Как поразительно замер весь мир. Грудь Марьи впервые тяжело поднялась. Толстый слой туши давно расплылся по лицу, напоминая черную речку.

— Пошел вон из моей жизни. — Едко выплюнула она в сторону Пашка. — Прекрати отравлять все мое существование, бездарь. Я устала тащить тебя за собой. Хватит. Можешь захлебываться в собственном дерьме сколько угодно.

И развернулась. Коля почувствовал себя покинутым. Теперь-то он понял, что Марья не была ни на чей стороне. Марья просто была... крайне измотанной.

Всем стало неловко. Кто-то взял одну из девчонок за руку и стал отводить подальше. За ними ушли и другие. Пашок сплюнул, отряхнул свою одежду, хотя место ей сейчас только на перерабатывающем заводе.

И ушел, тяжело покатываясь по скользкой дорожке жизни.

— Марья! — Крикнул Коля и побежал за ней, как за последним разумным существом. — Прости, я просто... Марья!..

Когда Коля подбежал, то обнаружил ее пытающейся завести автомобиль, уже другой, явно не тот, что она дарила Пашку.

— Я знаю, что избегал тебя, я...

— Ты меня слышал вообще, Павленко? — Язвительно бросила она в его сторону, резкими движениями пытаясь завести машину.

«А что я должен был слышать?» — подумал он в этот момент.

Ему в лицо прилетела тряпка.

— Вытирай свою морду и садись. — Ей сложно было не подчиниться. Он почти и рванул к пассажирскому сиденью, как Марья тяжко вздохнула и разочарованно сказала. — За руль, Павленко. Ты забыл, что у меня нет прав.

Когда иномарка выехала подальше от стадиона, Коля наконец-то очнулся. Почему-то первой его мыслью было, что в своей одежде он точно испачкает дорогое сиденье. И уже после до него дошло, что он понятия не имеет, куда же надо ему ехать.

— Таня умерла.

Это звучало так просто в его голове, словно вопрос: «Как поживаешь?».  И он был готов обыденно на него ответить: «Да все в порядке».

— Поехали в ее деревню.

***

Во сне Ася видела настоящую войну. Ей казалось, что она — солдат, у которого есть особое поручение: убивать каждого врага, защищать своих. И она исполняла. В руках винтовка, а ноги несут непонятно куда в поле.

Она чувствует телом, что что-то не так, что опасность совсем близко, но ей надо бежать, надо вперед, чтобы спасти. Стрельба не прекращается. Пули пролетают совсем близко, надо быстрее...

Падение. Винтовка отлетает подальше. Она ползет на животе за ней, но дуло врага коснулось ее головы. Взрыв.

И Ася просыпается от болезненных судорог в ногах. Боль такая, что дай ей сейчас кто-то топор в руки, она бы с радостью отрубила себе ноги, что выворачивались в непонятных волнениях. Чтобы просто не закричать, она хватается за подушку, за одеяло, за то, что первое попадется в руки, и сжимает в тисках настолько крепко, насколько может.

А в голове играет гимн ее страны, что в психически повторяется в некоторых строчках.

Ася думает, что это продолжение сна, но во сне не бывает физической боли.

***

Коля остановился недалеко от собравшейся толпы. Еще минуту они оставались в салоне. Марья постукивала по коленке пальцами.

— Пошли.

И вышла первая. Она криво направилась к толпе. Коля смотрел на все глазами ребенка, до конца не понимая, что же произошло, и почему Марья попросила его приехать сюда. Но с каждым сделанным шагом ближе к эпицентру взрыва к нему начнет приходить осознание трагедии.

Все как-то странно волновались, окружив проклятый дом (так его уже окрестили среди людей). Коля медленно и тяжело пробрался через людей, идя за Марьей. Когда это кольцо он преодолел, его глазам предстало страшное зрелище.

Половина того дома, в котором он когда-то был, полностью обвалилась и выгорела. Вторая была в копоти и обломках стен. Жалкое подобие мебели стыдливо выглядывало из обломков, что рассыпались от взрыва. Протяжено выла собака, которую Коля никак не мог найти в этой темноте.

— Бедная девочка, бедная. Совсем еще молоденькая, а какая худенькая была! — Запричитали в толпе. — Гля! Не наши же, может дружки ее? Поглядеть приехали видать. И парень есть! Ее что ль?

Марья поспешно накинула капюшон толстовки.

***

Лоб весь взмок. Когда Ася очнулась в собственной комнате, она не поняла, что же это было. Ватные ноги ощущались неживыми, парализованными. Она попыталась сесть, но в ногах вспыхнула новая, к счастью, мимолетная судорога.

Она быстро убрала волосы с лица, оттащила подальше одеяло. У кого спросить? Мама мирно спала в соседней комнате и будить ее не хотелось, ведь завтра ей и так на тяжелую работу.

Экран телефона осветил ее лицо. Она стала машинально вбивать в поисковик все свои ощущения. Тысяча статей говорили, что не одна она обладательница таких ощущений. От этого стало несколько легче.

«Нервы. Проклятые мои нервы», — подумала Ася, когда отложила телефон и несколько успокоилась.

Это случится еще раз в следующую ночь, но до этого нужно еще дожить.

***

Легкий дым поднимался ввысь. Мимо прошли МЧС-ники, пожарные лениво тащили шланги к своей машине.

— Мы тут все. Удачи. — Пожали они руки полицейскому и поспешно выехали.

Коля сделал несколько шагов вперед, но его в один только миг остановил мужчина в форме.

— Стоять. Туда нельзя.

— А что...

— А вы кто?

Собака так протяжно завыла, что Коля вновь отвлекся на нее. И наткнулся. Но то выло не животное, так выл человек.

— Танюша моя-я-я! Та-аня! Дево-очка мо-оя! — Ее гортанное "О" оказывало на всех зевах жуткое впечатление.

Ее пытались привести в чувства, но та отказывалась кого-либо слышать и видеть. Ее тощие руки вцепились за сальные волосы и рвали их в клочья. Никогда еще Коля не видел такого человека. Тело-то осталось на земле, а вот душа где?

— Он ее жених. — Марья вытолкнула Павленко вперед. И вновь это место, от которого он за секунду становился невозможно медлительным глупцом.

— Соболезную.

— Чему? — В глазах людей он сейчас смотрелся растерянным женишком, который никак не может принять правду жизни, но на деле Павленко действительно не понимал чему же он здесь обязан.

— Ты что, парень, совсем того?

«Да нет, нормальный я», — растерянно пробормотал он, после чего позволил Марье повести его поближе к матери Тани.

Та продолжала выть хуже зверя и не обращала ни на кого никакого внимания.

— Мо-о-оя!

— Ну это, Лариска, жених Танин подъехал...

Коля чувствовал, что все сейчас смотрят на него с каким-то ожиданием, явно думая, что вот он с этой женщиной и разделит горе. Но Коля стоял истуканом. Вдруг женщина запрокинула голову, и на Колю посмотрели два стеклянных заплывших глазика.

— Ты-ы ее не забра-ал! — И дальше поплыло из ее ус, что Коля в смерти Танечки виноват, что он должен был ее забрать, взять в жены и сделать счастливой, но теперь любимая Танечка мертва, и никто ее не заставит встать на ноги.

И снова все смотрят, пожирают. Коля пусть и тайно грезил о внимании, но явно не о таком. Эта ночь превращалась в сущий кошмар.

— А что... Что случилось-то?

Тут уже Марья не сдержалась и увела его к карете скорой помощи, лишь бы не мозолил глаза присутствующим.

— В доме был газовый баллон, который взорвался непонятно почему. Сейчас выясняют.

— А Таня где?

— А Тани нет.

Мимо них прошамкал по разбитой дороге деревни хмурый и сонный врач.

— Давайте, заносите! Отвезем уже в морг.

Занесли в карету первого — мешок для трупов был длинный. Когда несли второй — тот чуть ли не покатился из рук санитаров и не хлопнулся прямо под ноги Павленко. Все ахнули.

— До-оченька! — И отчаявшаяся мать кинулась за этими носилками как за спасением от кошмара, но дверь захлопнули прямо перед ней.

Когда отъехала скорая машина, все постепенно стали расходится, боясь окончательно замерзнуть в ночной холодюге.

— Марья, мы-то почему здесь? — Неожиданно спросил Павленко, когда они оба беспомощно глазели на остатки проклятого дома, где Колю когда-то чуть ли не сосватали с Таней.

— Не знаю. — Честно призналась она, после чего внимательно поглядела Коле в глаза. — Мне позвонила их соседка, я оставляла ей номер на тот случай, если отчим вновь начнет к ней приставать. Даже машину отцовскую взять пришлось. — Но Коля не это услышать хотел. Марья вздохнула, взяла его за разбитую руку. — Я думаю, мы должны были ее проводить. Хотя бы так...

А потом, когда они почти и доехали до общежития Коли, и Марья пересела на место водителя, из ее уст сорвалось то, что она говорить явно не собиралась.

— Знаешь, когда ее тело почти что уронили, я подумала... Подумала... Что это ее последний рывок к тебе, последнее ее желание — ты. 

И Марья уехала, оставляя Колю наедине со своей истерзанной совестью.

***

В последнее время я крайне сильно эмоционально истощена, поэтому прошу прощенья за задержку. И продолжаем нашу здесь рубрику: "Как ты относишься...?"

Сегодня вопрос такой: как вы относитесь к Марье?