После длительных переездов и перелетов я проспала почти до полудня. Зато глаза в спальне, залитой светом, открыла счастливая, полностью отдохнувшая. Прислушалась – тихо.

«Наверное, мужчины уехали…»

Это хорошо. Это означает, что квартира пока в моем распоряжении и можно ополоснуться, высушить волосы и навести красоту, потому как сегодня «выходной». Без заданий, без нужды куда-то двигаться, что-то заучивать, кого-то водить за нос. И этот день я заполню исключительно приятностями. Начну с душа…

Между двумя ванными комнатами я выбирала недолго: смежная с комнатой Гука в темных оттенках и, значит, не в моем вкусе, а вот та, которая рядом со спальней Кима, ‒ серебристо-белоснежная, подходящая для релакса. В неё я и отправилась.

Сначала умыться, почистить зубы, промурлыкать под нос песню. После перешагнуть через сброшенный халат, забраться в ванну и чувствовать, как по коже, массируя и поглаживая, стекает горячая вода. Душ здесь работал отлично, но не успела я направить его на волосы, для которых уже приготовила шампунь, как услышала легкий щелчок… Щелчок открываемой двери. И да, я за белой матовой занавеской, но… Шокированная тем, что в еще недавно запертое помещение вошел Тэхен с полотенцем на плече, я автоматом переключила душ обратно на кран.

‒ Доброе утро, Нинни, ‒ он принялся умываться, как ни в чем ни бывало. Я же продолжала стоять с распахнутыми глазами и ртом.

‒ А тебе никто не говорил, что здесь занято?

‒ Никто.

Умывшись, он принялся чистить зубы под моим приклеившимся к его плечам и голой спине взглядом.

‒ Вообще-то здесь было заперто!

Я самолично проверяла, что закрыты были обе двери – ведущая из коридора и из его спальни.

Тэхен прополоскал рот, распрямился, вытер губы полотенцем.

‒ Для меня не существует замков, моя хорошая. И ты это знаешь.

‒ Но для меня существуют!

‒ Пусть для тебя и продолжают.

«Существовать твои иллюзии» ‒ он был невыносим и очень дерзок. А еще он продолжал смотреть на меня, стоящую позади занавески, и покидать помещение, судя по всему, не собирался.

От этой наглости я на мгновение растеряла дар речи. А после вернула его.

‒ Выходи…

Я даже просунула через створки шторок руку, указала пальцем на дверь.

‒ Или?

‒ Выходи! – ошалела я окончательно. – Или… я позову на помощь!

Я только теперь начала осознавать происходящее. И тот факт, что он пришел сюда не помыться и не затем, чтобы почистить зубы. И точно не для того, чтобы выходить. Полотенце соскользнуло с его плеча, упало к ногам. У Тэхена мощный атлетический торс, но такой может быть у многих парней, ‒ дело было в глазах. Тэхен обладал воистину магнетическим взглядом, который выдавал тот факт, что хозяин этого прекрасного тела куда глубже и «способнее», нежели многие парни из качалки.

‒ Кого будешь звать? Соседей? Гука?

А Чонгук тоже дома?

‒ Чонгука! – конечно! Беспроигрышный вариант.

‒ Упс, незадача. – Односторонняя кривоватая усмешка, а в глазах двойное дно. – А его, видишь ли, нет дома. И никого, кроме нас с тобой, нет.

«Так что можешь бегать от меня по квартире и кричать – результата это не изменит».

Впервые за это утро я поняла, в каком положении оказалась. В положении той, за кем пришли с конкретным намерением, с целью. Если раньше Тэхен только готовился к прыжку, теперь он уже виртуально задал траекторию, оттолкнулся задними лапами и летел. И он не промахнется, он никогда не промахивается.

Это было нечестно. Это было неожиданно… Слишком скоро. Не для него, очевидно.

‒ Послушай… ‒ изменились мой тон, мое положение, весь расклад пешек на поле.

‒ Я слушаю.

Я даже не знала, что именно хотела сказать. Остаться с ним один на один в квартире означало одно: исход заранее определен.

А тот, кто стоял напротив, не стал ждать – одним неспешным движением убрал занавеску в сторону. И я впервые осталась под его взглядом полностью обнаженной. Со стекающей по телу водой, кожей, покрытой пупырышками, предательски вставшими сосками. И чувствовала себя совсем голой, до самой души, когда глаза Тэхена, чуть прикрытые от удовольствия, скользили по каждому изгибу, по каждой впадинке.

«Он сделает это… Он просто сделает это…» Ясно, как божий день.

‒ Я… не готова…

Черт меня дери, под его взглядом было сложно остаться не готовой физически, но я не успела созреть морально. Ким улыбнулся снисходительно, как глупой малышке, зная, что этот недочет в виде «не готова» будет очень, очень быстро исправлен.

Он даже не стал отвечать. Вместо этого он неторопливо спустил с пояса домашние бежевые штаны, под которыми не оказалось плавок. И предстал во всем своем первозданно-брутальном виде. Он был готов всеми своими частями, включая ту, от взгляда на которую я покраснела, как девственница, хотя давно ей не являлась. У Тэхена оказался очень добротный член. Толстый, правильного размера. Не настолько огромный, чтобы пугаться от одного взгляда, но более чем достаточный для того, чтобы понять, сколь много он задаст жару.

Я жалась к стене, как отличница, которую застали врасплох. Отличница, которая втайне засматривалась на хулигана из соседнего подъезда, но никогда бы в этом не призналась. Скорее, всю оставшуюся жизнь рассказывала бы себе басни о том, что они из разных миров. У него ‒ мускулы, у нее ‒ правильная жизнь. У него порваны джинсы на бедрах, у нее ‒ книги на полках. У него взъерошена шевелюра, у нее ‒ все учебники в алфавитном порядке. У него ‒ сталь и демоны в глазах, у нее ‒ белые гольфы и смущенный взгляд в пол…

Хуже. Теперь аура Тэхена была столь ощутимой, что я удивилась тому, как тщательно он скрывал ее раньше. Очень умело прятал – ее, ауру доминанта. Он еще не шагнул в мою сторону, а у меня уже подкашивались колени. Он уже победитель, я ‒ уже проигравший. Он понимает, что я не буду бегать от него по дому, не буду по-настоящему звать на помощь, потому что… Потому что я хотела его с того самого чертова момента в лифте, с первого касания пальцем.

‒ Ты ведь знала, что все к этому придет.

Он шагнул к ванне.

Знала. Не знала только когда, как.

Успела пролепетать, как пленник, пытающийся выторговать наилучшие условия «сдачи» у завоевателя.

‒ Прямо… вот так? Без… прелюдии?

И эта дерзкая усмешка, вечно заставляющая меня нервничать.

Перед тем, как перешагнуть борт, он пояснил:

‒ Я могу сейчас сделать шаг вперед, после опуститься перед тобой. И проникнуть в тебя языком. Но у тебя ослабнут колени, поверь мне, а падать в ванной – плохая идея.

«Поэтому без прелюдий. Они тебе не понадобятся».

Я слишком поздно разглядела, кто он, слишком поздно поняла. Я всегда избегала доминантов, я, может, не боялась их, но чуть-чуть опасалась. Они делают то, что хотят, они берут тебя, как хотят. И хуже всего, что на каком-то интуитивном уровне я уже подчинялась Тэхену. Тэхену, который только что перешагнул через борт. Который остановился так близко, что между нами миллиметры; который пах утренней свежестью, парфюмом; который пах силой и этой своей вечно сдерживаемой агрессией.

Не хотела отличница приближаться к хулигану? А вот он…

‒ Ты… ‒ последний лепет, уже даже не попытка что-либо изменить, ‒ агрессивен…

‒ Ой ли?

Тэхен намеренно ласково поцеловал меня в щеку. После ‒ чуть ближе к уголку рта, еще ближе. А потом поцеловал правильно, и первым же поцелуем отключил мне голову. Начисто. Да, он был агрессивен, но правильно, очень по-мужски. От таких мужчин сводит и живот, и колени, и логику, от их поведения становишься готов без прелюдий – тут он был прав.

‒ Ты знала, что я приду… ‒ жаркий шепот.

‒ Нет…

‒ Знала.

Я догадывалась, что когда-нибудь. Он взял меня за шею под подбородком, как щенка, как овечку, приготовленную для заклания. И жесткость его была не в руках ‒ в поведении, в том невидимом поле, которое сносило способность мыслить.

И ничего не оставалось, кроме как чувствовать, что ты поддаешься. Еще один поцелуй, как разряд статического электричества, который стирает, портит всю твою мозговую нейронную сеть, превращает мозг в чистый лист бумаги. А после ‒ толчок горячим членом в сомкнутые бедра.

‒ Раздвинь. Ноги.

И бесполезно объяснять, что его мир, мир беззакония, стали, скорости и отблеска ножей, – это не мой мир. Мой состоит из строк текста романтических книг, у меня на подушке медвежонок…

‒ Я хочу видеть, как ты раздвигаешь их. Для меня.

Вот и все. Я даже не делала между ними выбор, между двумя мужчинами, его сделал Тэхен. Хуже всего, что уже не можешь отказать, потому что перенял эти импульсы, потому что забыл про выглаженную юбочку и застегнутую на все пуговки блузку, потому что хочешь стать частью его мира. «Плохой» девочкой.

И да, Гук был прав, Тэхен умел наслаждаться. Агрессивные мужчины часто торопливы, поспешны – этот таким не был. Он наблюдал за тем, как я открываю ему вход принудительно-добровольно, не способная оказать сопротивление. И как только пространства стало достаточно, Тэхен погрузил себя внутрь, припечатав поцелуем. И да, все уже было скользким, предательски-готовым.

Без прелюдий, без романтического начала… И это ощущалось правильным. Он брал, брал так, как хотел сам, он двигал бедрами, а я ощущала себя стоящей с задранной клетчатой юбкой, в мокрых гольфах, с распахнутой блузкой. И между нами более нет разницы – один мир. Он брал красиво, он делал счастливой каждую клетку моего тела, он целовал так, что сносило все пределы, и я понимала – я проиграла. От таких, как Тэхен, уже не отказываются, к ним потом тянет, как к наркотикам, их просто хочешь, им просто даешь… И да, внешне я останусь отличницей, но уже помеченной хулиганом – это навсегда.

Сопротивляться ему невозможно, себе тоже. Тэхен и в действительности оказался заряжен, наэлектризован по полной, он оказался шокирующе возбуждающ. Он погружал меня в себя толчками, прижав к теплому кафелю, он входил туда, где ему не сопротивлялись, он ломал собой всякое сопротивление. Его язык такой же наглый, как и член. И оба невероятно вкусные, оба делают такие вещи, что ты становишься куском накачанного дурманом желе…

Я разряжалась, признавая поражение, впившись ему в стальные плечи. Я испытывала оргазм такой интенсивности, какой, я думала, не способна испытать. Я всхлипывала, я была готова подвывать, мои расширенные зрачки были готовы поглотить Вселенную.

И да, я слишком поздно поняла, что это за десерт по имени «Ким Тэхен». Что все сложнее, все куда опаснее: не для тела ‒ для сердца.

А еще почувствовала, когда закончила спазмировать, что его орган внутри меня все такой же бетонный и горячий.

Из меня выскользнули, после Тэхен выступил из ванны обратно на коврик и, будучи повернутым в направлении двери, ведущей в его спальню, протянул мне руку.

Что? Нет…

‒ Я с тобой не закончил… ‒ И он совсем не имел в виду собственный оргазм. – Я с тобой только начал.

‒ Нет…

‒ Да.

И он вывел меня за собой.

Он не был тем, кто просто хочет тело, просто желает входить в скользкий проход ‒ он был тем, кто желал все, включая душу. Это было понятно из ощущений. Он обожал мое тело всем, чем его касался: ладонями, губами, втягиванием запахов, сжиманиями; обожал его толчками и ненасытным членом. Уже в собственной постели. Он не позволял выворачиваться. Он менял позы не потому, что не мог закончить, а потому что был истинным гурманом. Когда меня перевернули на бок, завязали волосы ладонью в узел и вошли сзади, обеспечив качественный ненасытный ритм, я вновь это ощутила по полной – Тэхен рушил собой внутри заслоны. Ему не нужен был мой оргазм, ему не нужен был свой оргазм, он хотел напитать меня собой, занять целиком.

Я же еще пыталась сопротивляться. Впустить мужчину на уровне тела еще можно ‒ невелика беда. Впустить на уровне души – нет… не такого, как он. Такой разобьет сердце неосторожным словом.

И потому, даже чувствуя себя подвластной его движениям, ауре, силе и тому, что он давно внутри меня, я выдохнула:

‒ Я… не подчинюсь тебе, Тэ…

Его рука на моей шее. Жесткий толчок внутрь.

А после он перевернул меня под себя, подмял. Разложил, прижав руки к постели, как звезду. Поцеловал в противовес очень мягко и произнес:

‒ Назови это иначе, Нинни… Назови это… доверием.

Нет. Только не это.

Я не впущу его в каждую клеточку тела и ума, доверившись. Не смогу.

‒ Смотри мне в глаза.

‒ Нет…

Я даже пыталась отвернуться, но мое лицо сжали в ладонях.

‒ Смотри. Мне. В глаза.

Я смотрела. Он был тем самым торнадо и теми самыми молниями. Он оказался напористым, непредсказуемым, куда более хищным. Он уложил меня в свою постель без сопротивления и знал, что так будет. Но мою душу…

‒ Смотри…

А в его мире, полном стали и оружия, драк и боевых действий, в самом центре было спокойно, там был штиль. Там был свет, там было мирно. И стало вдруг понятно, что Тэхен ‒ да, агрессивен, он убьет за тебя, он легко раскроит чужой череп, он переломает ребра… Но его агрессия никогда не коснется тебя. Потому что она «за» тебя.

‒ Увидела?

Я все еще отличница, раздвинувшая ноги перед хулиганом. Вся влажная, насаженная на него до конца, распертая тем, что когда-то находилось скрытым от моих глаз домашними штанами.

И да, я увидела.

‒ Доверься, Нинни…

Я выдохнула, когда он вновь начал двигаться, стирая все мои прежние программы. Довериться ему? Я вдруг ощутила, что хочу попробовать, хочу принять его целиком не только между ног, хочу открыть перед ним все двери. И Тэхен это почувствовал. Припечатал поцелуем, начал двигаться так, когда жестко, но крышесносно, когда всеми фибрами чувствуешь на себе и в себе мужчину, когда он уже разрушил все твои заслоны. Полная победа, безоговорочная. Сотрясалась в оргазме я под ним, чувствуя, как пульсирует, выплескиваясь, во мне бетонный член.

А выдыхала, успокаиваясь, с пониманием того, что он получил то, что хотел.

Он занял все во мне. Практически. И такого, как он, многогранного, глубокого, сложного, на самом деле очень легко полюбить.

Если раньше я мечтала раскусить его «секрет», то теперь думала, что не стоило и приближаться. Этот секрет оказался его внутренним магнитом, лишающим воли.

И потому, стоило всему утихнуть, я попыталась выбраться из его объятий.

‒ Далеко?

Конечно, он не дал.

Он был хищным котом.

‒ Ты невыносим.

‒ Думаешь?

Он улыбался. И я знала эту усмешку, этот дьявольский взгляд. А вот такой прочный захват на себе чувствовала впервые.

‒ Тебе понравилось, какой я.

‒Ты… ‒ Внутри клокотало возмущение. – Ты – доминант!

Его шумный выдох мне в шею.

‒ Совсем чуть-чуть.

Прозвучало по-ангельски, очень примирительно.

‒ А это напрягает мою… женскую суть.

«Не мой ты типаж». И, черт, кому я вру? Просто раньше я не все о себе знала, видимо.

‒ Твоя женская суть просто желает в новой ипостаси расслабиться. И, когда ты ей это позволишь, в тебя прольется от меня столько наслаждения, сколько ты не ожидаешь получить.

Где-то на задворках сознания я знала о том, что он прав. Но как это признать собственной головой? Он будет со мной делать все, что угодно, потому что я буду ему это позволять. Почему я раньше не подозревала о том, что настолько податливая? Или же не встречалось в прошлом мужчин, обладающих способностью заставить тебя желать исполнять их прихоти? В любом случае это нервировало.

‒ Я не люблю жестких мужчин…

Прозвучало по-девчачьи.

Мои волосы продолжали держать. Тэхен молчал, продолжал вдыхать мой запах, продолжал позволять мне «просто чувствовать». Его. И собственную неправоту. Просто меня заставили сдаться так быстро и безапелляционно, что хотелось взбрыкнуть.

‒ Я больше в твою постель…

‒ Нинни, если ты сейчас еще раз откроешь рот, мы все повторим по кругу.

Его рука мягко разжалась, спустя какое-то время.

Из его постели я выскальзывала осторожно, зная, что, если открою рот, он все повторит. Он заставит меня захотеть, чтобы он все повторил.

И, выходя из спальни, на него, расслабленного и обнаженного на кровати, я не смотрела.

Отличница сдала все свои позиции. И хоть все еще пыталась тереть стекла запотевших очков белоснежных платочком, уже понимала, что вечером опять захочет в «гараж».

Вот же несносный тип…