Осень. Октябрь месяц. Ненавижу осень. Нескончаемый моросящий дождь, ветер, пробирающий до костей, словно вездесущий, потому что, как бы тепло я не оделась, мне всё равно холодно. Слякоть. Её вроде и нет, но в то же время она повсюду, налипая неприятными комочками к подошве обуви, она делает её неимоверно тяжелой, и создаётся ощущение, что я не в лёгких сапожках, а будто в лыжах, до того мне неудобно, а я не умею кататься на лыжах.

Зонт. И зонт я не люблю – он тяжёлый, от него невозможно затекает рука, а ещё ветер, который мотает зонт в разные стороны, не давая защитить меня от мелких и назойливых капель дождя.

Топчась на одном месте, создавая под собой мини-болотце: в ямки, что остаются после моих следов, мигом затекает вода, я душу в себе приступ ярости и закрываю зонт, давая осеннему дождю намочить мою укладку на волосах. Обувь не такая хорошая, как говорила консультант в магазине, продавая мне её за кругленькую сумму, постоянно приговаривая, что она брендовая, а такие вещи на века. До того во мне бушевала злость на всё, что я готова была поехать в тот магазин, кинуть милой девчушке эти сапоги в лицо, и показать свои почти насквозь промокшие ноги.

Я старалась дышать глубоко, прикусывала губу, чтобы не закричать, прохрустела всеми костяшками на пальцах, отчего кожа рук стала белой, а потом вновь покраснела, я открывала и закрывала зонт вновь и вновь, лишь бы не признавать, почему я до такой степени стала ненавидеть осень...

*** *** ***

Кладбище было пустым, лишь дождь мелкими каплями барабанил по надгробным плитам, и ветер покачивал близ стоящие деревья. Я до сих пор переступала с ноги на ногу, чувствуя, что конечности стали неметь, а одежда, что была на мне, до ниточки промокла. Простояв практически час, я не могла себя осилить, чтобы взглянуть на имя, что было увековечено на надгробном камне.

Сил держать в себе то, что копится во мне с каждым днём, не было, и я заплакала, давая слезам волю, чтобы смешаться с дождём.

Я смотрела вдаль, чтобы не смотреть на даты смерти дорогого мне человека, чтобы не видеть, как он мало прожил.

- Что ты тут делаешь? – я услышала тихий голос, продрогший, но при этом не утерявший силы.

- Привет, Лана, - повернувшись, я оглядела девушку, которая тоже, по-видимому, не любила зонт, потому что её темная копна волос висела, как сосульки, а в руках она держала пару белых астр.

- Я просила тебя больше не появляться здесь, - вместо приветствий заявила она.

Девушка молниеносно промчалась возле меня, задевая плечом. Она присела возле могилы брата, убрала рукой грязь с плиты, и положила рядом, принесённые цветы.

- Лана, - робко начала я то, что пытаюсь сказать уже второй год, встречаясь с ней на том же самом месте.

Она резко поднялась, повернувшись ко мне, и буравя насквозь меня взглядом, предостерегла от дальнейших слов:

- Мне не нужны твои извинения, они не помогут: ни мне, ни Джонатану.

- Да как ты не можешь понять? – вскрикнула я, вытирая нахлынувшие слёзы, - я тоже скучаю, безумно...

- Неужели? – возразила Лана, вскинув руки вверх. – До такой степени, что не успели моего брата похоронить, ты уже замуж за другого вышла.

- Я любила Джонатана, пойми.

- Вот именно, что любила. Хотя, я сомневаюсь. У тебя просто не было выбора тогда, а как только он спас тебя и всю твою семейку, его прогнали, как ненужную собачонку.

Выплюнув всю злость мне в лицо, Лана повернулась, «попрощавшись» с братом, и пошла в сторону выхода из этого места, кинув мне напоследок:

- Я, надеюсь, что не застану тебя больше здесь.

Я держалась, из последних сил, но больше не смогла сдерживать в себе ярость, боль утраты, чувство бесконечного одиночества.

- Ты не знаешь ничего! – громом прозвучал мой голос на всё кладбище, заставляя ворон взмыть вверх.

Девушка резко остановилась, словно обдумывая, сказать мне или нет то, что творилось на её душе, но не стала, а только ускорила шаг, скрываясь за воротами того места, что становится последним пристанищем каждого.

Слова Ланы расковырял мои шрамы, давая крови просочиться наружу, и я, не заботясь о внешнем виде, упала на колени, истошно плача.

- Прости меня! – неразборчиво лепетала я, уперевшись ладонями в землю, под которой покоится мой телохранитель...