Чтобы добраться из Кашгара в Тэхе, проехать Китай из конца в конец на поезде, тридцать лет назад потребовалось бы семьдесят шесть часов. Скоростные поезда и маглевы на важных маршрутах мчались быстрее – из Шанхая в Чэнду за одиннадцать часов, а из Пекина в Гуанчжоу – за восемь. Перебирая из любопытства сетевой архив за десятые годы, я нашел самый быстрый железнодорожный маршрут из Чэнду в Пекин тех времен – за семь часов сорок семь минут. Сейчас по тому же маршруту можно добраться вдвое быстрее. 

Современные поезда слишком стали похожи на футуристические капсулы, которыми грезили фантасты прошлого века, в них нет романтики железной дороги. Садишься, немного работаешь, ешь, и уже пора выходить, а еще прибавьте сюда, что никаких прекрасных видов из окна попросту не разглядеть на таких скоростях, и все густые леса, горы, равнины и пролетающие мимо города смазываются в одно неразличимое пятно. Я больше люблю старые поезда. 

Когда в две тысячи двадцать втором заговорили об открытии особой ветки для туристов, охватывающей практически весь Китай, многие отнеслись к этому с недоверием. Некоторые даже возражали, но создателям удалось правильно подать идею – они хотели, ни больше ни меньше, реставрировать дух старых китайских железных дорог начала двадцатого века. Показать всему миру китайский колорит, познакомить с историей. 

Ветку строили три года, специально прокладывая ее так, чтоб она проходила через важные города, через самые живописные места, чтоб она демонстрировала пассажирам за одну поездку красоту и природы, и архитектуры, и техники. На лучших заводах собрали больше сотни вагонов, дюжину локомотивов, стилизованных под поезда начала прошлого века. Конечно же, с современными удобствами, аккуратно убранными подальше на задний план. Средняя скорость локомотива оказалась фантастически маленькой по современным меркам – сорок пять километров в час. Вскоре после запуска эту ветку, названную в честь Чжана Тянью[1], в народе прозвали «поездом лаоваев[2], стариков и лентяев». 

За пять лет жизни в Китае я полюбил эту дорогу, и если во время командировок мне не нужно было никуда торопиться, я садился на поезд Чжан Тянью, покупал сразу же тарелку свежеприготовленного чоу мейн[3] или мапо доуфу[4] и под народную музыку любовался видами. Часто заводил разговоры с иностранцами, с китайцами; мы обсуждали жизнь, историю и культуру, и для меня, как журналиста, это было приятным подспорьем, и некоторые особо запавшие в душу истории я использовал в своих материалах.

Вот и недавно я сидел на вокзале в Чэнду, ждал поезд и вертел в руках подарочный чемоданчик, который мне вручили три часа назад в парке развлечений «Xi-Land». Парк был посвящен супер популярному мультсериалу «Храбрый мальчик Си» и считался самым большим в Китае. В честь десятилетия сериала я должен был написать материал о «Си-Лэнде» – целую неделю я потратил на изучение парка и теперь, вместе с кучей наработок, собирался ехать домой.

На чемоданчике был изображен китайский школьник лет двенадцати – невысокий, немного даже щуплый, и очень серьезный на вид. Одетый в простую белую рубашку и черные брюки. Это и был главный герой – храбрый мальчик Си. Чуть поодаль разместились его друзья – девочка Цзин, красавица и умница, и Джон, ученик по обмену из Америки, простоватый, но добрый и честный. Втроем они боролись с предрассудками, суевериями, косностью мышления, но чаще – с мошенниками и аферистами. Когда я впервые увидел одну серию пару лет назад, сразу подумал – это идеологически верный китайский Скуби-Ду. 

Снизу на них с нескрываемой ненавистью глядел старик Хоучжао – главный злодей. Тощий, словно высохший, высушенный, с болезненно-желтушной кожей, с тонкими руками и длинными холеными ногтями, он напоминал одновременно и классического Фу Манчу[5], и более современных кинематографических негодяев вроде Ло Пэня[6]. Одевался он соответствующе – в традиционный наряд ханьфу, обязательно шелковый, яркий, вычурный, для самых же выдающихся махинаций у него был заготовлен желтый лунпао[7].

И какими только злодействами не отметился подлый старик – он спекулировал перерождением после смерти, иногда даже представлялся Янь-Ваном[8] и требовал у простаков деньги за то, чтобы их почивших родственников не мучили в Диюе[9]. Наживался на суевериях, пытался воскресить отжившие традиции, торговал «лекарствами от всех болезней», строил финансовые пирамиды и всегда, всегда выступал против коммунистической власти – призывал людей вернуть империю с ним во главе. 

Нетрудно догадаться, что Хоучжао олицетворял собой все, с чем боролась компартия. Троица героев раз за разом побеждала его, доказывая снова и снова правильность текущего китайского курса, а злодею в конце каждой серии только и оставалось, что кричать:

- Если бы эти люди были глупее, доверчивее, я уже давно захватил бы Китай.

По громкой связи предупредили о прибытии поезда, и через пять минут я уже шел по вагонам, снова ощущая то чувство, будто бы, сделав несколько шагов, я очутился в прошлом. Расписная обивка купе первого класса, забранные свежими простынями кровати, обитые плюшем диванчики, словно купленные у антиквара, резные столики вагона-ресторана и простые, крепкие лавки второго класса, даже газовые лампы – все было аутентично, все вокруг будто сошло со старинной фотографии, и я находился в этой фотографии на первом плане. 

Проводник поздоровался со мной по-китайски и по-английски – надо сказать, почти без акцента – и я, в одной руке рюкзак, в другой чемоданчик, прошел в свое купе. Убрал пожитки в сейф и стал ждать соседа. Забегая вперед скажу, что соседа в этот день у меня так и не появилось и, когда поезд тронулся, я от нечего делать отправился в вагон-ресторан.

Удивительно, но в силу неких обстоятельств – или, может, мне просто сегодня не повезло, – людей в поезде практически не было. Несколько человек во втором классе, да парочка молодых корейцев в вагоне-ресторане, что влюбленно щебетали на своем – вот и вся моя возможная компания, так что я взял тарелку пельменей и устроился у окна. Смотрел на проносящиеся виды, но больше думал о еще не написанном материале. Наверное, стоит подать историю о Си-Лэнде, о мальчике Си под соусом Тьмы Веков, поделиться мыслями о значимости, значительности сериала для зрителей – вот о чем я думал, но обрывки мыслей не выстраивались в идеальную историю, и, закончив обед, я решил развеяться. Взял несколько чашек зеленого чая и подсел к корейцам.

Поздоровался.

Они оказались приятными собеседниками, хоть их английский и был далек от совершенства. Ребята приехали в Китай на каникулы, отдохнуть, развлечься, но больше всего, по их заверениям, хотели поближе познакомиться с местной культурой. Поэтому-то они и выбрали «поезд лаоваев». Когда подошла моя очередь, я представился, сказал, что работаю журналистом в Associated Press, и уже пять лет как живу здесь и пишу. Я припомнил несколько своих самых заметных статей, а они в ответ только пожали плечами, и мне вдруг так захотелось произвести на них впечатление, может, даже удивить, и я сказал, что писал для Жэньминь жибао[10] огромный труд о Тьме веков. 

Тут-то они закивали головами – даже в Корее слышали об этом. Впрочем, для тех, кто с явлением не знаком, я сделаю небольшой экскурс. 

Что такое «Тьма веков»? У каждого из нас, из пятидесяти журналистов, что писали материал, было немного свое, в каких-то мелочах, незначительных деталях отличающееся мнение, но если же максимально упростить, сузить, то это – слепое, безмозглое преклонение перед древностью. Но и суеверность – это Тьма веков, и отжившие традиции, старые обряды, и мифологическая религиозность, и мистический страх перед смертью, все это – Тьма веков, но при этом «Тьма веков» куда больше, куда значительнее, чем все, что я перечислил. Иногда мне кажется, что Тьма веков – это и есть древний Китай. 

Когда десять месяцев назад мне на почту пришел оффер, с предложением влиться в команду журналистов и дать свою оценку, от лица иностранца и сотрудника западного издания, стремлению Китая интегрироваться в будущее, я задумался. Просто я никогда раньше напрямую не работал с Жэньминь жибао, хоть и много слышал о них. Позвонил редактору. Мы проговорили, наверное, час, и уже к середине беседы я дал согласие, настолько меня вдохновило начинание. По заверениям, – а редактор практически клялся – это должно было стать материалом не года, десятилетия. Даже, может быть, века. И я приглашен – как можно было отказаться. 

Смешно, но мне до сих пор неясно, за какие такие заслуги они меня выбрали. 

Кого я только не встретил на первом собрании – пришли журналисты из "Хуаньцю шибао" и «Синьцзинбао», из «Дагун бао» и из англоязычной «Чайна Дейли», из BBC и CNN, и из многих других изданий, о которых я имел весьма смутное представление. Нас сразу ввели в курс дела – подробно рассказали, как тяготился современный Китай «Тьмой веков», как много лет боролся с ней. Как через запреты, рекламу, агитацию и убеждение компартия вытравливала из людей по капле суеверия, религиозность и священный трепет перед древностью. И именно в этом году коммунистическая партия объявляет о своем триумфе – «Тьма веков» в Китае побеждена навсегда.

Я никогда особо не задумывался над этим, по крайней мере, до того дня – когда работаешь в крупной компании и живешь в Пекине, все разговоры функционеров о «Тьме веков» кажутся чем-то умозрительным. Может, что-то такое где-то и есть, но только очень далеко и совершенно не важно. А потом это коснулось меня, и я написал текст, – хороший текст, мне хочется верить, это был хороший текст, – сдал его, вошел в историю, как автор пусть маленькой части великого материала о победе Китая над всем дремучим, затхлым в душах людей, но Тьма веков не забылась. Я все еще иногда думаю о ней.

Ребята рассказали, как читали материал перед поездкой, как обсуждали его с друзьями, со своим кружком изучения китайской культуры – всегда приятно послушать, как юные пытливые умы интересуются твоей работой. Они сказали, что до прочтения никогда не задумывались об этом явлении, а я спросил:

- У вас в Корее нет Тьмы веков?

Парочка не сразу нашлась с ответом. 

Даже я, спустя время, не могу с абсолютной уверенностью сказать, что точно понимаю «Тьму веков», могу распознать все ее проявления; каково же, интересно, было им примерять далекие умозаключения чужих людей другой страны на собственную реальность. 

- В Сеуле нет. Наверное, нет. А вот в городах поменьше, в провинциях, в деревнях многое, конечно, осталось. Да, в деревнях, вроде Хахве, Янджу или Намчанг-ри – там можно и шамана встретить, и даже увидеть обряд изгнания духов. 

Ребята наперебой начали рассказывать, как однажды случайно стали свидетелями шаманских ритуалов. Одна муданг[11], чтобы принести дому и его жителям счастье и здоровье, оградить от злых сил, ела фрукты и рис, замешанные со свиной кровью, другой баксумуданг[12] надевал труп свиньи на трезубец, чтобы узнать будущее, но самым ярким и красивым, самым запомнившимся для них оказался танец самочхум[13].

- Мальчики и мужчины выстраиваются в кольцо, вот так, у них на головах что-то вроде шляпы без полей, но с длинными лентами, и они танцуют, выделывают головой движения, и ленты вращаются, выписывая удивительные пируэты. Подключается ведущий с шестом, и тут они начинают всей толпой играть в музыкальные инструменты.

- Кто во что горазд. Кто-то стучит в барабаны, в гонги, в чанго[14], кто-то дудит в тростниковую дудку, и все пляшут, подпрыгивают и кружатся, и эта какофония шумит, гремит и оглушает, и одновременно так... захватывает. 

Девчонка задумалась.

- Будто бы и правда, почитая землю-кормилицу танцем, они отгоняют злых духов. 

__________________________________________________________
1. Китайский железнодорожный инженер, за вклад в строительство железных дорог прозванный «Отцом китайской железной дороги».

2. Зачастую пренебрежительное название иностранцев, плохо ориентирующихся в китайской культуре.

3. Китайская лапша с курицей.

4. Острый соевый творог.

5. Литературный персонаж-злодей, созданный английским писателем Саксом Ромером.

6. Персонаж фильма «Большой переполох в маленьком Китае» режиссера Джона Карпентера.

7. Дословно «платье с драконами», традиционный наряд императоров.

8. Владыка загробного мира в китайской народной мифологии.

9. Ад в китайской мифологии.

10. Официальное печатное издание Центрального комитета Коммунистической партии Китая, одна из самых крупных газет Китая.

11. Название шаманов-женщин в Корее.

12. Название шаманов-мужчин в Корее.

13. Этнографический обрядовый танец, призванный изгонять злых духов. 

14. Двусторонние барабаны, по форме напоминающие катушку ниток, в которые бьют двумя видами бамбуковых палочек.