Лишь у того ночи будут бессонные, кто однажды днём забыл себя разбудить. Я сделала всё, чтобы хотя бы сегодня спать спокойно: рискнула заночевать в самой холодной, но самой неприметной комнате, натаскала кучу одеял, чтобы согреться, завалила дверь мебелью, нашла свечи, чтобы не привлекать ничьё внимание светом лампы. Но вот уже четыре утра, а сна ни в одном глазу.

«Урлулу,» — как-то особенно грустно заурчал Эдди. Уж не знаю, как ему удалось слезть с тумбы, но сейчас он отчаянно стучал железными ручками по ножке кровати.

— Тебе тоже не спится, малыш?
Поднимаю его с пола и ложусь на кровать, посадив робота на свой живот. Он опять снял с себя тюбики лака, служившие ему заменой ног. Почему-то ему было удобнее совсем ничего не иметь, чем пользоваться дешёвой подделкой.
— Знаю, Эдди… Но опять просить его тебя чинить будет слишком навязчиво.
— Урлулу.
— Чудик ты. Смелый и отчаянный чудик. Хотела бы я тоже снять свои «протезы»… Но кому ж понравятся мои настоящие глаза?

Мне вдруг вспоминается реакция Ада, когда он впервые увидел меня без линз. В тот момент он совершенно серьёзно собирался бросить меня в карцере, но в последний момент почему-то передумал. И почему его люди не убили Лилит? Неужели только из-за того, что в неё был влюблён их главарь?

Не могу оторваться от Эдди. В его линзу встроена камера, через которую за мной в любую секунду может наблюдать дикарь. Из-за этого я теперь не могу говорить с роботом обо всём.
— Да глупости. Зачем наблюдать за мной в четыре утра? Мне же ничего не угрожает, правильно?
Эдди непонятливо пялится на меня. Линза на его глазу то увеличивается, то уменьшается, фокусируя на мне внимание.
— Наверняка в железяках своих копается. Или мандаринами кадык натирает.

Роботу надоедает сидеть у меня на руках, и он, передвигаясь на своих железных лапках, залезает на подушку, а с неё — на подоконник. Эдди любит смотреть в окно. Для него это интереснее любого телевизора. Он может часами наблюдать за бегающими облаками, издавая при этом странное железное мурчание. А ещё ему нравятся кроватки из моих футболок, которые я делаю для него на подоконнике сразу, как захожу в новую комнату для ночлега.

Пока Эдди в очередной раз завис у своего «телевизора», я решила поработать. Просматривать видеозаписи с камер было простым, но утомительным занятием. В этом плане Ад был довольно щедрым работодателем. За просмотр часа на камере, на который я трачу всего три минуты, он платил мне десять кастов. Здесь проблем с недоверием не было — мои просмотры фиксировались. И чтобы напомнить ему о моей «зарплате» мне нужно было просто написать ему в сообщения число просмотренных часов.

Но как только я разблокировала телефон, на экране появилась незакрытая галерея с тем жутким фото спящей меня. Я тут же удалила эти кадры и перелистнула галерею на самое начало. Наше с дикарём общее фото моментально вызвало у меня нервную улыбку. Кто бы мог подумать… Задержав на фото своё внимание на несколько минут, перелистнула на видео. Нажала «воспроизвести».

«А Вы можете поднять голову, чтобы у Вас эту штуку на шее было видно?»
До чего же странный у меня голос. Но даже он не сотрёт глупую улыбку с моего лица.
«Это называется кадык».
«Неважно. Оно красивое. Почему у меня такого нет?»
На тот момент я не обратила на это внимание, но теперь заметила промелькнувшее на лице дикаря смущение. Мне вдруг стало интересно, делал ли кто-нибудь комплименты его внешности. Или так не принято, чтобы парней хвалили за красоту?

Следующие несколько часов я всё-таки потратила на камеры. Люди на видео всё бегали туда-сюда, и лишь возле одной камеры за всё это время не показалось ни одного человека. И зевнуть не успела, как на часах уже было восемь утра. В комнате стало намного светлее, и на свету пыль на полу и мебели позволила себя увидеть. О комфорте я мечтать больше не смела. Более обустроенные пустующие комнаты запирались на ключ, а в таких комнатушках, как эта, обычно не было даже душевой и обоев.

Чтобы не забыть, я быстро написала дикарю в сообщениях «80 часов». Всего через пару минут мне пришло сообщение о том, что на мою карту переведено восемьсот Кастов. Всё-таки он не спал…

Под шуршание Эдди и под шум ветра с улицы я просмотрела ещё пару часов. Я уже не верила, что это полезное занятие, но верила Аду, который искренно видел в этом наше спасение. Кем бы ни был этот Джеймс Ривз, дикарь поставил себе чёткую цель найти его, и я не смела ему в этом перечить.

Видео стояло на быстрой перемотке, пока я заправляла постель, окончательно потеряв надежду на сон. Свеча догорела до тла, солнце почти полностью выглянуло из-за горизонта. Девять утра. Новый день, новые приключения. И они начались ровно в тот момент, когда я снова подошла к телефону.

Сначала мне показалось, что это мой глюк от недосыпа. Я потёрла глаза, но тёмное пятно на четвёртой камере так и не исчезло. Люди… Впервые на этой камере показались люди. Четверо мужчин, непонятно откуда взявшиеся, стояли у двери, в которую за всё время моей работы не заходила ни одна живая душа. Четверо мужчин… Двое из них одеты в голубые формы — Небесные. Ещё один пытается открыть дверь каким-то чудаковатым ключом в виде бублика. Четвёртый — одет в строгий серый костюм, напоминающий военную форму. На его одежде куча карманов и странных блестящих застёжек.

Я отматываю видео немного назад. На камере у выхода из здания вижу, как на территорию колледжа садится железная кастрюля в разы больше, чем обычный транспорт Небесных. Оттуда выходит несколько человек, двое из которых остаются у аппарата, а загадочная четвёрка заходит в колледж через парадный вход.

Они уверенной походкой двигаются по коридору в сторону лестницы, значит, загадочная дверь, скорее всего, не на первом этаже. Моё внимание особенно приковано к мужчине с застёжками. Сердце начинает биться с бешеной скоростью, когда я начинаю рассматривать его лицо. Чёрные как ночь волосы, небольшая борода, строгий взгляд и поразительно уверенная походка. Этот мужчина точно знает, зачем он здесь. Его взгляд изучающе пробегается по стенам, он замечает одну камеру, вторую, третью… Увидев четвёртую, он смотрит на неё дольше обычного. После четвёрка молча заходит в тайную комнату и спустя два с половиной часа направляется к директору. Тут уже мужчине плевать на камеры. Он смотрит только вперёд. К директору он заходит один и, пробыв там минут пятнадцать, без единой эмоции на лице уходит к выходу. На этом странности заканчиваются.

Я знаю, кого я увидела, но для достоверности ещё раз открываю фотографию Джеймса Ривза. Это он…

*****

В любом деле самое главное — не строить ложных ожиданий. И это испытание я проваливаю с треском. В голове только и крутятся мысли о том, как сейчас я залечу в двадцать первую комнату, театрально взмахну волосами и объявляю о том, как прекрасная и неповторимая Ниана Твайстер выполнила сложнейшую миссию.

И вот я действительно залетаю в комнату. Действительно взмахиваю волосами. На этом всё и заканчивается.

В комнате никого нет. Ни соседок Ада, ни его самого. Это не показалось бы мне странным, если бы я не знала, что все здесь привыкли запирать дверь на ключ, когда уходят. А раз она открыта, значит, что-то произошло.

В ванной пусто, все вещи лежат так, будто они на своих местах, хоть в комнате на первый взгляд лютый беспорядок. Окно плотно закрыто, на чьей-то кровати лежит телефон. Я беру его в руки через плотную ткань какой-то юбки. Как только экран зажигается, я вижу панель для ввода пароля и сразу понимаю, кому принадлежит этот телефон. Но он бы не оставил его в комнате, если бы куда-то ушёл по своей воле.
— Что же случилось…?

Я решаю ради интереса посмотреть по камерам, мог ли кто-нибудь от директора или извне быть в этом замешан. Открываю видеозаписи сегодняшнего дня. Что бы ни произошло, это случилось с восьми до девяти утра. Из  кабинета директора за это время никто не выходил, в столовой ничего необычного, загадочная четвёртая камера, как и прежде, пустеет, а вот выход… Если верить моим глаза, там сейчас стоит та громадная кастрюля. Та самая… Из неё выходят те самые мужчины, которые были здесь несколько лет назад, но в этот раз без Джеймса. 

— Ниана Твайстер? — голос звучит строго, с нотками угрозы. Это скорее утверждение, чем вопрос.
Я оборачиваюсь в сторону говорящего и вижу в дверном проходе высокого широкоплечего мужчину в деловом чёрном костюме, облегающем его рельефные руки и торс. Это тот, который открывал дверь на четвёртой камере.
— Да… — тоже скорее вопрос, чем утверждение.
— Раз Вы здесь, то полагаю, Вы знакомы с проживающими в этой комнате?
— Где он? Кто Вы такой?

Мужчина отвечает на мои вопросы прищуром и поправляет прямоугольные очки на переносице. Я вдруг вспоминаю двух молодых людей в чёрных мантиях, которые вчера подходили к дикарю. Но тестирование, на которое они его приглашали, должно состояться только завтра. В три. Значит, всё дело в людях Джеймса?

— Пройдёмте со мной, — скорее приказ, чем предложение.
У выхода нас ждали. Мужчина  и женщина, вооружённые с пяток до зубов, внимательно следили за каждым моим движением. Когда мы шли по коридору, все оборачивались. Я буду надеяться, что я выгляжу как важная леди с личной охраной, а не как запуганная школьница с автоматом у затылка.

Я вечно буду проклинать день, когда впервые увидела здешнюю лестницу. Все самые ужасные вещи всё время происходят на этажах выше. Испытания в иллюзиях, пожар в библиотеке, кабинет директора, таинственная комната…
В этот раз мы поднялись на третий. Мне известно, что там находятся только старые лаборатории, склады навороченной техники и нераспределённые посылки из G-27. Мне стало ещё страшнее, когда я услышала протяжный гудок где-то в конце коридора. Это было похоже на взлёт скоростного самолёта, если дядя Маркус правильно описывал мне это событие.

— Он что-то натворил? При чём тут я?
Но мне не отвечали. Только когда мы подошли к кабинету, из которого исходил тот противный звук, мужчина проронил сухое «дамы вперёд» и отпустил своих головорезов. У меня не было ни одной мысли по поводу того, кто это может быть. Он явно не Небесный. Не похож на обычного охранника. Кто-то из управления G-27?

Я не ошиблась. Это была лаборатория. Или что-то очень её напоминающее. Здесь были огромные машины, похожие на гигантских осьминогов и говорящие стиралки с мерзкими жидкостями внутри непонятно какого цвета.
Как только дверь за мной закрылась, ко мне подбежала женщина. Рыжая, с короткими растрёпанными волосами и огромными круглыми очками, увеличивающими её глаза раза в три.
— Наконец-то! Ещё бы немного и…
— Когда вести остальных? — мужчина перебил её хриплые вопли.
— Мы дадим знать. Этого пока достаточно.
«Этого»… Вот как она меня назвала.
На вид ей было лет сорок, но её кожа без единой морщинки придавала ей молодости, а волосы с редкой проседью и сильная горбатость — напротив сильно её старили.

— Ты не трусь. Это не больно. Но сначала мне нужно задать тебе пару вопросов, — она взяла в руки блокнот.
— Не больно что? Что происходит? Где Айден?
— В симуляции. Я так и знала, что этот очкастый сухарь не удосужится ничего объяснить, — сказала очкастая сухарка. — Наша команда прислана сюда по поручению G-27. Я не имею права раскрывать информацию о причине нашего приезда, но могу сказать только то, что воспоминания и знания твоего друга очень ценные. Он сам согласился содействовать, если тебе интересно.

Не верю.

— Как я с этим связана?
— По данным из некоторых источников мы сделали вывод, что Вы, Ниана, относитесь к ближнему кругу Ада. Также некие Лилит и Каспер, но они, очевидно, не здесь. Вы знаете кого-то, кто ещё близок ему?
Я первым делом подумала про Миранду, Эйприл и Барта, но не стала называть никого из них. Что бы они ни задумали, пусть лучше об этом узнаю я, чем чужие ненадёжные уши.
— Нет.
— Плохо. Но что поделать. Идёмте же, у него осталось не так много времени.
— Что?!

Ещё одна дверь. Ещё одна комната. Я вошла и обомлела. Кажется, вся кровь во мне застыла, как только я ступила за порог. Это было точно такое же помещение, как для испытаний в иллюзиях. Здесь были длинные металлические стеллажи, широкие окна, мерзкие зеленоватые стены и одна широкая железная койка. К этой койке сверху подсоединены провода и что-то вроде металлического шлема, которые надевали на нас во время испытаний. Только этот отличался широким прозрачным экраном перед самыми глазами. На этой койке лежал Ад. Без сознания. С длиннющими трубками, воткнутыми в вены. Только по его тяжёлому прерывистому дыханию я поняла, что он уже в самом разгаре какого-то ужаса, который эти горе-доктора загрузили ему в голову.

— Заканчивайте это немедленно! — на эмоциях я закричала. Но ни молодая старуха, ни двое работников у экранов мониторов не обернулись.
— Спокойнее. В этом и проблема, Ниана. Мы не можем это закончить. Чтобы выудить нужную нам информацию, пришлось для начала погрузить его в состояние стресса, чтобы увеличить мозговую активность. То есть, поспособствовать самому его яркому воспоминанию. Но его мозг так зациклился на этом воспоминании, что мы не можем его оттуда вытащить. И информацию тоже. Отключим аппаратуру — отключится и его сознание. Единственный выход — ввести в симуляцию кого-то ещё, чтобы помочь ему выбраться изнутри. Но если пустить туда чужого человека, это повысит его и без того зашкаливающий уровень стресса.
— Потрясающе! — снова вырвался у меня крик. — Задумали какую-то авантюру, так ещё и облажались в ней! Вы хоть представляете, на что себя подписали?

На их аппаратуре зажглись пугающие символы, а потом последовал не менее ужасающий звук. Работники у мониторов перепуганно оглянулись друг на друга и затарабанили пальцами по голограммной клавиатуре.
— Нет времени, Ниа! Вы поможете или нет!
— О Небо… Да. Что мне делать?

Обеспечить мне удобство было самой последней заботой. Сейчас главным для них было действовать быстро и чётко, так что меня просто усадили на стул рядом с дикарём и другим аппаратом, подсоединили к моей голове холодные присоски с проводами, в руки воткнули иглы с трубками, наполненными кислотно-зелёной жидкостью. 

Пока врачи бегали туда-сюда, я чувствовала медленно накатывающую сонливость. У меня не было паники. Я знала, что делаю что-то правильное. Посмотрев на Ада, я подумала, что если уж это моя возможность отплатить ему за всё и спасти, то я не упущу её. 
— Сквозь огонь к воздуху… — прошептала я наш с Энди давний девиз. Только сейчас я начинаю понимать, что он был не символом нашей с ним связи. Это был наш протестующий душевный крик. В честь нас самих. В честь жизни.

Мои глаза закрылись. Голоса стали звучать отдалённым эхо, а тело обмякло и расслабилось. Но тишина так и не настала.

Одно эхо сменилось другим. В полной темноте я слышала голоса и видела странные жёлтые блики. Они то появлялись, то исчезали. Слева, справа, сзади, сверху… Они будто пытались свести меня с ума. Мою голову словно что-то пыталось раздавить. То ли шлем врачей слишком давил на виски, то ли… Тошнота… Меня выворачивало изнутри. Блики увеличились в размерах и теперь жёлто-красные оттенки были повсюду, а чей-то голос стал похожим на крик.

Картинка становилась чётче. Я наконец начала ощущать своё тело, видеть свои руки. И только спустя какое-то время, когда дышать стало невыносимо тяжело, я увидела, что жёлтыми бликами были языки пламени. Огонь. Он был повсюду. Я находилась в самом центре пожара или вовсе была его источником. Здесь не было жарко — спасибо неусовершенствованным иллюзиям. 

Крик уже слышался вполне отчётливо. Кричала девушка. Она звала на помощь. Текстуры позволили мне увидеть чуть больше — я находилась в горящем доме. Отовсюду раздавался треск полыхающей мебели, с крыши падали доски, проламывая пол. Если это воспоминание Ада, то где он сам? И что это за девушка?

Я обернулась, чтобы посмотреть, откуда пришла, но там была только темнота. Единственным выходом оставалось идти на крик. Он был таким протяжным и болезненным, что моё сердце еле выдерживало это. Ступая по хрупким половицам, я вышла в подобие коридора, откуда исходило несколько дверей. И возле самой дальней я увидела человека. Это был мальчик. Совсем маленький. Может быть, лет восьми. Он отчаянно пытался открыть эту дверь или выломать плечом, что у него, конечно же, не выходило. Как только я увидела эту сцену, всё вокруг утонуло во тьме. Остался только мальчик, огонь вокруг него и крик за дверью, в которую малец рвался с такой истерикой.

В один момент девушка перестала кричать. Просто умолкла, как обычно заканчиваются печальные рассказы, после которых молчание становится вечным. Горькая пауза уничтожила всё. 
— Мама?.. — сказал мальчик тихо, хотя до этого рвал глотку, выкрикивая её имя. Но мама не отозвалась.

Он сел на пол под дверью, поджал под себя колени и закрыл лицо руками. Бороться он больше не видел смысла. Любой бы больше не видел. Я подошла к нему как можно тише. Сердце забилось быстрее, когда я увидела его почти белоснежные волосы. Невероятно…

— Ад?.. — спросила я почти шёпотом, чтобы не спугнуть, но он всё равно вздрогнул перед тем, как посмотреть на меня. Кажется, в тот момент я умерла вместе с его матерью.
Его глаза… Его печальные глаза, полные детской боли и слёз, смотрели на меня как будто со дна океана. Он и правда словно тонул. В тоске, в отчаянии, в агониях… Его густые чёрные брови, которые я так привыкла видеть в настоящем времени, сомкнулись, придав его лицу строгости, не свойственной детям. Влага на щеках как будто совсем не испарялась под влиянием огня вокруг — эти слёзы сильнее законов физики.

В какой-то момент его лицо изменилось. Увидев меня, он задумчиво прищурился, как будто не мог вспомнить, кто я такая, но точно был уверен, что где-то меня видел.
— Нет… — ответил он еле слышно на удивление высоким и мелодичным голосом. — Я Айден.
Чем дольше я находилась в его воспоминании, тем сильнее мне передавалась вся горечь происходящего. Что-то холодное сдавило мою грудную клетку. Я с сожалением посмотрела на дверь, к которой прислонился мальчик и за которой только что погиб один из смыслов его маленькой и хрупкой на тот момент жизни.

— Нам с Вами… С тобой нужно уходить, — выдавила я, теряясь в догадках. Что мне делать? Разве есть хоть один здравый способ спасти человека от такой сильной травмы?
— Я не уйду без неё.
Теперь уже и я чувствовала, как становилось жарче. Я села на корточки перед ним и заметила, как сильной мой жест напугал его. Дикарь… Видимо, недоверие к незнакомцам было у него ещё с детства.
— Айден, послушай… Мы не сможем ничем ей помочь, если останемся здесь. Скорее всего, она уже выбралась на улицу и ждёт тебя там. Пойдём к ней, сам увидишь, — соврала я, надеясь, что эта его версия будет хоть немного наивнее настоящей. Но мальчик выдернул свою руку из моей, как только я прикоснулась.
— Она бы дала знать! — закричал он, заглушая шум огня. — Зачем Вы врёте мне?!

«Пульс стремится к критической точке. Показатели давления растут, » — раздалось эхо из ниоткуда. Из реальности.

— Затем, что я не позволю тебе здесь остаться! Ты нужен мне!

«Приборы не справятся. Нужно выводить их».

Темнота словно бы покрывается трещинами. Окружающая нас реальность ломается вместе с её обитателями — на Ада как будто накатывает невыносимая боль, из-за которой он хватается за голову. Дверь за его спиной дрожит так, что чуть ли не срывается с петель.

— Я… Я не понимаю.
— Пойдём со мной, Айден. Ты должен пойти со мной, прошу.
Я беру его за руки и поднимаю с пола. Он оказывается ещё ниже, чем я ожидала, и ещё легче, чем я могла бы представить. Тяну его подальше от двери, но он хватается за её ручку и даже пытается отбиваться ногами.
— Нет! Они всё равно придут за мной! Небесные всегда нас находят. Я хочу остаться с ней, пожалуйста!

Его рука выскальзывает из моей хватки. Я падаю на спину, и огромная деревянная балка обрушивается прямо между нами, проломив сначала пол, а потом и землю вместе со всем пространством, образовав непреодолимую цифровую пропасть.

Внезапный холод, покрывший всё мое тело мурашками, приводит меня в чувство. Я резко открываю глаза, сняв со своей головы шлем. Меня тут же тошнит на пол от головокружения и всех этих погружений из реальности в иллюзию и обратно. Голоса врачей витают в моей голове настоящим вихрем. Неразборчивые слова, наполненные непонятными мне эмоциями и тоном… Понимание происходящего приходит ко мне не сразу. Но сразу меня ошеломляет.

— Не вышло. У нас больше нет выбора. Нужно вытягивать информацию самостоятельно.
— Мы не можем так поступить! С нас же двести шкур снимут.
— Но нужно что-то предпринимать! У нас меньше пяти минут, а мы так ничего и не узнали.
— Каковы риски? — голос молодой старухи.
— Частичная или полная потеря памяти. Вероятность — семьдесят процентов. Летальный исход — пятнадцать процентов. Потеря контроля мозга над телом — десять. Вероятность успеха — пять процентов.
— Действуйте.
— Нет! — прокричала я. Силы возвращались медленно, но мне всё-таки удалось вцепиться в волосы сидящей у монитора белокурой девушки. Дальше всё было как в тумане.

От автора.

Во многих случаях утопленников не удаётся спасти. Во многих случаях после погружения на дно люди больше никогда не рискуют вернуться туда снова — у кого-то усиливаются давние страхи, а кто-то впервые осознаёт весь ужас глубины. 

Ад не понимал, к числу кого относился: утопленников или спасшихся. Когда воздух в лёгких стал невыносимо тяжёлым, а глаза заслезились от боли, он очнулся. Или всё же утонул?..

 Ему казалось, огонь был повсюду и даже в нём самом. Именно поэтому, скинув с себя шлем для воспроизведения иллюзий и сев на кушетку, он первым делом схватился за горло. Дышать он не мог. «Невозможно…» — успел подумать он перед тем, как начать задыхаться. Ещё ни разу приступы астмы не настигали его на территории колледжа вне его контроля. Это был первый. В голове гудело, глаза всё ещё не могли привыкнуть к свету, а потому ужасно болели и не давали понять, что это за место.

Вдруг кто-то коснулся его руки, буквально насильно вложив в его ладонь такой нужный сейчас ингалятор. Теперь он смог с облегчением вдохнуть. 

Наконец он осознал, что ничего не помнит. Последнее, что задержалось в его голове — то, как он метается по своей комнате в поисках чего-то. Дальше —пустота. Место, в котором он оказался, тоже было для него незнакомым. Внимание привлекли длинные металлические стеллажи, разломанная аппаратура и… кровь. Она толстой извилистой дорожкой тянулась по полу прямо к его ногам. В том, что здесь кто-то есть, он не сомневался. Ведь не мог ингалятор оказаться в его руке по волшебству.

С трудом он поднялся. Увидел труп в проходе. Это был парень на вид чуть старше него. Русые длинные волосы испачканы от раны на лбу, которая явно появилась от нескольких ударов тупым предметом. На одном из стеллажей лежало ещё одно тело — женщина в возрасте. Рыжие волосы, круглые очки, съехавшие до подбородка… Она была убита металлической трубой, выдранной из одного из сломанных аппаратов. Третье тело лежало почти у самой двери. Белокурая девушка. Только он собирался подойти к ней, как планы тут же изменились.

Он увидел Её. Испуганную, забитую в угол и растерянную. Схватившись за волосы, она сидела на полу возле последнего стеллажа и не сдерживала всхлипов. То ли качаясь из стороны в сторону, то ли так сильно дрожа, она напоминала ребёнка, упавшего в холодную и мокрую канализацию. Он понял, что даже если позовёт её шепотом, она может сорваться. Но и просто стоять на месте он не мог.

Ад сел рядом, аккуратно положил руку на её колено, но она, на удивление, даже не отреагировала.
— Всё закончилось, — даже не зная, о чём говорит, сказал он. — Ты в безопасности.
— Я сама — опасность, — рыдая, ответила она. Её окровавленные руки уже испачкали всё её лицо, волосы и одежду. Её слезы уже смешались с кровью, оставляя под глазами красные разводы. — Вы были правы. Всем вокруг меня плохо. Эти люди, они… Я не хотела. Я не хотела!
— Что произошло?
От этого вопроса она вздрогнула и обернулась, будто бы что-то услышала в этой мёртвой тишине. 
— Они хотели убить Вас. Или лишить памяти. Или ещё что похуже. Я не… не знаю, что случилось. Я вдруг так разозлилась…

«Ты убила их ради меня?» — вопрос так и остался в его мыслях, не сорвавшись с языка. Если спросит, ей станет хуже. 

Какое-то странное непривычное чувство заставило его на секунду порыться в своей памяти и понять, что никогда ещё чужие люди ради него не делали ничего подобного. 
— Не стоило так рисковать, — сказал он вместо «спасибо». — Тебя могли обнулить, и тогда никто не смог бы помочь, — сказал он вместо «я поступил бы так же. Горжусь тобой, Твистер». — Ты можешь идти?
Она коротко кивнула и потянулась к своему рюкзаку, но не успела даже дотронуться.

В коридоре уже слышались шумные шаги нескольких пар ног. Если бы Ад был в форме, услышал бы их заранее и подготовился к приходу гостей, но сейчас он успел только затянуть Твайстер за угол (спасибо г-образному строению помещения) и прижать её к себе, заткнув рот и зафиксировав её панически дрожащие руки. 

Айден понял, что эти люди, скорее всего, решили проверить, почему им никто не отвечает по рации, которую он заприметил возле стеллажа. Конечно же, Ние было не до неё. 

Кто-то снаружи ввёл код в электронном замке. После этого дверь открыли с ноги. «Это не Небесные,» — подумал блондин и был прав. Небесные действуют быстро и чётко, а эти люди явно были растеряны или даже напуганы, потому и не сразу начали осматривать помещение. Они зашли медленно, не шумели своими костюмами и даже переговаривались.

— О Земля… — прошептал кто-то из них. Голос женский.
— Держи себя в руках, Кейси. Мы знали, что здесь будет не цветочная грядка.
Услышав их голоса, Ниа нервно дёрнулась, и Аду пришлось прижать её к себе ещё теснее. Теперь её дыхание как будто принадлежало ему.
— Кто мог так убить их?.. — третий и последний голос.
— Ясно, кто. Нельзя было оставлять их с дикарём. Айболиты чёртовы… Понадеятся вечно на свои прививки, а потом жалуются, что их пациенты калечат. 
— Тихо! Глянь сюда. Кто-то оставил рюкзак и… робота!
— Робота?

Ниа затаила дыхание.
— Да, ты посмотри только.
— Урлулу, — отозвался Эдди. По его кряхтению было понятно, что ему не нравилось то, что с ним делали.
— Дурак что ли? Вдруг это взрывчатка или оружие какое-нибудь. Открути ему башку от беды подальше.
В этот момент Ад увидел, какой же Ниа иногда бывает сильной. Она стала вырываться с такой озлобленностью и стремлением, что он чуть ли не упустил её. В какое-то мгновение он даже побоялся случайно задушить её — так уж сильно пришлось её держать.

Ей было всё равно, какие могут быть последствия. Всё, чего она хотела — спасти маленькое существо. Называть Эдди роботом она себе больше не позволяла. Это был её друг, помощник и слушатель. Возможно, единственный. Возможно, последний.

Затем раздался тихий скрежет металла. И тишина, разъедающая душу и тело. Она замерла вместе с Эдди, не успевшем издать последнее «урлулу». Тело её обмякло. Дыхание остановилось. Руки Ада больше не казались ей клеткой. Перестав сопротивляться, она расслабилась, не заметив, как его железная хватка превратилась в успокаивающие объятия.  

Она теряла друга не впервые, зато он впервые так отчётливо прочувствовал чужую боль. Может, потому, что знал, как сильно она одинока. Может, потому, что сам был так же одинок. Стало ещё больнее, когда она в отчаянии уткнулась лицом в его грудь и обессилено сжала в руке его кофту. Стало ещё тяжелее, когда она так же отчаянно заплакала и так же обессиленно сдержала в себе крик.

— Аппаратура цела?
— Не уверен. Провода выдернуты с корнем. Но попробую подключиться.

Будь они наедине, он бы ни за что не бросил её в таком состоянии. Подождал бы, когда ей хоть немного полегчает, молчал бы, пока тишина не станет менее тревожной. Но сейчас важнее всего было не оказаться на месте Эдди и людей, которых Ниа отправила на тот свет.

Аккуратно убрав от себя её руки, он отстранился. Понял, что она не в состоянии даже встать с пола, потому указал рукой на небольшую кладовку с инструментами и аппаратурой для уборки помещения. Ему будет спокойнее, если она спрячется и просто переждёт там.  
Ниа подняла на него красные заплаканные глаза, послушно кивнула головой, и Ад убедился, что будь они одни, всё было бы иначе. Успокаивая то ли её, то ли самого себя, взял её лицо в свои руки, стирая её слезы с щек и прокручивая в голове одни и те же слова: «Ты справишься, Твистер. Всё будет хорошо». 

— Нашёл что-нибудь?
— Это не делается за минуту, Мэл! Заткнись и займись делом.
Но Мэлу  было интереснее наблюдать за Кэйси и её рабочими брюками, которые были выданы ей совсем недавно и оказались не по размеру, что было видно по слишком обтянутым ногам и ягодицам. Вальяжно скрестив руки на груди, он облокотился о стеллаж и ехидно ухмыльнулся. Судя по цвету его щетины, было видно, что парень намеренно красил бороду, чтобы казаться старше и бороться за право называть себя мужчиной.
Больше всего Ада удивила форма этих ребят. Мэл и второй парень выглядели как врачи — носили длинные зелёные халаты и белые рубашки, в то время как Кэйси (светловолосая девушка лет двадцати восьми с тугим пучком на голове) была вооружена с ног до головы. 

Пока Кэйси отвлеклась, Ад перебежал к стеллажу, у которого стоял Мэл и лежал труп. Но обыскав тело, он не нашёл ничего полезного. 
— Повезло этим ублюдкам. Никаких тебе больше начальников, никаких отвратных пайков на месяц. Лежи себе в нуллификаторе и наслаждайся своей безжизненностью.
— Думай, что ты несешь, Мэл! Помереть захотелось, так вперед. Только без нашего участия.

Айден обернулся убедиться, что Ниа последовала его приказу, и даже не удивился, когда она в очередной раз ослушалась. Сжимая в руке длинную металлическую трость и заведя её за спину, она переминалась с ноги на ногу, готовая в любой момент применить свою «биту» и расквасить голову любому, кто подойдёт к повороту. Он дал рукой знак, что пока рано.

— Без вашего участия даже муравьи в сортир не ходят. Вы же постоянно суёте свой нос, куда не просят. Вот кто вас дёргал за язык, когда Сандем предложил работу в этой дыре?
— Договоришься, Мэл, — огрызнулась Кэйси.
— А в 2047-м? Кто просил лезть в клетку мутировавших? Вот был бы у Кэс нос покороче, на руках остались бы все пальцы.
— Ну всё, ты напросился, — твёрдо сказала девушка и направилась в его сторону.

Ад кивнул Ние, давая понять, что сейчас самое время действовать, и она кивнула в ответ. Всё произошло очень быстро. Как только Кэйси показалась на повороте,  Айден встал из своего укрытия и через стеллаж схватил Мэла за челюсть и затылок. Одно движение руками, и тот рухнул на пол без единого движения и без жизни. Тем временем Твайстер замахнулась и изо всех сил ударила Кэйси тростью по голове, не успела та даже схватиться за оружие.

Кэйси опомнилась слишком поздно. Ад перехватил её руки, взяв её шею в захват и приставив оружие к её виску, он обернулся ко второму парню, использовав Кэйски как живой щит. Благо она была довольно высокой девушкой и, наверное, даже была чуть выше самого Ада.

Второй парень на вид был совсем хилым, зато очень уверенно и профессионально держал пистолет. 
— Не переживай, Кэс. Всё в порядке, — первое, что сказал брюнет. И это было его ошибкой.
— Что, боишься за неё?
Тут уже он промолчал. Его нервозность выдавали только пальцы, постоянно меняющие положение будто бы в поисках самой удобной позиции.
— Брось оружие, или я прострелю ей голову.
— Что мешает мне поступить так же? — на этих словах он мельком глянул на Нию.
— Трусость.

На халате паренька Айден всё же заметил прямоугольный значок, на каких обычно пишут имя. 
— У тебя плохо со слухом, Луис? — в виде угрозы блондин чуть сжал руку, слегка придушив Кэйси.
— Ладно, ладно! 
Он поднял руки вверх, бросил пистолет на пол и отпнул его от себя. Ад тут же дал Ние знак, но она и без того поняла, что делать. Подняла оружие с пола и с показной храбростью направила его на Луиса. На самом же деле, она всё ещё была в полной панике — постоянно смотрела на лежащие рядом тела, постоянно нервными движениями пыталась стирать кровь с пальцев.

— Вы не Небесные. Кто же вы тогда?
— Универсальное оружие. Небесные это просто гора мышц под бронежилетами. Мы делаем работу посложнее.
— И отлично с ней справляетесь, — съязвил Ад и толкнул блондинку к её другу, чтобы было удобнее держать их обоих на прицеле. — С какой целью вас прислали именно сюда? 
Они долго молчали, а потому Ниа решила, что будет не лишним объяснить, что тут происходило до этого:
— Эти… Врачи сказали, что им поручено выудить из Вашего сознания какую-то информацию. И что именно ради этого их сюда и прислали. Выходит, эти универсалы здесь тоже поэтому. Обязаны были следить, чтобы всё прошло гладко.

Ни Луис, ни Кэйси не сказали больше ни слова. И не смогли бы сказать — перед ними, как и перед ребятами, никто не отчитывался. Они знали почти столько же, сколько Ниа.

— Послушай, парень… Ад, так ведь? Мы знаем только то, что нам положено знать. И делаем то, что обязаны. Можешь перекромсать хоть весь Сандем, хоть все Полосы… Они все равно получат то, что хотят, это просто вопрос времени. Чем больше ты сопротивляешься, тем больше будет последствий. Мы сгладим эту ситуацию, если ты сдашься прямо сейчас.
Но сдаваться он не собирался. Он даже близко не подпускал к себе такую мысль. Куда сложнее сейчас было определиться с тем, как поступить с этими двумя. Убивать их он не хотел — Ад прекрасно понимал, что они просто выполняют приказ, и на их месте мог быть кто угодно. Отпускать? А вдруг так он сам свяжет себе руки? Вдруг сюда явится ещё дюжина вооруженных людей, как только Кэс и Луис выйдут из помещения?

Тут он посмотрел на Нию и словил себя на мысли, что сейчас ему действительно было важно её мнение. Она дрожала… Пистолет в её руках, всё ещё направленный на Луиса, был на грани падения, а растерянный взгляд, то бегающий по сторонам, то застывающий на месте, выражал только отчаяние. Вот-вот она точно упадёт в обморок.

Она посмотрела на него в ответ. Как-то по-детски жалобно приподняла брови, опустила пистолет и покачала головой, умоляя придумать вариант получше. Ещё чью-то смерть она просто не вынесет.

— Мы должны это сделать, — оправдываясь то ли перед ней, то ли перед самим собой, сказал он. — Хуже уже не будет, а вот если они уйдут, проблем может появиться ещё больше.
— Есть идея. Когда я пришла в сознание, эти люди говорили о том, что если насильно вывести Вас из иллюзии, то Вы потеряете память. Что, если нам попробовать сделать то же самое?
— Но я ведь в сознании и все помню.
— Потому что я рискнула и просто выдернула провода из сети, — она пожала плечами. — Я запаниковала.

— Мы согласны, — вдруг выпалила вооруженная девушка.
— Кэйси?!
— Это моё решение, Луис. Эта работа уничтожила мою жизнь. И ты знаешь, что будет, если подать в отставку. А так меня отправят домой со справкой об инвалидности, ещё и компенсацию моей семье будут выплачивать. Да и я не против забыть весь этот ужас.

Парня не пришлось долго уговаривать. Уже после пары аргументов Луис согласился с ней и даже рассказал подробную инструкцию того, как надёжнее всего будет ввести их в долгий транс со всеми вытекающими последствиями. Только Ниа знала, что ни по какой инструкции Ад действовать не будет — он просто не поверит ребятам на слово, какими бы честными глазами они на него ни смотрели. Тем не менее, загрузить сознание странной парочки в иллюзию оказалось не сложно. А вот получилось ли отключить их память — выяснится позже.

— Нужно торопиться. За ними отправят ещё кого-то, когда забеспокоятся, — дикарь говорил быстро и так же быстро ощупывал карманы четырёх тел на наличие чего-то полезного или огнестрельного. — Обвинять нас в убийстве они не имеют права, потому что без дозволения вторглись в моё сознание, а потом и принудили тебя сотрудничать. Это нарушает их собственные законы и может подкосить репутацию G-27, если мы поднимем шумиху.

Айден спешно открыл окно и выглянул на улицу. Третий этаж.
— Не уверен, что выходить через дверь безопасно. Над первым этажом есть небольшой бетонный навес. Прыгай на него на согнутых ногах, так меньше шансов покалечиться. Если тебе так будет проще, представь, что ты ящерица и что конечности могут заново отрасти. Или внуши себе, что у тебя есть крутой и умный знакомый, который может сделать протезы ног в случае чего. А, подожди… У тебя ведь правда есть такой знакомый.

Он обернулся, когда заподозрил что-то неладное в этой могильной тишине. Ниа не отвечала. Более того, она исчезла из поля зрения.
— Твистер?
Молчание. Он на автомате положил руку на пистолет, прикреплённый к ремню, и прошёлся меж стеллажей.
Взгляд случайно упал на его собственное отражение в небольшом настольном зеркале. Ад сам себя не узнавал. Глаза красные настолько, что складывается ощущение, будто это не Ниа безостановочно рыдала пару минут назад, а он сам. Конечно, парень не догадывался, что слёзы побывали и на его щеках, когда эмоции от иллюзии управляли реальным телом. Смахнув всё на бессонницу и машинально поправив растрёпанные волосы, он пошел дальше.

Она сидела на полу почти у самого выхода. Когда он подошёл чуть ближе, увидел, что она была не с пустыми руками. Придвинув ближе свой рюкзак, она держала в руках Эдди. Фраза Мэла «открути ему башку» оказалась буквальной, так что Ниа безнадёжно пыталась прикрутить голову робота обратно к туловищу, а потом отчаянно бросала эту затею, когда слёзы на глазах уже не давали ничего видеть. Яростно стирая их с лица, она повторяла свои попытки снова и снова. Но Эдди не просыпался.

Ад опустился на одно колено и далеко не с первого раза уговорил девушку показать ему поломку. Она не была в таком отчаянии даже когда потеряла линзы и даже когда догадывалась, что потеряла Элисон. И так открыто она ещё ни разу не плакала. Или раньше он просто не обращал внимания?

Когда два отделенных друг от друга металлических кусочка оказались в его руках, он даже почувствовал вину. Отремонтировать такое невозможно — слишком уж много микросхем и мелких деталей было сломано и выдернуто из системы.
— Это можно починить, — соврал он, надеясь увидеть хоть малейшую долю радости на её лице.
Но она только отстранённо кивнула, сделав вид, что поверила.
— Или хочешь, я сделаю тебе нового? Он даже будет разговаривать.
Её взгляд охладел, она разозлённо выхватила Эдди из его рук и спрятала в рюкзаке.
— Есть вещи, которые нельзя заменить новым! — чуть ли не прокричала она. — Вам ли не знать? — и без лишних слов подошла к окну.

Сегодня на ней была тонкая кофта. Без воротника, без шарфа… Сегодня она не стеснялась своих синяков и своих грустных глаз. Каждый день вспоминая пугающий взгляд Джоша и каждый раз при этом прикасаясь к горлу, она пыталась бороться. И до этого дня правда получалось. Но верни время назад, она поступила бы так же.

Ниа решила не говорить ничего по поводу Джеймса Ривза. Только когда вернулась в «свою» комнату, отправила Аду короткое сообщение с датой и временем с точностью до миллисекунды и прилегла в попытке отдохнуть. Буквально через пару часов ей нужно будет идти на свою первую в жизни работу, а завтра — защищать свой первый в жизни реферат. Но сил нет даже на то, чтобы спокойно уснуть.

POV: Ниа.

Раньше мне казалось, я всегда буду собой. Всегда буду считать, что моя единственная проблема это поиск еды и тёплых тряпок, всегда буду видеть мир как палитру из чёрных и белых красок. Но теперь мне кажется, что я постоянно меняюсь. Что это место меняет всех, кто сюда попадает. Я видела вещи, о которых раньше и знать не знала. Я слышала вещи, о которых даже не догадывалась. Я чувствовала то, с чем боялась столкнуться. Мне снова страшно.

Носить повсюду рюкзак больше не было смысла. Находить укромные места, чтобы побыть в тишине, больше не было смысла. Раньше я делала это, чтобы послушать такое родное и любимое «урлулу», но теперь я не слышу даже себя. Не могу собрать себя в кучу. Убийца и неудачница.

Повариха, которая всегда встречала нас с Адом в столовой с широкой добродушной улыбкой в этот раз даже не узнала меня. Сначала она задавала много вопросов, но потом, когда мои ответы стали совсем короткими и безжизненными, ей осталось только грустно поглядывать на меня со стороны. Обязанностей у меня было не много — получать заказы, отправлять их на кухню и отмечать галочками в журнале имена тех, кто сегодня приходил на обед. Здесь вели даже учёт того, кто сколько оставил Кастов на кассе. Чуть позже мне обещали перевести меня на саму кухню помогать с заготовками.

Меня нарядили в специальную форму — высокий поварской колпак, белый рабочий халат и кроваво-красный фартук. Только он и удерживал на моём исхудалом теле все эти огромные вещи.

«Здравствуйте, что будете заказывать?» — из раза в раз повторяла я одно и то же. В какой-то момент мне даже стало нравиться. Не только из-за того, что работа отлично отвлекала от навязчивых мыслей, но и из-за того, что мне было просто приятно видеть довольных накормленных подростков. Есть одна извечная истина: сытый человек — счастливый человек. Вот только даже это не могло меня радовать полноценно. Сегодня я убила троих человек, которые могли бы сейчас точно так же наслаждаться обедом. Могли бы вернуться к семьям, могли бы исполнить свою мечту и увидеть спасённый мир. Могли бы умереть в глубокой старости, довязывая кофточку для своих внуков. Но я убила их. Я… А теперь, как ни в чем не бывало, стою здесь, раздаю обеды…

Как только я пришла на место, половина работающих здесь ребят стали косо поглядывать на меня и перешёптываться за моей спиной. Все знали, что я устроилась сюда не своими усилиями. С сегодняшнего дня я знала слово «протеже». Человек, который устраивает свою жизнь благодаря связям…

Через какое-то время явился даже сам Барт, полностью нарушив запрет Ада. Единственное, что он предпринял для своей безопасности — надел на голову капюшон. Он широко мне улыбнулся и добросовестно отстоял в очереди на мою кассу.

— Ниана, Вам ужасно идёт этот наряд, — сказал он, наверное, из вежливости. — Как Ваши дела? Как первый рабочий день? Всё ли устраивает? Коллеги, условия, рабочее место…?
— Всё отлично. Ещё раз спасибо за всё это… Вы сильно меня выручили.
— Я бы не смог позволить себе Вам отказать.
Он обернулся, чтобы посмотреть на очередь, собравшуюся за ним.
— Что ж, не буду задерживать Вас и людей. Мне, пожалуйста… — он задумчиво глянул на электронное меню, в котором все блюда были представлены в виде картинок, а не надписей. Оно и понятно, немногие здесь умеют читать. — Что-нибудь на Ваш вкус. Что бы Вы выбрали?
— Сегодня доставили бананы, представляете? — я зачем-то говорю это шёпотом. — Ба-на-ны. Они такие красивые. Это то, что нужно попробовать. А из обеда — сегодня у поваров получились отличные отбивные. Оказывается, половина мясных блюд здесь делаются не из настоящего мяса, а из его заменителей, но тоже очень вкусно.
— Верю. Давайте и то, и другое

Пока я собирала его заказ, всё валилось из рук. Может быть, это из-за того, что он всё это время пристально наблюдал за мной. А может, этот мандраж всё-таки от самого его присутствия.

— Двести шестьдесят Кастов, — подытожила я, отдавая ему коричневый бумажный пакет.
Он приложил карту к терминалу, и на экране моего рабочего монитора высветилось окно, подтверждающее пройденную оплату. Но вместе с тем каждый продавец видел сумму денег на счету студента. На счету Барта было сорок тысяч Кастов…
— Приятного аппетита.
— Вам тоже.
Я непонятливо нахмурилась, а парень лишь подмигнул мне, улыбнулся и ушёл, оставив пакет на прилавке. Этот заказ был для меня.

Мне даже было непривычно, что в этот раз он не целовал мою руку. Иногда к каждому человеку прививается какая-то особенная ассоциация, без которой ваши взаимоотношения кажутся не полноценными. Вот это была она.

У меня появилась глупая привычка сравнивать всех, с кем я так или иначе общаюсь. Руки Барта казались мне мягким одеялом, в котором моя ладонь буквально тонула. Его прикосновения всегда мягкие и аккуратные, как и речь, которую он тщательно фильтрует перед тем, как произнести вслух.

Для рук Джоша характерным была холодность и невероятная ловкость, которую он показывал во время рисования, курения или заплетения волос.

Энди прикасался ко мне только в случае необходимости, так что его касания помнятся мне уже очень плохо.

Руки Ада сильно отличались от всех остальных. Кожа на его ладонях намного грубее из-за работы с механизмами, прикосновения напрямую зависят от ситуации и его настроения. Мне вдруг вспомнилось, как он сегодня обнимал меня. Делал он это из жалости или правда хотел разделить со мной боль — не знаю. Но в тот момент я узнала, что даже он умеет делиться теплом.

Мои мысли прервало уведомление о сообщении. Сначала я подумала, что это Ад поблагодарил за проделанную работу, но когда я разблокировала экран, моя способность думать тут же пропала.

«Ты искала Элисон? Я отведу тебя к ней, если хочешь. Завтра после занятий». От Джоша.

Я увидела его в толпе ребят, собравшихся у нового автомата с жвачками. Пока все с восторгом рассматривали диковинку, он зловеще крутил телефон в руках, глядя точно на меня. Сердце остановилось. Я невольно потянулась к шее, но тут же остановила себя. Казалось, он душит меня прямо на расстоянии, хотя его лицо не выражает ничего — ни угрозы, ни злости, ни радости. Тарелки с грохотом вываливаются из моих рук. Дай мне спокойно жить, Джош… О Небо, дай же мне спокойно жить.

Элисон… Из его сообщения только её имя застряло в голове. Элисон… А точно ли к тебе он хочет меня отвести? А точно ли с тобой я встречусь, а не с ванной, наполненной моей же болью?..