— Куда ты собрался с утра пораньше? — с искусственно милой улыбкой спросила меня Лекса, ловя в прихожей. Я разочарованно вздохнул, понимая, что план не удался. Я не думал, что Лекса встанет так рано, но, видимо, карты легли не в мою пользу. Вчера мы договорились, что Лекса больше не должна знать о том, что я вижусь с какими-либо девушками. Однако же это не исключало того факта, что я могу встречаться с ними втайне от нее. Хотя бы по работе! Я надеялся, что удача будет на моей стороне...

— Никуда. Я до магазина и обратно, — ложь сорвалась с моих губ настолько естественно, что даже для меня это стало новостью. Обычно я не врал, предпочитая обтекаемо перекрывать одной правдой другую или же просто недоговаривать, но, видимо, внезапное появление Лексы за моей спиной открыло во мне новые способности.

— Ложь, — отозвалась Лекса с арктическим холодом в голосе, подбираясь ко мне ближе. — Иначе зачем ты держишь ключи от машины, когда ближайший магазин в соседнем доме? — горячее дыхание с запахом мятной пасты обожгло мой затылок. Я вздрогнул, когда чужая рука яростно вырвала ключи из моей ладони и кинула их в сторону высокого комода у входа. — И зачем ты так вырядился, если идешь только в магазин? — продолжила расспрашивать Лекса, обходя меня по кругу с грацией пантеры. Она встала прямо передо мной и сделала шаг вперед, заставляя меня попятиться и врезаться затылком в стену, за которой находилась кухня. Пальцы ослабели. Я выронил сандали из рук.

— Ладно, я соврал, — выдохнул я и понурил голову, не выдержав прямого взгляда Лексы. — Вчера вечером Дениз договорилась о встрече с иллюстраторкой, которая будет рисовать обложку для моей книги, поэтому мне нужно обсудить все детали с глазу на глаз, и... — говоря это, я сделал шаг в сторону в попытке обойти Лексу, но та снова перегородила мне путь и чуть не отправила мою душу на тот свет убийственным взглядом. — Ты не могла бы меня пропустить? — неловко спросил я, чуя, что если я не улизну прямо сейчас, то расплата обойдется мне слишком дорого. — Я уже опаз... — я не договорил, запнувшись на полуслове, потому что Лекса резко протянула руку в сторону и схватила постиранные недавно шнурки от кроссовок, которые лежали на полке с щетками для чистки обуви. — Что ты...?

— А мне казалось, что ты дал мне слово, — бойко перебила меня Лекса, не ожидая вообще никаких возражений. Мы редко ругались, но если у нас и случались конфликты, то я старался не возникать, чтобы не подливать масла в огонь, а в конце брал всю вину на себя. Но в этот раз я торопился на встречу, поэтому всеми силами пытался оттянуть переговоры на вечер и выйти из дома как можно скорее.

— Послушай, это касается моих книг. Моей работы. Поэтому давай ты отложишь сцену ревности на пару часов? — взмолился я, в панике кидая взгляды за плечо Лексы, в сторону спасительной двери. О, теперь я торопился не в офис к художнице. Я просто хотел сбежать. Трусливо.

— Ты даже не смотришь на меня! — возмущаясь моей наглости, прошипела Лекса прежде, чем я почувствовал, как она схватила меня за руки.

Я дернулся от неожиданности, но Лекса уверенной хваткой впилась ногтями в мою кожу, царапая и цепляя не хуже дикой кошки. В полном недоумении я уронил взгляд вниз, думая лишь о назревающей нежеланной драке, но увидел только то, как Лекса ловко оборачивает две пары шнурков вокруг моих запястий. На секунду я обомлел и словно окаменел, застывая неподвижной статуей на месте. Мои глаза следили за каждым движением, подмечая то, как ровно ложатся белые шнурки поверх моей кожи. Композицию завершил аккуратный узел. «Безопасный» узел. Это должно было прокрутиться в моей голове несколько раз бешеным волчком, чтобы я осознал, что именно подумал. «Безопасный узел», — казалось, что шок невозможно преодолеть, он сдерживал назревающий порыв закричать, сковав горло горячим металлом, и не давал пошевелиться, сбежать. Я широко распахнул глаза, совершенно позабыв обо всем, что тревожило меня ранее. Впервые за все утро я прямо посмотрел в глаза Лексы с огромным желанием спросить, не сон ли это, но губы мне не подчинились, оставаясь сомкнутыми. Глаза Лексы переполнились голодным, диким желанием и жадным чувством собственничества. «Сопротивление бесполезно», — как только это осознание пришло в мою голову, ноги сами подкосились. Чувство падения одолело меня, забираясь под кожу дикой волной адреналина, поэтому я ничего не смог предпринять, чтобы остановить этот абсурд. Я позволил себе тяжелым грузом упасть на колени перед ногами Лексы.

— Как? — еле слышный шепот сорвался с моих губ. Я и сам до конца не понимал, о чем конкретно спрашивал. Тысяча и один вопрос крутились в моей голове центрифугой, накручивая бесчисленное количество кругов. Мне не хватало слов, чтобы высказать все мысли сразу, поэтому пришлось облечь их лишь в одно, переполненное всеми эмоциями, что затапливали меня, словно тайфун.

— А ты думал, что я не знаю? — жестокость этого вопроса ударила меня в самое сердце. Насмешливость перемешалась со злостью. Короткий конец шнурков Лекса все еще держала в руке; она натянула подобие веревки на себя, вынуждая меня еще выше задирать руки. Лекса подошла ближе и наступила голой стопой на мое колено, сильнее вдавливая в пол; будто унизительной позы перед подругой мне было недостаточно. — Уж поверь мне, не знай я твои сексуальные предпочтения, я бы в жизни не продолжила развивать эту идею с браком. Обе твои бывшие были практически одобрены лично мной. Неужели ты поверил, что я не узнаю обо всем и не вмешаюсь? — оскал, украсивший ангельское личико Лексы, сразил меня наповал. Пальцы мелко задрожали от внутреннего напряжения, поэтому я сжал их в кулаки, стараясь сохранить самообладание. Я смотрел в лицо человека, которого знал всю свою жизнь и совершенно не знал одновременно. Все, что я смог, — открыть и закрыть рот в немом крике. — Ну же... — Лекси склонилась надо мной и коснулась большим пальцем моей нижней губы, очерчивая контур. — Скажи же что-нибудь, принцесска, — обратилась она ко мне с совершенно грязным и непозволительным прозвищем из прошлого. Это отрезвило лучше, чем пощечина.

В детстве, из-за того, что я боялся парикмахеров, мама потеряла какую-либо надежду подстричь мне волосы, поэтому у меня никогда не было мальчишеских причесок. Когда я пошел в школу, одноклассники надо мной первое время смеялись и обращались ко мне как к девочке, используя обращение «принцесса», которое употреблялось только по отношению к женщинам (п.а. хочу внести ясность: турецкий язык лишен какой-либо гендерной составляющей, однако слова «принц» (prens) и «принцесса» (prenses) имеют гендерные различия, поскольку это иностранные слова). Унизительное прозвище закрепилось за мной до конца младшей школы. Первое время меня это очень обижало, но спустя годы я перестал обращать внимание на обзывательства, однако триггер закрепился. В доме перестали произносить это слово и любые другие с похожей ассоциацией, потому что это всегда вызывало во мне чувство тревоги, обиды и злобы. Лекса, которая наблюдала школьные издевательства и всегда вставала на мою защиту, ни разу в жизни не обращалась ко мне так, прекрасно понимая меня, но сегодня она выбрала именно это слово, чтобы... Я бы сказал, что она хотела этим задеть за живое, но это было совершенно не так. Она использовала его, чтобы показать разницу между нами. Лекса приравняла «принцесску» к «рабу». Оскорбление подействовало на меня сильнее, чем если бы Лекса дала мне роль раба в попытке унизить.

— Госпожа... Сделайте же что-нибудь, — вот и все, что я смог сказать. В этот же миг глаза Лексы загорелись пожаром, не виданным мной ранее. Я сглотнул накопившуюся слюну во рту и потупил взгляд, не зная, куда себя деть. Казалось, что я вот-вот сгорю.

— Я рада, что ты понял, — мягко проговорила она, растягивая губы в улыбке. Ее лицо склонилось над моим, а рука, покоившаяся до этого на подбородке, нежно коснулась моей шершавой, негладко выбритой щеки. За долю секунды я понял, что в порыве эмоций Лекси захотела меня поцеловать, поэтому моментально отвернулся, следуя старым привычкам. Губы девушки уткнулись мне в щеку. Я услышал, как Лекси процедила воздух сквозь зубы, а потом я почувствовал горячее дыхание у самого уха: — Что это такое? — строго спросила Лекса, тут же хватая меня за шею и немного отстраняясь, чтобы видеть мое лицо. Я выровнял и приподнял голову, но все же смотрел куда-то вбок.

— Простите, Госпожа, я... Я должен ответить? — спросил я, чувствуя жар, стремительно расползающийся под кожей. Мне стало некомфортно в пиджаке и брюках.

— Ответы на вопросы, честность и открытость поощряются, поэтому — да, — Лекса не теряла уверенности, однако я уловил призрачный дух недоумения, налетом отразившийся в ее голосе. Конечно, Лекса знала, что я бесконечно люблю и обожаю ее, поэтому ей показалось странным, что я так по-детски избегаю поцелуя. Не могла же она посчитать, что мне стало мерзко? Ведь если бы Лекса так подумала, то даже вне формата сцены без всяких сомнений зарядила бы мне пощечину. Уж очень она была горделива и самолюбива.

— Привычка. Это привычка, — заговорил я, кончиком языка облизнув пересохшие губы. Я поднял глаза на Лексу, надеясь найти какую-то поддержку в ее лице, однако она смотрела на меня совершенно безэмоционально, возможно, немного выжидающе, но не более того. Лицо-маска. Я часто ее видел, но знал, что за ней скрывается настоящая буря чувств. — Поверь... — запнулся. Выдохнул: — Поверьте, я никогда... — Лекси чопорно поджала губы, не зная, как из моей речи вытянуть полное и слаженное объяснение. Я понимал, что долго подбираю слова, поэтому вдохнул поглубже, успокаиваясь, и проговорил на одном дыхании: — Прежде не было такого, чтобы кто-то целовал меня в губы. Тем более во время сцены, — прозвучало как-то глухо и отстраненно.

— Почему? — спросила Лекса и выпрямилась, ослабляя хватку на горле. Ее пальцы оторвались от моей шеи, оказываясь в волосах, перебирая кудрявые, еще горячие после фена пряди. Нога, до этого стоящая у меня на бедре, опустилась на пол и раздвинула мои колени шире, открывая чудесный вид на выпирающий член, скрытый тканью брюк. Лекса торжествующе хмыкнула и сделала полшага вперед, оказываясь между моих ног, а потом, приподняв носок, коснулась пальчиками мошонки. Я тяжело и рвано задышал через рот, едва ли не касаясь губами живота Лексы.

— Потому что это личное, — ответил я таким тоном, будто говорил об общеизвестных фактах, о чем-то, что лежит на поверхности. Лекса задумчиво промычала, будто оценивая мой ответ.

— Личное — поцелуи... — вопросительно протянула она, поглаживая ногой мой член в такт своим словам, — ...или личное — история, которая за этим стоит? — в завершение вопроса Лекса намотала мои волосы на кулак и дернула их вниз, принудив меня запрокинуть голову. Я задрал подбородок кверху и посмотрел на хитрое выражение лица девушки — она явно веселилась.

— Поцелуи, Госпожа, — быстро определился с ответом я. Стоило мне это сказать, как Лекса выпустила концы шнурков, до этого момента удерживающие мои руки на весу, и дернула меня за волосы вверх:

— Вставай! Сейчас же! — торопливо приказала она. Не дожидаясь, пока я поднимусь с колен, Лекса стремительным и широким шагом направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, в сторону жилых комнат. Я еле тащился следом, практически не чувствуя ног. Натяжение волос причиняло боль, поэтому я старался идти быстрее, слегка согнувшись в пояснице. — Почему так медленно? — рявкнула Лекса, оборачиваясь ко мне через плечо, когда мы практически добрались до второго этажа.

Лекса отпустила мои волосы и снова схватилась за шнурки, подтягивая меня к себе. Я постарался разглядеть лицо девушки сквозь растрепавшиеся кудри, упавшие на глаза, но вышло плохо. Меж тем Лекса снова двинулась в сторону комнат, утягивая меня за собой и не давая времени на передышку. Она затащила меня в свою спальню и грубо толкнула на кровать. Я в панике прижал руки к груди и упал на спину с оглушительным грохотом. Матрас продавился под тяжестью тела. Волосы рассыпались по мягкой постели, наконец-то открывая мне взор. Я увидел перед собой запыхавшуюся Лексу с разрумянившимися щеками и растрепанными волосами. Ее бежевая сорочка наэлектризовалась, задралась и прилипла к коже, демонстрируя мне красные кружева стринг. Я, не скрывая эмоций, с восхищением наблюдал за этой красочной картиной.

— Знай... — переведя дыхание, начала говорить Лекса, — я пойму, если ты солгал, — я различил нотки угрозы в ее снисходительном тоне. Я вопросительно вздернул бровь на это утверждение и, будто кидая вызов, поднял руки от груди и запрокинул их над головой, призывая Лексу проверить все на практике.

Когда я думал о своем первом поцелуе, то всегда представлял его именно с Лексой. В моих фантазиях мы целовались у моря, промокая под весенним ливнем, иногда осенним утром за чашкой турецкого кофе, а бывало, и зимней ночью, греясь в объятьях друг друга. Но я никогда не представлял себе наш первый поцелуй в такой ситуации: я — со связанными руками, на кровати, полностью одетый, — и она — только проснувшаяся, злая, в ночнушке, возвышающаяся надо мной. Все было не так, как я себе представлял. Она — не нежная, не хрупкая и не беззащитная девушка. Я — вовсе не те качки-турки, которых она выбирала себе в партнеры, и уж точно не принц на белом коне (максимум на белом «Ленд Ровере»). Все было иначе.

— Как ты смеешь провоцировать меня, принцесска? — изогнув губы в улыбке, кокетливо спросила Лекса, бегая взглядом по моему силуэту, не зная, за что уцепиться. Мне оставалось только прикрыть глаза, чтобы выразить свою покорность, ожидание и смирение.

Я начал отсчитывать секунды с того момента, как закрыл глаза, потому что мне было интересно, как скоро перейдет к активным действиям Лекса. Кажется, она не ожидала, что я так легко оставлю тысячу и один вопрос к ней и просто отдамся моменту. Когда я досчитал до семнадцати, то я услышал шуршание одежды, затем почувствовал, как рядом со мной прогнулся матрас, а потом ощутил легкое, едва различимое прикосновение пальчика Лексы на своей щеке. Она выводила какие-то одной ей понятные узоры, задевала скулы, затем ресницы, брови, а когда я уже привык к невесомым касаниям, внезапно оседлала мои бедра, рассчитывая, видимо, что я от неожиданности открою глаза. Представив лукавый блеск в глазах Лексы, я задорно улыбнулся.

— Чего ты улыбаешься? — спросила меня Лекса, руками опираясь на мою грудь. Она расстегнула пару пуговиц на рубашке и провела ладонью по ключицам, намеренно царапая шею длинными ногтями.

— Ничего, — умиротворенно ответил я сквозь улыбку. Я наслаждался медленными касаниями ее руки, ощущая, как тепло расползается под кожей.

— Я поцелую тебя, — Лекса вовсе не спрашивала моего одобрения, она предупреждала, ставила в известность. Детская привычка — когда Лекса чего-то хотела, она не спрашивала — она требовала и брала все, на что падал ее взор. «Если хочу, значит, получу», — так она говорила.

— Можешь делать со мной все, что захочешь, — сказал я необдуманно, на эмоциях, потому что совершенно точно знал: Лекса в достижении своих желаний не чувствует грани, теряя золотую середину. С максималистами трудно иметь дело. Но я не сожалел. Мне хотелось прочувствовать каждой клеточкой своего тела обжигающий темперамент Лексы.

— Побольше уважения, ты, принцесска! — не заставила себя долго ждать Лекса, припадая ртом к моей шее. Я ожидал всего, чего угодно, но только не укуса. Я дернул ногой от неожиданности в попытке вырваться и встать, однако вес женского тела, придавливающий меня к кровати, не позволил мне этого. Я зажмурил глаза и сдавил челюсти, чтобы не простонать от той боли, что разлилась по тонкой коже у основания шеи. Лекса жадно впилась в меня зубами, наверняка оставляя красный след.

— Я понял, Госпожа, простите! Простите! — если бы я не взмолился, то она, наверное, так и продолжила бы мучить меня укусами, потому что в следующий раз она лишь на миллиметр сместила зубы, чтобы снова обрушить на меня волну боли.

— Всего два укуса, а ты уже хочешь пощады? Как ты собрался принять все то, что я бы хотела с тобой сделать? — заигрывающе шептала Лекса мне в шею, совершенно не собираясь останавливаться. — Ты согласишься, если я захочу увидеть на твоей спине бесчисленное количество следов от кнута? — спросила она, постукивая указательным пальцем по моей груди. Лекса сначала оставила едва ощутимый поцелуй на шее, потом у линии челюсти, на скуле, щеке, медленно приближаясь к губам. Я задержал дыхание, когда ее губы оказались слишком близко к моим. — Может быть, я тебя свяжу и буду мучить днями напролет? Как тебе такое? Ты никогда не выйдешь отсюда и будешь лежать у моих ног, — говорила Лекса, обдавая меня горячим дыханием с запахом мятной пасты. Ее фантазии рисовались в моей голове яркими красками, сильнее возбуждая. Я дернулся под ней, на что получил довольный хмык. — И никаких других девушек вокруг тебя уже не будет... — мечтательно проговорила Лекса, касаясь губ губами. Она поерзала на моем члене. И мне как никогда прежде захотелось узнать, возбуждена ли она? Осталось ли влажное пятно от ее трусов на моих брюках?

— Я когда-то предложил Вам брак... Не вижу разницы, — парировал я. Мне стоило огромных усилий не выдать насмешливый тон. Однако я не отказался от одной шаловливой идеи: шевельнул бедрами в поступательном движении. Лекса от неожиданности ахнула и стукнула кулаком по груди, все-таки срывая с моих губ негромкий смешок.

— А тебе палец в рот не клади! Засранец! — невзыскательно поддела она меня, хватая за челюсть и сильно стискивая ее между пальцами. — Согласен или нет? Отвечай!

Предложение Лексы звучало заманчиво, однако, даже несмотря на то, что я любил неизвестность, я не спешил соглашаться. Со всеми предыдущими партнершами я чувствовал, что могу проявить инициативу и сам что-то спланировать, но чаще я выступал принимающей стороной. С Лексой же все обстояло иначе. В жизни если она хотела взять бразды правления на себя, то с чужим мнением, как правило, не считалась. Будь то обычный шоппинг, будь то путешествие в другую страну — если она принимала решения, то, вопреки всему, каждый ее план полностью реализовывался, а иногда и перевыполнялся, охватывая сиюминутные желания. Я беспокоился, что в какой-то момент Лекса станет ожидать от меня слишком многого и в какой-то момент я не смогу дать ей желаемое. Но я знал, что соглашусь если не на все, то на многое, потому что рядом со мной будет действительно родной и надежный человек, который искренне заботится обо мне.

Охваченный сомнениями, я открыл глаза и посмотрел на Лексу. Она лежала на мне, подцепив кончик темных волос, и вертела его между пальцев. Ее лицо казалось безмятежным, расслабленным, однако глаза смотрели на меня упрямо и требовательно. Она выжидала ответ, стараясь меня не торопить, однако я знал, что ей не терпится услышать то, что я скажу. Уверенность, с которой она шла напролом в любой ситуации, всегда вызывала у меня чувство безопасности и гордости.

— Да, — ответил я спустя пару минут раздумий.

— Да, но? — Лекса почувствовала мою тревогу, поэтому приподнялась и поставила руку рядом с моей головой, чтобы нависнуть над моим лицом и разглядеть каждую эмоцию, что могла показаться за забралом. Она приложила ладонь к моей щеке, когда я не ответил и отвел взгляд, и попросила: — Скажи мне все, что думаешь и чувствуешь. Стоп-игра, — она произнесла совершенно детскую фразу в самом конце, немного сбив меня с толку и вызвав теплую улыбку на лице. Я подумал немного и только потом ответил:

— Ты меня так напугала своими горячими фантазиями, что теперь я боюсь, что просто не выйду отсюда живым, — посмеялся я и поднял затекшие руки, чтобы опустить их на плечи Лексы в подобии объятия, прижимая ее ближе к своему телу. Кондиционер шумел в комнате и обдавал нас холодным воздухом, поэтому мне показалось, что в одной сорочке Лекса может замерзнуть. — Если честно, то я вообще от тебя подобного не ожидал. Это... — я с сомнением посмотрел на подругу. — Впечатляет.

— Но тебе понравилось? — кокетливо наклонив голову вбок, спросила она и сложила руки полочкой на моей груди, водрузив на ладони острый подбородок.

— Не то слово. Где ты этого набралась? Мне казалось, что ты настоящая святоша... — мне многое хотелось спросить у Лексы, однако я остановился на основном вопросе, который волновал меня больше всего. То, как она себя подавала в сцене, очень ей подходило, казалось, что она в своей стихии. Когда я ее слушал, меня пробрало дрожью до костей.

— Сейчас это неважно, — отмахнулась Лекси. — Я хотела поцеловать твои девственные губы, принцесска, — напомнила она, снова вводя нас в игру, — пока ты не остыл, — и подмигнула.

Лекса по-кошачьи плавно и неспешно приподнялась и осторожно убрала мои руки со своих плеч. Левой рукой она опиралась на кровать, а правой контрастирующим резким движением припечатала мои запястья обратно к постели, вынуждая меня потрясенно ахнуть и посмотреть вверх. Лекса нависла надо мной. Ее длинные и густые волосы рассыпались в разные стороны, словно шторы, и отрезали нас от мира, оставляя наедине. Я завороженно смотрел в ее голубые, спокойные, как гавань Фамагусты в ясные дни, глаза и видел в них ни с чем несравнимое обожание. Лекса согнула руку, на которой удерживала вес своего тела, в локте и опустилась ниже, приближаясь к моим губам.

Этот поцелуй не был неожиданным, не был плодом страстной борьбы за главенство в постели и уж точно не оказался результатом бурных и сиюминутных чувств, каким мог стать десять минут назад, в прихожей. Наши губы соприкоснулись сначала осторожно, будто изучающе. Я почувствовал себя немного скованно от интимности момента. Наверное, Лекса догадалась, что мне гораздо более неловко целоваться с ней, чем вести интимные разговоры, поэтому она сдвинула правую руку с моих запястий чуть дальше и переплела наши пальцы вместе. Я, захваченный моментом, глубоко вдохнул через нос, чувствуя ненавязчивый морской аромат шампуня от волос Лексы. Неожиданный прилив жара в груди и легкое покалывание на губах затуманили на секунду мое сознание. Чувства, которые зародились во мне, были лучше любого секса.

Мы не спешили углубить поцелуй, наслаждаясь трепетом момента. Лекса не настаивала, когда слегка приоткрыла рот, чтобы зажать мою нижнюю губу между своими, однако я поддался, выражая согласие. Поцелуй не был долгим, мы отстранились достаточно быстро, чтобы не осквернить сентиментальный момент слюнями, языками и чем-то более неприятным. Получилось ровно так, как я и представлял.

— Я хочу тебя прямо сейчас! — пылко, со всей страстью сказала Лекса, когда отстранилась. Я нахмурился, поскольку все еще на краю сознания держал мысль о том, что меня ждет встреча в центре города. — Что это значит? — придирчиво спросила Лекса и грубо ткнула пальцем в мою межбровную складку.

— У меня все еще назначена встреча, Госпожа... — виновато произнес я, поскольку сам жалел о том, что мне приходится прерывать такое чудесное утро в постели. Лекса закатила глаза, начиная злиться, поэтому я продолжил: — Я могу написать художнице и попросить ее перенести встречу. И знаете, мне немного неудобно с распущенными волосами и в одежде. Боюсь, что если мы будем учитывать все эти обстоятельства, то ничего не выйдет, — усмехнулся я и пожал плечами. Я старался выглядеть несерьезно, однако всю серьезность понимал: я не мог отказать Лексе ни в чем, привыкнув оставлять выбор за ней.

— Принцесска, ты сейчас пытаешься упрекнуть меня в непредусмотрительности? — фыркнула Лекса и закатила глаза, слезая с кровати. Она обхватила мои лодыжки горячими ладонями и, приложив все свои немалые силы, притянула меня на край кровати. Я сел и дал Лексе развязать шнурки, чтобы освободить руки. — Где твой телефон? — попутно поинтересовалась она, откинув шнурки на пол.

— По-моему, остался где-то в коридоре, — предположил я, потому что точно запомнил, что отложил телефон вместе с портмоне на комод. Лекса кивнула, осматривая мои запястья со всех сторон.

— Хм, думала, что будет хуже, — прокомментировала Лекса красные следы от шнурков с задумчивым выражением лица и принялась разминать мои запястья. Я не стал этому противиться, хоть сам и не привык, что кто-то заботится обо мне. Обычно я не позволял своей предыдущей партнерше что-то большее, чем просто посидеть со мной рядом после сцены: боялся, что возникнут чувства. Но Лекса так просто нарушала все мои правила, о которых даже не догадывалась. Внутренний конфликт прошел мимо меня, оставаясь незамеченным. Да и о чем тут можно спорить? Лекса мне ближе всех. — Ты как? — Лекса уловила мои смешанные чувства, поэтому поспешила поинтересоваться.

— Да, все норм. Я в порядке, — честно ответил я, потому что не было причин чувствовать себя плохо. Наоборот, мне казалось, что я прямо сейчас потеряю связь с миром оттого, насколько нежно и аккуратно Лекса держит меня за руки. Это было прекрасно. Я даже мечтать не мог.

— Ах, ну конечно, — саркастично согласилась она. Я не знал, что Лекса надумала себе, но когда я покивал головой, вторя своим же словам, она как будто завелась на пустом месте. Я от неожиданности посмотрел на нее снизу вверх, совершенно не понимая, в чем причина злости.

— До этого на тебе и похуже синяки были, — выпалила она. И тут я ничего не понял.

— Да, были. И что? С чего ты так злишься? — я поинтересовался совершенно искренне, не зная, что конкретно в этот раз зацепило Лексу. Я с тревогой смотрел на ее лицо бегающим взглядом, считывая мельчайшие изменения в эмоциях, однако ничего не смог разобрать ни по нахмуренным бровям, ни по прищуренным глазам.

— Твоя реакция. Она пустая, — совершенно серьезно заявила Лекса, будто это помогло бы объяснить все логические связи в ее голове. Я продолжал глупо смотреть на подругу и хлопать ресницами, выпучив глаза. — Ты не понял? Обычно ты пялишься, как сумасшедший, на любую отметину, которую я на тебе оставляю. Когда я сильно хватаю тебя за руки, то ты минимум три раза проходишь мимо зеркала в гостиной и невзначай проверяешь, остался ли еще след. Красная помада! Царапины от ногтей! Все! — перечислила громко она. — А сейчас ты смотришь на руки, но будто не видишь их! — кажется, Лекса была возмущена. И тут я догадался, почему все эти годы Лекса так старательно хватала меня за все доступные места. Я думал, что это всегда происходит случайно. Но нет.

— А... — я удивленно приподнял брови, совершенно не ожидая такого объяснения. Лекса, очевидно, ждала от меня похожей реакции и сейчас, однако же мною завладели уже совершенно другие чувства: — Ты держишь меня за руки, — объяснился я поспешно и робко. Лекса едва заметно наклонила голову вбок, будто спрашивая меня, что это значит. — Ты проявляешь заботу прямо сейчас. Поэтому меня это привлекает больше, чем следы от веревки.

— Тебе нравится? — коротко спросила Лекса меня, сдвигая свои горячие ладони от моих запястий к предплечьям. Ловко проникнув под рукава пиджака, Лекса обвила пальцами мои локти.

— Да, это приятно, — признался я, все еще пребывая в какой-то прострации. Я никогда не думал, что прикосновения рук могут быть настолько успокаивающими, по-домашнему уютными и оберегающими. В этом жесте было столько личных эмоций, переполняющих мою грудь горячими волнами спокойствия и возбуждения одновременно. Я, наверное, впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему полным, целостным.

— Я сейчас вернусь, — внезапно сказала Лекса, но я услышал только громко и болезненно треснувшую атмосферу уюта и тепла, смолкающий звук удаляющихся шагов на лестнице и режущую слух наступившую следом тишину, совершенно оглушающую в первые секунды. Наши касания прервались слишком быстро и неожиданно. Блаженство, пришедшее вместе с тяжестью чужих ладоней на моих руках, растаяло так же быстро, как и остыла кожа под дуновением холодного воздуха.

«Ладно, не будем терять время», — решил я и подошел к шкафу с зеркальными дверцами, стоящему напротив кровати. Я запустил пальцы в растрепанные волосы в попытке привести их в порядок, однако это мало помогло. Привычными движениями рук я разделил волосы на три равные части и запрокинул голову назад. Руки сами возглавили процесс, переплетая пряди в косу привычными движениями. Я придержал заплетенную косу пальцами и оглянулся по сторонам в поисках резинки. Сколько бы у меня ни было своих резинок для волос, они все равно всегда терялись, а у Лексы все самое необходимое неизменно хранилось в каких-нибудь шкатулках. Лексу бесило, что я обкрадываю ее запасы резинок, поэтому она всегда задаривала меня всевозможными украшениями для волос, которые в итоге все равно бесследно пропадали. Я устремил взгляд на тумбочку, где стояло декоративное блюдце для мелочевки, и нашел там фиолетовую резинку и тут же накрутил ее на волосы.

Белый пиджак от тонкого льняного костюма я сбросил с плеч и небрежно оставил валяться на полу. В тот момент, когда я начал стягивать с себя майку, в комнату вернулась Лекса. Она замерла на пороге, и в отражении зеркала я увидел, как она задумчивым взглядом прошлась по моей спине, останавливаясь на каждой родинке, будто соединяя их в созвездия. Я скинул майку на пол и обернулся через плечо. Лекса подошла ко мне и коснулась рукой спины, а потом протянула мне телефон.

— Только быстро, — растягивая слова, сказала она, когда я перехватил телефон из ее ладони в свою. Плавным движением свободной руки Лекса очертила контур мышц на моей спине и приобняла за талию, прижимаясь к боку. Я не скрыл улыбку, когда она коснулась края брюк и расстегнула металлический крючок, чтобы добраться до пуговицы и молнии. — А то я вся в нетерпении.

— Я уже начинаю бояться вас, Госпожа. Сколько вы без партнера? Пару суток? — усмехнулся я и развернулся, чтобы встать лицом к лицу.

— Отменяй встречу! — настояла Лекса и притянула меня ближе, ухватившись за пояс брюк. Она опустилась на колени, и я резко втянул воздух сквозь зубы, когда ее руки быстрым движением обхватили мои бедра и сжали ягодицы. — Когда я сниму с тебя трусы, то телефона в руках у тебя быть не должно. Я постараюсь делать это медленно, — соблазнительно и медленно говорила Лекса, раскатывая слова по языку, будто смаковала их, как сосательную конфету, — но ничего не обещаю... — она похотливо улыбнулась и снова вернулась к ширинке, хватаясь за язычок молнии.

Мне оставалось только кивнуть и быстро открыть чат с художницей, чтобы попросить ее о переносе встречи. Мысли стали эфемерными, затуманенными, ускользающими. Я не мог сконцентрироваться на буквах, которые печатал двумя пальцами, потому что Лекси буквально заняла все пространство в моей голове. Я был здесь и сейчас, в моменте, которым полностью управляла похотливая и невозможная блондинка. Мне нужно было найти правдоподобное оправдание резкой смене планов, но ничего лучше, чем написать: «У меня непредвиденная ситуация», не вышло. Лекса же тем временем уже спустила штаны на пол и попросила меня приподнять ноги, чтобы избавиться от ненужного куска ткани. Я делал все на автопилоте, полностью потеряв голову.

— Все! — торжественно объявил я и откинул телефон в кучку собственной одежды, собравшейся на полу.

— Очень хорошо, — воодушевленно отозвалась Лекса и с хитрым блеском в глазах резко спустила мои боксеры вниз, задевая резинкой вставший член.

— Ай! Нельзя было аккуратнее? — взвыл я, откидывая голову назад, и тут же накрыл рукой член, ощущая пульсирующую боль и обжигающее наслаждение, накрывшее тело волной. Лекса же начала в открытую пялиться на меня, будто для нее я был забавным экспериментом под микроскопом.

— С чего ты взял, что я вообще буду аккуратной? — фыркнула Лекса и закатила глаза, недовольная то ли моим стеснением, то ли моими ожиданиями. — И убери руку, — раздраженно сказала она и схватила меня за запястье, чтобы открыть вид на богатства. Лекса оценивающе оглядела мой член со всех сторон, изображая из себя исследователя, протянула ладонь вперед и взвесила яйца у себя в руке.

— Лекса, что ты делаешь? Я чувствую себя товаром на рынке, — постарался отшутиться я от странной ситуации, потому что никто до этого, кроме врачей, еще не осматривал меня так, словно я экспонат на выставке.

— Так и должно быть, — с серьезным видом заявила Лекса и тут же поднялась с колен, вставая напротив меня. Она на секунду отвернулась и достала из шкафа моток красных веревок. Я сглотнул, понимая, к чему все идет. Дверца от шкафа закрылась со стуком. А Лекса снова увлеченно посмотрела в мои глаза. — Или тебе такое не нравится? Не хочешь быть моей вещью? — сразу же насела она с вопросами, с каждым словом делая полушаг вперед, чтобы я, сбитый с толку, отступал в сторону кровати. В какой-то момент я уперся голенью в матрас и остановился, а Лекса все продолжала идти. — И ты сам продолжил игру, когда назвал меня Госпожой. Поэтому оставайся в роли, оставайся там... — она понизила голос, остановилась вплотную ко мне и ударила в плечо, вынуждая сесть на кровать, а потом откинуться на спину, — где тебе и положено, принцесска. Внизу, — пояснила Лекса и закинула ногу на кровать, ставя ее рядом с моим торсом. — Я, — указала на себя, поднялась на кровать и поставила вторую ногу мне на грудь, — сверху, поэтому ты должен подчиниться.

Я, завороженный небольшим представлением Лексы, совсем онемел. В качестве ответа на все ее вопросы я, оставив все мысли позади, протянул ей руки, сложенные вместе. Лекса наклонилась, взяла одну мою руку в свою и, — вызвав во мне полный восторг, перемешанный с удивлением, — поцеловала ее.

— Какой ты хороший мальчик, — похвалила она меня и блеснула белозубой улыбкой. — Но знаешь, что в моих планах? — спросила Лекса, на что я покачал головой. — Я хочу... — начала говорить она с задором в глазах, однако остановилась, сохраняя интригу. Я в нетерпении облизнул губы и, устав держать руки на весу, обхватил бедро Лексы, касаясь ее нежной и бархатной кожи. — Нет, такое мне не нравится, — резко сменила направление мысли Лекса и скинула мои руки с себя, нахмурившись. Я вздернул бровь и назло стал сопротивляться. — Убери руки, — предупреждающе сказала девушка и стала разматывать веревки.

— А может, я не хочу? — строптиво отозвался я и немного приподнялся, чтобы дотянуться до внутренней части бедра, а затем и края стринг, скрывающих под собой половые губы. Лекса пораженно распахнула глаза, не веря, что я действительно решил перейти в наступление. Все это время она была уверена в том, что я не стану провоцировать ее на более активные действия. И это было ее ошибкой. — Зря похвалили, потому что я хотел быть очень плохим и очень грязным мальчиком, Госпожа. Все это время вы говорили только о своих желаниях, но я тоже кое-чего хочу, — я прикоснулся к трусикам Лексы, почувствовав влагу на кончиках пальцев. Я блаженно прикрыл глаза, наконец-то подтверждая свои мысли — ее все это заводило даже больше, чем меня.

— Повтори-ка еще раз? Ты чего-то хочешь? — с напускной непреклонностью в голосе спросила меня Лекса, наконец отбросив веревки на кровать и перехватив мои руки. — У тебя нет права голоса, сладкий, — сильнее вдавив ногу в мою грудь и сорвав с моих губ стон, угрожающе проговорила она и с силой откинула мои руки на кровать. Я позволил им упасть вдоль тела, а сам продолжил жадно наблюдать за реакцией Лексы. Она рассердилась и нахмурилась. — По-моему, ты слишком много говоришь. Распустил руки. Что ты возомнил о себе? — поинтересовалась она, слегка наклонив голову вбок. — Чего-то захотел? — ее нога сместилась на мое горло. — Тут хочу только я. А ты так, просто принцесска, — Лекса безразлично пожала плечами, звуча при этом неприязненно. — Бесправная, — брезгливо. — И грязная, — с отвращением. — У тебя нет ничего, даже голоса. Более того, даже на мою милость тебе не стоит рассчитывать, — под конец прошептала Лекса и приподняла края бежевой сорочки, демонстрируя мне стринги. Она подцепила края тонких ленточек по бокам, соединяющих красные кружева, не напоминающие даже и подобие ткани, а потом стянула их вниз. Я завороженно смотрел, как плавно стринги стекли по ногам вниз и оказались прямо на моем торсе. Я позавидовал этим стрингам, потому что даже им досталось больше, чем мне. — А теперь открой рот, — сказала Лекса, с наслаждением наблюдая мое замешательство, отразившееся в глазах.

— Что? — глупо спросил я и приоткрыл рот в немом шоке.

— Принцесска, ты не можешь говорить. Забыл? — Лекса закатила глаза и села на меня, взяла свои трусики двумя пальцами и покачала ими перед моим лицом. — Шире, — хищно оскалившись, потребовала Лекса, но когда мои губы остались неподвижны, она сама раздвинула их грубым движением пальцев. Я хотел что-то спросить, но внезапно сбился с мысли, когда Лекса затолкала мне в рот свои стринги. Я растерянно хлопнул ресницами и вмиг потерял все силы, чтобы удерживать корпус в полусидячем положении, поэтому снова лег на кровать. — Ты же хотел снять с меня трусы? Получи! — мстительно воскликнула Лекса. — Доволен? — спросила она и большим пальцем очертила контур губ, проходясь по арке купидона и задевая ямочку под носом. Я же лежал неподвижно, даже дышать старался через раз. Все мои мысли блуждали вокруг красного кружева, медленно промокающего слюной, и разливающегося вкуса соков Лексы у меня во рту. — Видел бы ты свое лицо... — протянула Лекса, все еще следящая за переменами эмоций в моих глазах. Меня можно было понять и без слов. — Настоящий извращенец, — любовно произнесла она и погладила меня по щеке. — Держи их там. Если попробуешь выплюнуть, то я тебя накажу, — твердо отчеканивая каждое слово, предупредила Лекса. У меня даже не возникло сомнений, что она оставит любую мою попытку сделать что-то не так без внимания. Я кивнул.

Лекса, довольная собой, слезла с моих бедер и села на кровать, стягивая ночнушку и оголяя спину. Я лежал и наблюдал за тем, как медленно приоткрывается занавес, демонстрируя мне тонкую и складную фигуру девушки, за которой гонялись тысячи парней. И только в этот момент я понял, что почти никогда прежде не смотрел на Лексу так, как сейчас: раньше я редко подмечал ее исключительную модельную внешность, полностью фокусируясь на чертах характера, на нежной дружбе, которая была между нами; я упускал из виду сексуальную энергию, которая, несомненно, всегда была под носом. Я всегда знал, что Лекса привлекательна, но за годы, проведенные вместе, это стало обыденностью, чем-то, на чем я не фокусировал внимание, воспринимая как данность. Но меня больше удивляла не красота и не моя реакция на все происходящее, а то, что сердце Лексы, даже спустя одиннадцать лет, несмотря на неисчислимое количество ухажеров, вертящихся поблизости, все еще было моим полностью и безоговорочно.

Когда Лекса обернулась, откинув сорочку куда-то в сторону, и посмотрела на меня задорным взглядом, я не смог сдержать тихого вздоха, заглушенного неким подобием кляпа. Внезапная и, можно сказать, неуместная нежность затопила мою грудь и заставила сердце биться быстрее. Лекса, будто заметив перемены в моем взгляде, возмущенно вздернула бровь, потому что тоже поняла, что мои романтические припадки тут точно не к месту, когда у нее под кожей вовсю бушует обжигающая и плотоядная страсть. Сердечные вопросы стоило бы оставить на потом, для нежного секса, несомненно, следующего за сценой.

Я кивнул, дав понять, что полностью собран и сосредоточен на процессе. Лекса не заставила себя долго ждать. Она поднялась с кровати и протянула мне руку, помогая приподняться и сесть ровно. Я проследил за движениями ее тонких рук, схватившихся за веревку. Пальцы Лексы искусно и ловко разобрали моток красных жгутов. Девушка ровными полосами выложила длинные веревки на кровать и взглядом искусного художника осмотрела их, затем меня, будто решая, что делать дальше. Я оглядел задумчивое лицо Лексы, а потом скользнул взглядом ниже, по длинной и изящной шее, выделяющимся ключицам, округлой и упругой груди, — слегка оттянутой весом вниз, но все еще привлекательной без бюстгальтера, — выпирающим при вдохе ребрам, стройной талии, впалому пупку и родинке под ним в форме неровного сердца, дорожке тонких белых волос, расчерчивающей нижнюю часть живота, торчащим косточкам таза, обтекаемым бедрам, острым коленям, голеням и тонким щиколоткам.

— Нравится? — попутно спросила Лекса, когда заметила мой взгляд, неловко блуждающий по ее телу. Я бы ответил, что очень, но не стал пытаться, продолжая наслаждаться видом. — Конечно, тебе нравится. Всем нравится, — согласилась она то ли со своими мыслями, то ли с моими. Последнее предложение прозвучало слишком легкомысленно для человека, который всегда следит за своими словами, поэтому я быстро понял, что это была попытка вызвать во мне ревность. Глупая попытка. Я глухо рассмеялся, потому что в любом случае это было правдой — я ревновал. Однако, даже несмотря на это, я на все сто процентов уверен, что каждому партнеру Лексы нравилось ее тело. — Видишь веревки? — Лекса отвлекла меня от мыслей, фокусируя внимание на себе. — Ты когда-нибудь был связан? К примеру, по пояс? — уточнила она и в воздухе прочертила линию, визуально разделяющую меня по горизонтали пополам.

Это был несложный вопрос. Моя вторая партнерша по сексу пыталась практиковать на мне связывание, но только дальше рук не заходила. Мы редко прибегали к чему-то сложному, потому что времени не всегда хватало. Поэтому мы чаще использовали кожаные ремни в качестве фиксации.

Увлечение Лексы шибари меня удивило, поскольку я даже не мог себе представить, как она располагала предыдущих партнеров к такой практике. Было заметно невооруженным глазом, что она довольно опытна. Временами Лекса казалась устрашающей. По этой причине мне было интересно, почему другие не пугались ее напора. Хотя я мог понять... Возможно, парни велись на ее сексуальный голос, ангельское лицо и сложно выстроенную тактику соблазнения, флирт... Да и связи с первой красоткой университета явно поднимали рейтинг парней на поприще самцов-охотников за девушками. Иметь в бывших Александру Князеву дорогого стоило, причем во всех смыслах.

Я отрицательно помотал головой из стороны в сторону, отвечая на заданный Лексой вопрос. Та показалась мне удивленной, однако более ничего не сказала, попросив меня лишь подняться с кровати и развести руки по сторонам. Я выполнил ее просьбу, встал ровно, выпрямив спину. Лекса осмотрела меня придирчиво и приложила обе ладони к груди, задевая пальцами соски. Недолго думая, она решила поиграться с ними: сначала касалась медленно, обводя по кругу, а потом резко схватилась и зажала между пальцами до одурманивающей боли. Я стиснул челюсти, прикусив ткань трусов во рту, чтобы не стонать в голос. Но, видимо, Лекса только и ждала этого и останавливаться не намеревалась. Она смотрела на меня, как львица, выслеживающая добычу. Взгляд ее был острым, похожим на копье. Я чувствовал себя под прицелом, поэтому смотрел с таким же вызовом во взгляде: «Не буду я стонать, как девка! Даже не надейся!» — невербально говорил я, однако Лекса с остервенением настаивала, сверля меня таким же упрямым и непоколебимым взглядом. Это была война без слов, которую я проиграл, когда подал голос. Лекса выдохнула с победной улыбкой. Все это время она стояла, не смея дышать в ожидании — настолько сильно ее захватил процесс.

— Видишь? Ты будешь делать только то, что я хочу, — убежденно проговорила Лекса, горделиво вздернув подбородок, и отошла на полшага назад. — Опусти пока руки, — она коснулась моих напряженных плеч, покрытых пятнистым румянцем, и слегка помассировала их. Долго стоять с поднятыми руками было непросто, но, судя по всему, это была какая-то очередная проверка. — Я начну связывать тебя с шеи, — в подтверждение своих слов Лекса закинула на мое плечо веревку. Пальцами она коснулась основания шеи, слегка царапая кожу ногтями, а потом и вовсе ухватилась за нее всей рукой, сдавливая и перекрывая мне воздух. Я прикрыл глаза, впитывая ощущения, которые поднимались неутешимой бурей и охватывали тело. Я нервно сглотнул, двигая кадык под ладонью Лексы. Она сильнее стиснула шею в захвате и хмыкнула, а затем, к моему разочарованию, расслабила руку, отпуская. Призрачное ощущение соприкосновения кожи с кожей все еще мелькало в моей голове воспаленной мыслью. Лекса пробормотала что-то неразборчивое, похожее на: «Сюда точно нужно нацепить...», — но потом продолжила говорить громко и четко: — После этого... Я обвяжу тело. И только в самом конце — руки. Будет весело, поверь мне. А пока мы можем немного развлечь себя разговорами, — предложила она и взялась за веревку, создавая на шее первую петлю, перетекающую на грудь и талию. — Вернее, я развлеку тебя разговором, — совершенно по-девичьи хихикнула Лекса и прикрыла широкую клыкастую акулью улыбку рукой. — А ты послушаешь, мой милый. Да и выбора у тебя нет, правда? — заигрывающе протянула она, прищурилась и щелкнула мне по носу. Я поморщился от неожиданности и даже немного отодвинул голову назад, уклоняясь. Лекса звонко рассмеялась во второй раз и завязала дополнительную петлю на груди.

Я заинтересованно посмотрел вниз, отслеживая каждый новый узел, появляющийся на теле. Кажется, что первая часть обвязки несла в себе только эстетику, потому что она не выглядела как-то, что можно использовать в дальнейшем. Я закрыл глаза, впитывая кожей тепло рук Лексы, блуждающих по моему телу. Иногда она крутила меня из стороны в сторону для удобства, а я бездумно подчинялся каждому ее велению, словно кукла. Меж делом Лекса начала говорить:

— Тебя ведь удивило то, что я сказала в коридоре? — она даже не спрашивала, а скорее утверждала.

Я не понял, о чем конкретно Лекса меня спросила, потому что за одно утро она наговорила и натворила столько шокирующих вещей, что недели не хватит, чтобы обсудить каждое слово и действие, к которым у меня возникли вопросы. Но к счастью, она не смотрела на меня, чтобы узнать ответ, поэтому я неподвижно продолжил стоять на месте.

— На самом деле я не смогла смириться со своей же идеей по поводу свободных отношений, — насмешливо произнесла она, будто осуждая себя за ошибку прошлого. — Не пойми меня неправильно... Я не нарочно пыталась выяснить, с кем ты начинал отношения. Просто так обычно происходит, что мои подруги всегда входят и в твои компании, — на миг Лекса перевела дыхание. — Поэтому любые изменения в твоем поведении подмечала не только я, но и они, подтверждая мои догадки, — без всякого задора в голосе объяснилась Лекса, звуча немного серьезнее, холоднее и отстраненнее, чем обычно.

Я насторожился и вдохнул поглубже, готовясь узнать что-то, о чем я не догадывался все эти годы. Я думал, что я один отслеживал и подсчитывал всех бывших Лексы, но сарафанное радио, как оказалось, работало не только на меня. Я открыл глаза, чтобы увидеть холодную маску на лице девушки. Она не хотела показывать эмоции, поэтому мне пришлось довольствоваться лишь искривленными в подобии улыбки губами.

— Поскольку мои знакомые были знакомы с твоими знакомыми, то встретиться и поговорить с твоими... — Лекса скрипнула зубами, пытаясь подобрать менее оскорбительное название для двух моих бывших партнерш по сексу. Но не вышло. Она умолкла на время. В голове Лексы явно мелькали образы представительниц древнейшей профессии, поэтому ей было сложно подобрать нужные слова. Она, оторвавшись от вязки, описала кистью руки незамысловатый круг в воздухе, как бы давая этому какое-то неозвученное название, и продолжила: — Я просто мило болтала с ними в кафешках, а они, как наивные дуры, выкладывали мне почти все подробности ваших встреч. Так я успокаивала себя, понимая, что ничего серьезного между вами быть не может, — Лекса пожала плечами.

Я шумно вздохнул, потому что чувствовал, как тяжело ей говорить о своих не самых лучших поступках в одиночку. Я бы хотел поддержать Лексу и рассказать, что не она одна поступала глупо из ревности, но не мог. Кажется, ей элементарно хотелось выговориться без моего участия. Ее монолог походил на исповедь в церкви. Я не стал вмешиваться, боясь спугнуть редкий момент искренности.

— Слушай, — Лекса резко вдохнула и выдохнула, — я знала, что ты экспериментировал в сексе с первой девушкой, но, когда появилась вторая, я была удивлена твоим выбором. Это... Я не видела предрасположенности в тебе, поэтому не спешила начинать отношения еще в школьные годы. Я поняла, что мне нравится что-то погорячее, очень давно, еще в школе. Но я не думала, что... И ты тоже окажешься в этом заинтересован.

«Я тоже не видел в тебе предрасположенности!» — хотелось мне крикнуть, но эмоциональный порыв остался лишь мыслью в моей голове.

Лекса в задумчивости пожевала губу. То ли она пыталась понять, куда заводить монолог, то ли решала, что делать с обвязкой. Еще пару секунд она стояла на месте неподвижно, словно каменное изваяние, но стоило мне обеспокоенно дернуться в ее сторону, как она отмерла, поправила завязанный узел у меня на животе и опустила веревку вниз, примеряясь к ногам.

— И когда все это началось с твоей второй... — она снова не решилась дать название тому, что у меня было с теми девушками, однако продолжила говорить: — Мне было так больно, что все это с тобой делаю не я... Эти вечно закрытые кофты, водолазки! Штаны! Ты стал скрывать свое тело от меня! Боже, как же я злилась! — остервенелым шепотом кричала она, будто сказать громче — физически трудно. Если бы Лекса говорила в полный голос, то я бы решил, что она смирилась с конкуренцией. Но Лекса не из тех, кто принимает соперников. Нет, она не из таких. Иметь оппонентов даже в мыслях — значит поставить себя рядом с недостойными в одну линию у старта. Лекса же всегда считала себя выше остальных. Она заведомо занимала первое место. — Даже в жару ты одевался так, что тебе лишь паранджи не хватало! И как же я была рада, что той осенью это все прекратилось! — с облегчением произнесла она, словно погрузилась в старые воспоминания и чувства. — Эти руки... — Лекса отпустила веревку и обеими руками осторожно коснулась моих запястий, словно они хрустальные, — ...каждый раз, когда задирались рукава и я видела красные следы, мозоли... Мне хотелось кричать сначала на тебя, потом на ту девку... Мне хотелось выдрать ей все волосы! Как же мне хотелось... Я каждый раз была в шаге от того, чтобы достать аптечку, обработать твои раны. Чтобы я их больше не видела. И чтобы ты их не скрывал. А потом зарядить тебе пощечину. Потому что... А вдруг вы были неосторожны? Я вообще тебя не понимала... С незнакомым человеком... В такие дебри, — Лекса говорила так, словно на душе у нее был какой-то груз вины. И я не понимал, за что? За то, что не была со мной честна? За то, что сомневалась? За то, что боялась непонимания между нами?

Я всегда считал, что наше общее решение дать друг другу свободу — правильный выбор. Взвешенное и взрослое решение. Так мы смогли свободно прийти к тому, что есть сейчас — понять собственные предпочтения, избежав давления друг на друга. Я даже не знал, что бы случилось, окажись мы в этом моменте раньше, в подростковые годы. Если бы Лекса изначально рассказала мне о своих желаниях, возможно, я бы ее осудил. Если бы она склонила меня она к опасному сексу, я бы винил ее, окажись наши отношения провальными. Но мы открыли свои предпочтения в сексе самостоятельно, не влияя друг на друга, поэтому это было честно. Для нас обоих.

Когда в моей голове зародилось желание обнять Лексу и высказать ей слова поддержки, то я не стал долго думать и противиться своим ощущениям. Я поддался моменту и обнял Лексу, вжимая ее хрупкое тело в свое. Мои руки обвили ее плечи, а голова устроилась в изящном изгибе ее шеи. Она немного опешила от моего внезапного порыва нежности и застыла на месте. Я вынул ее трусики из своего рта с легким сожалением, но я ничуточки не сомневался, когда заговорил:

— Извините, Госпожа, — начал я шутливо, — но все же вам придется наказать меня, иначе я просто не смогу простить себе этой вольности... — продолжил я осторожно шептать ей на ухо, еле касаясь кожи губами. — Но вы должны знать, что нет в этом ничего предосудительного. Я тоже ревновал и считал каждого нового вашего партнера своим будущим врагом. И я тоже испытывал облегчение, когда вы расставались. Но я не думаю, что стоит сожалеть о содеянном. И мне жаль, что я заставлял вас волноваться. Впредь такого не будет. Я клянусь вам своей жизнью, — последнее я произнес совершенно искренне, от всего сердца. — Теперь я только ваш. Пожалуйста, сделайте со мной то, что захотите. Позаботьтесь обо мне, — попросил я и поцеловал Лексу в шею, отчего ее ноги содрогнулись. Но она устояла на месте, потому что я крепко ее держал.

Лекса отстранилась на мгновение и посмотрела на меня с пылающей страстью в глазах. Она положила обе ладони на мои щеки и внезапно вовлекла меня в жаркий поцелуй, который лишь немного был подпорчен моей неопытностью. Лекса не давала мне задуматься ни на секунду, руководя процессом полностью. В этом поцелуе я будто почувствовал все ее эмоции, что она хотела вложить в слова, но не смогла. Она никогда не была красноречива, не умела захватывать сердца людей словами, однако она умела показывать все действиями. Поэтому этого поцелуя мне было более чем достаточно. Он вышел гораздо понятнее, чем все то, что она пыталась сказать мне ранее. Сколько бы иностранных языков Лекса ни знала, как бы ни старалась постичь вербальное общение, понятнее всего она изъяснялась телом.

— Стой ровно! Я быстро закончу, — поспешно сказала она, когда отстранилась от моих губ. Призрачное ощущение поцелуя все еще будоражило меня, поэтому я слышал голос Лексы словно сквозь толщу воды. Тем временем девушка суетливо схватилась за веревки, но случайно зацепилась взглядом за промоченные насквозь слюной красные трусики, которые я все еще стискивал в руке, поэтому остановилась и сказала фальшивым милым голосом: — А это тебе стоит вернуть к себе в рот. Ты же не хочешь, чтобы я злилась? — уточнила она строго.

— Как пожелаете, Госпожа, — угодливо отозвался я и медленно разомкнул губы, вытащил вперед язык и положил на него красный комок из стринг. Под острым взглядом Лексы, которая уже начинала раздражаться в ожидании, я закрыл рот.

— Умница. А теперь встань ровно. Я уже хочу трахнуть тебя связанного, но не могу, потому что ты тянешь время! — недовольно воскликнула она и шлепнула меня ладонью по плечу. Я блаженно прикрыл глаза, желая обернуться назад, к шкафу с зеркальными дверцами, и посмотреть на то, как красный след от руки расползается пятнами по коже. Я приподнял ресницы и виновато посмотрел на Лексу, но та лишь взглянула на меня сурово и сказала: — Ты будешь долго заглаживать вину, но позже.

Сразу же после этого, без всякого стремления растянуть время и поиграть со мной в кошки-мышки, Лекса быстрыми и рваными движениями, лишенными всякой осторожности, продолжила оплетать мое тело красными веревками, вырисовывая какую-то свою геометрию. Иногда я дергался на месте, когда Лекса проверяла натяжение запутанных узоров, за что получал заслуженную долю негодующего шипения, похожего на змеиное. Когда я выгибал спину или, наоборот, горбился, то чувствовал грубые и шершавые ворсинки веревки, плотно прилегающей к коже, на своем теле. Даже несмотря на то, что ворс был несколько раз сварен в кипятке, судя по бледным разводам, и смазан чем-то жирным, я все равно ощущал каждым нервным окончанием неприятный материал веревки.

— Теперь дай мне руки, — скомандовала Лекса, взяв с кровати последний красный моток. Я подчинился и удивленно заметил, что Лекса обернула сложенную вдвое веревку вокруг моих запястий, даже не взглянув вниз. Она смотрела мне в глаза и выверенными, отточенными движениями пальцев завязала безопасный узел, который развяжется, стоит лишь потянуть за правильный конец пут. — Всё, — известила меня Лекса, ожидая какой-то реакции, но я продолжал пялиться на нее, словно на богиню, сошедшую с небес. Она закатила глаза и развернула меня к зеркалу, приобняв за талию. — Что за красивая принцесска... И вся в моей власти, — несдержанно хихикнула Лекса и оставила на моем плече поцелуй.

Я смотрел в свое отражение и впервые видел себя таким: с взволнованным взглядом, оттопыренными из-за импровизированного кляпа щеками, обожженными румянцем скулами, с красной веревкой по всему телу и розовым следом от удара на плече, все еще приглушенно пульсирующим от боли. Я перевел взгляд с себя на Лексу, совершенно не узнавая ее: растрепанные волны волос, еще не видавших утренней укладки, оплетали талию и кончиками касались округлых бедер; глаза цвета благородной и глубокой синевы выделялись на фоне бледной кожи и смотрели на меня с вожделением, не виданным мной ранее; ухмылка на лице Лексы добавляла задора нашей атмосфере, однако совершенно не портила интимный настрой.

— Вроде бы мужчина, но такой хрупкий, — сказала Лекса тихо и рукой, что покоилась до этого на моем животе, схватилась за шею. Я задрал подбородок чуть выше, чтобы дать Лексе больше пространства, поэтому она жадно обхватила горло пальцами. — Хочешь, я придушу тебя во время секса? — увлеченно поинтересовалась она, хоть и знала, что спрашивать не стоит, потому что я и так был бы не против. Но я слабо кивнул, чтобы не оставить этот вопрос без ответа: Лекса смотрела требовательно. — А еще я могу сделать так... — хитро подмигнула, словно лисица, и поцарапала мою шею ногтями, оставляя красные следы. Я часто задышал, представляя, как она сделает все это со мной прямо здесь и сейчас... — Кровать!

Как только это единственное слово сорвалось с ее губ громким и оглушительным звуком, отразившимся от стен звонким эхом, я почувствовал сильный толчок в бок и упал на кровать. Вслед за мной на подушки и скомканное одеяло плюхнулась и Лекса. Она дернула меня за локоть и перетащила на центр кровати. Я стал ерзать на простыни, как гусеница, пытаясь расположиться поудобнее, но Лекса не захотела ждать, пока я восстановлю фэншуй, поэтому быстро оседлала мои бедра, слегка приподнявшись над ними, и схватила рукой член. Я пораженно раскрыл рот, когда ощутил тепло пальцев, и ахнул. Лекса провела кончиком языка по губам, припухшим от поцелуя, и вздернула бровь, когда я выжидающе на нее посмотрел. Она немного сжала мой болезненно твердый член в своей руке, заставив меня сильнее стиснуть зубы. Лекса нагнулась вперед и дотянулась до тумбочки, где стояла шкатулка. Я запрокинул голову назад и увидел, как Лекса достает оттуда презерватив. Поднеся виниловую упаковку к губам, она, как дикарка, закусила верхнюю часть зубами, резко оторвала ее и неэлегантно сплюнула на кровать. Раскатав презерватив по моему члену обеими руками, Лекса невнятно проговорила себе под нос: «А теперь можно и повеселиться».

Лекса перенесла вес на одну руку, которую поставила мне на грудь, а второй направила мой пенис к своим половым губам, медленно насаживаясь. Я закинул руки за голову и ухватился пальцами за простыню, чтобы понять, какая ткань на ощупь. Даже несмотря на то, что она казалась гладкой и шелковистой, я все равно нахмурился, представив, как во время секса Лекса будет упираться коленями в кровать и натирать кожу. Она сама выбрала позу наездницы, однако я понимал, что долго мы так не станем развлекаться. Да и руки у меня были связаны — подхватить ее под бедра и помочь не получится, поэтому придется подмахивать бедрами, чтобы Лекса сильно не устала.

«Боже, — подумал я, всеми силами стараясь не закатить глаза. — Почему для первого раза она не выбрала миссионерскую позу? Побоялась, что я ей там дно пробью?»

Лекса полностью погрузилась на мой член, и я почувствовал ее тепло, обволакивающее со всех сторон. Я думал, что прямо сейчас она начнет двигаться, однако этого не произошло. Я дернул бедрами в поступательном движении, заходя глубже.

— Эй! Не спеши, — предупредила меня Лекса и освободившейся рукой придавила мой торс к постели. Я вопросительно вздернул бровь и протянул свои связанные руки к ее половым губам, указательным пальцем задевая клитор. «Что ты хочешь?» — спрашивал я всем своим видом. Но потом удивленно округлил глаза, когда Лекса поджала и сократила внутренние мышцы влагалища, стискивая мой член внутри себя. Я резко запрокинул голову назад, почувствовав невероятную тесноту. В этот же момент она медленно приподнялась, начиная двигаться, и я взвыл от того, насколько это было потрясающе.

«Так вот чего ты хотела? Замучить меня?» — подумал я, страдая от того, насколько Лекса медленно и истязающе прекрасно двигалась, вызывая дрожь в наших телах. Вновь насаживаясь на мой член, Лекса в очередной раз поджала мышцы внутри себя, вырывая из моей гортани еще один стон, заглушенный кляпом. Горло, выставленное мною напоказ, оказалось совсем беззащитным, поэтому Лекса, воспользовавшись моментом, накрыла его руками и сжала всего на секунду, однако этого хватило, чтобы отправить меня в стратосферу. Я, находясь все еще внутри влагалища, пробился глубже, совершив несколько коротких толчков, параллельно двигая пальцем на клиторе. Лекса неожиданно дернулась на моих бедрах, поэтому я открыл глаза, чтобы увидеть, как она в порыве наслаждения грациозно выгнула спину и закусила нижнюю губу.

Нам хватило всего пару мгновений, чтобы понять темп друг друга и начать двигаться синхронно. Наши тела слились друг с другом в пылу страсти, разделяя на двоих все те невысказанные мысли, чувства и эмоции, которые так долго томились в наших сердцах: жадное и похотливое собственничество, трепетная и робкая любовь, яростная и страстная ревность, стыдливый и болезненный страх. Мы утопали в том, что казалось нам когда-то лишним, ненужным, лишенным подходящего времени. Мы взяли ответственность, которую избегали в страхе не справиться с последствиями. Теперь мы были достаточно смелыми, чтобы открыться друг другу и найти что-то новое. Мы долго выжидали момент, когда сможем понять, что готовы переступить черту дружбы и упасть в неизмеримую пропасть любви в надежде никогда не упасть, не столкнуться с землей и не отсечь друг другу крылья в полете. Мы падали в неизвестность, надеясь держаться за руки до самого конца.

Переполненный страстью, я приподнялся и накинул обруч из рук на плечи Лексы, повалив ее на кровать. Я зажал ее между матрасом и своим телом, опираясь на локти. Лекса поддалась мне, совершенно потеряв связь с миром от головокружительного и обжигающего до самых костей желания. Яростно и стремительно Лекса обхватила меня за шею, прижимаясь ближе. Пальцами свободной руки она залезла ко мне в рот и вынула стринги, откинув их куда-то в сторону, и порывисто припала к моим губам, пробираясь языком в самую глубь рта. Я застонал в поцелуй, начиная двигаться быстрее. Ее грудь терлась об мою и немного подрагивала от каждого поступающего движения. Мягкие и упругие груди Лексы, прижатые к моей коже, — настолько прекрасно, что одна лишь мысль об этом доводила до грани, не говоря уже об ощущениях.

— Если ты остановишься прямо сейчас, то я не прощу тебе этого, — задыхаясь, проговорила Лекса, скользя ладонью по моему вспотевшему лбу, чтобы убрать прилипшие волосы, выбившиеся из косы. — Я на пределе! — ее вскрик смешался со стоном, когда я сделал пару резких, но неглубоких толчков, меняя темп.

— О боже! — в панике воскликнул я, понимая, что почти довел девушку до оргазма, однако она все еще способна что-то изрекать из своих прекрасно дрожащих от эйфории губ.

Я припал губами к шее Лексы, стараясь целовать неспешно, еле касаясь губами. Осторожные и трепетные поцелуи контрастировали с тем, как вожделенно и пламенно я возносил Лексу на седьмое небо своим членом. Когда я понял, что почти окунулся в негу оргазма, а Лекса только неспешно подобралась к ней, я безнадежно взвыл, стараясь взять себя в руки. В момент моего отчаянья Лекса пришла на помощь и обхватила мои бедра своими. С облегченным вздохом, сорвавшимся с моих губ, изогнутых в полуулыбке, я изменил угол проникновения и несколько раз вошел медленно, а затем быстро, почти не покидая теплых стенок вагины, начавших ритмично сжиматься. Все тело Лексы задрожало. Тогда я понял, что мы почти у финишной прямой. Я ускорился, прежде чем услышал громкий вскрик, сменившийся приятным, ласкающим слух стоном.

— Да-а... — блаженно протянула Лекси и увлекла меня в долгий и неспешный поцелуй.

Моя грудь переполнилась смешанными чувствами, которых я никогда не испытывал прежде. Я ощутил себя чемпионом, пробежавшим марафон в десятки тысяч километров ради того, чтобы задеть животом красную ленту у финиша и получить золотую медаль. В каком-то смысле моей наградой стал поцелуй, разжигающий в сердце миллионы крохотных фейерверков, разошедшихся под кожей мурашками. Я кончил именно в этот момент, когда почувствовал себя вознесенным на пьедестал победителя.

Я навалился на Лексу всем весом своего тела, обхватил ее плечи связанными руками, неловко двигаясь вдоль ее позвоночника, и перекатился на спину, меняя нас местами. Теперь девушка с ослабевшими конечностями лежала на мне. Ее грудь двигалась с каждым тяжелым вдохом, и я ощущал это на себе. Взъерошенные длинные волосы Лексы прилипли к нашим вспотевшим телам и неприятно щекотали кожу. Даже несмотря на холодный воздух, быстрым потоком циркулирующий по комнате со стороны кондиционера, мы сильно вспотели, пропитав комнату соблазняющим запахом страстного секса.

— Это был лучший секс в моей жизни, — восстановив дыхание и убрав с губ прилипшие пряди волос, пробормотала Лекса, все еще лежа щекой на моей груди. — Все-таки я должна поблагодарить твоих бывших... — признала она наконец, что от свободы длиною в шесть лет есть хоть какой-то толк.

— Я тоже... Ты держала меня в напряжении до самого конца. Я не думал, что осилю, — устало хохотнул я, все еще не веря, что первый блин не вышел комом. — Нам надо в душ.

— Нет, подожди... — тяжело проговорила Лекса и прижалась к моему торсу, вдобавок схватившись пальцами за веревки: думала, что я смогу сбежать от ее напора, дурная.

— Только не говори, что тебе не хватило... — простонал я, чувствуя, что на второй раунд сил у меня уже не осталось. Я был полностью выжат. Как лимон. Во всех смыслах.

— Нет, давай еще полежим, — упрямо перебила Лекса, совершенно не обращая внимания на то, что я сказал, и потерлась щекой об мою грудь.

— Я так не могу, мне надо помыться, — начал ныть я, потому что другими способами уговаривать Лексу я не мог. Не кричать же мне на нее? Я приподнял корпус и попытался сбросить девушку с себя. В ответ на мою попытку сбежать в ванную Лекса резко подорвалась, нахмурилась и со всей силы припечатала меня обратно к кровати.

— Принцесска, — процедила сквозь зубы она, — заткнись и лежи смирно, иначе я привяжу тебя к кровати и отшлепаю, — угрожающим тоном, насквозь пропитанным раздражением, рявкнула Лекса и снова легла на меня.

Мне пришлось замолчать, потому что быть привязанным к кровати, когда поблизости еще ошивается взбешенная, как дикобраз, девушка — не самая лучшая перспектива. В таких случаях я слышал не нежное «я тебя отшлепаю», а пугающее «я тебя выпорю, и ты неделю из дома не выйдешь». В случае Лексы это было вполне себе реализуемо.

Мы пролежали неподвижно еще минут десять в полном молчании. Лекса задумчиво выцарапывала ногтями на моих плечах какие-то узоры. Ей нравилось это делать, потому что все повреждения проявлялись практически в ту же секунду и походили на шрамы. Даже самые мелкие натирания от некомфортной одежды с грубой обработкой ткани сразу обращались в красные следы, которые долго не сходили. В детстве это проявлялось особенно сильно, поэтому я ненавидел носить свитера и любую другую одежду с грубым ворсом. Из-за этой особенности Лекса часто называла меня хрустальным, когда мы были детьми. Но сейчас это почти прошло и перестало меня беспокоить.

Через час я покинул ванную и спустился на кухню, прикрываясь лишь полотенцем, обернутым вокруг бедер. Лекса закончила принимать душ раньше меня, поэтому уже хозяйничала на кухне: зашторила окна, сварила кофе и, заметив меня у лестницы, усадила на стул, сунув в руку чашку. Стоило мне поудобнее устроиться за столом, как на соседнее место тут же приземлилась Лекса с антигистаминной мазью в руке. Сначала она обмазала все красные следы на моем теле, а потом ухватилась за запястья, не дав мне нормально попить утренний кофе, о котором я мечтал с тех пор, как открыл глаза.

— Давай потом, я не умру, если просижу так еще две минуты, — попытался отмахнуться я от назойливой заботы Лексы, но та мне даже и шанса не оставила, просверлив устрашающим взглядом мой лоб насквозь.

— Дермографическая крапивница — это тебе не шутки. Посмотри на свои руки! Если их не обработать, то эти следы и вовек не пройдут! Дай сюда! — она ухватилась за мою руку, когда я попытался улизнуть куда подальше, и припечатала ее к столешнице в крепком захвате.

— Сама навредила, сама залечила, — проворчал я себе под нос, быстро сдаваясь. Свободной рукой я лениво потянулся к кружке с кофе, оставленной на краю стола.

— А ты сидишь и кайфуешь от этого, — убежденно отозвалась Лекса, прекрасно зная, как я тронут всей той заботой, которую она мне оказывает.

— Кайфую, — подтвердил я, ничуточки не смущаясь, хоть Лекса и пыталась меня подразнить.

Девушка выдавила прозрачную мазь сразу мне на запястье. От неожиданности я зашипел, потому что она оказалась холодной — ну конечно, мазь же из холодильника! Я не был сильно удивлен, ведь кожа на спине не такая чувствительная, как на запястьях, и Лекса, прежде чем нанести гель на кожу, разогревала его в руках. Я дернулся и попытался вырвать запястье из цепких лап Лексы, но та лишь цыкнула на меня, продолжая разносить противную мазь по всем местам, которые казались ей воспаленными.

— Я хочу переписать на тебя свои акции в компании, чтобы ты попала в совет директоров уже сейчас, — случайно изрек я мысль, которая крутилась бешеным волчком в моей голове весь прошлый вечер. Я опустошенным взглядом смотрел на кружку с кофе, боясь повернуться в сторону Лексы, потому что она внезапно отпустила мою руку и замерла. — Ты же знаешь, что наши родители планируют расширение строительной компании? Они уже заключили с турками партнерский договор. Меня хотят посадить в кресло генерального директора нового филиала, — рассказал я то, о чем так боялся говорить весь прошлый вечер. Мне очень хотелось это обсудить с Лексой, вот только не знал, как это сделать осторожнее. Но мне показалось, что после секса мы стали еще ближе, чем раньше, поэтому я не смог больше держать это в себе. Я знал, что если утаю такую важную информацию, то стану предателем после всего, что с нами было.

— Кто тебе сказал? — бесцветным голосом спросила Лекса и грузно уронила кисти рук на стол. Я оглянулся на нее и увидел взгляд, полный непонимания, удивления и разочарования. Она не ожидала услышать от меня нечто подобное, не сейчас, не этим утром.

— Мой отец. Он обсуждал это с дядей Вадимом. Это их общее решение, — напряженно сказал я, немного закашлявшись под конец — в горле моментально пересохло. Было неприятно от того, что мне лично приходится говорить об этом Лексе, но я знал, что это моя обязанность. Если бы я не сказал ей это сейчас, то потом это причинило бы ей больше боли. Не скажи я сейчас, потом Лекса заклеймила бы меня предателем. Мы почти женаты, поэтому должны держаться друг за друга, а не за родителей. — Но я не хочу принимать это просто так, — слабо добавил я, потому что молчание Лексы казалось мне невыносимым. — Ты хочешь быть гендиректором? Я перееду с тобой в Турцию, поближе к издательствам.

— Это моя мечта с детства! Конечно, хочу! Но я просто не понимаю! — возмущенно воскликнула Лекса и подскочила с места, едва ли не опрокинув стул, на котором сидела. — Я не понимаю, почему мне никто ничего не сказал!

— Я тебе говорю, — постарался я защитить свое честное слово и сложил руки на груди. — Будто меня об этом спрашивали. Я тоже оказался поставленным перед фактом. Причем случайно, — настороженно оглянувшись на Лексу, добавил я тихо.

— Когда? — Лекса обошла стол и уставилась на меня, уперев руки в стол. — Когда ты узнал? — требовательно спросила она меня, чуть ли не плюясь ядом от негодования. Я на всякий случай отодвинулся назад, облокотившись на спинку стула, и убрал подальше полупустую чашку с кофе.

— Вчера вечером, — обронил я, стушевавшись под грозным взглядом синих глаз, искрящихся молниями. — Я хотел сказать почти сразу... Но я просто не знал, как начать... Тема-то сложная. Они уже обо всем договорились... И я не смог переубедить отца... — зачастил я, нервно заламывая пальцы на руках. — Если перепишем на тебя акции, то это позволит нам контролировать ситуацию.

— Ты точно не пожалеешь? — уточнила Лекса, с сомнением глядя на меня.

— А какая разница? — усмехнулся я и придвинулся животом к столу, наклоняясь ближе к Лексе. Я протянул руки вперед и коснулся ее напряженных пальцев, грозящих разрушить мраморную столешницу и перетереть ее в пыль, не оставив и камня на камне.

— Разница в том, сладкий мой, — голос ее стал ласковым, нежным и успокаивающим, — что у тебя не останется финансов, — попыталась вразумить меня Лекса, разговаривая со мной как с неразумным ребенком. Она взяла мои руки в свои и, поднеся тыльные стороны ладоней к своим губам, поочередно поцеловала их. — Никаких.

— Они все еще будут у тебя. Тебе не привыкать. Ты все время все держишь под своим неустанным контролем, — тихо парировал я, окутанный приятным голосом Лексы, поцелуями, морским ароматом шампуня, исходящего от ее волос...

— Ты будешь полностью зависим от меня, — напомнила мне Лекса то, что я и так прекрасно знал.

— Я уже пообещал тебе свою жизнь, — сказал я после небольшой паузы, прокашлявшись. — А она гораздо дороже любой суммы, которая может быть на банковском счете, — заверил я, звуча куда строже и непримиримее, чем обычно. Это должно было окончательно убедить Лексу в моей правоте и развеять все аргументы, призывающие меня к здравомыслию, по ветру. Так и произошло:

— Я позвоню юристам, чтобы обсудить детали, — в конце концов приняла мое решение Лекса, сдавшись без боя. Но я должен был признать, что она не особенно старалась сменить курс моих мыслей. Ведь я знал, что Лекса умеет добиваться своего.