Глаза слепит яркий свет. Голова разрывается от гула, от шума пропеллеров, от вопля ветра. Песок, поднявшийся порывами воздуха, кружит над нами, бьёт по лицу мелкими песчинками. Тёмный силуэт Айдена на фоне кровожадных глаз металлического монстра кажется слишком маленьким, слишком беззащитным. Но парень, забыв о страхе, о боли и вообще обо всех оставшихся чувствах, продолжает стоять под гнётом величественного чуда техники.

Квадрокоптер опускается, усиливая ветер, усиливая удары песка по коже. В прошлый раз Небесные прилетали, чтобы убить нас. В этот раз они как будто издеваются, запугивают.

Кажется, от ветра джинсовка Ривза младшего вот-вот сорвётся, улетит в страхе перед опасностью. Но она держится, и он тоже. Ад достаёт пистолет, готовый бороться до последнего. И плевать, что за его спиной ни одного дикаря, ни одной живой души, способной помочь ему, встать на его сторону. Только я еле держусь на ногах, бегу к нему.

Встав рядом, смотрю на глаза чудовища-машины. Мне страшно, но Ад рядом, а значит, мы справимся. Только мы вдвоём, и будь что будет.

Наши пальцы случайно касаются друг друга, и как будто в наших головах одновременно вспыхивает одно и то же. Мы берёмся за руки, и огонь в наших сердцах объединяется в пожар. И пускай в нём всё сгорит. И пускай останется один пепел.
Я тоже достаю пистолет. Если драться, то вместе. Если бороться, то до последнего патрона.

(ДНЁМ РАНЕЕ)

Жизнь в колледже и жизнь в обществе научили меня тому, что тепло это не всегда ощущение прилива крови где-то под кожей. Это не всегда результат надевания тонны свитеров и укутывания в одеяло. Иногда тепло это… Чувство где-то внутри. Слишком глубоко, чтобы вызвать его простой кружечкой горячего чая. Тепло это эмоция. Тепло это я, он и песок. Тепло это лагерь выживших, утренний запах и небо.

Сегодня я наконец открыла глаза с желанием жить. Будь у меня чуть больше сил, я бы даже улыбнулась. Яркий солнечный свет упал на мои щёки и ресницы, я тут же поморщилась и уткнулась лицом в ЕГО шею.

Спать в объятиях дикаря было в стократ теплее и приятнее, чем под горой жёсткого и лишённого всяких чувств песка. Я прекрасно ощущала, как Ад уже несколько минут пытался разбудить меня, то подёргивая моё плечо, то щипая мои уши и щёки.

— Ну всё, вставай. У меня полно дел.
Я лениво промычала «ещё пять минут», даже не надеясь, что он услышит.
— Пять минут, и я швыряю тебя в песок.
Я почувствовала, как он дёрнул рукой. Судя по всему, активировал наручные часы, чтобы засечь время. Когда Ад говорит нечто подобное, даже не стоит надеяться, что это шутка. Это не шутка.

Я переложила голову на его грудь, чтобы можно было открыть глаза и провести эти пять минут в сознании, успеть насладиться ими сполна перед тем, как наши души снова вернутся в руки жестокого жонглёра с надписью на бейджике: «Жизнь». Я долго думала над тем, стоит ли помолчать или поговорить о чём-то, пока есть возможность. Если поговорить, то о чём?
Нажав на экран, я снова активировала часы Айдена. У меня осталось три минуты.

— Что будет, когда мы доберёмся до лагеря? — спросила я, и парню даже пришлось подумать перед ответом.
— Смотря что мы там застанем.
Судя по его голосу, разговор об этом не приносил ему особого удовольствия.
— А какие есть варианты?
— После нападения Небесных наши вряд ли остались в лагере. Они либо постоянно укрываются в Косой пещере, либо уже давно ушли на запад, как мы когда-то запланировали.
— И если они ушли, то мы пойдём следом за ними… А если они всё-таки остались? Что тогда? Воссоединим два лагеря и будем мирно доживать свои лета? Слабо верится.
— Не забивай себе голову, Твистер, — он положил руку мне на макушку и скинул все мои волосы на лицо, лишь бы я замолчала и не доставала его расспросами. На самом же деле, ему и самому не хотелось об этом думать.

Мой внутренний будильник подсказывал мне, что прошло уже больше пяти минут, но чем больше дикарь был увлечён разговором, тем меньше ему хотелось смотреть на часы.
— А у вас там уже есть врач?
— Если его ещё не выгнали за фанатичные бредни об инопланетном божестве, то да, «у нас там» уже есть врач.
Я услышала шум в метрах двадцати от нас. Лагерь тоже понемногу просыпался, и звуки утренней суеты доносились всё отчётливее.
— Если выгнали, я бы хотела попробовать себя. Мне понравилось вчера помогать людям.
— Мне уже доложили, что ты неплохо справляешься.
Я улыбнулась, приняв это за разрешение.

В чужом разговоре я услышала имя Айдена. Это подействовало на меня как предупреждающий сигнал, и я тут же отскочила от главаря дикарей и привела в порядок волосы. Буквально через несколько секунд перед нами вырос силуэт одного из главных помощников Ада. Хоть я и попыталась сделать непричастный вид, парень всё равно на несколько мгновений встал в ступор при виде нас, как будто застал что-то непристойное.

— Ад, у нас проблема. Есть две новости: плохая и опупительно плохая.
В подтверждение словам парня издалека раздался чей-то истошный крик о помощи, а потом усилился шум толпы, который я пару минут назад приняла за пробуждение лагеря.
— Начни со второй, — сказал Ад, поднимаясь с земли и отряхивая брюки от песка.
— Дозорные обошли ночью территорию в радиусе двух километров. Впереди зыбучие пески.
— А первая? — тут же перевёл тему Ад, как будто его ничто не удивило.
— Радары засекли повышенный уровень радиации. До лагеря осталось немного, так что на нас сильного влияния она не окажет, но… Чёртова радиация. Откуда ей взяться?

Мы направлялись в сторону криков. Если быть точнее — Ад направлялся, а мы с его помощником попытались не отставать. Меня поражало то, как спокойно Ривз младший реагировал на всё, что слышал. Либо всё, что происходит, он предвидел ещё до побега из колледжа, либо пытался не вызывать волнения у и без того взволнованного парня.

Третьей плохой новостью оказался обморок шестнадцатилетней девушки по имени Дикси. На весь лагерь вопила её младшая сестра, которая подумала, что убила Дикси кусочком своего сэндвича. Мне хватило одной только поднятой брови Ада, чтобы понять — с этого момента и начнётся мой испытательный срок в качестве врача для основного лагеря. Мне так и не удалось услышать план действий по поводу зыбучих песков — уже в следующую секунду я направлялась к Дикси с бутылкой воды и баночкой нашатырного спирта.

Айден даже не догадывается, как много врачебных тайн в меня вложил он сам. Пока он спокойно себе лежал в коме добрых пять недель, я успела увидеть, как быстро работают медсёстры, с какой холодной головой врачи отдают им приказы и как сложно им бывает, когда они «не успели». Повезло, что обморок это всего лишь обморок. Мне не пришлось успокаивать младшую сестру Дикси, ведь меньше чем через десять минут старшая сестра сделала это сама. И кажется, на одну плохую новость стало меньше.

Дикари ринулись в путь в семь утра. Теперь мы двигались в новом строе — впереди шли десять человек весом меньше пятидесяти килограмм. Они шли на расстоянии друг от друга, проверяли почву палками и ступали осторожно, не торопясь. Следом за ними шла такая же колонна, но уже из самых крепких ребят. Так они выстроились на случай, если первопроходцев придётся вытаскивать из песка. Остальные шли следом плотной группой.

— У нас проблема! — снова раздалось со стороны, но в этот раз почему-то предназначалось мне. — Алан не хочет сегодня дежурить потому, что у него, видите ли, все пятки в мозолях. А я что могу сделать? Почему я должна отрабатывать две смены подряд из-за его пяток? Трэвис тоже кочебрыжится. Я сказала ему разлить воду в литровые бутылки, а он, как назло, разлил в пятилитровые баклажки. И как из них пить?
Взлохмаченная девушка с коротким хвостиком почти на самой макушке вечно поправляла явно тесный зелёный пиджак, который подскакивал после каждого её эмоционального взмаха руки. Она явно говорила всё это мне, но почему-то даже не смотрела мне в глаза, а только шла рядом.
— А… Ну…
— Скажи Аду, что я не нанималась быть нянькой для этих оболтусов. Да они даже шнурки завязывать не умеют!

— Да это ещё что! Ты только послушай, — с другой стороны ко мне притиснулся худощавый парень с множеством маленьких татуировок на лице. Из-за них его щёки были похожи на рой муравьёв, круживший у бездонных карих глаз. Казалось, именно оттуда и повылезали все эти чернильные кляксы. — Мне поручили составлять карту нашего маршрута, но единственная, у кого есть компас и карта созвездий — Эйприл. Ад должен был помнить, что мы с ней не в ладах. Да она мне даже огрызок от яблока не доверит. Чем он думал? Поговори с ним, я не хочу скандалов.

— Постойте… Почему вы говорите всё это мне?
Они переглянулись друг с другом, как будто не понимали моего недоумения.
— Ну, ты же теперь вместо Лилит?
— Вас видели сегодня ночью, — подтвердила девушка.
Имя бывшей королевы дикарей вызвало во мне противоречивые чувства.

«Вместо Лилит».
«Вместо»…

За несколько часов я записала в свой блокнот больше десятка таких просьб. Почему-то все вдруг разом решили повесить на меня звание «книга жалоб». Почему-то все решили, что имя Лилит абсолютно равнозначно имени Ниана.

Ближе к одиннадцати часам, когда солнце повисло прямо над нашими головами и с насмешкой стало высасывать из нас все соки, мы вышли на самый сложный и опасный маршрут. Каждые десять минут кто-то обязательно попадал в зыбучие пески, кто-то обязательно терял сознание от жары или с непривычки задыхался от нехватки воздуха. Может быть, я поступила глупо, когда решила в самое тяжёлое время дня подойти к дикарю. Может быть, ему и без меня хватало забот.

— Кристофер попросил узнать, какое максимальное количество лекарств ему положено в сутки — он думает, что у него началась какая-то болезнь, передавшаяся ему от бабки. Роуэн пожаловался на вожатого по имени Сэнди Макмэртри. Говорит, мол тот по вечерам донимает его байками о мутантах и…
— Твистер, что тебе от меня нужно? — спросил он с таким видом, будто я несколько часов подряд капала ему на мозг. — Я занят, не нужно дёргать меня по всяким пустякам. Займись делом.
— Я и занимаюсь делом! Моя работа — помогать всем, кто ко мне обращается. Я не виновата в том, что Ваши люди теперь считают меня Вашей правой рукой.
— Твоя работа — лечить их, а не выслушивать их личные проблемы. И что однозначно не входит в твои обязанности — перекладывать их проблемы на меня.

Я громко захлопнула блокнот и дикарь, посчитав это неким вызовом, остановился и серьёзно посмотрел на меня.
— Вы — их главарь. Решать их проблемы — Ваша обязанность.
— Моя обязанность — не дать им умереть или перегрызть друг другу глотки. Если тебе так хочется побыть для всех жилеткой — пожалуйста. Только не надо втягивать в это меня. Мне дел хватает. И где отчёт об использованных медикаментах за вчерашний день?
Он скрестил руки на груди. Это ясно дало понять, что этот разговор ему надоел и что если я продолжу припираться — он найдёт способ поставить меня на место.

Поджимаю губы, крепче прижимаю к себе блокнот.
— Я ещё не сделала.
— Так может, ты перестанешь играть в психолога и пойдёшь потратишь время с пользой? Не взваливай на себя то, что не можешь потянуть, Твистер. Разговор окончен, — отрезал он и направился к группе ребят, которые скучающе зевали в ожидании главаря.

Аду никогда не нравилось слушать критику в свой адрес, даже если где-то глубоко в душе он был с ней согласен. А мне не нравилось то, как он относится к людям, которые согласились идти за ним через пустыню в неизвестном направлении.

«А Лилит бы он послушал,» — издевательским шёпотом прозвучал голос в моей голове. Принадлежал ли он дикарям, которые косо смотрели на меня на стороны, или же мне самой — я не знала. Как бы там ни было, этот голос меня задел. И я отказалась сдаваться.

— А знаете, что? — крикнула я в спину Ривзу младшему, и он остановился. — Многие в колледже добровольно шли на аннулирование именно из-за того, что некому было их выслушать. Может, Вы и спасёте кого-то от физической боли, но Вам ли не знать, что есть боль и пострашнее. От неё вам их не спасти.
Я старалась говорить не слишком громко. В конце концов, подрывать авторитет Ада в глазах его людей точно не входило в мою миссию. Тем не менее, даже парочка лишних ушей уже стала поводом для его злости. Он посмотрел на меня так, будто мне уже давно стоило прикусить язык. Группа зевающих ребят негодующе закатили глаза, когда Ривз передумал идти в их сторону и вернулся ко мне.

— Знаешь, из-за чего люди проигрывают войны? — я заметила, что он сдерживается. — Из-за того, что один из солдат мечтал держать фотокамеру, а не автомат. Из-за того, что последняя пуля в обойме оказалась подделкой из магазина приколов. Ты только второй день на своей должности, а уже чего-то от меня требуешь. Если не хочешь ссориться — либо делай то, что поручено, либо иди в их рядах, — он указал рукой на дикарей, которым не дали никакой работы, и те просто шли в центре колонны. — Только не пытайся ломать мои правила.

Наша безмолвная зрительная перепалка вызвала во мне ностальгию. В пустыне мы всего третий день, а уже ощущение, что колледж это просто байка о давних забытых временах. Видя злость во взгляде дикаря, напряжение в его мышцах и сталь в его голосе, с одной стороны, я радовалась, ведь это было символом его решительности, жажды завоёвывать и бороться. Символом того, что он ещё не сдался. С другой стороны, меня огорчало, что даже порывы нежности, даже ночь, проведённая вместе, никак не смягчали ни тон его голоса, ни смысла его слов. Не смягчали его.

Когда в округе раздался ещё один крик, я подумала, это очередной обморок. Но когда за первым криком последовали ещё с дюжину подобных, я всерьёз насторожилась. Чего не скажешь про Ада — он среагировал ещё на первой секунде и, забросив наш с ним диалог на верхнюю и самую пыльную полку шкафа, быстро направился к концу колонны.

Зыбучие пески — вещь страшная. Выглядит так, словно изголодавшаяся земля медленно поедает любую живность, оказавшуюся поблизости. В этот раз её обедом стала девушка, которая с помощью специального прибора выискивала в песке металлы. Видимо, она посчитала, что приказ Ада идти плотной группой на неё не распространяется.

— Тебя нужно в отдельном порядке упрашивать не умирать? — дикарь остановился в метрах двадцати от неё, чтобы самому не угодить в песочную ловушку. Тем временем девушку с помощью длинных палок вытаскивали двое парней.
— Когда увидишь, что я для тебя нашла, не будешь так возмущаться, — чуть ли не с улыбкой ответила ему она. Похоже, её положение не слишком её пугало.
— Я не буду возмущаться, если никто не будет лезть выше головы, — на этих словах он многозначительно посмотрел на меня. — Вы все сговорились сегодня что ли?

В конце отряда тоже поднялся шум. Все вдруг решили обсудить между собой слова Ада, зыбучие пески, погоду, личные проблемы и ещё небо знает что. Из всего этого балагана я обратила внимание на самого спокойного и самого высокого человека. На Джоша…

Сейчас Хейз выглядел особенно загадочно. Он с самодовольной ухмылкой смотрел куда-то в сторону пустыни, но проследив за его взглядом, я увидела только бесконечные пески и несколько каменных глыб. Он посмотрел на меня в ответ. Улыбка его стала ещё шире, ещё страшнее. Он подмигнул мне. В этот момент Ад тоже обратил на Джоша внимание. Вот только в его улыбке дикарь увидел что-то, чего не видела я. Сначала он нахмурился, после — взгляд его забегал. Ривз стал оборачиваться по сторонам, словно в поиске какой-то опасности. Приступы паранойи для него — норма, но почему-то в этот раз даже мне стало не по себе.

Наконец его взгляд застыл на чём-то конкретном. На каменных глыбах. Готова поклясться, в эту секунду я подумала, что схожу с ума. Валуны дрожали, песчинки с них осыпались как во время землетрясения. Камни буквально стали вырастать из-под земли, и росли они как в высоту, так и в ширину, пока не стали выше человека. Пока не встали на лапы…

До этого дня, мне казалось, самое страшное я уже видела. До этого дня мне казалось, что нет монстра ужаснее, чем человек. Но сейчас, когда передо мной стояло это Нечто, я была готова поверить в демонов.
— Что это за чертовщина?.. — голос из толпы.
Зверь был похож на гибрид собаки, медведя и человека. Серая уродливая горбатая спина не разгибалась, не двигалась даже во время дыхания (если это чудовище вообще умело дышать). Толстая шея покрыта омерзительными язвами, волдырями. С них стекает жёлтая слизь, похожая на сгнившую кровь. У существа нет глаз, хотя морщинистая морда сильно напоминает лицо человека, если не считать маленькие острые уши и выпуклый собачий нос. Хвоста нет, рогов тоже. Что бы это ни было, оно таким не рождалось. Ужаса придавало и то, что существо не издавало никаких звуков, только быстро (слишком быстро) вертело головой, что только сильнее раздражало язвы на шее. Зверь мучился. Он буквально разлагался заживо — может быть, поэтому и был в спячке, лишь бы заглушить свою боль.

Я заметила двоих, но стоило мне обернуться, как из песка уже поднималось ещё трое. Дикари паниковали, кто-то даже стал громче кричать, и чем больше было шума, тем быстрее псы восставали из-под земли.

Я посмотрела на Ада. Судя по его выражению лица, о существовании этих монстров, не догадывался даже он. Дикарь явно не знал, что с этим делать, но продолжал держать себя в руках. Почему-то в этот момент он снова посмотрел на Джоша.

Улыбка Хейза так и не спадала с его лица, хоть и стала слабее. Вот он, так уж точно, не был удивлён. Он, так уж точно, сталкивается с таким не впервые. Джош ничего не сказал, только поднёс руки, скованные наручниками, к лицу и приложил указательный палец к губам. И Ад ему поверил.

— Всем заткнуться и не двигаться, — крикнул он, и дикари умолкли. Зато псы насторожились.
Голос Ривза моментально привлек их, и они неторопливо поковыляли в нашу сторону.
Джош оказался прав — существа не видели, зато реагировали на слух. Их гниющие пасти и слюнявые клыки вызывали больше трепета, чем походка. Они не выглядели быстрыми, но проверять их на скорость совсем не хотелось.

Парни бросили девушку и медленно вернулись к основной группе. Ещё немного и песок избавит её от страха перед монстрами. Ещё немного и песок вообще от всего её избавит.

Ад пытался показать ей что-то руками. Очень скоро я поняла, что он намекает на какую-то взрывчатку, но то ли из-за расстояния, то ли из-за паники она не понимала, чего он от неё хочет. Тем временем дикари и я вместе с ними медленно сходили с ума. Чудовища подходили всё ближе, их прогнившие тела даже издалека издавали невыносимую вонь. В конце концов кто-то не выдержал, сорвался на бег, вопя от страха. Нервы у людей не резиновые. Вслед за первым сорвался второй. И третий.

Я до конца жизни буду молиться, чтобы мои будущие дети не видели то, что увидела я. Нам больше не придётся гадать, какую скорость могут набирать эти существа. Теперь мы знаем.

Тех троих больше уже не назвать людьми. Всё, что от них осталось (а осталось немного), псы раскидали по округе, полив песок кровавым дождём. Мощные лапы, которые в миг смогли преодолеть не меньше двадцати метров, растерзали тела в считанные секунды.
Я до конца жизни буду молиться…

Когда рядом со мной раздался шум песка, я в панике оглянулась на Ада. И когда поняла, что этот шум создаёт именно он, пытаясь дойти до основного отряда, я схватила его за запястье, чтобы даже не смел, даже не мечтал о том, чтобы умереть, как те трое. Ни его строгий взгляд, ни его благие намерения не заставили меня отпустить его руку. Тогда дикарю пришлось придумывать новый план.

Он обратил внимание на мой блокнот и, недолго думая, выхватил его из моих рук вместе с ручкой. Крупными буквами он написал слово «Гранаты» и ещё раз привлёк внимание застрявшей в песке девушки. Но на его гениальную разработку в виде исписанной странички она только пожала плечами. Даже это ей уже далось непросто — земля засосала ее по самую грудь.
— Она не умеет читать… — прошептала я после того, как Ад уже успел ругнуться матом.

Пока дикарь не терял надежду и пытался достучаться до неё через рисунок, я сама пошла к ней. Двадцать метров — не так уж и много, чтобы дойти без приключений, верно? И не так уж и много, чтобы стать чьим-то ужином… Я бы рада сказать, что у меня не было выбора, но он был. Я могла остаться на месте, надеясь на неисчерпаемый запас идей Ада. Я бы могла броситься в бег, чтобы отвести от дикарей внимание псов. Но единственным правильным выбором для меня была эта девушка. И гранаты.

Я пошла медленно. Еле слышно. Сбросила с себя все сумки, всё оружие, которое Ад выдал буквально каждому дикарю. Я старалась даже не оборачиваться, чтобы в панике не закричать, как те трое бедолаг. Я старалась даже не дышать.

Девушка смотрела на меня с такой благодарностью, будто я уже спасла ее. Стоило мне подойти к ней вплотную, как я почувствовала, как мои ноги тоже стали медленно проваливаться под землю. Вместе с тем я услышала шум чьих-то шагов.

Я схватила её за руки, стала тянуть со всей силы и почти сразу поняла, почему для этой работы Ад нанял крепких парней, а не тощих девчонок вроде меня. Шаги за спиной ускорились, а вместе с тем стало слышаться урчание.
Я до конца жизни буду молиться…

Псы направлялись в мою сторону. Они не спешили, но оказывались всё ближе и ближе. Сердцебиение участилось, к щекам подступил жар. За шум я больше не переживала, а шаги вдруг перешли на бег.

Моих сил едва ли хватило на то, чтобы вытянуть её до пояса. Эмоция ужаса на её лице заставила меня обернуться, и единственное, что я увидела перед глазами — чудовище в паре метров от меня. И единственное, что я услышала — выстрел. Монстр завопил, среди десятка язв на его теле появилась ещё одна. Кровоточащая. От огнестрельного ранения. Всё происходило так быстро, что высокая фигура парня, выросшая передо мной в считанные секунды, показалась глюком.

Джош… Мой милый Джош… Будь в моём сердце чуть больше места, в нём поместился бы не только страх, но и благодарность. Будь в твоём сердце чуть больше места, в нём поместилась бы не только боль, но и благородство.

Хейз стреляет метко. Я узнала это в тот момент, когда он четыре раза нажал на курок и все четыре пули остались в телах мутантов. Выстрелы были настолько громкими, что псы на какое-то время сбивались с толку, но тут же неслись в нашу сторону. Вместе с тем из-под земли поднялись ещё двое.

— Кажется, я украл у тебя звание супергероя, да? — прокричал Джош издевательским голосом. Только через несколько секунд я поняла, что эти слова предназначались не мне.
Ад оказался рядом так же внезапно. Но девушку спасать он даже не собирался — он вытащил её из песка по бёдра, сорвал с её ремня чёрный металлический шар и с размаха швырнул в сторону подальше от дикарей.

Три… Два… Один… Взрыв был такой силы, что казалось, вздрогнула земля. Волна воздуха ударила по нам, и парни еле устояли на ногах.

Псы остановились, замотали гнилыми головами, рванули с места и побежали в ту сторону. Шум гранаты разбудил ещё парочку, и вот на месте взрыва две дюжины мутантов водят хоровод. Стая из чудовищ сбита с толку, мы живы, а главарь дикарей уже берёт в руку вторую взрывчатку. Срывает с неё кольцо, размахивается, бросает точно в центр хоровода. Три… Два… Один…

Когда говорят, что жертва перед смертью чувствует только страх, я не верю. В глазах змеи кролик увидит своё отражение. Он увидит там свою наивность, свою чистоту, а потому последнее, что он почувствует — надежда. Я не знаю, почувствовали ли её монстры, когда услышали звук упавшей в песок взрывчатки. Не знаю, почувствовали ли они хоть что-то, когда их полусгнившие тела разлетались по кусочкам на всю пустыню или когда брызги их крови пачкали наши лица. Граната убила не всех, парочка псов остались живы, но уже не могли ни подняться, ни ползти.

Шум от взрыва ещё долго стоял в ушах. Я мотнула головой, чтобы вытрясти из неё мерзкий протяжный гудок вместе с завалами песка. Дикари поднимались с земли (судя по всему, их сбила с ног взрывная волна), Джош помогал девушке выбраться из песочного болота, а Ад… По правде, главарь дикарей никогда не отличался умением благодарить, потому я даже не удивилась, когда вместо того, чтобы сказать Джошу «спасибо», он ударил его в лицо и повалил на землю животом вниз. Ему не нравилось понимать, что он не уследил за самым опасным человеком в нашем коллективе. Хейз как-то выбрался из кандалов, и Ад явно считал это своим промахом.

— Я знал, что ты любишь по-жестче, златовласка, — ухмыльнулся Джош, пока Ад жестом подзывал к себе смотрящих.
— Зыбучие пески, мутанты… Что ещё мы можем встретить здесь?
Айден говорил тихо, как будто гниющие псы всё ещё были где-то рядом. Но когда в ответ на его вопрос Джош улыбнулся ещё шире, Айден взял его за волосы и ударил лицом о землю, не заботясь ни о шуме, ни о силе удара.
— Что ещё? — повторил он злее и громче.
— Такой большой мальчик, а боишься чудовищ? Не переживай, самое страшное ты уже увидел. Разве что тела Барта и Эбби в твоих снах…

Их имена отозвались в моём сердце и открыли в нём свежую рану. Уверена, то же самое почувствовал Ад, но на его лице ни один нерв не дрогнул.
— Мне Эл даже днём снится. Даже когда не сплю… — продолжил Джош, когда дикари сковывали его наручниками и поднимали с земли. — Забавно, да, Ад? Нашими кошмарами становятся те, кем мы сильнее всего дорожили. Выходит, все чудовища когда-то тоже были кем-то любимы?

— Хватит болтать, — какой-то парень толкнул Хейза в спину, заставив его возвращаться к остальным.
Когда Джош проходил мимо, я поблагодарила его за спасение. Ад мой жест не оценил, но выразил своё недовольство только взглядом, а потом его внимание тут же переключилось на девушку, застрявшую в песке.

Когда дикари вытащили её из ямы, он подошёл к ней вплотную и заговорил таким тоном, что на её месте я бы уже сжалась от страха. Он сдавил рукой её плечо (по её лицу можно было бы догадаться, с какой силы).
— Их смерть на твоей совести. Ты сейчас пойдёшь и будешь собирать припасы с их тел. И мне плевать, как ты будешь это на себе нести. Мне плевать даже если тебя опять засосёт в песок.

Его слова прервал писк металлоискателя. И я не знаю, что больше разозлило Ада — этот звук или то, что девушка случайно направила аппарат прямо на него.
— И почини уже этот хлам, — он отбросил от себя наконечник металоискателя, поднял с земли мешок с найденными запчастями и ушёл.
Девушка нахмурилась. Она направила аппарат на свою руку, затем на небо. Тот молчал.
— Да вообще-то раньше он не сбоил… — сказала она, хоть её никто уже не слушал.

*****

Настроение в лагере с этого момента сильно настораживало. Дикари двигались медленнее и молчали всю дорогу. Дело даже не в том, что все сорок человек вдруг одновременно потеряли темы для разговора, а в том, что Ривз младший затыкал рот каждому, кто издавал хотя бы звук — опасался ещё одного свидания с монстрами.
Молния в одно место два раза не бьёт. Когда я сказала ему это, он ответил: «Молнии это просто энергия. А любой энергией можно управлять». Так он намекнул, что всё зависит только от нас. И появление мутантов, и порядок в лагере, и наша жизнь.

Ад был на взводе. Дикари чувствовали это без слов, а потому даже шаг их был похож на военный марш — нога в ногу и никаких разговорчиков. Мой блокнот он так и не вернул, зато я замечала, что он иногда всё же просматривал мои записи о жалобах и просьбах людей. На мгновение мне стало грустно от того, что у нас нет возможности, как это бывало раньше, позаниматься, поучить правила и слова. Теперь, когда он снова главарь, а я снова лишь крупица в огромной песочнице, у нас нет на это лишнего воздуха.

В полумёртвой тишине раздаётся голос. Это не просто слова, это песня. Среди дикарей не нашлось бы безумца, посмевшего прервать молчание. Зато безумцем был Джош. Он стал напевать незнакомую мне песню, и чем больше мы шли, тем громче звучали слова, тем больше мурашек проходилось по телу.

В лесу, под мраком света звёзд,
Под скрип древесных крон,
Крадётся тень. Крадётся ОН.
Под мраком света звёзд.
Пойдёт на зов твоих шагов,
И если хочешь знать,
Нельзя бежать. Нельзя дышать.
Идёт на зов шагов.

Перед тем, как снова заткнуть ему рот, парочка его охранников хорошенько дали ему по шее. Джош хромал всё время, что мы были в пути, много кашлял, стонал, когда его заставляли встать на колени или наоборот, поднимали с земли. Иногда казалось, что даже дыхание доставляет ему боль. Хейз мучался, и кажется, на это Ад и рассчитывал. Это было единственным способом отомстить.

Тишина снова тяжёлым грузом села на уши, но теперь это продлилось недолго. Совсем скоро дикари стали активно перешёптываться, ускорять шаг. Я заметила, как в толпе стали мелькать еле заметные улыбки, а в глазах некоторых дикарей загорелся странный огонь. Позже Эйприл мне объяснила: мы почти добрались до лагеря.

Для дикарей это было настоящим торжеством. Они были так взволнованы, что очень скоро начали идти так быстро, что даже обогнали и главаря, и ребят, проверяющих почву. Настроение Ривза осталось для меня загадкой. Почему-то чем меньше оставалось миль до лагеря, тем ярче на его лице читалась какая-то растерянность. Он нервничал.

— Думаешь, они ушли? — спросила у него Эйприл. Кажется, не я одна заметила напряжённость дикаря.
— Не знаю. Маркус очень осторожный. Скорее всего, он сейчас главный, а значит, они должны быть в безопасности. Где бы они ни были.
Последние слова прозвучали очень уж безнадёжно. Ад не верил в удачу, но не хотел отнимать эту веру у своих людей.

На горизонте показались смутные очертания построек. Опасная территория осталась позади, и дикари наконец дали волю чувствам — в толпе послышались радостные крики. Ещё через пару миль некоторые дикари чуть ли не бросились в бег. Я почувствовала прилив сил где-то в груди и поглубже вдохнула, чтобы угомонить сердцебиение. Ликование людей передавалось мне, и вот я уже чувствую, как ноги всё быстрее несут меня к лагерю. Чувствую себя частью этого народа.

Ветер разбрасывал по пустыне песок, наводя порядок, ведь он здесь единственный хозяин. Солнце больше не напекало макушку — небо затянуло тучами. В иных условиях Ад приказал бы своим красится на цыпочках, но даже я понимала, что скоро начнётся дождь, и скорее всего, он будет кислотный. Только это заставило дикаря позволить своим ускориться.

Все взяли в руки оружие, как будто пришли не в свой дом, а на захват территории. Ривз младший выбрал парочку ребят и вместе с ними отправился на разведку.

До нас не доносились ни голоса, ни детский лепет. Не было ни одного намёка на жизнь. Редкие здания были разрушены и казалось, они до сих пор дымятся после того, что тут устроили летающие кастрюли почти год назад. Дикарям как будто было плевать и на мёртвую тишину, и на разруху. Они всё ещё были искренне счастливы, улыбались и обменивались поздравительными объятиями.

Главарь со своей свитой вернулся буквально через десять минут. Проронилв безжизненное «чисто», он спрятал пистолет в кожаный карман на ремне и позволил дикарям войти через главные ворота.
Одного его взгляда было достаточно, чтобы понять — лагерь пуст. Там нет ни души. Ни крохи жизни. Зайдя на территорию лагеря, все в этом убедились. Дикари даже после такого зрелища не упали духом, хоть их улыбки и стали слабее, а огонь в глазах слегка потускнел. Они были счастливы просто вернуться в родной край.

Здесь как будто ничего не изменилось после нападения. Я вижу арену, на которой, как сейчас помню, я валялась в песке и поту. Вижу громадные истлевшие брёвна, служившие топливом для самого большого костра из всех, что я видела. Вижу разрушенные хижины, самодельные дома и пещеру. Всё на месте. Всё, кроме людей.

— Наконец-то! Мы вернулись! — ликовала толпа, проходя вглубь лагеря.
Я обернулась в поисках Ада и еле заметила его фигуру возле одной из хижин. Он сидел на камне, выточенном до подобия табуретки и обводил лагерь взглядом. То, что он видел, причиняло ему боль. Я чувствовала её на расстоянии. Тем не менее, когда дикари проходили мимо него и хлопали его по плечу, выражая благодарность, он делал вид, что тоже рад. Делал вид, что его не ранила пустота в домах и на улице.
Дикари прошли мимо, и только тогда он перестал притворяться. Теребя пальцами свои часы на запястье, облокотился локтями о колени и понурил голову.

Он не услышал, как я подошла, и немного дёрнулся, когда я положила руку на его плечо.
— Мы справились, — сказала я, не найдя других слов.
Он промолчал.
— Похоже, все… Счастливы. Ведь не случилось ничего плохого, да? Они ушли, но мы ведь знаем, куда. Ваш план ещё в силе, почему Вы расстроены?
— Ниа, это мой дом, — сказал он раздражённо и поднял на меня взгляд. — Ты правда не понимаешь? Что ещё я должен чувствовать, глядя на… — он провёл рукой, указывая на лагерь, а потом вздохнул, бросив все попытки мне объяснить.
— Айден, дом это не клочок земли, на котором мы выросли. Это место, где мы счастливы прямо сейчас. Это люди, с которыми идём плечом к плечу.
Он снова промолчал. Оставил в покое свои наручные часы и посмотрел в пустоту.

Смеркалось, дикари наспех собирали обломки деревянных домов и латали дыры в стенах уцелевших хижин. Не спросив главаря, они решили остаться хотя бы на ночь, и судя по всему, Ад с ними был согласен. А может, он и вовсе решил бросить вторую часть плана и начать заново выстраивать на этом месте пристанище для всех дикарей на свете. Может, не видел больше смысла искать иголку в стоге сена и подвергать оставшихся подростков новой опасности.

— С моим домом случилось то же самое, — продолжила я. — Они ворвались к нам с автоматами. Небесные никого не щадят. И с того дня моим домом был…
— Тихо, — вдруг шикнул дикарь.
— Эй, я тут вообще-то душу изливаю.

Айден подскочил с табурета, стал бегать глазами, прислушиваться.
— Что происходит?
Он хотел рукой заткнуть мне рот, но промахнулся и, не глядя на меня, дал мне по лбу.
— Эй!
— Слушай.

Его как будто что-то поманило. Точно зачарованный, он медленно побрёл вперёд, попутно приказывая своим людям умолкнуть и бросить все дела.
«Они здесь,» — единственное, что я услышала из его слов. То ли это была его разыгравшаяся паранойя, то ли фантазия, то ли всё вместе, но мне впервые захотелось самолично дать ему сигарету, чтобы он покурил и успокоился.

Он метался от одного дома к другому, а после ускорил шаг и почти перешёл на бег. Я побежала следом, когда дикарь наконец понял, что его манило. Бегать ему было сложновато — огнестрельное в бедре давало о себе знать, а потому очень скоро я его догнала.

Он резко остановился, рухнул на колени и опустился к земле, как будто звук исходил снизу. Я перестала считать его безумцем только когда сама наконец услышала шум где-то из преисподней. Это были голоса, металлический гул и подобие шума от дрели.
— Они здесь, — повторил дикарь, и я уловила нотки искренней радости в его голосе.
Он встал в полный рост, окинул всё вокруг взглядом и снова опустился на колени там, где песок выглядел особенно мягким. Раскидав его руками, он вырыл квадратную деревянную доску, смахивающую на люк.
Дикарь дёрнул замок, но тот не поддался. Тогда он снова обернулся и, увидев пистолет на моём ремне, достал свой.

Выстрел был таким громким, что если бы где-то поблизости были мутанты, нас уже разорвали бы в клочья. Зато замок слетел, и теперь дверь в подземелье можно было открыть.
Ад дёрнул за ручку. Ничего не изменилось. Дерево так отсырело, что силы одного человека было недостаточно.
Я кинулась к нему, тоже взялась за ручку люка. Шум под землёй умолк (скорее всего, люди внизу перепугались от выстрела). Теперь деревяшка смеялась над нами обоими и всё так же упорно отказывалась открываться.
— Позови кого-нибудь, — сказал дикарь.
— Давайте ещё раз. На счёт три. Раз, два…
Мы дёрнули вместе, и от силы рывка нас откинуло назад. Деревяшка, побеждённая и униженная, валялась рядом с прогнившими железными петлями.

Я проронила торжествующий смешок и подставила дикарю руку, как мы обычно делали с Элисон. Парень нехотя дал мне «пять».

Вниз, метра на четыре, уходила лестница, в конце которой я видела только туннель из камня. Свет где-то там, в подземелье, был отличным знаком. Я подалась вперёд, чтобы спуститься, но Ад остановил меня.
— Если там наши, им лучше сначала увидеть меня.
— Думаете, там может быть кто-то чужой?
Вопрос остался без ответа. Там, в самом деле, мог быть кто угодно. Прошло немало времени. Могли найтись ещё какие-нибудь дикари, нашедшие лагерь и пещеру под ним.

Айден снова взял пистолет в руку и начал спускаться. Некоторые его люди уже подоспели к нам и рефлекторно достали оружие. Шум снизу больше не доносился. Оказавшись в туннеле, Ад обернулся по сторонам и пошёл куда-то вперёд. А я следом.

Туннель сильно напоминал мне Косую пещеру, в которой я оказалась на следующий день после встречи с дикарями. Минуту спустя я поняла, что это она и была. Коридоры извивались и, судя по всему, даже Айден не знал, куда они могут нас привести.
— Может, нам стоит позвать их? — шёпотом спросила я.
— Не обязательно, — раздался голос прямо за нашими спинами.
Мы обернулись и застыли на месте: в нашу сторону было направлено несколько дул автоматов. Дюжина людей, вооружённых до нитки, грозно смотрели на нас как на воров. По правде, так нам и надо.

— Уолтер? — сказал Ривз младший, и мне тут же полегчало.
Мужчина напротив нас нахмурился. После — удивлённо вскинул брови.
— Ад?! — недоумённо произнёс он. — Но… Ты же…
Они шокировано переглянулись, стали перешёптываться, но ни одно слово не доходило до моих ушей. Они не знали, что им делать и как с нами поступить.
— Мне жаль, но мы должны соблюдать правила, — в итоге сказал нам Уолтер, коренастый мужик со смуглой кожей и чернильными кудрявыми волосами. Автомат теперь он держал нехотя, но с прицела нас не снимал.
— Кретин, эти правила придумал я. Сейчас же опусти оружие, Уолт, — приказал блондин и сделал шаг в сторону парней.
— Стой на месте! — крикнул смуглый. Покрепче взяв автомат, он направил его на голову Ада. — Думал, вернёшься, и власть радостно прыгнет обратно к тебе в руки? Ты почти целый год шлялся не пойми где. Живо развернулись и пошли!

Ад был в недоумении. Очевидно, он правда ожидал, что здесь их примут как своих и он снова возглавит свой народ. Но теперь его люди готовы пристрелить нас на месте.

О том, что нас наверху ждёт несколько десятков людей, мы не сказали. Молча развернулись, сложили руки за спиной и пошли вглубь подземелья. Туннель вывел нас в огромное помещение, над которым явно поработала рука человека. Стены пещеры выточены так, что не отличить от стен колледжа. Повсюду свет, те же самодельные шалаши, много металлических ящиков, доверху набитых всякими снастями, едой или одеждой. Здесь полно припасов и всё находится в одном месте. Больше сотни людей смотрят на нас какое-то время, но стоит им разглядеть в Айдене своего бывшего главаря, как тут же их лица озаряются то ли улыбками, то ли удивлением, то ли страхом.

В колледже я привыкла видеть ухоженные волосы девушек, чистые кроссовки парней, выглаженные рубашки и ровно постриженные ногти. На фоне всего этого люди, которые стояли передо мной, были истинным обликом грязи, голода и воровства. Когда-то я и сама была такой. Когда-то я и сама не могла мечтать о большем.

— Опустите оружие! — прокричал кто-то, и автоматы наконец опустились.
К нам бежал чернокожий мужчина с такой широкой улыбкой, что будь здесь ещё хоть на каплю больше света, меня ослепило бы белизной его зубов. Маркус.
— Ад, мальчик мой! — радостно завопил он и без разрешения крепко обнял Ривза. — Ты жив! Земля всемогущая, ты жив.
— Ещё пара секунд в твоих объятиях и с этим можно будет поспорить, — задыхаясь, ответил тот, и мужчина засмеялся, отступая.
— Не обижайся, но выглядишь ты так, будто папика себе завёл, — он отошёл на пару шагов назад, чтобы рассмотреть Айдена с ног до головы. Видимо, он намекал на его одежду и подтянутую форму. — Откуда всё это?
— Нам есть что рассказать.

Кажется, если бы он не произнёс слово «нам», Маркус так и не заметил бы меня. Только теперь он посмотрел в мою сторону, но узнал не сразу.
— Морковка? Ты что ли?
Под напором его открытости и простодушия я не смогла удержать улыбку.
— Я.
— Никогда бы не подумал, что ты проживёшь так долго.
Маркус снова посмотрел на Ада. Затем на меня. И опять на него. Улыбка мужчины медленно сошла с его лица.
— Где остальные?..

Ад многозначительно окинул взглядом вооружённых людей, стоящих по правую сторону от нас. Пока рядом хоть малейшая опасность, он не произнесёт ни слова.
— Как я сказал, нам есть что рассказать.

Следующие полчаса мы провели в роли туристов, попавших на заморскую ярмарку. Маркус водил нас по окрестностям их нового лагеря, рассказывал о местной жизни и по просьбе Ривза младшего вопросов пока не задавал.
— Ты знаешь, я решил изменить некоторые правила. Тут неподалёку объявились какие-то мутанты, так что на вылазку мы теперь отправляем группы поменьше. Детей разрешено рожать только крепким и здоровым женщинам и только по одному ребёнку на семью.
— Где все старики? — спросила я.
— О, это ещё одно правило… Оно немного жестоко, но другого выхода у нас не было. Мы изгоняем из лагеря всех, кому исполняется шестьдесят. Меньше голодных ртов, которые не в силах прокормиться сами.

Ад смотрел на всё как будто свысока. Ему не нравилась мысль, что без него здесь все отлично справляются, что люди не голодают, не бросаются ему под ноги в мольбах о том, чтобы он вернулся на пост главаря. Кроме того, его настораживал каждый шорох, ведь нам пришлось сдать оружие перед тем, как войти в лагерь.

Было больно смотреть на местных детей. Когда мы пришли сюда с Энди, те выглядели если не счастливыми, то хотя бы сытыми и опрятными. Теперь, глядя на них, на языке крутилось только одно слово. Дикари. Ребята то и делали, что тянули к нам свои худые ручки, рассматривая ткань нашей одежды, блестящие пуговицы наших пиджаков и крепкую кожу наших ремней. Взрослые косо поглядывали на меня и с какой-то опаской смотрели на Ада. Теперь было сложно сказать, была ли их радость подлинной.

— Я не буду ходить вокруг да около, Ад, — начал Маркус на вздохе. — Я не знаю, на что ты надеялся, когда возвращался, но боюсь, что время правления семьи Ривзов на тебе закончилось. Людям нравится новый уклад. Никто не хочет ничего менять. За всё время нам удалось оправиться, встать на ноги. Да и если говорить начистоту… Я тебе, конечно, доверяю, но не могу гарантировать, что тебя примет народ. Мы не знаем, где ты был. Не знаем, привёл ли хвост. Или может, принёс бомбу.
Маркус засмеялся, но по его смеху было понятно, что он не хотел бы проверять, действительно ли это просто шутка.
— Всё нормально, Маркус. Я не претендую. Ты хороший лидер.

Я непонятливо перевела взгляд на Ада. Мне не верилось в то, что я слышу. Дикарь посмотрел на меня в ответ, пытаясь молча сказать что-то, но я не поняла ни слова.

— Что ж. Как лидер, я всё-таки должен задать ряд вопросов, которые…
— Я отвечу на три, — перебил его Ад.
Я не понимала, откуда у парня взялось столько недоверия к собственным людям. Маркус тоже не понимал. Он изогнул брови, сдержав в себе своё недовольство, мельком посмотрел на вооружённую охрану и только тогда продолжил:
— …Которые помогут нам достичь взаимопонимания. Куда машины увезли три дюжины наших людей?
— G-27 обосновал учебное заведение для подростков от двенадцати до двадцати пяти лет. Её называют Цитадель. В двухсот пятидесяти милях отсюда. Мы сбежали.
— Вы с Морковкой или вы все?
— Все, кто хотел.
Маркусу не понравился этот ответ, так что он посмотрел на меня в ожидании нормальных объяснений.
— В колледже… В Цитадели были хорошие условия. Еда, вода, кровати… Кислород. Не все согласились от этого отказаться.
— Раз там было так хорошо, почему вы сбежали?
— Джеймс жив, — резко выдал Ад, и Маркус даже не сразу понял его слова. — Он дал нам подсказки и, думаю, хочет, чтобы мы нашли его. Он в G-27.
Ад врал. Врал себе, врал Маркусу. Мы сбежали не из-за Джеймса. Мы сбежали из-за давления, из-за череды потерь, из-за боли, из-за Джоша и из-за желания свободы. Ещё хоть немного, и колледж настигла бы участь лагеря дикарей, но тогда Ад не смог бы контролировать ход битвы. Хочешь победить — нападай первым.

— Ладно, оставим эту тему на потом. Где ваши люди?
— Это уже четвёртый вопрос, Маркус, — строго произнёс дикарь. Уже не главарь, но всё ещё главный. — На него я отвечу только когда мне вернут пистолет.

Желание Айдена было исполнено. Он приказал нашему отряду спуститься вниз, и после этого началась долгая и нудная процедура. Люди Маркуса проверяли карманы, сумки, заставляли отвечать на вопросы и только после этого впускали в лагерь и распределяли по хижинам. Нас было много — всем места не хватило.
«Нестрашно. Мы здесь надолго не задержимся,» — сказал Ад мне. Только мне.

В лагере повисла напряжённая атмосфера. Различия жителей Цитадели и местных дикарей были видны даже ребёнку. Хоть нас добродушно приняли, пообещали еду и кров, наши люди от недоверия постоянно держались вместе и лишний раз не трепали языками.

Тем временем Ад с Маркусом решили обсудить дальнейший план действий, и новый главарь дикарей пригласил нас в «свой кабинет». Это было тесное помещение, сооружённое из всякого хлама. Вместо стен — металлические запчасти от автомобилей, деревянные доски и всё, что попалось под руку. Потолка нет, его заменяет плотная ткань, туго натянутая на верхушки стен. Посреди комнаты — широкий круглый стол, а на полу растелен шикарный ковёр из чьей-то шерсти (слишком богатый для такого «кабинета»).

— Я попрошу все лишние уши покинуть помещение, — сказал Маркус.
Охранники без вопросов вышли через ободранную деревянную дверь, оставив в кабинете только Ада, Маркуса, меня и Джоша, которого насильно привели сюда по приказу Ривза младшего. И я пошла следом за охранниками.

Меня остановила чья-то рука, крепко схватившая меня за запястье и голос Айдена:
— Ты куда собралась?
Поначалу я растерялась, но три пары глаз, уставившиеся на меня в ожидании, быстро привели меня в чувство.
— Маркус сказал всем уйти. Вы должны обговорить дела.
Айден отпустил мою руку и заговорил тише, чтобы слышала только я.
— Я хочу, чтобы ты была в курсе всего.

Либо Джош услышал его слова, либо в его голове снова витали одному ему понятные мысли. Он ухмыльнулся и закатил глаза.

— Ладно, детки. Обкашляем вопросик. И давайте сразу к сути, — мужчина разложил на столе большой пергамент со странными изображениями местности, надписями и цифрами. Это была карта.
— Итак, мы находимся здесь, — начал Айден, обведя кружком точку почти в в центре карты. — Цитадель находится на Юго-Востоке… здесь, — он поставил ещё одну точку, отмерив координаты. — Раз в неделю в колледж поставляли продукты питания, одежду и прочие припасы. Квадрокоптеры прилетали с северо-северо-востока и возвращались туда же. С какой стороны они прибыли, когда нападали на лагерь? — спросил Айден у Маркуса, попутно прочерчивая прямую линию от колледжа куда-то вверх карты.
— Примерно оттуда же. Где-то на два часа.
— На два часа… — повторил Ад и прочертил вторую прямую. Получился треугольник, на углу которого парень поставил жирный крест. — Значит, приблизительно в этой области либо расположен G-27, либо какая-то заправка для квадрокоптеров. Может, даже склад.

Айден опёрся руками о край стола, наклонившись ближе к карте и к Джошу, на которого уронил тяжёлый взгляд.
— Что скажешь?
Джош смотрел на карту с улыбкой. После он обвёл всех присутствующих игривым взглядом и остановился на блондине.
— Удивительно, как мало нужно, чтобы отыскать один из самых крупных городов планеты.
— «Один из»?.. — переспросил Маркус. Эти слова удивили только его.
— А что, Вы думали, G-27 — единственная Полоса? Лично я знаю восемь.
— И чем они отличаются от G-27?
— Скажем, если другие Полосы это современный человек со всеми его знаниями и оружием, то G-27 это обезьяна с дубиной. Но не недооцениваете обезьян. Они о-ой как больно кусаются, если разозлить…

— К делу, Джошуа, — Ад чуть повысил голос.
— Ладно-ладно, не ругайся. G-27 действительно там, где ты отметил. Но вы должны учитывать, что город окружён огромным количеством контрольных пунктов. Там все Небесные даже в ноздрях пистолеты носят. Если идти по прямой, которую ты тут изобразил… Не очень красиво, кстати… То вы наткнётесь на КПП здесь… Здесь… И вот здесь, — он отметил их на карте прямыми полосками.
— Их можно обойти?
— Можно перелететь. Правда не целиком. Скорее всего, в вас кинут какую-нибудь взрывчатку, так что пройти через КПП можно только по кусочкам. Ну, или… — Джош вывел пунктирной линией тропу, обходящую КПП. — Как-то так.

— Ты веришь ему? — Маркус задал вопрос, который крутился и у меня на языке.
Ад молча покачал головой.
— Но ничего другого у нас нет.
— Может, тогда имеет смысл отправить кого-то на разведку?
— Нет времени, — Айден перерисовал карту в мой блокнот. — Мы будем выступать завтра вечером.
— К чему такая спешка?
Ад посмотрел на него, но не произнёс ни слова. Каким бы Маркус ни был верным помощником в прошлом, сейчас многое изменилось. Ад больше не позволял себе ему доверять.

— Где Лилит? — спросил парень как бы между прочим. Он дорисовывал карту и мастерски делал вид, что равнодушно сможет принять любой ответ. Но я знала, кто такая Лилит. И Маркус знал. От её имени на душе стало как-то неспокойно.
— Её увезли в день нападения. Я надеялся, она с вами…
Взгляд Ривза младшего застыл на крестике на карте, которым отмечен G-27. А раз два дорогих ему человека сейчас находятся там, у Ада вдвое больше причин «спешить».