Осторожно! В главе присутствуют сцены насилия и жестокого обращения.

9 лет назад. Май

Я на цыпочках прокралась в квартиру и тихонько прикрыла за собой дверь. Скинула обувь и, стараясь не дышать, пошла в свою комнату. Свет не горел во всей квартире, а, значит, скорее всего отчим уже спал. Чему я была очень рада — мама сегодня работала в ночную смену, а встречаться с ним мне совершенно не хотелось. Я специально гуляла, как можно дольше, выжидая, пока во всех окнах погаснет свет. Последние пару часов мы с Кириллом просто просидели на лавочке во дворе, и мои губы до сих пор горели от его поцелуев. Я все еще не могла поверить, что мы вместе, а эти два дня, прошедшие с самой запоминающейся для нас школьной дискотеки, без сомнений назвала бы самыми счастливыми в своей жизни.

Я не стала включать свет в комнате, чтобы не привлекать внимания. Зажгла только ночник на тумбочке, потому что находиться в темноте ненавидела. Тусклый свет лампочки выхватил из темноты очертания комнаты. Но, прежде, чем я успела юркнуть в кровать, дверь в спальню широко распахнулась. Я вздрогнула от неожиданности, а когда увидела на пороге отчима, похолодела. 

Он смотрел на меня со злостью, так, словно ненавидел всей душой. Я в очередной раз поразилась, как ловко этот человек умел притворяться милым, добрым и хорошим, порядочным семьянином и душой компании. Его уважали и ценили на работе, считали талантливым педагогом и математиком, он нравился женщинам, умел быть обаятельным, а моя мама так вообще души в нем не чаяла. Такое ощущение, что я одна во всем мире понимала, какое он чудовище. Только я одна знала его настоящего — и многое в жизни бы отдала, чтобы избежать этого знания.

— Ты где была? — Не спрашивая моего разрешения, он вошёл в комнату. 

— Гуляла.

— Время видела вообще? Какого черта шляешься по ночам?

— Тебе-то какое дело? — огрызнулась я.

— Ты мне не дерзи.

— Отвали, — устало выдохнула я. Почему он не может просто исчезнуть?

— Я зол на тебя, — мрачно бросил он.

— Серьёзно? Ничего, я переживу. 

— Заткнись! — рявкнул отчим. — Зачем наплела матери про студенток? Что ты вообще знаешь?

— О, я очень много знаю.

Я так сильно хотела быть смелой. Дерзкой и отважной, той, которая не боится этого мужчину, а, главное, способна дать ему отпор. Я старалась, чтобы мой голос не дрожал, пыталась не отводить взгляд, не показывать, что на самом деле мне по-настоящему страшно. Но каждый раз моих усилий было недостаточно. Или я просто плохо старалась? 

Он подлетел ко мне и схватил за шею так, что я сдавленно захрипела. Страх заставил все внутри сжаться, и я в панике схватилась за его руку, безуспешно пытаясь ослабить хватку.

— Если хоть слово ей скажешь, прибью, — зло зашипел он мне прямо в лицо, а затем, увидев что-то, подтащил поближе к свету, идущему от ночника. Внимательно всмотрелся в моё лицо и грубо провёл большим пальцем по губам. — С кем ты была?

— Какая разница? — Он продолжал сдавливать мою шею, и говорить удавалось с трудом.

— Отвечай! Я же вижу, что ты целовалась! Что за шалава! Много клиентов было?

— Я была с парнем! С моим парнем! – выкрикнула я, не сдержавшись.

— А, так, значит, все по любви, — он ухмыльнулся. — А он знает, какая ты шлюха?

Мои глаза сами по себе наполнились слезами. Со мной он мог делать, что угодно, но Кир не должен ничего узнать. Впервые в жизни кто-то смотрел на меня так, как он — словно я для него все в этом мире. Как будто я алмаз какой-то ценной породы, к которому даже прикоснуться страшно. С такой искренней любовью и нежностью, что у меня сердце замирало. И я не могла допустить, чтобы это изменилось. Увидеть в его взгляде жалость, разочарование или даже презрение — это слишком жестоко.

— Не смей, — процедила я, быстро сморгнув слезы.

— Правду не утаишь, крошка, он обязательно узнает, какое ты ничтожество. И бросит тебя, думаешь хоть кто-то захочет быть с такой, как ты? — Он сначала притянул меня за шею поближе к себе, а затем резко швырнул на кровать.

— Могу то же самое сказать и тебе. — Я ударилась рукой о деревянную спинку, но не подала виду, знала, если он поймет, что мне больно, это только больше раззадорит его. — Не боишься, что все рано или поздно всплывёт?

— О, нет, наша с тобой тайна совсем другого характера. — Он надвигался на меня, а я попыталась вжаться в стену. — Ты никому не расскажешь. Тебе стыдно, ты не хочешь казаться слабой. Я тоже буду помалкивать, сама понимаешь. 

Он подошёл вплотную ко мне, а я прекрасно знала, что будет дальше. Каждый раз я думала, что мне нужно перестать быть маленькой слабой девочкой. Может быть, тогда ему надоест — когда он увидит, что я его не боюсь. Но все эти мысли разбились вдребезги, когда одна его огромная рука повалила меня лицом на кровать, зажав рот, а вторая задрала наверх платье. Я попыталась вырваться, но безуспешно. Заметалась в его руках в истерике.

— Нет! Пожалуйста! Перестань! 

Но понимала — это бесполезно. Ничто не могло заставить его остановиться. Он лишь сильнее сжал руку на моём лице, так, что челюсть взорвалась острой болью.

— Не дергайся. Будешь рыпаться и орать — сверну шею, как котенку.

Слезы лились из глаз от боли и страха. Я ему верила. Даже не сомневалась, что человеку, творившему со мной такие ужасы, ничего не стоило привести свои угрозы в действие. Сердце колотилось, как безумное, но я послушно затихла, больше всего на свете желая потерять сознание, ничего не видеть и не чувствовать. Просто отключиться.

— Хорошая девочка. — Отчим ослабил хватку и немного приподнялся. Я услышала, как он возится со своими штанами, пытаясь побыстрее спустить их вниз. — Не будешь сопротивляться, я постараюсь помягче.

Он с силой дернул в сторону мои трусы и вошел так резко, что я не удержалась от вскрика. За что он тут же сгреб волосы в кулак и потянул на себя, вызывая новую волну боли.

— Я сказал, заткнись! — рявкнул он и с усмешкой добавил: — Я сегодня без резинки, как-то не планировал. Ты сама виновата, не надо было меня злить. Но я постараюсь не в тебя.

Мне уже было все равно. Я лежала, придавленная к кровати тяжестью его веса, вдыхая отвратительный запах тела и пота, а сознание упорно не хотело меня покидать. Закрыла глаза, из которых не останавливаясь текли слёзы.

Раз.

Нужно потерпеть всего несколько минут и все закончится.

Два.

Пережить это лето.

Три.

Мне остался последний год в школе. 

Четыре.

Я заберу аттестат и уеду навсегда.

Пять.

Я начну новую жизнь, в которой он до меня не доберётся.

Шесть.

Всего один год. Это триста шестьдесят пять дней.

Семь. 

Всего один год. Лето, осень, зима и весна.

Восемь.

Всего один год. Это не навсегда. 

Девять.

Один год. И я забуду это все, как страшный сон.

Десять.

Один год — и мы с Киром будем счастливы где-нибудь далеко отсюда.