Я просидел в обезьяннике четырнадцать часов. Четырнадцать, мать его, чертовых часов, рядом с бомжами и гопниками. Я весь пропитался настоящим смрадом прежде, чем адвокат добился моего освобождения под подписку о невыезде.

То, что меня не смогут долго удерживать за решеткой - знал, но почему-то нервы оголялись, как провода, когда ожидание заставляло считать каждую минуту.

Так и выругался отборным матом на адвоката, когда скрипнул металл, и я оказался снаружи клетки:

– За какой хер ты получаешь бабки? Четырнадцать часов! Ты потерял сноровку?

Адвокат виновато пожимает плечами и пытается оправдаться, но я только руку вверх поднимаю со словами: "Заткнись". И он замолкает. Знает, что лучше не трогать меня в подобном состоянии.

Сперва хочется заехать к старой стерве и свернуть ей шею, но мысль об ангелочке берет вверх. Беременная любимая женщина, что может быть важнее? Еду к Ритке, не раздумывая. Едва переступаю порог дома, как застаю супругу на пороге. Она ждет в гостиной, устроившись на широком диване, подложив под спину подушку.

– Владик, – кидается в мою сторону с самой большой скоростью, с которой только может.

– Ангелочек, всё хорошо. Я дома, я вернулся, – шепчу ей между поцелуями.

– Господи, я так волновалась за тебя, Росс. Ты сведешь меня с ума со своими делами, – кулаками стучит по моей груди, но я, как та скала, стою, на месте, не шевелясь.

Беру Риту на руки. Молча, направляюсь в спальню. Пока поднимаюсь по лестнице, осыпаю поцелуями её виски, щёки и скулы. Губами льну к манящему рту, врываясь языком в самую глубину. Целую до лёгкого болезненного спазма, будто впервые, как тогда в дамской комнате одного пригородного ресторана.

От нее по-прежнему пахнет счастьем. Мне сносит крышу и выворачивает душу касание её тоненьких пальцев. Сначала она робко проводит извилистую линию вдоль шеи, а затем, осмелев, запускает руку под мою рубашку, расстегнув пуговицы.

В штанах становится тесно. Только успеваю ругнуться вслух, сквозь сжатые зубы, как Рита громко выдыхает возле моего уха:

– Нам все ещё можно заниматься сексом. Врач разрешил.

Повторять дважды нет необходимости. Я и так слишком долго терпел воздержание, когда жизни малыша грозила опасность. Но, чёрт, как, же мне хватало обычного человеческого секса. Просто войти глубоко внутрь и раствориться в тепле женского лона.

Мы вместе опускаемся на кровать. Приходится лечь сбоку, чтобы не давить тяжестью своего тела на округлый живот ангелочка. Медленно развязываю пояс шелкового халата, а затем покрываю голые плечи и ключицу. Стараюсь, как можно меньше прижиматься к ней своими бёдрами и упираться возбуждённым членом. Но длительное воздержание играет со мной злую шутку.

В какой-то момент просто перестаю себя контролировать. С силой рву шелковый пеньюар и с жадностью припадаю к увеличившейся в размерах груди. Языком рисую затейливый узор, а затем слегка сжимаю зубами сосок. Рита негромко вскрикивает, цепляясь пальцами за мои волосы.

Мои руки тянутся к женской плоти. Очерчиваю подушкой пальца заветный бугорок между ног и силой давлю на него до очередного вскрика ангелочка. А затем медленно пускаю язык на бархат её кожи.

– Владик, – то ли шепчет, то ли рычит от удовольствия.

– Ты сверху, малыш, – Рита медленно приходит в себя. Открывает глаза и я помогаю ей подняться , чтобы она могла меня оседлать.

Слишком хорошо находится в ней. Настолько хорошо, что я не сдерживаюсь и через несколько толчков взрываюсь в оргазме.

Вот чёрт, прямо как в юности!

– Ты теряешь хватку, Росс! – Рита лукаво улыбается, продолжая сидеть на мне, а я пытаюсь восстановить сбившееся дыхание.

– Это ты виновата, ангелочек. Нельзя так долго мурыжить мужика.

В скором времени помогаю языком достичь Рите кульминации. Она сжимает простыню пальцами, пока громко не произносит моё имя на пике блаженства. Обессиленные, но счастливые, мы засыпаем в объятиях друг друга и просыпаемся только через несколько часов. А точнее, меня будет настойчивый звонок мобильного телефона.

Хмурюсь, читаю имя на экране смартфона. Лиза. Звонит. Посреди ночи?

– Владик, – протягивает навзрыд, а я уже вскакиваю с кровати и бегу в душ, чтобы наспех обмыться и сесть за руль. – Папы больше нет!

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Я знал, что это рано или поздно случится, но, твою мать, я оказался не готов.

– Полчаса и я приеду. Как мама? С ней все в порядке? Как сама?

– Маму накачали снотворным. Она проспит до самого утра. Приезжай скорее, пожалуйста. Я с ума схожу. Мне кажется, он сейчас войдёт в комнату и скажет: "Лиза, что за слёзы в три ручья?", – сестра продолжает рыдать, и я понимаю, что мне нужно разорваться!

Чёрт! Мне нужно быть в двух местах одновременно, но как? Как оставить Риту? Я же так нужен ей!

Ледяной душ заряжает огромной порцией бодрости. Зубная паста освежает рот и я, обмотав бёдра полотенцем, выхожу из душа.

– Владик? Ты не спишь? – Рита поднимается с кровати и подходит ко мне. Трепетно обнимает за плечи, прижимаясь лицом к моей груди.

Я глажу её по голове, зарываясь пальцами в волосах.

– Мне нужно ехать, ангелочек. Скорее всего, меня не будет до самого утра. Но ты не волнуйся. Если что, сразу звони, и я приеду. Хорошо?

– Что случилось? – Её глаза смотрят на меня выжидающе.

Я понимаю, что не смогу сказать правду. Только не сегодня. Не сейчас. Она только пережила моё задержание, а тут ещё одна травма?

– Мне позвонила Лиза. Попросила остаться до утра. – Я научился врать, давно и не краснея. И она верит.

В спешке покидаю дом. Топлю на педаль газа, как в последний раз. Только через час мне удается добраться до семейного коттеджа Росс. Когда ноги переступают порог отчей обители, Лиза камнем висит на моей шее.

– Владик, братишка! Ты приехал! – Сестра сжимает меня в крепких объятиях, и я позволяю ей это делать.

Мы вместе пьем на кухне коньяк. Лиза напивается до поросячьего визга, и я отношу ее на руках в спальню. Долго не решаюсь покинуть комнату. Сижу на полу, как придурок, тупо уставившись на белокурую голову девушки.

Когда дыхание Лизы становится ровным и мирным, покидаю спальню, тихо закрывая дверь. Захожу к маме. Она лежит на огромной кровати и не шелохнется. Прислушиваюсь к её дыханию. Спит. Слава богу. Просто спит.

Возвращаюсь в кухню. Пытаюсь допить коньяк. Мне мало. Иду за второй бутылкой. Криво ухмыляюсь, вспоминая, как в Турции Рита называла меня алкоголиком. Наверное, так и есть. Я зависим от алкоголя. Он успокаивает меня и позволяет привести в порядок крутой нрав.

Моё одиночество нарушают чьи-то тяжёлые шаги. Я тут же вскакиваю на ноги и моментально трезвею, замечая перед собой родственника.

– Что? – Криво ухмыляюсь под натиском взгляда голубых глаз.

– Ещё есть коньяк? – В ответ киваю головой, и мы вместе пьем, не говоря и слова.

А затем меня накрывает пеленой. Может, белку поймал или еще другого зверя, не знаю! Кулаком стучу по столу, заставляя подпрыгнуть на месте бутылку и бокалы:

– Я не отдам тебе Катю.

– Что?

– Я. Сказал. Не отдам. Тебе. Катю! – Игорь удивленно ведёт бровями.

– Что за херня, Влад? Ты нажрался? Какое тебе дело до моей дочери? Всё из-за завещания, да?

Я срываюсь с цепи. Моё безумие просыпается и берет вверх над здравым смыслом.

– Катя - моя дочь, а не твоя! – Игорь смотрит на меня с недоверием.

– Ты нажрался. Что за бред?

Молча, достаю из кармана джинсов телефон. Нахожу одну из последних фоток, которые успел сделать перед поездкой домой из обезьянника.

– Тест ДНК. Смотри, – братец долго читает содержание, а затем истерически смеётся.

– Ты занялся подделкой документов?

– Блядь. Это не подделка! – Рявкаю я.

– Не верю тебе. – Отдаёт обратно телефон и выпивает, залпом бокал коньяка, не кривясь. – Ты всё не можешь забыть мою жену, как и я твою? Это наша карма, да, Росс?

– Заткнись. Ули больше нет. А за Риту я тебе глотку перегрызу, если тронешь, – на шее брата дёргается желвака.

Он набирает в лёгкие большую порцию кислорода, а затем, говорит ровным тоном:

– Мне вот интересно, чисто теоретически. Если бы сейчас Ульяна была жива, что было? Ты по-прежнему бегал за её юбкой или всё же остался с Ритой? Или может быть попытался сесть одной жопой на два стула, а, Влад? Что скажешь?

– Ты дурак? Тебя так в ДТП шарахнуло, что башкой ударился?

– Нет, не дождешься! Просто не оставляют в покое мысли, что нам нравятся одни и те же женщины. Забавно получается, не находишь? Ты, кажется, до сих пор любишь мою жену, а я - твою. Вот, что с этим делать, а, брат?

У меня отказывают тормоза в прямом смысле слова. Я вскакиваю из-за стола и приваливаю своим телом Игоря к стене:

– Не смей приближаться к Рите. Никогда!

– А ты смог не приблизиться к Ульяне? Или твой тест ДНК – дешёвая подделка?

Мой кулак попадает точно в цель. Под натиском костяшек ломается нос и мне плевать, что на рубашку капают капли крови брата. А Игорю плевать на тиски моих пальцев, поэтому он хватает со стола бутылку коньяка и бьёт ею об мою голову.