От автора.

Начинать всегда тяжело. Будь то длинный рассказ, бумажная подделка или глава книги. Начинать тяжело. Не знаешь, какое подобрать слово, чтобы мастерски украсить рассказ, какой цвет бумаги выбрать, чтобы стало сразу приятно глазам. Начинать всегда тяжело. Лишь со временем, когда труд приобретает лицо и общий вид, появляется мотивация работать дальше.

Перед ним широкий стол, десятки мельчайших деталей и самая важная работа из всех. Сложный механизм, похожий на запутанную металлическую паутину, держит в самом центре маленькое искусственное сердечко размером меньше спичечного коробка. Оно сделано из самых дорогих, тонких, но прочных материалов, покрытых железными пластинами для прочности. Трубки, создающие замкнутый круг, имитируют кровеносную систему, пуская через «сердце» специальную жидкость, убивающую микробы. Совсем скоро всё будет готово. Осталось устранить единственную проблему — наладить работу механизма при быстрых ударах. «Сердце» пока не может выдерживать высокую скорость.

Начинать всегда тяжело. Но сейчас, когда дело идёт к финишу, он ощущает небывалый азарт. Это придаёт сил, но и прибавляет страхов. Слишком уж много зависит от него. Детская жизнь.

Его поиск нужного инструмента на захламлённом столе прерывается из-за телефонного звонка. Всего у нескольких человек есть его номер телефона, так что он уже заранее пытается угадать, кто звонит. Но ошибается.

— Чего?.. — вырывается у него, когда он достаёт мобильник.
Это Твайстер. Она никогда не звонила первая. И тут два варианта: либо произошло что-то плохое, либо кто-то звонит с её телефона. «Да ей бы просто смелости не хватило,» — подумал он и всё-таки взял трубку, уже готовый ко всему.

— Да.
— А… Алло? Алло! Эта штука работает?.. Это Твайстер. Твистер. Нет, я всё-таки Твайстер. Ясно?
— Ясно.
Он собирался положить трубку, подумав, что это всё, ради чего она звонила. Почувствовав это, девушка издала в трубку странный икающий звук, чтобы остановить его.
— Уже скоро десять. Я звоню спросить, всё ли в силе. На счёт Барта.
— Если тебе не терпится увидеться с ним раньше, я сброшу номер, и «видьтесь» хоть целыми днями.

Временами его раздражали её упоминания о Барте. Ему постоянно казалось, что она думает не о том, когда речь идёт об этом парне. Странно себя ведёт, странно говорит, даже странно двигается. На прошлой их совместной встрече он заметил, как она умудрялась подворачивать себе ноги в обычной низкой обуви. Всё из-за её ломаной и трусливой походки. При виде Барта от неё так и несло неуверенностью и стеснением.

— Нет, я… — она вдруг тяжело и грустно вздохнула. После этого была долгая пауза, но в этот раз он терпеливо ждал. — Вы нашли Элисон?

Вот была главная причина звонка.
Он не мог понять, как такой простой вопрос смог ввести его в ступор. И что ей сказать? Что тело её подруги разлагается буквально в метрах десяти от него? Что Эл в порядке и совсем скоро снова будет творить всякую ерунду? Если соврать ей, в один прекрасный день она всё узнает сама и будет думать, что он был с Джошем в сговоре. Если сказать правду, она сломается. И тут уже никакая работа у Барта не спасёт — она просто перестанет видеть смысл в том, чтобы зарабатывать Касты. И через неделю её саму обнулят за минус на карте. Но даже это её уже не испугает.

— Ад?.. — почуяв неладное, сказала она.
— Я сейчас занят. Мы можем обсудить это позже.
— Ладно-ладно. И ещё. Я знаю, что до десяти целый час, но… Можно я посижу у Вас до этого времени? Я тихохонько. Я буду камеры просматривать.
— Нет.
— Ой… Просто я уже под вашей дверью.
Он закатил глаза, положил трубку и бросил телефон на кровать. Если бы существовала компьютерная игра под названием пунктуальность, Ниа была бы в ней последним боссом. Ад даже был уверен, что когда кто-то назначает ей встречу, она начинает собираться к ней часов за восемь, а оставшиеся семь с половиной часов просто сидит и смотрит на часы.

Пришлось идти открывать, ведь она совершенно серьёзно может простоять всё это время в коридоре.

Он открывает дверь. Первое, что бросается в глаза — её белая кофта с длинными рукавами и воротником, закрывающим даже часть подбородка. Следы от верёвок у неё заживут ещё нескоро. А вот джинсовая юбка, которую она натянула почти на самые рёбра, явно скоро с неё спадёт — слишком уж велик для неё этот размер. Глаза горят, улыбка до ушей, распущенные волосы блестят. Она как будто светится изнутри.

— С чего это у тебя такое настроение хорошее?
Ниа пожимает плечами и заходит в комнату после его приглашения. По привычке она осматривает всё вокруг в поисках чего-нибудь нового и интересного.
— Ого, у Вас новый стол! — восклицает она и буквально подбегает к нему.
То ли солнце вдруг вышло из-за туч, то ли с приходом девушки в комнате в самом деле стало светлее. Его поражало, как ей удаётся постоянно радоваться мелочам и любить всё, что её окружает, даже когда вокруг только засохшие колючки и размокшая грязь. Порой это же и восхищало.

— Пару дней назад сделал.
Он нажал всего две кнопки на стене, и верхняя поверхность стала опускаться, пряча механизм с искусственным сердцем внутрь стола. Вместе с тем начала выезжать новая пустая поверхность, заменяя собой предыдущую.
— Не трогай там ничего, — сказал он, не поверив собственным словам. Зная Нию, она найдёт способ что-то потрогать и сломать, даже не имея конечностей.
Парень собрал все записи и, сложив их в несколько раз, спрятал между книгами на полке у двери. 
— Ад, у меня тут проблема.
— Я отвернулся на три секунды, Твистер. На три! А ты уже…

Он обернулся и во второй раз закатил глаза. Девушка, наклонившись, стояла у стола. Её волосы почти по самые корни застряли в его механизме, и она старалась дотянуться до кнопок на стене, но это только придавало её позе больше нелепости.
— Я хотела посмотреть, куда уезжает сердечко…

Вздохнул. На свой страх и риск, всё-таки освободил её от кровожадного стола, посчитав, что больше в комнате ломать и исследовать нечего.

POV: Ниана.

За всю ночь я проспала только два часа. Во-первых, каждые несколько минут вздрагивала от теней в комнате, каждая из которых напоминала мне Джоша. Каждая из которых пыталась меня убить. Во-вторых, мне не давали покоя мысли о том, что у меня теперь будет настоящая работа! И Касты! И занятие! Я уверена, до Нового времени это было нормой, поэтому люди были счастливы. Работающий человек — самый счастливый человек. Так ведь?

Я ещё раз осмотрелась. В комнате настоящий бардак, но, как ни странно, женских вещей вдвое меньше. Ад как-то заикался, что одна из его соседок собиралась съехать — не смогла ужиться с режимом и привычками дикаря. Теперь бо́льшая часть шкафов и полок была забита всякими адскими штуковинами и инопланетными железяками. Одна из них особенно привлекла моё внимание.

— Это же… — я подошла чуть ближе. — Это же та штуковина, которую Вы показывали в нашу первую встречу!
Подобие перчаток из множества проводов и прищепок и навороченное стекло с массивной металлической оправой слишком соблазнительно лежали на тумбе.
— В третью.
— Это ведь она? Зачем Вы сделали вторую такую? Вы же говорили, она работает неправильно.
— Ты назвала её прикосновениями на расстоянии, и я подумал, что это может пригодиться. Незаметно покалечить или отвлечь кого-то, тактильно изучить то, к чему не следует прикасаться в реальности… Но я её улучшил.
— Правда? И что теперь она может делать?

Айден сел на кровать и сделал жест рукой, мол «неси это сюда». Испытывать на мне свои игрушки стало для него традицией. Даже те вещи, которые он вполне мог бы проверить сам, он заставлял делать меня. Иногда он и сам не замечал, как проявлял какое-то забавное мальчишеское хвастовство.

Я села на ту же кровать напротив него и завороженно наблюдала, как он настраивал стекляшку, будто это уже была часть какого-то технического чуда. Мне нравилось наблюдать за ним в деле. Он так сильно любил свои механизмы, что даже прикасался к ним с какой-то особой нежностью и аккуратностью.

— Раньше она работала в одну сторону. То есть, прикосновение чувствовал только тот, на кого направлен луч. А теперь — оба, — на этих словах он протянул мне перчатки и стекляшку, и я, не раздумывая, закатала рукава и надела их на себя.
— Мне просто двигать рукой?
Он промолчал и положил руки на свои колени ладонями вверх в ожидании моих действий.
Стекляшка для меня никакой пользы не представляла. Это было что-то вроде экрана, на котором постоянно бегали непонятные мне цифры и буквы. Из него и исходил луч. В этот раз он был менее заметен и более приятного зелёного цвета.

Я выдохнула для храбрости и чуть протянула руки вперёд. Зелёная горизонтальная линия поползла по кровати от меня к нему. Сердце чуть заколотилось, когда она коснулась кончиков его пальцев. Сейчас начнётся.
От непривычности эффекта он на долю секунды отдёрнул руки, и это заставило меня улыбнуться.
— Странное чувство, да?
Я решительно сделала интуитивный жест руками, и линия поползла дальше.

Я на расстоянии коснулась его пальцев. Потом — всей ладони. И замерла.

Меня переполняли странные чувства, как будто мы только что совершили какой-то страшный грех. Мы не прикасались друг к другу, но держались за руки, и это что-то невероятное. На долю секунды мне вспомнились слова Лесли. Она говорила: «Соприкосновения душ — вот она истинная чистота чувств». Вряд ли она имела ввиду это, но сейчас мне действительно казалось, что мы делаем что-то, что глубже наших тел. Ад либо ничего не чувствовал, либо делал вид. Но его молчание придало мне наглости. И я продолжила.

Я лишь слегка пошевелила пальцами, и луч дошёл до его запястий. Удивительно, но эта штука чувствовала даже одежду, её температуру и мягкость. Я никогда не видела, что творится на его предплечьях, хоть уже и догадывалась. Взглянув в глаза дикаря, я мысленно извинилась за то, что сделала дальше.

Жест рукой — и я ощутила, как мои «невидимые пальцы» проникают под рукава его кофты.

— Стой, — прервал меня он. — Что ты чувствуешь?
Я чувствую, как сильно ты разозлишься. Но я хочу знать, Айден. Я хочу знать это.
— Рукава, — пожимаю плечами, пытаясь отвести подозрения.
По взгляду вижу, что он не доверяет, но при этом не убирает рук, хотя мы оба уже давно поняли, что механизм рабочий.

Прости. Прости меня, прости.
Я касаюсь его запястий. Он — моих.
Я двигаю рукой чуть вперёд, пока пальцами не нащупываю его шрам. Точнее, его начало.
Прости…
Я вижу, что Ад смотрит точно мне в глаза, но не могу поднять их на него. Это слишком. Мои руки тянутся до середины его предплечий, а вместе с моими руками тянутся и его шрамы. Невыносимо…

Мне становится так больно, что не хватает моральных сил двигаться дальше. Сколько же было крови, когда он делал это с собой… Сколько же было боли в его сердце, сколько страданий… Должно было случиться что-то по-настоящему ужасное, раз это так ранило даже его.

Я глубоко вздохнула, мои руки так и остались на его руках, мои пальцы так и замерли на его шрамах.
— Мне так жаль… — сорвался шёпот с моих губ.
Он ничего не сказал. Лишь усмехнулся без улыбки.
— Что произошло?

Как бы мне ни хотелось продлить эти чувства хотя бы на пару минут, я сняла с себя проводковые перчатки и стекляшку. Решившись наконец поднять глаза, я увидела в его взгляде уже давно заросшие и переболевшие раны. Он смотрел на меня так, будто я только что разрыла могилу его усопших чувств. Вот только в яме от них не осталось даже костей. Ему уже всё равно. Он уже забыл, что это такое.

Я видела ещё кое-что. Тот самый взгляд, который заметен лишь в моменты его сомнений. Его глаза сначала бегают по моему лицу, а потом отчаянно опускаются на его руки. Дикарь хмурится и напрягает скулы. После он делает то, что я уж точно от него не ожидала.

Айден пододвигается ближе ко мне, закатывает рукава по самые локти и берёт мои руки в свои. В реальности. И то, что было искажено расстоянием, становится ещё более чистым и настоящим. Мои ладони ложатся на его предплечья. Теперь я вижу…

Длинные широкие шрамы от порезов один страшнее другого. И я чувствую их не только пальцами — они словно выжигаются на моем сердце. Но кроме того, на коже его рук несколько еле заметных родимых пятен. Они чуть белее кожи и имеют необычную форму — на первый взгляд складывается впечатление, что это вовсе не родимые пятна, а какая-то болезнь. Красивая и завораживающая болезнь…

— Не лезь в чужие шкафы, если не готова встретиться там со скелетами, Твистер, — тихо говорит он, продолжая держать мои руки.
— У Ваших скелетов очень… грустные лица, — я с максимальной аккуратностью провожу пальцами вдоль его руки, огибая мелкие родинки и выпирающие вены. Ко мне возвращается то странное чувство, которое я испытывала в его ванной, когда обрабатывала его ссадины. Оно мягкое, но больно колется. Я пытаюсь ухватить его, сжать дрожащими руками, но оно постоянно вырывается. — Они хотят покоя, Ад. Позвольте им спокойно уйти под землю, — поднимаю на него глаза. — Они уже достаточно настрадались. Да и Вы тоже.

Я не знаю, заслуживаю ли я того, что сейчас происходит. На своём ли я месте или это кто-то другой должен быть здесь? Кто-то другой должен держаться с ним за руки и так трепетно смотреть в его глаза, его душу? Она словно бы впервые открыта нараспашку, вот только чтобы пройти, нужно преодолеть море смертельных ловушек, спрятанных под плитами на полу. И я ли та, кто достойна пройти их? Нет… Это вряд ли…

Я разъединяю наши руки. Мне вдруг становится так неловко, что я забываю, для чего пришла. Наверное, мне лучше думать о том, как избавиться от долга на карте…
— Да… Это изобретение и правда может быть полезным. Вы, как всегда, на высоте.
Я прочистила горло неловким кашлем и, соврав, что мне нужно в уборную, закрылась в ванной перевести дух.
Спасибо дикарю за то, что он быстро уловил моё настроение и, не став смущать ещё больше, решил приблизить время нашей встречи с Бартом. 

Десяти мы ждать не стали. Ад закрыл комнату на ключ, я забрала рюкзак с Эдди, и вот мы уже идём по холодным коридорам. Вокруг и правда похолодало. Ноябрь… Элисон говорила, что снегопады здесь нечастые, но очень красивые. Уж не знаю, почему в этих краях природа сжалилась и позволила людям радоваться таким вещам. Мы с Энди видели разве что пару снежинок с примесью кислотно-зелёных оттенков.

— Так что на счёт Элисон?
Я думаю о ней целыми днями. Как она там? Вряд ли Джош умеет заботиться о больных, так что я обязана помочь, даже если мне придётся видеть его каждый день. Уже представляю её недовольное лицо и глупую больничную рубашку с рисунками крокодильчиков.
Парень молчал, и я искренне хотела бы верить, что он просто не услышал.
— Вы нашли её?
Он посмотрел на меня как-то изучающе. Я не знала, что означает тот взгляд, но на всякий случай поправила волосы.
— Да. Она в порядке. Не переживай.

Облегчённая улыбка сказала всё за меня. Гора с плеч… Не представляю, что бы я делала, потеряй она из-за меня память или ещё чего.
— Где она? Я хочу её увидеть.
— Перехочешь. Она пока не в том состоянии. Да и ей половину волос сбрили, так что она теперь та ещё красотка. Не хочет, чтобы её видели такой.
Я задумалась. Что-то он не договаривал — Элисон меньше всего думает о своём внешнем виде, когда дело касается меня. Я видела её в таких состояниях, что никакие лысые бошки меня бы не смутили, и она это знает. Но я решила не докапываться.

Понедельник. Учебный день. Говорят, скоро за прогул тоже будут вводить штрафы. К слову, в колледже в последнее время подозрительно тихо. Никаких тебе, разборок, бунтов и драк. Все как будто замерли в ожидании чего-то. И я тоже замерла… У окна.

На улице происходило что-то невероятное. Всё небо было покрыто толстым слоем облаков, которые раздробились на много-много мелких кусочков. Как будто кто-то разрезал бумагу для конфетти. И солнце… Оно процеживало лучи сквозь облачное сито так, словно это вовсе не лучи, а волосы. Такие тонкие, яркие, золотистые… 
Я с горьким сожалением оторвалась от этого вида и, грустно опустив глаза, сказала:
— Нужно идти.
— Мы никуда не торопимся, — ответил он и, как ни странно, присоединился ко мне.

Это был бы глупый поступок с его стороны, если бы на моём месте был кто-то другой. Вот так стоять у окна и смотреть на облака — преступление. Он знает это. Я знаю. Весь мир знает. Но мы смотрим. Словно нет всех этих законов, этих проклятых Небесных с их отвратительными голубыми формами. Словно даже если кто-то нас увидит, мы будем невиновны.

Окно будто становится шире, чтобы мы оба могли видеть это величие. Стекло будто исчезает, чтобы мы могли чувствовать запах прекрасного. Я вдыхаю полной грудью, но всё равно чувствую металлические прутья на своих рёбрах. Клетка под стать голубоглазой преступнице. 

— Как Вы думаете, люди когда-нибудь перестанут бояться… неба?
Он выдержал паузу перед ответом.
— Может быть. Это ничего не изменит. Они найдут для себя новый кошмар. Людям нужно чего-то бояться. 
— Или кого-то…
Вздыхаю. Мне сложно представить, чтобы такие, как я,  совершенно спокойно жили без страха. Нас ненавидят. Нас убивают. Нас уничтожают как разносчиков болезни.
— Выходит, мне нельзя рожать, пока люди не «найдут новый кошмар». Я не хочу, чтобы моих детей настигла моя участь.
— Можно. Гены — штука сложная. Может, повезёт.

В голове возникает одна из самых глупых и отчаянных идей за всю мою жизнь. Я решительно достаю телефон, включаю камеру и перевожу в режим селфи.
— Что ты делаешь?
— Доказываю себе, что я не боюсь, — навожу камеру на себя, подбирая такой ракурс, чтобы было видно небо. — Хотите со мной?
— Нет.
— Ну же! Это же память. Я никому не покажу.
— Как же я проживу без памяти о тебе, Твистер…
— Вот именно! 

Он укоризненно покачал головой и, что-то ворча себе под нос, всё-таки сдался. Ад облокотился о край подоконника, а я отошла чуть подальше от окна. Я смотрела на своё изображение и украдкой поглядывала на парня. Он даже со своим недовольно-безразличным лицом сгодился бы на роль модели для фотосъёмок. Я нажимаю на круглый красный кружок. Один кадр есть.
— А Вы можете поднять голову, чтобы у Вас эту штуку на шее было видно?
Он потирает рукой место, о котором я говорю.
— Это называется кадык.
— Неважно. Оно красивое. Почему у меня такого нет?
— Его нужно уметь выращивать.
— Его нужно выращивать?!
— Конечно. Мазать мандариновыми кожурками два раза в день.
Я задумчиво нахмурилась. В колледже сложно купить мандарины, они стоят несколько сотен.

Я снова нажимаю на кружок.
— Странно, раньше он издавал звук, когда фотографировал. Почему не работает?
— Потому что ты снимаешь на видео, — он уже который раз за день покачал головой, шустро достал из кармана перчатку и отобрал у меня телефон, заставив сесть на его место.
Чтобы сделать красивый кадр, ему не пришлось отходить от меня — руки то длинные. Зато пришлось несколько раз поправлять волосы. Меня даже удивило, что такой безразличный ко всему человек действительно думает о том, как выглядит на камере.

Теперь у меня есть совместная фотография с главарем дикарей. Расскажу — не поверят.

Сделав пару кликов, он открыл галерею, дабы показать, что получилось. Снимки вышли весьма тёплыми, если не считать мою нервную улыбку, которую я натягивала за мгновение до съёмки.
— Ой, вот эта хорошая, — показываю на одну из них, а парень отвечает безразличным «угу» и демонстративно увеличивает фото сначала на небе, а потом на мне и моей шее, на которой незаметно приспустился воротник.
Как бы ни на что не намекая, перелистывает дальше.

Его всё ещё раздражает то, что я так халатно отношусь к своей жизни. Он считает, это я сама позволяю Джошу так обращаться со мной. Может быть, в чём-то он прав. Ведь у меня действительно не раз была возможность прекратить всё это, но я просто не смогла. Не решилась. Струсила. Но я всё ещё верю, что оно того стоило. Никто не заслуживает смерти. Ни я, ни Джош, ни кто-либо другой.

Ад как бы невзначай продолжает листать мою галерею, хотя наши фотографии уже давно закончились. Вот он видит фото бабочки. Я всё чаще стала видеть их в колледже — почему-то они очень любят садиться на окна в столовой со стороны улицы. Вот кадр с Эдди. В тот день я сделала ему шапочку и не могла не запечатлеть момент, когда он на радостях атаковал мою тетрадь по физике.

— Не помню, чтобы ты красилась, — прокомментировал Ад, когда наткнулся на моё фото, где я стыдливо смотрю куда-то в сторону и жалобно хмурюсь, стесняясь своего макияжа. Кривого, нелепого макияжа.
— Я стырила у Элисон косметику и попыталась повторить то, как она делает стрелки на глазах… И вот она меня застукала со словами «преступница, пойманная с поличным». И кто такой этот Поличный?.. Кумир её, наверное, какой-то.
— Что у тебя за манера повторять за всеми? То одежда, то это.
— Я просто хочу быть такой же красивой, как все.
Он посмотрел на меня и, кажется, собирался что-то сказать, но в последний момент передумал и вернулся к фото.

— А это что? — спросил нас счёт фотографии документа.
— Мне дали задание написать реферат по физике. Послезавтра защита. Обещали сотню Кастов.
Я решила не вдаваться в подробности и не рассказывать, что вместе с этим рефератом мне «посоветовали» показать то, над чем работает Ад.
— Сделала?
— Да. Я впервые буду рассказывать что-то устно… Так волнительно. Придёте посмотреть?
В ответ он хмыкнул и проронил сухое «увидим».

Следующими несколькими кадрами были фотографии травы и  Баффи. Продолжая сидеть на подоконнике, я нервно заболтала ногами, зная, что будет дальше — рисунки Джоша, которые Ад пролистывал значительно медленнее предыдущих снимков. А потом…

— О небо…
Эту фотографию не видела даже я. Понятия не имею, как она оказалась в моей галерее. Это я… Я спящая. Кто-то сфотографировал меня на мой же телефон ночью. Скорее всего, Джош. Но зачем?
Увидев мою реакцию, Айден продолжал пролистывать фото ещё медленнее, как бы позволяя мне морально подготовиться. Кадр за кадром… Спящая я оказывалась всё ближе, словно оператор снимал каждый свой шаг, подходя ко мне, пока камера не дошла до крупного плана моего лица. Ад провёл пальме по экрану, но на этом фото закончились, хотя я помню, что там должна быть ещё добрая сотня всяких неудачных кадров колледжа, людей и одежды.

— Что это значит?.. — я даже не стала скрывать испуг в своём голосе. Ничего особенного, но почему-то мне сделалось жутко до самых мурашек.
— Что ты в опасности. И речь не о минусе на твоём счету.

Он отдал мне мой телефон и настоял на том, чтобы мы вернулись к плану. Его голос, внезапно вернувший себе привычную строгость, ясно дал понять, что на этом лимит приятных милостей исчерпан.

Меня удивило, что дойдя до нужной двери, мы пошли дальше по коридору. На мой немой вопрос Ад ответил, что наркоторговца здесь больше нет. «На минус первом этаже есть морг. Я подорвал чьё-то тело в кабинете Барта, сымитировав его убийство, так что теперь там только окровавленные стены и куски мяса, разбросанные по всем углам,» — объяснил дикарь. По его словам, это было сделано для Джоша, а не для администрации, потому что для директора Барт и так уже давно мёртв. Как ни странно, это сработало, и Джошуа в самом деле поверил и больше ему мстить некому.

Сам же Барт теперь скрывался. Айден заставил его прятаться в помещении, на которое установил особый замок — снаружи дверь открывалась только от отпечатка пальцев дикаря. Когда мы вошли внутрь, повеяло каким-то могильным холодом. Запах сырой земли и каких-то препаратов витал в воздухе. Темно… Так темно, что я вижу только очертания мебели и силуэт Ада, за которым шагаю как хвостик.

— Айзек Азимов, — вдруг говорит Айден непонятное мне словосочетание.
После его слов, служивших каким-то кодом, в помещении зажигается свет и из пространства, оставшегося во тьме, слышатся шаги.
Я вижу голые белые стены, вижу пыльный полупустой шкаф, переживший, наверное, уже несколько концов света. Вижу старую лампу, от света которой приходится щуриться, вижу колбы с жидкостями и порошками, расставленными вдоль стены и на парочке тумб того же возраста, что и шкаф.
Это место напоминает мне подвал или карцер без клеток. Здесь очень холодно… Приходится натянуть рукава кофты по самые пальцы, как это обычно делает дикарь.

Шаги приближаются, и в какой-то момент на свет выходит Барт. Увидев его, я машинально поправляю волосы. Мой жест не ускользает от внимания Ада. Мой жест Аду не нравится.

— Я знал, что вы снова приедёте раньше, — кажется, улыбка Барта светит ярче лампы, а глаза блестят сильнее стеклянных колбочек на тумбах.
Выглядит он, как всегда, идеально. Несмотря на то, что ему приходится скрываться и жить в таких ужасных условиях, он гордо держит статус самого ухоженного и самого стильного парня мира.
— Это была ее идея.
— Я и не сомневался, — на этих словах блондин по привычке галантно целует мою руку. А я по привычке заливаюсь краской.

Парни обмениваются крепким рукопожатием, и Барт продолжает:
— Я, как никогда, рад гостям. В столь неуютной обстановке жизнь могут скрасить только столь уютные персоны.
Отведя внимание от дикаря, блондин снова смотрит на меня. Его улыбка становится ещё шире, он протягивает руки, и я понимаю, что это предложение объятий.
Сердцебиение учащается. То ли от неожиданности, то ли от смущения, то ли от страха. Но отказываться будет невежливо, тем более, что от парня практически зависит моя жизнь.

Я неуверенно подхожу ближе и так же неуверенно обвиваю руками его талию, в то время как его ладони ложатся на мои плечи. Странно, но в этот момент мне становится спокойнее.
— Как сказал бы мой дед, La lumière reviendra. Свет вернётся.
— Как сказал бы я, кончайте со своими сектантскими обрядами посвящения, иначе я всеку обоим, — голос Айдена доносился уже издалека.

Барт объяснил, что это место раньше служило складом, но теперь его перенесли ближе к главному выходу, а здесь оставили пустое место под будущую комнату для заезжих Небесных. Да так про неё и забыли.
Кроме пустой пыльной мебели здесь были массивные механизмы, вышедшие из строя. У одной из стены даже валялся обломок летающей кастрюли.
— А, это Ад сюда натаскал, — заметив моё внимание к железякам, объяснил Барт. — Он как сорока. Вечно всякий хлам в дом тащит. А мне здесь, между прочим, жить! — это он сказал на повышенном тоне, чтобы его слова дошли до объекта наших обсуждений.

— Давно Вы здесь?
— Неделю. Может, больше. Я потерялся в днях. Безопасность и надёжность, на которые так уповает наш с Вами общий друг, это, безусловно, прелестно, вот только сложновато управлять бизнесом удалённо. Я чувствую потерянность. Знакомо ли Вам это? Словно жизнь проходит мимо Вас.
Я задумалась. Да, мне знакомо. Одно из  самых ужасных чувств — чувство бессилия. Когда ни твоих стараний, ни твоих сил недостаточно, чтобы хоть что-то изменить. Я рада, что есть кто-то, кто разделяет это со мной. Рада, что остались ребята вроде этого парня, которые не боятся хотя бы говорить о том, что чувствуют.

— Хватит пускать сопли, Барт, — снова вмешался дикарь издалека. — Ты здесь не больше четырех дней.
— По ощущениям — целая вечность! Я теряю влиятельность от каждой потерянной минуты.

Мы сели за широким металлическим столом в виде овала. Зелёная краска на нем почти облупилась, ржавчина покрыла собой больше половины площади. Меня удивило, что Барт, который всегда ценил идеальную чистоту, не побрезговал положить на него локти. На парне белоснежный пиджак с закатанными рукавами, надетый поверх чисто-черной футболки. На среднем пальце правой руки — массивное чёрное кольцо, на ногах — того же цвета ботинки со шнуровкой и белоснежные брюки, открывающие щиколотки. Ну и чёрные туннели в ушах. Бунтарство и галантность в одном образе.

Я последовала его примеру и тоже сложила руки на столе. Этот жест без внимания Ада тоже не остался.
— Мы по делу, — коротко и чётко. Всё в его манере.
— Ещё бы. У б удивился, если бы ты пришёл просто проведать меня, — улыбнулся Барт и подмигнул мне. Я улыбнулась в ответ.
— Для начала… Мне нужна вся информация о куполе. Я помню, что ты доработал его за Джеймсом. Где его источник, где чертежи, когда ты взялся за работу и как его отключить… Мне нужно всё.

Лицо Барта впервые за это время приобрело серьёзное выражение. Он нахмурился и как-то непонятливо бросил на меня короткий взгляд.
— Ты уверен, что это разговор для троих? Ты доверяешь ей?
Теперь была моя очередь хмуриться. Я теснее прижала к себе рюкзак, в котором неожиданно оживился Эдди, и ожидающе посмотрела на Ада. Момент истины.
— Тебе я доверяю ещё меньше. Если со мной после этого разговора «что-то внезапно случится», будет человек, который знает причину и сможет вовремя ухватить тебя за яйца. А она сможет. Я научил.
Ад врал. Я никогда не умела угрожать людям, а уж тем более мстить. А вот он умел. Именно поэтому серьёзность на лице Барта сейчас медленно сменялась на настороженность или даже испуг.

— Ладно. Я начал работать над куполом два года назад. Закончил спустя полтора месяца. Мне за это заплатили кругленькую сумму, если понимаешь, о чём я. Сделал я не так уж много… Усовершенствовал систему фильтрации воздуха, ускорил расширение радиуса. Благодаря мне купол смог лучше пропускать через себя осадки и солнечные лучи. Я добавил ещё кое-что… Говоря простым языком, купол по желанию директора может начать пускать бесцветный газ, который разом усыпит всех, на ком нет противогаза.
— Это уже использовали?
— Нет. Не было надобности. Эта штука для подавления массовых бунтов или Большого Переезда, как это любят называть в кругах Сандема.
— Почему они попросили Вас улучшить купол? — вмешалась я, и это вызвало у Барта лёгкую улыбку, словно в его глазах я была утёнком, который пытался вытянуть шею, воображая из себя лебедя.
— До меня дошли только слухи, миледи. Мол появились подозрения, что Джеймс Ривз установил там какую-то лазейку, которую может использовать только он сам. Администрации не нравится чувствовать себя лохами, пардон, и думать, что не всё в их контроле.

Я задумалась. Парни замолчали, позволяя мне задать ещё какие-нибудь вопросы или высказать своё мнение, но в моей голове была такая каша, что туда еле умещалась новая информация.
— По правде говоря, — продолжил Барт, — моих мозгов не хватило, чтобы найти там лазейку. Ривз — гений. Я уверен, что-то он там всё-таки спрятал. Но мне нужны были деньги, и я просто соврал директору, что смог всё отключить. Мне поверили.
— Насколько Джеймс был хорошим человеком? — спросила я, и ещё больше рассмешила Барта.
— Откуда ж мне знать, душа моя? Он из тех слоёв общества, где не опускаются до общения с простыми смертными наркоторговцами. Одно мне известно точно — был бы он хорошим человеком, не сделал бы электрическую защиту, которая не выпускает детей из колледжа.

Я заметила, что на мгновение Ад в задумчивости опустил взгляд, но тут же задал следующий вопрос:
— Где его источник?
— Не знаю. Правда. Они каждый месяц куда-то его переносят. Выглядит он как железный ящик, похожий на электрический щиток. Сверху — антенна. На обратной стороне крышки — биометрический код и ложная последовательность сигналов. Чертежей никаких нет. Их заставили уничтожить сразу после использования. Отключить смогу только я — источнику нужна моя биометрия.
— Поэтому тебе и не дают защиту…
— Именно! G-27 даже выгодна моя смерть. Нет меня — нет человека, способного отключить купол. Единственный выход отсюда — Небесные. Их транспорт устойчив к такому электрическому напряжению, потому что разработан по технологиям того же Ривза. Больше я ничего не знаю.

Было сложно понять, для чего Аду эта информация и почему именно сейчас. Если он решил сбежать отсюда, то с кем? Его люди бросили его, а один он ни за что за такое не возьмётся. Не увидит в этом смысла.

— И этого достаточно.
— Вам нужно было что-то ещё. Выкладывайте.
Айден многозначительно перевёл на меня взгляд. Слово он сдержал, ответственность за мою судьбу легла только на мои плечи.
— Мне нужна работа. Что-то, на чём я могу заработать много и в короткий срок.
Барт скрыл ехидный смешок за неловким кашлем и сделал вид, что задумался.
— Сколько именно Вам нужно, миледи?
Только я собиралась озвучить сумму, как Ад ответил за меня.
— Две с половиной.
— Но… — собиралась возразить я.
— Не забывай, что тебе ещё за эту неделю начислят семь штрафов.
— Я же говорила, что собираюсь рискнуть и вернуться к Джошу.
— Забудь, — сказал как отрезал.

Барт задумчиво потёр подбородок и, быстро оглядев свои «владения», обратился ко мне:
— Я наслышан о Вашей ситуации с Джошем, Ниана. Если будет угодно, можете остаться здесь. Уж не те условия, что я мог бы предложить ранее, но уверяю — здесь безопасно. И скучать Вам не придётся, обещаю.
Я посмотрела на Айдена, пытаясь понять, что он думает на этот счёт. Но ни его бесстрастное выражение лица, ни взгляд, терпеливо ожидающий от меня ответа, не дали мне никакой подсказки.

— Безопасно?..
Барт кладёт руку на сердце как бы в подтверждение чистоты своих намерений.
— Не упрекайте в корыстности, миледи. Я прошу прощения, если моё предложение показалось Вам бестактным и навеяло на Вас пошлые мысли. Виноват.
— Нет, что Вы, я…
— Работа, Барт, — прервал нас Ад уже чуть грубее. Оно и не странно — ему не хотелось попусту тратить время.
— Да. Есть несколько вариантов, но…

Парень нахмурился и пощупал карманы своих брюк. Извинившись, он вышел из-за стола и скрылся в темноте. Лампа над нами освещала не так уж много пространства, так что создавало впечатление, что это место должно было служить камерой для допросов.

Как только светлая лучезарная шевелюра Барта покинула наше застолье, в воздухе повисло такое напряжение, что я с трудом могла сделать вдох. Мне не хотелось и не моглось поднимать взгляд на дикаря, так что мне оставалось только слушать своё сердцебиение, чтобы не запаниковать на пустом месте. Я понимала, что как бы я себя ни вела, он всегда найдёт, за что сделать замечание, но… Он молчал. Никаких язвлений, никаких острот и указаний. Ничего. Только его пальцы рушили тишину, отбивая нервный ритм по железной поверхности стола.

— Никогда не любил эту штуку… — бурчал Барт, возвращаясь к нам.
В руках он держал телефон и, расслабленно развалившись на стуле, стал набирать что-то на экране.
— Так… Есть вакансия в лазарете. Фармацевтика. Продажа всяких пилюль, учёт и хранение ассортимента, консультирование покупателей…
— Говори попроще.
Барт засмеялся.
— Что, паять железяки легче, да?
Парню не пришло в голову, что Ад попросил говорить попроще не для себя, а для меня. Впрочем, колкость блондина он проигнорировал.

— Продавать таблетки и следить, чтобы ничего не пропало. Ну и объяснять недалёким ребятам отличие слабительного от витаминок. Но вам это не подойдёт. Тысяча Кастов в неделю. Дальше… — он снова уткнулся в мобильный. — Работёнка в научном крыле: дезинфекция приборов, слежение за действием аппаратуры… Полторы тысячи в неделю. О! Повар. Тут объяснять ничего не нужно. Полторы.
— Могу я одновременно работать в нескольких местах?
Барт посмотрел на меня с искренним соболезнованием. Ему очень не хотелось говорить мне «нет», но и врать — тоже.

В какой-то момент на его лице появилась тень сомнений. Ему в голову пришла какая-то идея, которую, кажется, ему не хотелось озвучивать. Он протянул руку и взял мою ладонь в свою. Боковым зрением я заметила, что Ад закатил глаза, но отстраняться от Барта не стала. Его тепло передавалось мне, так что следующие его слова звучали не так уж безумно.

— Признаться, Ниана, Вы крайне мне симпатичны, и мне не хотелось бы втягивать Вас в такого рода авантюры. Но это Ваш выбор, я не стану настаивать. Если Вам так срочно нужны деньги, есть ещё один вариант. Мои девочки получают от трёх тысяч Кастов в неделю.
Услышав, о чём он говорит, я с  отвращением попыталась выдернуть свою руку, но он только крепче сжал её.
— Сейчас тяжёлые времена и, как я сказал, моё влияние сужает круги. Я предлагаю Вам вакансию моего ассортимента. Обещаю, Ваше имя будет стоять в самом конце списка. Мне просто нужно показать клиентам иллюзию выбора. Новеньких выбирают редко, так что…
— А если всё-таки выбирают? — я не стала скрывать своего негодования.
— Если выбирают, они выполняют свою работу. Безотказно.
Мне стало противно от того, что он говорит. Появилось желание поскорее уйти, но стоило ожидать таких предложений. Это же Барт. Он живёт этим.
— За это я и заплачу, Ниана. За Ваш риск.

Пытаясь вызвать моё доверие, он взял мою руки в обе свои. От этого рукав кофты слегка задернулся, и я с неловкостью заметила, как оголились мои запястья, а вместе с ними и следы от верёвок. Барт тоже это заметил. Какие-то несколько секунд он смотрел на мои руки, а потом перевёл взгляд на Ада с таким неоднозначным выражением лица, что в помещении стало ещё душнее. По взгляду я поняла, что в моих увечьях он подозревает именно дикаря.
Тот и не стал говорить ничего в свою защиту. Только как-то горделиво поднял подбородок, будто подтверждая догадки Барта, и расслабленно облокотился о спинку стула, так и говоря: «Хочешь что-то у меня спросить?»
Но Барт промолчал. Спасибо ему за это.

— А можно ли… Участвовать в этом подневно, а не стабильно всю неделю?
Айден был готов разорвать меня за этот вопрос. Но он не любил нарушать своё слово, так что его останавливали только его же условия: «Я проведу тебя, но разговаривать с ним ты будешь сама».
Барт одобрительно улыбнулся и большими пальцами погладил мою руку.
— Конечно. И мне весьма любопытно, для чего же Вам так срочно понадобились Касты?
— У меня накопился крупный долг из-за штрафов по поводу проживания не в своей комнате. А это последняя неделя, когда я могу его выплатить, — я решила не увиливать и рассказать правду. Я наслышана, что Барт — человек не самого благородного сорта, но такие обычно чуют ложь за несколько миль.
— Это серьёзно. В таком случае юная леди может ещё и рассчитывать на мою поддержку взамен на… услуги более… — он серьёзно посмотрел мне в глаза. В этот момент улыбка сошла с его лица, — …личного характера.

Айден поднялся с места так резко и решительно, что мне сразу стало понятно — сейчас он сделает что-то либо с парнем, либо со мной. Я в испуге выдернула свою руку из хватки Барта и отодвинулась от него на максимально возможное расстояние. 

Оказалось, дикарь просто  решил размяться и пройтись по «убежищу». Его внимание привлекло странное изображение на стене, выложенное тысячью мелких разноцветных камней. Они составляли из  себя одну красивую картину: на моё удивление, на ней изображено небо, а на его фоне — много-много людей. Они все окружают какую-то пару, пытающуюся то ли отгородиться, то ли отбиться от всех вокруг.

— «Страшный суд». Микеланджело, — говорит Барт, заметив внимание Ада к картине.
— И в чём смысл?
— Стыдно не знать. Я слышал о ней ещё с детства.
— Вот же я негодяй. Посмел отвлекаться на выживание вместо того, чтобы разглядывать голых мужиков на стенах…
На это Барт снова хитро улыбнулся.
— Обожаю этого парня, — прошептал он мне, поморщив нос, а следующие слова снова говорил дикарю. — Смысл в том, мой дремучий друг, что в жизни, как и на этой картине, каждая мелочь является важной частью чего-то целого. А если смотреть не так глубоко — здесь Бог разделяет людей на грешников и праведников. Одни будут наказаны за свои поступки, а другие увидят то, что ни ты, ни я, ни юная леди никогда не увидим. Слишком уж грязны наши руки и глаза.

— Несправедливо, — вмешалась я, когда парни уже собирались перескочить на  другую тему. От моих слов оба умолкли. — Один человек решает, кто хороший, а кто плохой. Это несправедливо. Никто не достоин брать такую ответственность. Почему жизнь многих зависит от одного?
Я снова увидела в глазах наркоторговца жалость ко мне. Моё высказывание показалось ему детским лепетом.
— А разве Вы сейчас не в такой же ситуации, Ниана? Ваша жизнь и жизнь многих, кто приходил ко мне с подобными просьбами, зависела от меня. Я был в праве помогать или отказывать. Я был в праве вершить судьбу. Но почему? — он развёл руками, побуждая меня к ответу, но после моего молчания продолжил сам. — Потому что люди сами дали мне такую возможность. Бог это не маленький озлобленный мужичок, которому понравилось играть с куклами и отрывать им резиновые бошки, Ниана. Бог стал таким только из-за того, что однажды в него поверили. 

Меня взбудоражили его слова. Не нашлось ни одной фразы, с которой мне бы хотелось поспорить. 
— Ну, а Вы? — серьёзно спросил он и пододвинулся ближе ко мне. — Грешница или праведница? Как же мне поступить с Вами?
Глаза его загорелись, голос стал тяжелее и строже. На какое-то мгновение мне в голову пришла мысль, что я и не против остаться здесь на ночь, поговорить с ним о картинах, о религии и работе. Когда-то таким же приятным и нежным ко мне был Джош. А до него — Энди… По итогу оба спятили. 

— Ну всё, заканчивай, Барт, — измученно и раздражённо отозвался Айден. Надо отдать  ему должное, терпел он до последнего. — Ты такой, блин, «божественный», что мне уже охота тебе свечку поставить. За упокой. Значит так… — парень подошёл к краю стола в противоположной стороне от нас и деловито облокотился руками о край. — Ближе к делу. Ты устроишь её на кухню на полный рабочий день. Кроме того, раз у тебя такая проблема с клиентами и «ассортиментом», она будет заниматься рекламой. Удалённо. За две сотни в день. Не устраивает за две — тогда давай какие-то поручения, которые НЕ будут включать в себя её раздевание и развлекание твоих сперматозоидов.

Он выдержал короткую паузу, будто бы сомневаясь в своих следующих словах.
— Это наши… Мои условия. И ты их примешь. Ведь ты не хочешь, чтобы наш с тобой маленький секрет о куполе дошёл до нужных людей? 
Видимо, речь была о том, что парень не удалил из системы «сюрприз мистера Джеймса Ривза». Услышав это, Барт хищно оскалился, растянув улыбку чуть ли не до ушей. Он вальяжно облокотился о спинку стула и закинул ногу на ногу, не выдавая ни капли волнения.

— Ого!.. Это что, угроза? — он дерзко облизнул верхнюю губу кончиком языка, но вместе с тем его улыбка потеряла искренность, а взгляд стал более сердитым и даже угрожающим. — Ты хорошо подумай, Ад. Уверен, что я тот человек, против которого тебе хватит сил идти?
Дикарь не сменился в лице. Разве что напряг скулы и лишь на одно мгновение позволил своему взгляду оторваться от от лица парня и опуститься.
— Вот и я думаю, что нет, — тут уже Барт был абсолютно серьёзен. — Сегодня я постараюсь забыть о том, что ты сказал. Но только сегодня. Я не хочу с тобой ссориться, приятель. Но в следующий раз твой счастливый амулет тебе не поможет, — на этих словах он подмигнул мне, намекнув, что этот амулет это я. — Условия я принимаю. Помогать столь красивым юным леди для меня только честь.

На этом разговор был окончен. Айден не стал благодарить или прощаться — так уж его задела неудачная попытка взять ситуацию в свои руки. Мне пришлось прощаться и благодарить Барта за нас обоих. 

Когда мы вернулись в коридор, настало уже знакомое напряжённое молчание. Если бы Ад курил, то сейчас от нервов в его руках исчезла бы парочка сигарет. Я не знаю, куда мы шли таким быстрым и непрерывным шагом, но я очень старалась не отставать. Не могу представить, о чём он думал в этот момент. Лично я думала о Боге. О том, как сама, не отдавая себе отчёт, сделала им всех вокруг себя. Я так часто прошу у дикаря помощи, ответов или подсказок, что сама того не заметив, сделала себя зависимой от него. Сама того не заметив, обожествила его до неприличия. Во всей этой теории сам Ад был непоколебимым атеистом, потому что ни у кого не просил помощи, ни от кого не зависел, а потому и страдал больше всех.

На этих мыслях мне захотелось самой предложить помощь и хотя бы успокоить его нервы.
— Спасибо Вам. Если бы я пошла одна, мне бы не хватило смелости ставить ему условия. Я бы согласилась на…
И тут он взорвался.
— О да, я заметил, что ты бы согласилась. Может, мне не стоило вмешиваться, а? Может, хоть это научило бы тебя смотреть на всё не с такой наивностью?
— А в чём проблема? Я бы просто выбирала дни, когда все заняты и не приходят к Барту. Да и он же сам сказал, что новеньких не выбирают. 
— Проблема в том, что ты веришь всем подряд. Твистер, проституция это профессия, которая существовала еще до Нового времени. И будет существовать даже если на земле останется две женщины и три миллиарда мужчин. Это всегда выгодный и актуальный бизнес. В нём просто не бывает кризисов и нехватки клиентов. Он предложил тебе эту работу для того, чтобы самому стать твоим единственным и постоянным клиентом. Он бы покупал тебя сам у себя же.

Он не говорил на повышенных тонах, но одной только интонацией заставлял сгорать от стыда. Неужели Барт правда мог так поступить?
— С чего Вы это взяли?
— А ты не заметила, как он смотрит на тебя и на что именно он смотрит? Я заметил.
— Можно подумать, Вы лучше. Ни одной юбки мимо себя не пропускаете! Он хотя бы  тактичен и скрывает это. Вы же пялитесь как извращенец!
На этих словах он остановился и поставил руки по бокам, ожидая конца моей гневной тирады, чтобы ответить мне чем-то не менее гневным и не менее тирадным.

— Если бы Вы не сидели и не прожигали его взглядом всё это время, то заметили бы ещё и то, что я…
Слова в один момент вылетели из головы. На место злости пришла паника. Ад с притворным удивлением поднял брови, так и спрашивая: «Ну и?»
— Рюкзак… Я забыла там свой рюкзак!
— Самоуважение ты там своё забыла, Твистер.
— Это важно! Я украла у Барта какие-то чертежи, пока мы уходили. Подумала, это что-то важное или что-то чужое. И ещё там Эдди!

Больше мне не нужно было причин, чтобы сорваться с места и побежать обратно. Я стала барабанить в дверь, но она была сделана из какого-то материала, не издающего почти никакие звуки. К счастью, я всё-таки была услышана. Уже через несколько  секунд массивная дверь с грохотом открылась и на пороге, скорее напоминавшем ворота в гараж, показался Барт. Он встретил меня с приятной улыбкой и наклонил голову на бок, терпеливо ожидая от меня объяснений.
— Я забыла у Вас кое-что…
— Я так и понял.
Он убрал из-за спины руку, в которой уже держал мой рюкзак, и без лишних слов отдал его мне.
— Спасибо.
Но не сделала я и шагу, как его рука обвила моё запястье, заставив меня остановиться. После того, что я услышала от Ада, моя фантазия нарисовала мне самые ужасные и извращённые сюжеты.

Я обернулась, готовая обороняться и кричать. Но дело было в другом. Барт ослабил хватку, снова заострив взгляд на моих следах от веревок.
— Ниана, знайте, что Вы можете рассчитывать на мою защиту в случае чего, — он многозначительно посмотрел вдаль коридора, где я только что шла с Адом, и отпустил мою руку.
— Это сделал не он.
— Безусловно, — холодно ответил блондин. Не поверил.

Возвращаясь обратно, я проверила рюкзак — всё было на своих местах, в том числе и украденные чертежи какой-то странной штуковины, которые Барт хранил под шкафом почти у самого выхода.

Я ещё издалека успела заметить, что теперь Ад был не один — он разговаривал с двумя взрослыми мужчинами, одетыми в необычную для меня одежду: длинные чёрные накидки, похожие на мантии, и чёрные невысокие шляпы с закруглёнными краями.  Все они стояли ко мне в профиль. По лицу дикаря я увидела лишь то, что этот разговор ему явно не нравится, но и заканчивать его он не спешит. Мужчина очень долго ему что-то объяснял, а второй как-то подозрительно держал руку на ремне, словно ему есть, что прятать под мантией. Пистолет?
«Мы очень рассчитываем на Вас, Ад,» — донёсся до меня обрывок фразы, когда я подошла ближе.

В какой-то момент мне показалось, что обстановка накаляется. Я решительно направилась в их сторону. Если они вдруг захотят навредить ему, то у них хотя бы будут сложности в виде свидетеля — меня.

Мужчины вблизи оказались довольно приятными и ухоженными на вид. Ровно подстрижены бороды, сами приятно пахнут, одежда выглаженная и чистая. Уж точно псы из G-27.
Я кивнула им в знак приветствия и присоединилась к их разговору. Тот, что постарше, даже не посмотрел на меня, а помоложе — ответил мне таким же кивком.

— Мы будем ждать Вас к трём. Устроит?
Ответа на свой вопрос они не получили. Впрочем, они его даже не ждали. Удалились так же шустро, как и появились, оставив парня в какой-то напряжённой и глубокой задумчивости.

— Чего они хотели?
Мужчины ушли к лестнице на второй этаж, где помимо учебных аудиторий была дирекция и VIP комнаты для особо важных студентов и гостей из Полосы.
— Чтобы я послезавтра пришёл на тестирование какой-то новой аппаратуры.
— Как-то не очень приветливо они этого «хотели». Разве такие вещи не должны быть добровольными?
— О чём и речь, — не выходя из своеобразного транса, он продолжил идти.
— Не нравятся они мне… Не ходите туда.

Не знаю, собирался ли он прислушаться к моим словам. Перед тем, как разойтись, я ещё раз поблагодарила его за сегодняшнюю встречу с Бартом и отдала чертежи, даже не имея понятия, что на них изображено. Но кроме этих бумажек в голове засели и ещё некоторые загадки: кем были эти мужчины, где ночевать сегодня и где же всё-таки Элисон?