Молчание тяжёлой ношей висело в воздухе, и до краёв заполняло машину. Джонатан ничего не сказал о том, в чём же заключалась его вина. Казалось, что истина данной тайны мне останется недостижимой, потому что ни угрозы, ни мольбы, ни порывы сбежать от него – ничего из этого не увенчалось успехом.

Да и сбежать от него, по правде говоря, было невозможным. Я была ранена. Ранена внутри, ранена снаружи. Так почему я до сих пор жива?

— Кто нанял тебя? — я сдалась и заговорила, разорвав пелену молчания.

— Скоро узнаешь, — ох, как же я ненавижу его загадки, его привычку закидывать удочку лишь наполовину, так, чтобы крючок не касался воды.

— Я хочу сейчас знать, ­ — жалкие попытки настоять на своём, показать свой характер, парень обрывал весомыми аргументами, заставляя меня замолчать, и внимать его речам.

— Я подвергну того человека опасности, если ты о нём узнаешь, — Джонатан постучал пальцами по рулю, и словно открыл половину тайны, но самый пикантный момент так остался загадкой.

Но кто? Никого не осталось, кроме Майкла, а ему, наверное, нет дела до меня. Моего «дядю», а точнее биологического отца, за последнее время, что я наконец-то узнала о его существовании, волновал лишь бизнес, деньги, связи. Я хотела узнать о нём, познакомиться, но всё было безуспешно. Моя искренняя вера в то, что он любил маму, не давала возненавидеть Майкла окончательно, но его безразличие подрывало веру в то, что когда-нибудь мы сможем сидеть с ним за одним столом и разговаривать о насущных темах. А может он сам в такой ситуации? Или его уже и нет в живых...

Я не могла знать всего происходящего. Папа пытался наладить с ним общение, но всё опять-таки упиралось в их совместные дела.

Папа... в груди щемило. Хотя, это стало привычным моим состоянием. Я привыкла терять: мама, Джонатан, наш с ним ребёнок, так и не увидевший этот мир, теперь и папа. Я бросила его там, посреди пустыря, никому не нужного, у него даже не будет могилы, и мне некуда будет сходить, чтобы с ним поговорить. Горючие слёзы утраты опалили мои щёки. Я теряю, всех теряю...

Как за один миг жизнь может так перевернуться с ног на голову? Я же собиралась на свидание, училась в престижном заведении, не знала ни в чём нужды, до того момента, как передо мной появился парень в костюме, с того момента моя жизнь поделилась на «до» и «после».

— Что за документы требовали в тот день, когда на нас напали? — этот вопрос давался хуже всего, но лишь он озарил моё сознание в момент скорби по отцу, возможно, это и есть маленький ключ к такой огромной тайне.

— У твоего отца был компаньон в одном «нечистом» деле, — начал телохранитель, но я сразу перебила его.

— Папа никогда не занимался ничем незаконным.

— Нет, Хлоя, занимался, — Джонатан многозначительно замолчал.

— Зачем? Зачем ты колеблешь веру в моего отца? — вырвалось истерикой из моих уст фраза, и я на вспыхнувших эмоциях развернулась к парню, который на долю секунды повернулся в мою сторону, но и этого мне хватило, чтобы дать ему пощечину.

Джонатан тяжело вздохнул, он не злился, но недовольство явно читалось на его лице. Я ударила его настолько сильно, что рука горела, а его щека стала красной.

— Потому что я не хочу тебе врать, только не о твоём отце, — ответил он на мой вопрос, причём, не показывая эмоций, и уже не смотря в мою сторону, а лишь на дорогу.

— Не может быть, — я судорожно завертела головой, пытаясь вытрясти данные слова из моей памяти, но, к сожалению, не удалось.

— Ему пришлось, чтобы защитить тебя и твою мать, в то время он и пошёл на такой риск. Но как только его подельники узнали, что Янг воссоединился со своим братом, они потребовали свою часть обратно, потому что у Майкла связи в этом деле были намного серьёзнее. Не желая конкурировать, они стали угрожать твоему отцу, что все документы о его «чёрных» делах окажутся в суде. Тогда твой отец и обратился ко мне, чтобы я забрал эти бумаги. Мне помогали Лана и Рон.

Всё встало на свои места; вся ненависть со стороны Ланы, все её слова о том, что Джонатан был цепным псом у моего отца, её желание поквитаться со мной, сделать больно, всё оправдано, она знала обо всём, а я не могла сказать ни слова, меня парализовало.

На смену полному онемению пришло помешательство, истерический смех вырвался из моей груди, и я начала вести себя, как психически больная. Не отдавая отчёта, я стала бить по панели впереди меня, за пару ударов разбив руку в кровь, слёзы смешались со смехом, и, наконец, пришло осознание, что я всё потеряла. Я отстегнула ремень безопасности, игнорируя попытки Джонатана задержать меня, царапая его руки, пока он не свернет с дороги на обочину, чтобы остановить. Уже открыв дверь, справившись с ремнём и телохранителем, я готова была выпрыгнуть, но парень во время ударил по тормозам, а я ударилась о ту панель, о которую пару минут назад разбивала руку. Я не почувствовала боли, и мне это понравилось, так, что я снова залилась смехом, на этот раз ещё сильнее.

— Хлоя, — Джонатан обежал машину и стоял передо мной, вытаскивая на свежий воздух. — Ты в порядке? — задал он риторический вопрос.

— Ты глупый? — я рассмеялась ему в лицо. — Как я могу быть в порядке? — всё уже переходило в конвульсии, и теперь, чтобы привести меня в чувства, Джонатан ударил меня по щеке, а затем сильно обнял, отдавая всё своё тепло, успокаивая своим ровным дыханием.

Парень, так же резко, как обнял меня, так и отстранил, прижимая к машине, держал за плечи, крепко их сжимая, словно я могу убежать от него. Телохранитель так проникновенно смотрел в мои глаза, что я хотела верить, что ему не всё равно.

Он отпустил меня, проведя тыльной стороной руки по лбу, после я увидела, что на ней кровь.

— Джонатан, я не виновата, я не хотела, чтобы мама умерла, папа, наш ребёнок. Я не хотела, чтобы Лана страдала. Я не хотела, чтобы умер ты,  — я стала оправдываться перед ним. 

После высказанного мной, я стала чувствовать боль: физическую, моральную, я ощущала черноту одиночества внутри.

— Нет, ты не виновата, — словно оправдывая меня, пытаясь успокоить, он подтверждал мои слова.

— Почему ты бросил меня? Скажи! Уже можно! Пожалуйста, — выпрашивала я.

— Не сейчас, — тихо ответил он, словно боясь ещё больше ранить меня.

Я иронично ухмыльнулась.

— Поцелуй меня. Тебя это ни к чему не обязывает, когда мы снова расстанемся, вернёшься к своей семье, ты забудешь, твоя жена ни о чём не узнает. А меня это вылечит, хоть немного.

Джонатан внимательно посмотрел на меня, затем прикоснулся своими ладонями к моему лицу, после чего одну руку он запустил в мои волосы, перебирая грязные пряди.

Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями, это было прекрасно.

— Ну же, — я подталкивала парня к действиям.

Он поцеловал меня. Поцеловал. Сначала нежно, перебираясь одной рукой к моей шее, он поглаживал её, ощупывая каждый миллиметр кожи. Я обняла его, сильнее прижимаясь, чтобы не упустить этот момент, чтобы прочувствовать Джонатана каждой фиброй своей кожи.

Невинная нежность стала стремительно перерастать в необузданную страсть. Наш поцелуй стал прерывистым, а руки Джонатана начали блуждать по всему моему телу, разжигая огонь желания внутри.

Я закрыла глаза и откинула голову назад, когда телохранитель стал целовать мою шею, попеременно покусывая её.

— Не останавливайся, — судорожно произнесла я, запустив пальцы в его волосы.

Джонатан вновь вернулся к моим губам, открывая дверь машины, уложив меня на заднее сидение, он лёг сверху. Он сладострастно истязал мои губы, шею, а я сквозь кофту царапала его руки.

Телохранитель на секунду оторвался, взглянув мне в глаза, я закусила губы от прилива желания, от понимания, что он тоже хочет меня.

Я приподнялась на локтях, поцеловав парня, потихоньку переместившись в более удобное положение, он сел, а я сверху, взяв борозды правления в свои руки. Парень лишь завороженно смотрел на меня, в то время как я снимала с него кофту, и целовала его одновременно.

Расстегнув его ремень, я приподнялась, чтобы он смог припустить джинсы, затем он помог расправиться мне с одеждой. Я боялась, что это всё сон, боялась проснуться и упустить этот момент, мне не хватало дыхания рядом с ним, он изводил меня, заставляя томно выдыхать от ощущений.

Когда я целовала его, то не закрывала глаза, чтобы постоянно видеть Джонатана, потому что рядом с ним я не знала, какой момент может стать последним...