это всё жутко родным. Наше настоящее для нас теперь дорого. Здесь и сейчас мы старались утонуть в заливающемся хихиканьи безумных бабочек, проснувшихся ещё слишком рано, однако же одновременно и так вовремя, что страшно жалеть о чем-либо.

- Веди, - сказала сестра и подала мне свою руку. Без перчатки.

- Конечно, Йери. Не отставай, - любезно сказала я и сняла свою.

И не боится она застудить свою кожу? Уж мне-то точно плевать. Обморожения можно избежать тысячу раз, а вот найти такой момент? Нет, это практически невозможно. Они уникальны.

Я знала, куда поведу ее. Недалеко от моего дома стоял красивый дорогой ресторанчик - я часто хожу туда, потому что если злоупотреблять своей готовкой, то и жизнь пролетит вдвое быстрее, нет, в трое, учитывая и потраченное время, и вред своему здоровью... Место прекрасное: персонал, атмосфера, кухня, всё нравилось мне там, даже сам дизайн интерьера лаконичный такой - красные скатерти и черные, стальные стулья с мягкой обивкой и ножками-кудряшками, великолепный рояль с музыкантом, поставленный посередине зала всем на обозрение - перечислять можно долго. Мне так повезло, что это местечко находится в пятнадцати минутах ходьбы, а то я бы давно разорилась на бензине!

Раз уж Йери показала мне свое личное место, значит и мне пришло время показать свое. Так ведь поступает семья? Наверняка. Я покажу тебе частичку себя, и ты, может, даже не разочаруешься!

- Ты такая возбуждённая, я бы сказала слишком, - заметила сестра, еле поспевая за моим стремительным шагом.

- Просто не терпится показать тебе. Ну и покормить, - ответила я, шагая вприпрыжку по хрустящей белой дорожке, которая была вытоптана уже до черноты - ведь многие тут жили, да ходили себе спокойно. Люди снова появлялись около нас, то пересекались, то сопровождали, в конце прощаясь по-английски... И ни одного фаната не найти.

Но Йери права - мне действительно не терпится пронаблюдать хотя бы то, как ты оценишь их фирменный том ям, уникальность которого заключалась в секретном рецепте бульона. Уверена, тебе бы точно понравился этот контраст - не такое простое, но и не прям изысканное, чтобы выдержать оптимальную сложность, золотую середину, так сказать. Возможно, ты бы даже попробовала приготовить его для меня, попытавшись выцепить секрет шеф-повара прямо с ложки. Это было бы так замечательно, знаешь...

- Здравствуйте, - поприветствовала и улыбнулась нам хостес, и я мигом отвернулась от своих витаний в облаках. - А вы сегодня не одни. Столик на двоих?

- Конечно, будьте любезны, - ответила я и подвинулась к ней поближе, чтобы прошептать. - Места для некурящих.

- Угу...

Далее мы прошли к гардеробу и отдали свои верхние одежды. Я тут же заметила на своей курточке заметное пятно и покраснела. Йери же, заметив мое беспокойство по этому поводу, выдохнула с едва заметной улыбкой и подмигнула мне. Уж не знаю, избавляет ли это от пятен, но от плохого настроения уж точно.

Столик оказался наш в углу и был скрыт в ярких двух абажурах и маленьких темных перегородках, прячущих спинки сидений. Уединённое место. Слишком уединенное. Видимо, хостес немного «не так» на нас посмотрела... слишком «не так». Ладно уж, переживём парочку взглядов и перешептываний. Главное, что рядом со мной моя не такая уж и плохая теперь сестра. Старшая, оберегающая. Заботливая, хозяйственная, но в то же время красивая и пикантная в каком-то роде - мне очень нравились ее вьющиеся локоны, прикрывающие ее маленькие ушки; а ещё высокий, выступающий вперёд нос выгнутый полумесяцем - того и гляди сейчас ужалит. Словно сама королева ос присела ко мне... Аж на поэзию потянуло. И вдруг будет чудное жужжание зимой, и что-то там, и бла-бла-блам...

- Ты все время о чем-то думаешь. Что-то произошло? - спросила сестра, уставившись на меня, элегантно опираясь на узорчатую столешницу.

- Да так, неважно, - махнула я рукой и добавила, как бы извиняясь. - Теперь-то я с тобой.

Как это и бывает в подобных заведениях, к нам подошёл официант и даже не стал сильно любезничать, отрабатывая свои чаевые. Этого парня я тут не встречала - новичок. Мне нравились такие. Если я видела, что человек старается и при этом не навязывается сильно, то деньги сами вылетят из моего кошелька вдобавок к чеку. Такова награда за понимание.

Ну да ладно, что там у нас в меню?

- У вас снова появилось гаспачо на кухне? Я скучала по нему, - весело сказала я, предвкушая великое «удовольствие» от этого ядреного блюда.

Сестра не обратила внимания на мою радость, ещё бы, ведь на её лице читалось не просто недоумение, а недоумение от недоумения. В квадрате!

- Закуска шестьдесят грамм стоит как половина стоимости моей новой кофты... - тихо проговаривала она своим мысли, уставившись в книжку и покусывая свой кулак, будто им только и хотела наестись, да побыстрее свинтить отсюда. Я хотела было подтянуться, дотронуться до нее, чтобы привести в чувство, как её и без меня пронзило:

- Тут же так дорого! - возмутилась она, сказав это так эмоционально, что и сдерживаясь сжатым горлом, казалась громкой и грубой.

- Да, я знаю, - кивнула я и расслабленно повалилась на спинку стула. - Много раз тут заказывала. Ты о ценах не волнуйся и помни, что я должна тебе. Так что заказывай все, что пожелаешь, ты тут теперь королева.

Сестра вздохнула и всё же принялась искать, судя по ее обеспокоенно у виду, что-то "не такое уж и дорогое". А я не давала ей спуску и консультировала по самым разным вопросам. Хотя, скорее, не давала ей случайно выбрать что-нибудь отвратительное из восточной кухни. Но, скажу прямо, вкусы сестры и без этого оказались гордыми, что давали ей желание наотрез отказываться и от хорошей кулинарии. Дело, наверное, в том, что она никогда не купит блюдо, превышающее свою себестоимость. Но разве мы не платим за место, музыку, услуги поваров и официантов, в конце то концов? В итоге мы сразу отмели все закуски, десерты, соусы и прочую оверпрайс порнографию по ее мнению. А ведь она действительно из тех людей, которые приходят в ресторан, чтобы поесть, а в магазин, чтобы купить. Прагматик выделывающийся...

- Смотри, - указала я на столик с одиноко сидящей женщиной. - Этот человек сидит тут всегда ровно в шесть, а в восемь уходит, каждый будний день. Особо ничего не заказывает и постоянно что-то пишет. У меня тут...

- Ты за людьми тут следишь? - перебила меня сестра, готовая вот-вот приподнять свои брови.

- А ты не смейся. Что мне ещё делать одной, пока ожидаешь заказ? И не слежу, а наблюдаю. Вон, тут люди заняты разговорами, пока повара готовят, а у меня такой возможности не было... до этого момента. Понимаешь, я... - неловко сжались мои пальцы и поджались губы, - просто так рада теперь, что столько могу тебе рассказать об этом месте, ты не представляешь, - завершила я, раскинув свои ладони к сестричке, приглашая её в этот мир, полный толстых буржуев, ввязывающихся в неприятности дураков и людей, всегда ищущих справедливости и никогда не дающих чаевые.

И она слушала внимательно, на её лице постоянно появлялась исключительная эмоция, практически не похожая на предыдущую. Например, я рассказывала, как посетитель поджёг себя горящим абсентом - ему было уже достаточно после десяти шотов, но желание напиться до беспамятства и просадить все свои деньги было намного выше моральных принципов - таков есть алкоголь. Он был, казалось, крепок как стёклышко, если навскидку, но в один момент как сошел с ума - отравила его всё-таки эта пьянющая сколопендра, стоило ей поглубже влезть в его мозг, найти уязвимые нейроны.

- Пьяному море по колено, - заключила сестра в конце моей истории и с разочарованием добавила. - Жаль тех людей, которым этот так называемый гость, прошу заметить, испортил вечер - и другим посетителям, и персоналу...

- Да ладно тебе, многим это подняло настроение, на самом деле, - с улыбкой вспоминала я. - Знаешь, когда в твой долгожданный ужин залетает муха, то он начинает казаться необычным, особенным, несмотря на то, что и как приправа это насекомое не очень, и как собеседник.

- Жужжит все, перебивает, да? Не ценит...

Мы говорили обо всем и много. Так увлеченно я с ней затянулась в этот процесс, что и не заметила, как мы перешли с искусства готовки на так называемые очерки о капитализме.

- Лилит, вот скажи, разве не нагло заламывать такую большую цену обычным продуктам, пусть и хорошо приготовленным?

- Имеют право, - подняла я руку и потерла о друг друга три пальца - указательный, средний и большой. - Если люди ходят и платят, то почему нет?

- Это с точки зрения морали, - настойчиво возразила сестра. - Хватило бы у тебя совести просить деньги за продукты, которые ты превратила в блюдо за двадцать минут в восемь раз дороже их стоимости?

- Кто знает, Йери, может, у этих людей есть добродетель, которую они хотят купить за награбленное. Зло во имя добра!

- Да так что угодно можно оправдать...

А когда принесли блюда, то мы ели молча - как и желала всегда сестра. Я хотела уважать эту её просьбу и не относилась уже к ней, как к проблеме. Заодно у меня было время подумать о своём, насладиться сливочными деликатесами, горячими и мастерски выложенными на тарелки блюда как для рекламы. Хорошо, что клей хоть не использовали.

Наевшись, я тяжело выдохнула, вытерла рот салфеткой и, развалившись на стуле, осмотрелась вокруг. Люди начали вставать с мест, трясти своими полными животами, а зачем? Оказывается, уже пришёл здешний пианист, начал играть музыку, не ту, которая шла из колонок, а настоящую. Можно сказать, что и вечер становился настоящим. Город начинал петь и танцевать. Мне нравилось наблюдать за этим волшебным явлением именно здесь. Эта мелодия, прыгающая между ловких пальцев по клавишам, эти взбудораженные пары, кружащиеся вокруг некоторых ещё неравнодушных зрителей вроде меня...

- Хорошо танцуют, да? - спросила я свою сестру, продолжая мечтательно наблюдать. - Вот бы также когда-нибудь...

- Ты же красивая, Лилит, тебя разве никто не приглашал? - удивилась она.

- Было когда-то, - призналась я и скривилась. - Сюда ходят в основном богатые женатики, тут редко увидишь молодёжь, они больше по клубам, по тусовкам всяким. Но дело даже не в этом... Это ведь, понимаешь, такая близкая, интимная обстановка - танцы. Родная... Да кто я вообще такая какому-то там великовозрастному дяденьке, годная ему разве что в дочери? В этом же нет совершенно никакого смысла, в чужих-то людях! Это слишком личное для меня.

- Интересно, - протянула задумчиво Иеремия и встала из-за стола. Я смотрела, как она подходит и подаёт мне свою живую руку. - А я для тебя не чужая?

Рефлексы хотели работать - отказываться, отмазыааться, и было во мне такое нежелание, что аж заурчало в животе. Я знала, что она может предложить и предложила бы, но ведь пряталась надежда на хоть малейшую ненависть ко мне или хотя бы изжогу... И как я могу отказать ей? Особенно, когда вместе с этим привычным страхом и закрытостью борются такие высокие чувства к ней! Само её приглашение это уже подарок для меня.

- Я... не говорила, но я не умею. И... ну ты же знаешь про мою неуклюжесть. Но... - пыталась говорить я спокойно, пытаясь быть спокойной, но только пыталась! Невозможно выдать все эти невнятные предложения за что-то более-менее адекватное, чем бормотание шизофреника.

- Но давай не будем забывать, что ты человек. Я тоже, знаешь, не образец для грации, - сказала сестра, наклонившись передо мной. - Однако же разве в этом суть?

- Йери... - пробормотала я пугливо под гнетом ее теплого дыхания.

- Я научу тебя, Лилит. Не бойся.

Ее темный локон упал вниз, выбившись, указывая на чуть приподнятый уголок ее приоткрытых губ, на доверительную и мягкую улыбку, какую я могла позволить делать только ей. Ее глаз светил черным глянцем призрачной пелены, отражался в бесконечном и неизведанном обычному проходимцу и как бы ждал от меня ответа - терпеливо и даже немного настойчиво.

Я посмотрела на её руку, которая подрагивала от ожидания, и слегка едва коснулась пальцем ее пупырчатой ладони. Она решительно схватила меня и потянула за собой. Я дрожала, волновалась, и крепко сжимала её, то оборачивалась, то просто смотрела вниз, еле поспевая за шагом сестры. Я испытывала гнетущее и сжимающее чувство чужих глаз, которые, казалось, были устремлены только к нам, и только благодаря Йери я могла идти, даже не зная всех этих зевак.

Итак, мы стояли близко к друг дружке, и мне совершенно не хотелось смотреть на сестру. Подлое чувство исподтишка кольнуло в бок, и до того больно, что искры из глаз полетели ненавистью, а вместе с ними и воспоминания не слишком приятные... Взамен восхищению вдруг пришло разочарование. В моей голове прокручивались сцены меня и сестры, когда ещё не будучи подружками мы были вынуждены сидеть в одной комнате ради одного учебника. Это ведь так необходимо для меня, "тупой девчонки"! Но какой толк из всех этих сокрушительных аргументов, если твоя сестра плачет?

Предательство! Это я хотела выкрикнуть. Я как прозрела, что-ли... Обидою и злобой горело в горле пламя, иссушая донельзя мою глотку. До того стало сухо, что кашель выдавить захотелось.

- Лилит, посмотри на себя, - я услышала её, ощутила вдруг такое твердое и стойкое в себе, как и бывает в те моменты драгоценного и крепкого объятия, акта защиты от всех на свете злых духов - и от себя самой тоже. - Ну вот. Теперь ты не дрожишь.

Да о чём я вообще думаю? Разве не ты открылась мне, разве не ты защитила и помогла? Разве... не ты назвала меня своей семьёй? Так по какому вообще праву я желаю быть к тебе жестокой? Это не тот путь, который ведёт к хорошей концовке, мы ведь столько вместе прошли! Я хочу поклясться жизнью, что найду силы для каждого шага, пока мое измученное тело не падёт в болотную трясину, горячий песок или леденящий снег. Комариные укусы, ожоги и обморожения - это лучше, чем просто гнить, вновь и вновь ожидая неизвестного, мечтательного! Я и правда хочу попытаться.

- Вот так это делается, по-моему, - сказала неуклюже я, положив руку ей на плечо.

Йери прикоснулась к моему подбородку и не спеша подвела его к своему лицу так, чтобы наши взгляды пересекались друг с другом.

- Ты все правильно делаешь. Не бойся и смотри на меня. Партнёры должны глядеть друг другу в глаза, - произнесла она.

Ее пальцы коснулись моих и образовали замочек. Я непроизвольно начала трястись и внезапно вздрагивать. Мне стало от того неловко, что в глазах начало мутнеть. От чего же... этот испытывающий каждую мою жилку страх? От ее лица, готового скривиться в упреке или в её руке, готовой сжаться до боли в моих костяшках? А может... в слове? Одном единственном, подлом, бьющем прямиком в самое слабое место. Останусь ли я в живых после такого?

- Все в порядке, - звучал её тихий, ласкающий мое ухо голос. - Я не буду делать того, что тебе не нравится. Ты можешь в любой момент остановиться. Слышишь?

- Да, с-спасибо, - ляпнула я, подгоняя себя.

Контроль над моментом... или возможность, чтобы трусливо сбежать - от сестры и от самой себя, разочаровавшей всех неряхи? А может и правда... просто взять и прекратить всё это? Чтобы не стало хуже. Так ведь будет лучше нам обеим. Никто и не скажет, что ошибся. Никто не будет зол, никто не накричит или заплачет вдруг...

- Так, ну давай же, Лилит.

Я не успела опомниться, как Йери сделала шаг, короткий и волнующий шаг ко мне. Я трусливо вцепилась ногами в землю, потому что должна была.

- А мы... будем прямо тут тренироваться? - спросила я, обеспокоенно покосившись вокруг и сжавшись. - При всех?

Я медленно и осторожно сделала шаг назад, а затем, как помнила, в сторону.

- Почему нет? Ты, я вижу, основы-то знаешь. Тебе просто нужно немного подправить движения и попрактиваться.

Йери продолжала держать меня, пилить невозмутимым взором, смягчая его только часто приподнятым уголком шевелящихся губ. Я не могла смотреть на нее постоянно - а вдруг мы налетим на кого-нибудь... а?

- Молодец, ты просто молодец, Лилит. Продолжай.

- Но я же... не смотрю в глаза, как это делаешь ты.

- На самом деле ты делаешь всё правильно - у меня ведь одного глаза нет, а значит, что времени у тебя в два раза больше. Потрать половину на себя, - расплылась в довольной улыбке она.

- Это... логично, - слабо отвечала я ей, пытаясь криво изобразить благодарность.

И неожиданно уверенность в движениях, быстрота и ловкость вытянутых рук - все это стало вдруг неотъемлемым для нашего танца. Протянутым вперёд замочком пальцев мы показывали то на шесть, то на девять, как взбесившаяся секундная стрелка, и делали это с нарастающим желанием все ближе оказаться на той высоте, с которой лучше всего виден закат. Перьями мы щекотали друг друга, взмывались вверх, кружась рядом вокруг, и все выше вместе с этим звенели клавиши. Казалось, что уже капельки воды начали падать на нас, как то самое, блаженное, невероятное появлялось за густыми темными облаками. Прижимаясь к сестре, стискивая её все сильнее, я чувствовала, как иду к тому самому яркому мгновению, что прячется просветом за злющим до черного руном. Осталось совсем немного - достаточно и одного лёгкого пируэта, чтобы после увидеть свет.

Наше тяжкое дыхание явилось наказанием за картину незримого искусства, до которой дойти одному вряд-ли получится. Поэтому мы дышали вдвоем и только глазами разговаривали, чтобы никто на свете не посмел подслушать.

Тут же я своими пьяными ногами хотела отойти, но странным образом споткнулась и, кажется, полетела вниз. Разобьюсь ведь... Но что я могу сделать сейчас? Только зажмуриться и ждать... Слишком поздно что-то предпринимать. Но я так хотела бы что-то сделать, чтобы хоть немного повлиять! Я хочу бороться.

Что-то твердое держало меня на весу. И тогда я, открыв глаза, увидела её - Йери, ринувшуюся за мной через сотни метров лишь для того, чтобы схватить, нависнуть надо мной и... спасти? Разве может такая как я этого заслуживать? Чтобы мы так долго и мучительно для десяти секунд стояли как на масляной картине в танго и принимали вокруг торжественные вопли, совершенно тихие для меня.

- С-спасибо, - сказала я медленно и взволнованно, встав на ноги. - Прости. Снова моя неряшливость...

И я заметила то, чего так боялась всю жизнь. Её руку, занесенную надо мной. Нет, это совсем не как в тот момент, совершенно по-другому и за дело! Как в старые добрые, черт возьми, ужасно добрые времена! От этого не убежать, не спрятаться. Тело не хочет слушаться - даже защититься! Оно только принимает, готово принять, и ничего более рискованного! Воспротивиться? Но ведь я сама выбрала этот путь... Сама вырыла себе могилу! И прямо сейчас произойдет то, что сожрёт меня и выплюнет с косточками наружу - что-то, что пугает меня до самого галимого тремора... Да за что ты так со мной?!