Элисон была сильной. Этот мир каждый день пытается запутать мои мысли, сбить меня с толку, но как бы я ни была потеряна, одна истина останется со мной навсегда. Элисон была сильной.
Элисон была…

Все её знали как ветреную бесчувственную пустышку с манией величия. Я знала её как человека, который умеет постоять за себя, знает себе цену, но при этом притягивает ненавязчивой простотой. Я знала её как истинную королеву колледжа, ведь именно она показывала девушкам, что такое свобода. Не замечала, но вела их за собой.

Сегодня мне было особенно обидно за неё. Элисон всегда обожала яркие аксессуары, высокие каблуки, кричащие наряды… Но кто-то грубо наплевал на её принципы. В гробу она лежала совершенно серой. Белое платье, скрывающее даже локти и щиколотки, чёрные ботиночки на низкой подошве и с самой обычной шнуровкой, белая шляпа.

Обычно в колледже людей не хоронят. Элисон первая. Ад рассказал ситуацию Барту, а тот через свои связи договорился о погребении. Наверное, я должна быть ему благодарна. Так бы её тело увезли в G-27, а там неизвестно, что они делают с телами. Но как я могу говорить ему «спасибо»? Он виноват в её смерти чуть меньше меня, но виноват. Все мы виноваты. Джош не придавал большого значения её проблемам. Барт подсаживал её на наркотики. Ад намеренно вызвал её последний приступ. А я… А я разбила ей голову.

Гроб был закрытым. Мне буквально одним глазком дали взглянуть на неё перед тем, как навсегда заколотили её в деревянной коробке. Миранда была права — Эл мертва уже не первую неделю. Мне больно думать о том, какие ужасы творятся в голове Джоша, если держать в своей комнате мёртвую сестру было для него обыденностью.

Говорят, до Нового временем на похороны приглашали священников. Отпевали душу умершего, чтобы помочь ему найти дорогу в лучший мир. Эл и так найдёт. Эл была сильной.

Провожать её «в последний путь» пришли не многие. Несколько парней, с которыми она иногда обедала в столовой, несколько девушек, которых я видела в борделе Барта. Ад не пришёл. Знаю, что был не обязан, но почему-то мне думалось, что лучше бы он был здесь.

Пришла даже Миранда. Она, как всегда плакала, и на её фоне я выглядела бездушно. Мне не хотелось плакать. Мне хотелось рыдать. Затопить слезами эту чёртову могильную яму, выкурить из земли чёртовых червей, которые уже настроились на пиршество. Хотелось. Но я стояла неподвижно, без эмоций. Если бы Эл была рядом, она так бы мне и сказала: «Намотай сопли на кулак, зануда. Забыла, чему тебя мамка учила? Подбородок вверх, задницу выпяти и шагай, а то корона падает. Нечего тут сырость разводить».

— С'est la vie… Такова жизнь.
Услышав его голос, мне ещё сильнее захотелось разреветься. Нижняя губа задрожала, брови сами сомкнулись на переносице. Я скрестила руки на груди, стараясь не показывать слабости.
Охранники уже погружали гроб в яму. По их недовольным лицам было видно, что это далеко не то, чем они хотели бы заниматься в такую рань. Их нельзя осуждать. Это не их работа, и заплатят не им.

— Это не стоит Ваших слёз, миледи. Оплакивать нужно не мёртвых. Живым сейчас сложнее.
— Кто ж из нас ещё живой?
Он хмыкнул и загадочно посмотрел на меня. Барт всегда выглядел как ходячий праздник для состоятельных людей. Сегодня же он был проще. Намного проще. Потёртые белые джинсы, чёрная толстовка с капюшоном… Возможно, он оделся так специально, чтобы недоброжелатели перепутали его с дикарём.

— Я не знал, что вы дружили. Мне жаль, что так вышло. Ранить Вас мне хотелось меньше всего.
Я закрыла глаза, удержав слезинку на ресницах. Первый комок земли упал на крышку гроба.
— Я хочу как-то помочь. Что я могу для Вас сделать, Ниана?

Я закрыла лицо руками. Эл точно дала бы мне смачный пинок под зад, увидев это. Но я не могу так просто смотреть на то, что я натворила. Мы стояли ровно на том месте, где всё произошло. Ночь, наша драка, кровь… Вместо могильного камня на её могилу положат тот самый булыжник. И плюшевую пчёлку, которую она прятала под кроватью и в тайне обнимала, думая, что мы с Джошем спим и не видим этого.

Барт не осознавал этого, но единственное, что он мог для меня сейчас сделать, он сделал. Подошёл ближе и обнял. Поделиться с кем-то своей болью — не значит разделить её. Но пережить её действительно проще, когда рядом хотя бы просто бьётся чужое сердце.
Вот теперь уже я не сдерживалась. От боли даже подкашивались ноги, но я изо всех сил старалась не расклеиться, потому что Барт держал меня не крепко. То ли боялся задушить, то ли у него был особый метод утешения.

Покрепче зажмурив глаза, я старалась думать о чём угодно, лишь бы не об Элисон. Не о похоронах. Не о боли. Заполняла лёгкие запахом Барта, чтобы не слышать запаха сырой земли. Сжимала в руках его одежду, чтобы не ощущать в ладонях тяжесть булыжника, которым расколола своей лучшей подруге череп.

В один момент всё прервалось. Все запахи, все ощущения. Время остановилось, когда я услышала щелчок телефонной камеры.

Отстранившись от Барта, я оглядела всех присутствующих. Взгляд упал на… Миранду. Она держала в руках мобильник, направленный на нас с блондином, и явно не ожидала, что звук будет таким громким. «За что?..» — спросил голос внутри. «Кто бы сомневался,» — ответил ему другой.

— О, поверь, тебе лучше не делать этого… — спокойно сказал ей парень.
Я же была далеко не так спокойна. Готова поклясться, в этот момент мне снесло крышу. Все чувства скопились в одном громадном клубке и превратились в каменный шар, заполненный злостью. И сейчас этот шар был готов задавить своим весом её пустую рыжую голову.
Мерзость, мерзость, мерзость… Какая же она мерзость.

Я сорвалась с места, подлетела к ней как от порыва ветра. Я вдруг поняла, что давно не чувствовала внутри себя столько силы.
— Как тебе только хватает совести? — закричала я, выхватила телефон из её рук и с размахом разбила его об землю. — Омерзительная ты, грязная крыса! Зачем ты пришла сюда? Ради Элисон? — грубо толкаю её обеими руками. — Ради меня? — и ещё раз. — Да ты только спала и видела, как бы Ада охмурить, пока Эл умирала! Ты знаешь, как она мучилась? — кричу изо всех сил. Толкаю изо всех сил. — Ты знаешь, каково мне было видеть её такой?
Я останавливаюсь, смотрю прямо в её бессовестные глаза. Она напугана. Взгляд бегает по моему лицу, руки дрожат. Жалкая.

Моя ярость достигла предела, а вместе с ней вернулась и боль. Слёзы покатились по щекам. Я до крови закусила губы. И ударила её.

Я почувствовала… Пустоту. Рука дрожала. Все звуки вокруг как будто стали громче, хотя на улице стояла мёртвая тишина. Мёртвая… В ушах загудело, и я на мгновение зажмурилась, чтобы прийти в себя.
Я поняла, что сделала, только когда Миранда снова подняла на меня взгляд. Полный страха, разочарования и осуждения взгляд. Я почувствовала себя… Айденом.

— Прости… — шёпотом проронила я, но она уже вряд ли слышала, ведь почти сразу побежала прочь.

Я смотрела ей вслед, и в этот момент охранники заламывали мои руки за спину. Как говорится, не пойман — не вор. Многим в колледже насилие сходило с рук просто потому, что оно проявлялось вдали от ненужных глаз. А я же нарушила запрет прямо перед носом «хранителей порядка». Штраф? Карцер? Я уже готова ко всему.

Я слышала, как Барт пытался договориться с мужчинами: предлагал неприличные суммы, повышения в должности, услуги его девочек. Но те остались непреклонны.

— Отпустите меня! Чёрт вас возьми, вы не понимаете! — кричал кто-то вдалеке, и крик этот смог отвлечь меня от очередной передряги, в которую я ввязалась. Казалось, уже ничто не может испортить этот день ещё больше. Но появился Джош.
— Пожалуйста! Я прошу, пожалуйста!

Теперь я не только слышала, но и видела его. Он вырывался из рук двоих взрослых мужчин (кажется, охранников или Небесных). Вырывался так сильно, что те едва с ним справлялись. Он рвался к Эл. Кричал так громко и болезненно, что мне самой становилось больно. Когда они свалили его с ног, он продолжал ползти. Даже издалека я видела его красное, опухшее от слёз лицо. Издалека видела, как его душа разрывается по швам, как она кровоточит и вопит.

— Пустите к ней! Пожалуйста, закопайте вместе с ней! Я хочу вместе с ней! — кричал он не своим голосом.
Раздалось два выстрела. Это Джош пытался застрелиться оружием охранников.
— Суки, да убейте же меня. Я больше… Не могу… — крик его стал тише. Слова сменились неразборчивым воплем.

Хотите знать, что такое боль?.. Джош расскажет об этом лучше, чем кто-либо ещё. А ещё покажет, если станете ему слишком дороги.

Несмотря на худощавость, мой сосед мог прилично покалечить любого, кто стоял на его пути. Особенно в таком состоянии. В ход пошли даже зубы — он в отчаянии кусал держащие его руки, освобождаясь от мёртвой хватки. И когда те больше не смогли его сдерживать, он вырвался…

Он побежал со всех ног. Уверена, будь это соревнование, Джош обогнал бы самого быстрого человека в мире, потому что ничто так не мотивирует, как любимый человек. Но разница в том, что у Джоша больше не было любимых. Только иллюзии, приходящие к нему по ночам и оставляющие гостинцы его голодному озверевшему безумию.

Он лишь немного замедлился, когда добежал до её могилы. Судя по его рывку, он совершенно серьёзно собирался прыгнуть в яму к Элисон, но его вовремя остановили мужчины, которые только что держали меня. Он всё ещё что-то кричал, но теперь это было не разобрать. Кричала душа, а не тело.
Поставив его на колени, они крепко держали его руки. Не потому, что боялись его кулаков, а потому, что в какой-то момент у него не осталось сил видеть сестру вот такой и он попытался выдавить пальцами глаза.

Его растерянный взгляд ни на чём не задерживался дольше секунды. Лишь когда его глаза наткнулись на высокую фигуру, стоящую позади меня, он вдруг быстро успокоился. Он увидел Барта. Живого и здорового. Его лицо в мгновение стало бесстрастным. Потом — удивлённым. Потом — злым. Он понял, что Ад провёл его. Понял, что его всё это время водили за нос и что «убийца его сестры» всё ещё не наказан. А я поняла, что после сегодняшнего дня стоит ждать новую волну бед и потерь…

Джошу вкололи быстродействующее снотворное и унесли его обратно в главный корпус ещё до того, как он успел снова начать сопротивляться. Я хотела было высказать Барту всё, что я об этом думаю, и донести, что лучше бы Аду не знать о произошедшем. Но охранники так взбудоражились от выступления Джошуа, что для безопасности решили вести меня к директору под прицелом пистолета и не позволять мне даже раскрывать рот.

Из-за этого огромного скопления событий я совсем не заметила, как быстро менялась погода в колледже. Теплых дней становилось всё меньше, изредка даже выпадал небольшой снег, больше похожий на медленный ленивый дождь. В моём гардеробе стало больше свитеров. В моём сердце стало больше пробоин.
В последние дни всё чаще стали встречаться охранники и Небесные. Они были повсюду: в столовой, в коридорах, у входа в аудитории. Это были совсем молодые парни. Скорее всего, пару лет назад они были здесь, на нашем месте. Правила тоже становились жёстче. Пока я сидела у кабинета директора, к нему заводили парня лет двадцати. Он умолял выслушать его и понять. Судя по его словам, он провинился в том, что носил с собой ручку с синей пастой. Синий цвет запрещён. Ручки у нас только чёрные.

А несколько дней назад я видела, как скрутили девушку за то, что в её комнате уборщица нашла солнцезащитные очки. Солнце-защитные. Они аргументировали это так: «Зачем тебе такие очки? Хочешь смотреть на солнце! Любишь солнце! Это запрещено!»

Пока я сидела там, не думала ни о чём. Одно меня утешало — долг я успела выплатить. На одну проблему меньше. А когда на соседний стул возле меня сел человек, постоянно решающий мои проблемы, надежда выросла втрое.

Сегодня от него снова несло сигаретами. Да так сильно, что я еле сдержалась, чтобы не закашлять. Ему нельзя курить, но этот парень никогда не ценил своё здоровье. Это единственное, в чём они с Джошем были похожи.

Сев рядом, он не смотрел на меня как будто специально. Стараясь не привлекать внимание охранников, положил свой телефон между нами, не блокируя экран. Там были открыты заметки с длинным текстом: «Зайдём в кабинет вместе. Как только тебя спросят, почему ты не одна, отвечай следующее…» И дальше была написана речь, которую я без возражений выучила за пару минут. Лишь последняя фраза вызвала в моей голове миллион догадок и вопросов. «Как только зайдём, держи себя в руках. Это не тот человек, которого ты помнишь. Не ляпни лишнего».

Только я успела дочитать, в верхней части экрана его телефона появилось уведомление. «Миранда прислала фотографию».

Я тут же поняла, о чём речь. Именно поэтому в панике схватила его телефон, который от моего прикосновения моментально стал «моим». Ада это, конечно же, не обрадовало. Он насторожился и, заподозрив неладное, нахмурил брови со свойственной ему строгостью. Но чтобы не привлечь внимание охранников, решил промолчать. Пока что.

Долго ждать нам не пришлось. Парня с синей ручкой быстро вывели из кабинета и сразу же позвали меня.

Я поняла, что Ад имел ввиду, когда писал про «не того человека». Директор ещё давным-давно предупреждал, что скоро ему пришлют замену из G-27. Не соврал. Признаться честно, когда я увидела ЕГО, все слова вылетели из головы. Всё вокруг стало таким понятным и простым. Таким лёгким и воздушным. Таким родным и далёким. Я смотрела на НЕГО как во сне. Как в самых забытых мечтах и самых горьких кошмарах.

Ты стал таким взрослым… Энди… Ты стал таким Небесным… Как ты возмужал и окреп. Как изменился твой взгляд, как погрубели твои руки. А тебе, оказывается, идёт щетина и официальные костюмы. Ты, оказывается, изменил своё мнение на счёт татуировок и сделал себе парочку. Ты, оказывается, чертовски красив. Чертовски чужой.

— Не люблю читать лекции взрослым людям о том, как правильно себя вести, — сказал он, не отрываясь от монитора компьютера.
Вместо клавиатуры на его столе была голограмма, а сам стол имел какую-то странную форму — изогнутый полукруг с ящиками в виде прямоугольных незакрывающихся выступов. Окна нормальной формы, но на них необычная штора в Зелёную сетку, тоже похожая на голограмму. Вот что значит технологии G-27.
— Детский сад… Как здесь вообще учили чему-то?

Он оторвал глаза от монитора, и наши взгляды наконец встретились. После стольких месяцев… Волна эмоций захлестнула меня с головой. Аду пришлось подтолкнуть меня в спину, чтобы я перестала торчать у выхода и пялиться на Энди с открытым ртом. Что же он скажет теперь… Что же будет теперь…

— Присаживайтесь. Давайте не отнимать друг у друга время, — вдруг холодно сказал он, как будто даже не узнав меня, и снова уткнулся в компьютер.
Что-то больно кольнуло в груди. Я нахмурилась и словно в трансе села напротив его стола.
— Мне сказали, придёт только девушка… — задумчиво произнёс парень и посмотрел сначала на Ада, а потом на меня.
— Я… — забыла свои слова. — Я… Лишь забочусь о своей безопасности и уважаю свои права. Я хочу, чтобы у этого разговора был свидетель.
— Не верите в справедливость моих решений, Ниана?

Ниана… Он никогда не называл меня так.

— На твоём месте сидел не самый справедливый человек. Она имеет право подозревать тебя в том же, — Ад ответил за меня. Разговаривал он с Энди грубо, без любезностей. Оно и не странно — дикарь до сих пор считает, что именно из-за Энди был уничтожен его лагерь и убиты его люди.
Небесный моментально переключил всё своё внимание на блондина. Он посмотрел на него оценивающе, а потом вальяжно скрестил руки на груди и облокотился о спинку стула. Ад прав. Это не Энди…

— А знаешь, что подозреваю я? До боли странно, что среди сотни людей в виде свидетеля она выбрала именно тебя. Бесфамильного Ада, о котором говорит весь преподавательский состав и все студенты. Мне птичка напела, что ты умный парниша, Ад. Может, ты сам хотел попасть в мой кабинет, но чтобы не подставлять себя, подставил её? — он указал на меня пальцем, не переводя взгляд. — А теперь делаешь вид, будто защищаешь её права. Вполне удобно. Но знаешь что… — он деловито поиграл пальцами в воздухе и стал активно печатать что-то на клавиатуре. — Я тоже перестрахуюсь. Я узнал, что тебе прошлый директор платил за нелегальные разработки. Еще тебе за что-то постоянно платят студенты. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не могу это так оставить. Зарабатывать разрешено только одним способом — оценками. А значит… — он громко кликнул по последней кнопке. — …Что остальные деньги тебе не принадлежат. Твоя карта обнулена.

Ад коротко закатил глаза и выразил свою злость только тем, что напряг скулы и сжал кулак.
— Справедливость решений, значит? Я за несколько месяцев сделал для живущих здесь людей больше, чем G-27 за несколько лет. Мы все здесь давились какой-то жижой за бешеные деньги, пока ты и тебе подобные наслаждались мясом и рыбой бесплатно. Мы могли бы и хотели бы работать, но нас просто растят как свиней на убой. Это ли справедливость?
— Да. Вы не представляете, как сложно здесь добыть денег и как сложно на них выжить. Каждый выкручивается как может. Как говорится… Сквозь огонь к воздуху.

Я произнесла наш с ним старый девиз специально, чтобы хоть как-то напомнить о том, что мы пережили вместе. И у меня получилось. Энди заинтересованно перевёл на меня взгляд. Он смотрел так, словно и в его голове наконец всплыли наши общие воспоминания. Потом он опустил взгляд на мою шею, где когда-то висел подаренный им кулон. Но промолчал…

— Достаточно. Много пустых слов. Тебе, Ниана, штраф за нанесение увечий. А ты… — обратился он к дикарю. — Прекращай мнить себя героем нашего времени. Судить имеет право тот, кто видит ситуацию хотя бы с двух сторон. А ты даже одну не до конца рассмотрел.
— Ну так расскажи мне про вторую сторону, — Ад чуть повысил голос, не в силах больше сдерживать свою ненависть к этому человеку.
Я не нашла другого способа его успокоить и поэтому положила руку на его запястье. Здесь очень много глаз. Лучше нам обоим держать себя в руках.
— Скоро сам увидишь. Вы свободны, молодые люди.

Из-за стола я встала первая и потянула Ада за руку за собой, иначе бы он точно остался и рано или поздно сорвался бы. Теперь ясно, почему в колледже начались такие резкие и жестокие изменения. Новая власть. И я даже близко не могу предугадать, что нас ждёт. Энди, которого я знала, не любил долго рассуждать. Он любил действовать, и не всегда его решения были миролюбивы и справедливы. А человек, сидящий в этом кабинете, явно хуже Энди. Нас ждёт что-то ужасное.

— Ниана, — внезапно сказал мой бывший родной человек, и я обернулась.
На лице Энди мимолётно промелькнула растерянность. Он рассеянно пробежался взглядом по столу, потом покосился в сторону Ада. Дикарь же даже не думал о том, чтобы оставить меня с парнем наедине. Он так же, как и я, терпеливо ждал, что же скажет новый директор колледжа.

— Мы с Вами раньше нигде не встречались?
Столько лет… Мы прожили с тобой в одном доме столько лет, мы столько раз спали в обнимку во время грозы, мы столько раз держались за руки и лечили друг друга от тоски и простуды… И всё  ради того, чтобы сегодня ты сказал мне, мол даже не знаешь меня. Всё ради того, чтобы сегодня ты ещё раз разбил мне сердце.
— Нет, — покачала я головой. — Это вряд ли.

Он коротко кивнул, отбросив от себя последние сомнения. Почти сразу моя скромная фигура стала для него не более, чем горсткой пыли в его идеально вычищенном кабинете. Больше никакого интереса ни я, ни дикарь для него не представляли.

Меня одолевали смешанные и неприятные чувства. Ада же, очевидно, всё ещё одолевала злость. Уверена, он не хотел хлопать дверью. Так вышло. Эмоции. И уверена, разговаривать сейчас он тоже не особо хотел. Но так нужно. Мы не имеем права не обсудить увиденное.

— Что это было…? — спросила я уже в коридоре, вдали от охранников, после томительной паузы.
— Ты всее это время глаз от него не отводила, но при этом ничего не заметила? — тон осуждающий.
— У него на шее появилась метка. Треугольник из трёх точек. Вроде татуировки.
— Да. А для чего делают татуировки?
— Чтобы самовыразиться…?
— Или чтобы скрыть шрамы. Тату в виде треугольника есть у всех Небесных. Я пошел с тобой, чтобы убедиться в этом. Что такое идеальный солдат? Солдат без семьи, сожалений и принципов. А лучший способ избавиться от семьи — это забыть о ней. Энди не помнит тебя. Скорее всего, Небесным что-то вкалывают и маскируют шрам татуировкой.

Я бы не сказала, что мне было больно слышать это. Человек без прошлого — свободный человек. Мы с Энди пережили страшные вещи, и я рада, что хотя бы один из нас больше не держит это в голове. Лишь бы в своей новой жизни он был счастлив. Без якорей в виде воспоминаний.

— Не хочу прерывать твою минутку печальки, но ты не собираешься мне ничего объяснять? — спросил он и одновременно с этим ловко выхватил свой телефон из моей расслабленной руки.
Я машинально потянулась вслед за ним, но дикарю достаточно было поднять руку вверх, чтобы пресечь мои попытки и не дать мне дотянуться.
— Не открывайте! Там нет ничего такого.
— И у тебя, конечно же, нет поводов что-то от меня скрывать, — сказал он саркастично. — Да? — добавил после недолгой паузы.
Я промолчала. Ох, Миранда, только твоих выходок сейчас и не хватало.

Дикарь опустил телефон, пристально наблюдая за моей реакцией. Мне захотелось разбить и его мобильный тоже, но я побоялась, что после этого разбитым будет ещё и моё лицо.

— Что я там увижу, Твистер? — судя по его голосу, он уже и сам не хочет проверять, «что же я скрываю».
— Барта.
Он цокнул и снял с экрана блокировку, пробурчав себе под нос: «Ну, кого же ещё».

Миранда прислала именно ту самую фотографию. По правде говоря, кадр вышел неплохой, если не знать его содержание. Юная мамаша из ревности понадеялась испортить этим кадром отношение Ада ко мне. Вот только она не догадывалась, что единственный человек на этом фото, кто будет волновать дикаря — Барт.

Блондин завис на несколько секунд с телефоном в руке. После раздражённо изогнул брови и задал вполне ожидаемый вопрос:
— Ты знала, что он придёт на похороны?
— Нет. Мне как-то было не до него.
— Ну ещё бы, — хмыкнул он и ещё раз показал мне фотографию.
— И что с того? Почему Вас так злит, когда кто-то добр ко мне?
Я говорила это как будто в стенку. Ад уже слушал меня без особого интереса, набирая чей-то номер телефона.
— Барт сделал для неё хоть что-то, а Вы даже не сказали, что она мертва. Вы даже не явились на похороны.

Он не слушал меня. Всем своим видом показывал, что мои слова никак его не трогают. В этот момент я всерьёз задалась вопросом: а всегда ли он был таким бесчувственным чурбаном? И почему раньше меня это не волновало?

Дикарь звонил Барту, и как только тот ответил на вызов, начал выплёскивать всё, что не позволил себе в кабинете Энди. По ходу их разговора я узнавала новые и новые слова, которые Ад раньше не произносил. Судя по интонации, это были маты. Если коротко, то он сказал, что Барт — плохой человек и поступил плохо.

— Знаешь что? Если ещё хоть раз тебя увидят в колледже, я больше ни за что ради тебя ничего делать не стану. Тебе не нужна твоя безопасность? Мне тем более. А если бы Джош тебя увидел?
— Он увидел, — тихонько встряла в разговор я.
Нужно было видеть  лицо Ада в этот момент. Кажется, если бы Барт сейчас был рядом, то моментально получил бы в морду.
Дикарь закрыл глаза, сдержав в себе весь спектр накативших эмоций, и тяжело вздохнул. Наркоторговец ещё продолжал что-то говорить в трубку, но блондин опустил телефон, как-то задумчиво уставился на пол и сбросил вызов.
Он осознал, что всё было зря, что теперь всё станет только хуже. И чем больше он думал, чем дольше молчал, тем страшнее мне было стоять рядом.

«Ты не доживёшь до весны,» — тяжёлым гулом отозвалось в моей голове.

— До весны ещё четыре месяца
Времени полно, — еле слышно сказала я, но лучше бы молчала. Он посмотрел на меня так, словно я пнула инвалида. А инвалидом этим сейчас была его измученная нервная система.

Он ринулся в сторону лестницы, значительно ускорив шаг и бросив мне сухое «пойдём». Похороны Эл испортили настроение каждому из нас по-разному. Уж не знаю, на что рассчитывал Барт, когда выходил из своего убежища, но я была ему благодарна. Просто потому, что одному небу известно, как бы я пережила сегодняшнее утро без поддержки.

Первым делом Ад заглянул в свою комнату и забрал оттуда чей-то телефон и навороченное устройство для рисования на галограммной стене. После мы прошлись по парочке комнат, где он отдал эти устройства и где ему за это прилично заплатили. Вот откуда у него деньги других студентов. Он делает для них механические игрушки.

Следующим нашим пунктом назначения была столовая. На вырученные деньги Ад закупился продуктами, которые позже отнесёт в убежище Барта. Как бы он ни был зол на него, дикарь просто не мог оставить нового и единственного друга голодным. Друг… Громкое слово для Айдена, но абсолютно нормальное для меня. Я не могу назвать их отношения иначе. Я вижу, как общаясь с этим наркоторговцем, Ад меняется. Перенимает его фишки, начинает формировать свой стиль в одежде… Барт становится более сдержанным в эмоциях, более рассудительным и недоверчивым.

— Как Вы узнали, что меня увели к директору?
После столовой мы пришли в мой временный ночлег — комнату с самым ужасным ремонтом, ванной без воды и окнами без стёкол. Наш план переселить меня к наркоторговцу не поменялся, так что Ад сказал собрать минимум вещей, чтобы не привлекать внимания при их переноске.
— Барт написал. Я подумал, ты сама обратилась к нему за помощью и уже подготовил тебе пламенную речь на этот счёт, но раз уж всё было не так…
Ад сидел на широком диване и наблюдал за тем, как я мечусь из одной части комнаты в другую, собирая манатки. В руках его была длинная палка колбасы, которую он уплетал на пару с местным псом Баффи. Это волосатое чудо увязалось за нами ещё со столовой и теперь по-хозяйски валялось на диване и лениво жевало колбасу из рук Айдена.

— Пламенную речь? И что бы Вы мне сказали?
Парень отдал всю колбасу собаке и задумчиво посмотрел в окно, почёсывая спину довольному и прожорливому Баффи.
— Я бы сказал, что ты опять испытываешь моё доверие. Не надо делать из меня мальчика по вызову. Если ты однажды попросила у меня помощи, то либо принимай её только от меня, либо вообще не обращайся ко мне.
Он посмотрел на меня, и как только наткнулся на мой непонятливый взгляд, продолжил:
— Я не собственник. Я просто хочу быть в курсе всего, что происходит в жизнях приближенных ко мне людей. Ради собственной же безопасности.
— Вы сами познакомили меня с Бартом. И сами заставляете меня с ним жить, хотя Вы в намного большей опасности.
— Мне тоже не нравится эта идея, но другой у нас нет.

Вещей у меня было немного. Чаще всего я не задерживалась в комнате дольше недели, а потому не успевала расширить свой гардероб больше, чем на рюкзак и два широких пакета. Иногда мне везло — в пустых комнатах под кроватями попадалась потерянная обувь или косметика. А однажды даже нашла фломастеры и разукрасила Эдди. Но ему это не понравилось, и пришлось смывать.

В этот раз я была практически налегке, и когда всё уже было собрано, выпроводила Ада за дверь, чтобы переодеться. Мне показалось, будет символично, если я появлюсь в том самом платье, в котором мы с Бартом танцевали на местной вечеринке. А после неё я попала в карцер и просидела несколько часов в сырости и холоде в одной камере с дикарём… 

В моей голове неустанно крутились его слова.
«Я не собственник,» — сказал он, но если его люди общались с кем-то более влиятельным, он тут же придумывал им новую задачу, чтобы отвлечь их внимание от того человека.
«Я не собственник,» — сказал он, но если видел Барта в компании друзей, наблюдал за их разговорами с особым взглядом. Завистливым и ревнивым.
«Я не собственник,» — сказал он. Но каждый раз как бы невзначай отводил взгляд в сторону, когда Барт при встрече целовал мою руку.

Выходя из комнаты, я по привычке поправила рюкзак на плече с особой осторожностью — я делала так, чтобы не пугать Эдди внутри-рюкзаковым землетрясением. Эдди нет, а привычка осталась…

Я замкнула дверь и из оставшихся сил постаралась улыбнуться дикарю, показав, что я готова к приключению. Но его мало интересовала моя глупая физиономия — он в первую очередь обратил внимание на моё платье.

— Ты собираешься идти в этом? — спросил он, оглядев меня с ног до головы. Даже моя натянутая улыбка не выдержала его тяжёлый тон и спала с лица.
— Мне казалось, Вам нравится это платье.
— И ты хочешь, чтобы Барту оно тоже «понравилось»? — сказал он на каком-то усталом выдохе.
— Я хочу нравиться себе. Это плохо?
Он задумался перед ответом, а потом, как и в прошлый раз, всё-таки не выдержал и нагло опустил взгляд чуть ниже моей шеи.
— Ходи хоть голая, твистер, тебе никто не имеет право это запретить. Просто учитывай, что ты будешь целыми днями находиться в одном помещении с парнем, у которого давно не было девушки и никогда не было принципов и самоконтроля.

Моего ответа он не ждал. На этой не самой приятной ноте он закончил разговор и, взяв мой пакет в руку, неспеша пошёл в сторону убежища, как бы давая мне время передумать. Но я не передумала. Если чему меня и научил этот бесчувственный белобрысый чурбан, так это тому, что никогда не стоит отступаться от своего, даже если это «своё» — полнейшая глупость. 

Ничто не глупость, пока ты в это веришь. Ничто не глупо, пока это тебе дорого.

Это место выглядело ужасно в такую рань. Впрочем, любое место выглядит ужасно, когда в нём нет жизни. Пока мы шли, в коридоре ни разу не промелькнула ни одна живая душа и ни одно слово не сорвалось с наших губ, чтобы хоть как-то заглушить эту невыносимую тишину. Мысли об Элисон, об Энди, о моём дальнейшем заключении в четырёх стенах… Эдди… Казалось, ничто не могло поднять мне настроение, но…

— Может, поиграем? — сама того не ожидая, предложила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Сейчас?
Я пожала плечами, а он изогнул бровь, мол «ну, валяй».
— Я называю три факта о себе, а Вы угадываете, правда это или ложь. Потом я.
— Если я выиграю, ты вернёшься и переоденешься.
Я не сдержала улыбку и закатила глаза. Прицепился же он к этому платью…
— А если выиграю я, то… — я задумчиво оглядела его с ног до головы, и на секунду парень даже как-то настороженно нахмурился. Ко мне пришла самая глупая, наверное, мысль за всё время нашего знакомства, но она вызвала у меня ещё более широкую и зловещую улыбку. — То Вы поставите наше общее фото на рабочий стол мобильного!
— Детский сад…
— А заставлять меня переодеваться не детски-садско? Ски… Не детски-садски!
— Я понял. Начинай уже.

Я никогда не играла в эту игру. Просто услышала, как это делали ребята в столовой. Они выглядели счастливыми в тот момент. А может, дело совсем не в игре, а в том, что они счастливы просто друг с другом. 

— Я… умею пародировать голос лягушки.
Дикарь поморщился, явно не ожидая, что факты будут настолько глупыми и простыми, а потом пожал плечами, не сразу поняв, что ему ответить.
— Ложь?..
Я отрицательно покачала головой в знак его первого проигрыша и изобразила тот самый звук.
— В наших краях нет лягушек. Откуда тебе знать, как они делают?
— Я не знаю. Зато дядя Маркус знал. Он меня и научил.
Айден сделал жест рукой, мол «давай следующий факт». Похоже, он втянулся.

— Меня никогда не носили на руках в мою сознательную жизнь.
В этот раз перед ответом он думал дольше.
— Ложь, — ответил он подозрительно уверенно.
Я снова отрицательно покачала головой, а он отреагировал так, будто я сама не знала, о чём говорю. После — отвёл взгляд и сказал:
— В лагере, когда ты потеряла сознание, тебя на руках отнесли в лазарет, а потом в клетку. Когда Джош решил отпраздновать с тобой всемирный день висельников, я нёс тебя до кровати. 
— Но это же совсем другое… 
— Но это 1:1.
Я вздохнула, но всё-таки согласилась.

— Последний. Я рада тому, что Энди вернулся.
Эта фраза стала громом среди ясного неба.  Он долго молчал, иногда поглядывал на меня, чтобы найти подсказку в моих глазах, но я смотрела точно перед собой. 
— Правда, — сказал он так, будто ему было важнее услышать правильный ответ, чем победить.
Я покачала головой. Он проиграл.
— Разве он не единственный, кто остался у тебя из семьи? 
— И единственный из нашей семьи, кто нас предал. Он Небесный. Небесные убили всех, кто и мне, и Вам был дорог. Столько людей… — я сказала это с тяжёлым сердцем. — В Вашем лагере было столько людей… Детей… Если бы я знала, зачем он туда нас ведёт… Клянусь, Ад, если бы я знала, они были бы живы. 

Он промолчал, и мне показалось, что обстановка стала ещё хуже, а пустые коридоры колледжа — еще мрачнее. Мы уже практически дошли до убежища Барта. Ещё немного, и от моей свободы останутся одни крошки.

— Когда я был маленьким, меня обожали все взрослые в лагере. Правда или ложь? — вдруг сказал он, видимо, тоже в попытках скрасить напряжённое молчание. 
Я нахмурилась.
— Правда?
Он отрицательно покачал головой, и мне даже почудилось, что на его лице промелькнуло подобие слабой полуулыбки.
— Меня ненавидели как чёрта. В лагере у нас была одна семья, которой удалось найти где-то диких индюков и начать разводить их. А я постоянно воровал цыплят.
— Зачем? — спросила я сквозь смех.
— Я не знаю! Но я делал для них броню из пластиковых бутылок и по ночам закидывал в окна домов. Я думал, я отправляю их на войну с бабайками.
— Вас в детстве пугали бабайками?
— Нет, меня пугали тем, что заставят делать раму для окон в лагере. Поэтому я разбивал окна, пока закидывал в них цыплят индюков. Нет окна — не нужна рама.
— Вполне логично. Ладно, 2:2. 

— Ну допустим… Я хотел бы научиться играть на фортепиано.
— Правда, — сказала я так уверенно, что Ад непонятливо уставился на меня. — Вы когда нервничаете и стучите пальцами по столу, делаете это так, как будто играете на чём-то. Никто так не делает. 
Дикарь задумчиво хмыкнул. Мы как раз подошли к убежищу и остановились возле громоздких железных ворот.
— Последний шанс. Либо ничья, либо я победила, — улыбаюсь уже вполне искренно. Смотрю ему в глаза уже вполне смело.

Он так долго молчит и так долго стоит на месте, не отрываясь от моих глаз, что мне становится не по себе. Я перестаю улыбаться, выпрямляю спину, поднимаю подбородок… Всё, как он учил.

— Я больше не в силах самостоятельно защищать тебя, поэтому я поручаю это Барту. И меня это злит.
Он смотри на меня серьёзно и как будто бы ожидает моей реакции. Я начинаю понимать, что эти слова были сказаны не ради игры.
— Правда…

Не ответив ничего, Айден поднимает металлическую пластину в стене и прикладывает ладонь к биометрическому замку. Железная широченная дверь открывается, и создаётся ощущение, что это не свет заливает чёрное помещение, а чернота заливает собой коридор.
«Айзек Азимов,» — громко произносит Ад уже запомнившийся мне код, и через несколько мгновений я слышу торопливые шаги в нашу сторону.

Барт сейчас выглядит особенно счастливым. Ему так одиноко здесь, что при виде нас не может сдержать ни улыбки, ни желания поскорее хотя бы потрогать нас. Аду он пожимает руку, а меня сначала норовит обнять, но потом видит пакет в моих руках и любезно помогает мне его занести.

— Я так ждал вас! Никогда не любил убираться, а вот сегодня выдраил всё прям с удовольствием. 
— Я надеюсь, прогуливался ты сегодня тоже с удовольствием, — съязвил Ад, и Барт закатил глаза.
— Ничего не произошло, ясно? 
— Ну да, тебя просто убьют скоро, а так ничего не произошло. Чудный денёк в целом.
— Ты знаешь, сколько раз я уже это слышал? Если бы у меня отнимали по одному Касту каждый раз, когда мне угрожали расправой, я был бы таким же нищим, как ты.

Айден отдал мне второй пакет, набитый продуктами, и сказал пойти разобрать его. Как я поняла, он хотел поговорить с Бартом наедине. Разговаривали они долго. За это время я уже успела обойти всё помещение и обнаружить, что здесь есть и туалет, и душевая, явно построенная здесь совсем недавно. Видимо, специально для Барта. Кухни не было — в главном зале просто стоял стол, маленький холодильник с алкоголем и парочка тумбочек для долгопортящихся продуктов. Нынешние три спальни служили когда-то кабинетами. Конечно, спальнями это сейчас сложно назвать, но хозяин этого убежища явно постарался как смог.
Парни иногда смотрели на меня. Уверена, в их разговоре не раз мелькало моё имя. По тому, как менялось лицо Барта, я догадывалась, что ему про меня говорил дикарь.

— Ниана, позвольте мне показать Вам Вашу комнату, — со свойственной себе галантностью, Барт подал руку и провёл меня в небольшое помещение, которое я ещё не успела рассмотреть.
От привычных для колледжа комнат она отличалась разве что тем, что в ней не было окна, но вспомнив, как Джош сам рисовал себе окно, я подумала, что это не проблема. В остальном Барт для меня постарался. Конечно, здесь не было кровати, но широкий двухместный матрац, застеленный душистым розовым пледом, выглядел вполне удобно. Был здесь и письменный стол, и зеркало во весь рост, и скромный шкафчик, и даже зачем-то чья-то косметичка, которой я никогда и не пользовалась.

— Если цербер разрешит приобрести нормальную кровать, мы сделаем это в первую очередь, — заговорщически прошептал Барт и подмигнул мне.
А «цербер» тем временем рассматривал углы на наличие камер, для чего-то стучал по стенам, вслушиваясь в звук, заглядывал под матрац, а потом прицепился к двери, отделяющей эту комнату от общего зала. Он покрутил ручку, проверил петли и сказал:
— Напомни, чтобы я в следующий раз поставил тебе сюда замок.
— Замок? — Барт ухмыльнулся. — Зачем ей здесь замок? 
Айден показательно проигнорировал его вопрос и посмотрел на меня убедиться, что я его услышала. Я подтверждающе кивнула.

*****

Меня обрадовало, что Ад не ушёл сразу. Со стороны могло бы даже показаться, что он и сам не хотел уходить, но потом я поняла, что его держит.
Барт разложил на столе перед дикарём какие-то бумаги, среди которых я заметила чертёж, который когда-то у него своровала. Они собирались обговаривать какой-то план, но перед этим Барт накрыл на стол.

Здесь были чудаковатые закуски, которые он называл кабачками. Было здесь и мясо, и колбаса, и даже какие-то фрукты. Сразу видно — на удовольствии они тут не экономят. Ни один человек в колледже не заработает на оценках и десятую часть того, что лежит на этом столе.

Я не позволяла себе и притронуться к угощению. Хоть мне и придётся жить тут неизвестно сколько времени, я не чувствую себя ни хозяйкой, ни важной гостьей.

Барт рассказывал что-то Айдену, потом обратил внимание на меня.
— Ниана, Вы меня оскорбляете. Угощайтесь! Не переживайте, всё, что лежит перед Вами, куплено за мои деньги, а не за его, — он взглядом указал на Ада. Лучше бы смолчал.
— Чем это мои деньги хуже твоих? — возразил дикарь.
— Не в обиду, дружище. Просто между вами такое напряжение, как будто вы тут сейчас подерётесь. Я просто хочу, чтобы всем было комфортно.

Барт немного ошибся. Напряжение теперь было не только между нами. Оно поглотило это убежище сразу, как только открылась железная дверь. Теперь оно бегало по стенам и выжидало лучшего момента. Ещё немного, и на кого-то нападёт. Наверное, на меня.

— Ты не поверишь, что я узнал. Дело срочное, с этим тянуть нельзя. Джеймс Ривз! Он был здесь за месяц до того, как сюда привезли тебя и твоих людей, — Барт говорил эмоционально, иногда жестикулировал руками.
— Что он делал здесь?
— Помнишь, я говорил, что источник купола каждый месяц перемещают на новое место? Так было несколько лет. Я всё это время искал хоть какую-то закономерность, но её не было, — он стал указывать пальцем в краденый мною чертеж, где отмечал места источника купола. — Но вот четыре месяца назад появился Ривз. Я не знаю, что он сделал, но теперь купол перемещается чаще — два раза в месяц. И если раньше это постоянно было новое место, то теперь каждый второй раз он останавливается в одной точке. Всего на два дня.

Блондин указал на конкретное место в чертеже, и на мгновение Ад изменился в лице. Он многозначительно посмотрел на меня, развернул чертёж в мою сторону и придвинул ближе ко мне. Даже Барт удивился тому, что дикарь решил вовлечь меня в это дело.
— Это же…
— Кабинет, который заснят на видеозаписи, — ответил Ад.
— Но зачем ему менять расположение купола? Почему именно сейчас?
— В колледже начались перевороты с вашего приезда. Кто-то предвидел это, — подметил Барт.
— На видеозаписи мы видели, как Ривз подходил к кабинету не один. Значит, его план знает не только он. Скорее всего, даже не он его придумал. Он просто пешка, — предположила я.

Айден забрал чертежи, переворачивая листы другой стороной, чтобы найти ещё хоть одну подсказку или заметку.
— Ривз не пешка. Кто угодно, но точно не пешка, — уверенно произнёс он, не желая объяснять свою позицию. — Когда следующее перемещение купола в эту точку?
— Через три дня.
— Почему ты раньше не увидел перемещения купола на третий этаж?
— Потому что не видел смысла искать чаще раза в месяц. Я по случайности словил сигнал, а когда Ниана забрала чертеж, и вы напомнили мне про моё «расследование», решил покопать глубже. У меня пока ещё есть связи на верхушке. Я успел пообщаться с парочкой Небесных, пока нашу миледи задерживали, — на этих словах он подмигнул мне.

Айден молчал, думал и всё больше хмурился, глядя на кучу бумаг перед собой. Что-то в его голове не сходилось.

— Нам нужно попасть туда. Я работал над куполом, я могу с твоей помощью перехватить контроль над ним. Управляешь куполом — управляешь колледжем.
— Или тебе нужно по каким-то своим причинам попасть туда, и ты пытаешься меня надурить, чтобы я тебе помог.
Барт закатил глаза и еле удержался, чтобы не ударить кулаком по столу. Он отошёл в сторону, устало выдохнул и крепко сжал свои волосы в кулаке. Видимо, Ад уже не впервые проявляет своё недоверие к нему.
— Знаешь, кто ты такой? — вызывающе спросил он, указав на дикаря пальцем. — Параноик с манией величия. Я не хочу соревноваться с тобой. Я, блин, завишу от тебя, и ты это знаешь. Ты хотел, чтобы я это сказал вслух? Пожалуйста! Меня убьют без тебя. Я не справлюсь без тебя. Я бессилен без тебя. А теперь, прошу, засунь своё ЭГО куда подальше и позволь мне помочь тебе хотя бы один раз.

Айден напряг скулы, откинулся на спинку стула. Речь Барта его почти не тронула. Или тронула?..
— Он не поверит Вам на слово, — сказала я. — Откуда нам знать, что Ривз действительно был здесь четыре месяца назад? И почему Вы, зная это, не сказали об этом раньше?
— А потому что наша закомплексованная принцесска мне раньше даже своё имя не доверяла.
Ад развернулся на стуле и ударил Барта в живот, а тот со смехом согнулся пополам.

— Ладно-ладно, брейк. Ну, не веришь моим словам, посмотри по видеозаписям. Джош ведь дал тебе к ним доступ.
— И забрал сегодня по твоей милости.
— О как… Шустрый малый.

На минуту в помещении воцарилась тишина. Барт то ли намеренно, то ли случайно уставился на мои пальцы, покусывая внутреннюю сторону щеки и поставив руки по бокам. Сейчас он был в тонкой чёрной футболке и чёрных брюках с завышенной талией. Я не знаю, что символизировала золотая цепь на его шее, но даже она была здесь кстати. И белые кроссовки. И серебряные часы. На нём всё и всегда было кстати.

А вот Ад полюбил белые рубашки. И расчёсываться. Если раньше его волосы были похожи на сонного растрёпанного ёжика, то теперь это был тот же ёжик, но выспавшийся и ухоженный.

— Значит так… — спокойно и тихо начал Ад. — До перемещения три дня. Я понаблюдаю за тем коридором, выучу маршруты Небесных. Узнаю, как открывается замок, и придумаю, что делать с камерами. Пойдём туда ранним утром первого дня. Сделаю для тебя какое-нибудь устройство на случай того, если ты решишь что-то выкинуть.
Барт скептично ухмыльнулся и покачал головой.
— И найди нам оружие. А то вдруг моё тоже решило тебя предать и взорвётся в твоих руках.
— А я получше изучу видеозаписи, — встряла я, и парни переключили на меня своё внимание. — Я сохраняла всё, что просматривала.
Ад кивнул, хотя вряд ли поверил, что это как-то поможет.

Когда дикарь уходил, я как будто чувствовала медленное опустошение. Как будто за ним закроется дверь, и вмиг помещение станет таким же мёртвым, как коридоры.
«Я больше не в силах тебя защищать,» — говорил он.
«Я поручаю это Барту».
Но ведь не в защите дело?

— Он и сам знает, где дверь, — шутливо пропел Барт, когда я пошла провожать Айдена до выхода.

Но когда наркоторговец всё же оставил нас наедине, я не нашла слов. Вцепиться ему в рубашку и умолять остаться будет слишком глупо даже для меня. Он не останется.
Так мы и молчали, стоя друг напротив друга. Может быть, он тоже хотел что-то сказать. Или что-то услышать.

— Можно я буду иногда Вам звонить? — не выдержала я, а потом впилась руками в край платья, не зная, куда их ещё деть.
— Нет, — ответил он серьёзно, и что-то больно кольнуло в рёбрах.
Я отвела взгляд, сделала вид, что меня это не задело. Ну да, у него ведь постоянно дела. А я тут «под защитой», ничего не может случиться. Только если Барту вдруг не взбредёт в голову поступить со мной как с Элисон и накачать меня наркотиками для эксперимента или ещё каких других целей.

Я услышала короткий тихий смешок.
— Да звони сколько влезет, Твистер. Не «можно», а «нужно». Держи меня в курсе всего.
Он посмотрел куда-то мне за спину, высматривая Барта.
— Изнутри дверь открыть может только он. Если что, закрывайся в ванной с телефоном, там хорошая звукоизоляция.

Я кивала на всё, что он говорил. А опустошение чувствовалось всё сильнее. А когда он замолчал, я услышала звон колоколов где-то глубоко внутри себя. Как тревожный клик маяка, предупреждающего не о шторме, а о засухе.

Мы безмолвно кивнули друг другу в знак прощания.
«До встречи,» — прошептала я, когда он уже ушёл. Мне правда было страшно оставаться здесь. И так же одиноко. И так же неспокойно, как кораблю на высушенном море.

До встречи.