– Я понимаю – между пальцами... Но перепонки под мышками – это ведь ужасно неудобно, – покидая дом Мобула Галола, бормотал Парвел; Талии вновь приходилось ненавязчиво поддерживать его под локоть: после успешного преобразования тела торговца Парвел опять был как пьяный. – Нет, ну правда. – Он поднял руку и хмуро оглядел свой бок. – Даже рубашку не наденешь. А если и наденешь, то натрёшь...

– Рубашку? – с каменным лицом покосился на него Сарвах.

– Подмышку. Скажи, Талия, а вот тебя как кошку не смущает, что у тебя на теле есть подмышка? Ну, подмышка, ты понимаешь... Ты ведь понимаешь? Потому что я вот ничего не понимаю. Но я так счастлив! Я, оказывается, такой хороший человек. Смелый, умелый и с-схыстродательный.

Юнил закрыла лицо правой парой рук. Остальные налары – и её телохранители, и воины Сарваха – тактично отворачивались, пряча ухмылки.

А вот Талии было не до смеха. Она никак не могла отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает. И наблюдает с недобрыми намерениями. Она почти не удивилась, заметив в скалах какое-то подозрительное шевеление, и уже открыла рот, чтобы предупредить своих спутников, но её опередила Юнил. Поморщившись, она обернулась в ту же сторону и фыркнула:

– Он всё-таки не удержался!

– Кто? От чего? – хором спросили Сарвах и Талия.

– Отец. От очередного спектакля, разумеется. Не беспокойтесь, он совершенно безобиден. Сам по себе, во всяком случае.

Талия покачала головой: она почему-то была вовсе в этом не уверена.

К почти отвесному склону одной из скал была приделана изогнутая решетчатая конструкция, верхушка которой, загибаясь вниз, точно водопроводный кран, нависала над бухтой на головокружительной высоте. По терявшемуся где-то за домом металлическому тросу к ней медленно поднимался огромный колокол, покрытый заклёпками и зачем-то обвешанный сверкающими гирями.

– Это водолазный колокол. Отец спал в нём все эти годы, только там и снимая свой скафандр, – милостиво пояснила Юнил. – Теперь и тот и другой ему больше не нужны, что он и решил продемонстрировать миру максимально наглядно.

– А знаете, как называется середина колокола? Талия! – сообщил Парвел. – Нет, пы-правда! А выше неё есть ещё поясок. Но это не так в тему.

Достигнув конструкции, колокол начал неторопливо раскачиваться. Вместо языка из его зева и в самом деле свисали металлические сапоги мобулова костюма. Талия на мгновение пожалела, что у неё нет четырёх рук Юнил, чтобы закрыть себе и глаза, и уши. Но делать этого в любом случае не следовало: тревожное предчувствие не отпускало её, сколько бы она ни убеждала себя, что находится в одном из наиболее хорошо охраняемых мест Энхиарга.

Талия ожидала чего угодно: того, что звуки колокола заставят всю влагу в их телах испариться, или же, напротив, из него хлынет поток ядовитой жижи, которая в мгновение ока заполнит всю скальную чашу. Но ничего не произошло. Немелодичный звон смолк, и над бухтой вновь воцарилась уютная тишина. Лишь прибой с тихим шелестом набегал на песчаный берег. Первые струйки поднявшейся воды с едва слышным шуршанием стекали по краям раковины, приютившей дом Галолов, заставляя перламутр сверкать ещё ярче.

– Это не прилив! – сбрасывая с плеча рюкзак, вдруг рыкнул Сарвах.

В следующее мгновение Талия обнаружила, что лежит ничком, придавленная к полу икающим Парвелом, а над ними колыхается студенистый защитный купол наларской работы.

– Такая прекрасная интуиция и такой беспробудной дуре досталась, – пробормотала Талия, отползая в сторону.

– Между прочим, «беспробудный» – это титул особо чтимых старейшин в Долине Снов, – выдал Парвел и только потом спросил: – А... что это мы? Так и должно быть?

– Нет. Не должно. На нас напали. Слезь с моих ног, пожалуйста. – Не теряя времени, Талия погрузила руки в стенку купола, пытаясь хотя бы сделать его прозрачным.

– Да. Конечно. Я сейчас. Как неловко-то...

Картина, открывшаяся Талии, когда она наконец-то сумела сладить с куполом, скорее завораживала, чем пугала. На жемчужном склоне выросла роща деревьев, точно выдутых из полупрозрачного стекла. Гибкие, безлистные, перистые ветви, расположенные ровными ярусами, придавали им сходство с гидрами или коралловыми полипами. Плоские корни, змеясь, уходили за край чаши и таяли в замерших приливных волнах. Гладкие стволы иссекала россыпь вертикальных, неспешно моргающих «глазков». Воздух вокруг деревьев то и дело вздрагивал, между прорезями проносились плоские, кристально чистые льдинки. В местах, куда попадали их отблески, перламутр покрывался щербинами, точно на него плеснули кислотой.

– А кто это такие? И что нам с ними делать? Я что-то никак не соображу, – снова подал голос Парвел.

– Тебе – ничего. Ты уже сегодня отличился, как только мог, дай и другим членам нашей команды покрасоваться, – попросила Талия, изо всех сил стараясь, чтобы её слова не прозвучали как издёвка.

Вряд ли у неё получилось, но Парвел удовлетворённо хрюкнул и, прикрыв голову руками, заявил:

– Тогда я просто полежу здесь, чтобы никому не мешать.

– Здравая мысль, – кивнула Талия, с досадой сознавая, что ей, видимо, придётся поступить точно так же: деревья-гидры оказались ожидаемо не одушевлены.

Это были магические конструкты, к тому же не управляемые извне, так что единственное, чем она могла помочь наларам, это защитить их разум на случай, если враг попытается атаковать их ещё и телепатически.

– Не вздумайте перемещаться, здесь вокруг какая-то жуть пространственная, – почувствовав её чары, велел Сарвах.

Налары благоразумно отступили за пределы рощи, не желая принимать бой на вражеской территории. Их осталось меньше половины – три иссохшие, смятые тела старыми тряпками остались лежать под сенью гидр; у основания защитного купола Сарваха топорщила скрюченные пальцы чья-то рука, будто срезанная лезвием. Юнил уцелела. Она засела в останках водолазного колокола – проржавленного, разорванного надвое и неведомой силой сброшенного со скалы. По искорёженному металлу плясали оранжевые отсветы огненного облака, окружившего подошву одной из гидр.

– Говорю же – им как кнутом по воде! Мне и то хуже стало, пока я его творил, – крикнул Сарваху приземистый налар, видимо сотворивший это заклинание.

– Понял. Прикрывай Юнил, – велел ему командир.

Наларка и впрямь нуждалась в защите: кровожадные солнечные зайчики рощи то и дело наскакивали на её магический щит, слой за слоем проедая его. К счастью, кто-то из наларов всякий раз успевал подпитать сферу. Позаботиться о себе сама Юнил не могла: всё её внимание поглощал кусок вязкой смолы, который она мяла, скручивала, растягивала всеми четырьмя руками, иногда пуская в ход и острые клыки. Видимо, она управляла странной конструкцией, огородившей рощу со стороны особняка Галола. Это была невысокая, в пол человеческого роста, стена, слепленная из чего-то напоминавшего жирную, влажную глину. Её чёрно-фиолетовая поверхность непрестанно менялась: вздувалась пузырями, шла рябью, точно кто-то невидимый швырял в неё камни, обрастала коврами коротких толстых щупалец, покрывалась сетью порезов, сочащихся жидким золотом, вспыхивала тысячами огненных искр, закручивалась медленными водоворотами, два из которых сейчас, точно гигантские шестерни, неспешно перемалывали угодившую между ними гидру. В этой же стене увязли и корни стеклянной рощи.

– Всё! Всё, она сдалась и жрётся! – радостно закричала Юнил.

– Я тебе сразу сказал, – довольно пожал плечами Сарвах, глядя, как поверхность стены окрашивается серебром: оболочка гидры лопнула, вспучившись сгустком студенистой плоти и отливающей металлом жижи, заполнявшей центральную полость.

– Кровь Веиндора[1]! Надо же... – вдруг пробормотал Парвел.

– Что – надо же? – покосилась на него Талия.

– Кровь Веиндора. Откуда она в них? Может, это такие пиявки? И они её из него насосались? Что я несу... – Он припечатался лбом о мягкий купол. – Каков я кощунник! Фу-у!

– Погоди. Ты что, чуешь, что серебряное нечто в сердцевинах этих гидр – кровь Веиндора? – искренне надеясь, что он шутит, переспросила Талия.

– Ага. Она же аж дребежжит. З. Дребез-жит. Но с чего кому-то красть её и заливать в эти штуки? От неё же никакого толка. В ней только покойников топить. А скандал может быть – у-у-у!

Талию непонятно почему обдало ужасом: она могла бы назвать с пару десятков веществ, куда опаснее крови Веиндора, которые могли не только убивать касанием, но и прожигали доспехи и магические защиты. Здесь крылось что-то ещё. Сказанное Парвелом слово «скандал» продолжало звенеть в ушах. На этот раз Талия не стала игнорировать предчувствие. Догадки заметались в её голове: кто-то хочет стравить наларов и элиданцев? Обвинить наларов – ведь эти гидры явно порождение наларской магии – в краже святыни? Но каких – противников Галола или же его сторонников, укравших кровь, чтобы подставить своих врагов? Или это акция устрашения, которая должна продемонстрировать Галолу, что и Неллейн, и Веиндор осуждают его действия? Эффектное последнее предупреждение? Нет, вряд ли – тогда этот лесок вырос бы вокруг его дома, а не поодаль. Или даже прямо внутри.

Стена Юнил резко изменила форму и невысокой маслянистой волной покатила к гидрам. Передняя кромка жижи неестественно приподнималась и, при всей своей текучести, выглядела плотной и бритвенно-острой. В шаге от ближайшей гидры лезвие распалось на ряд плоских зубцов. Они вонзились в желеобразную массу, и гидру наводнила чернота, полная искр и водоворотов. Серебро в её сердцевине померкло. Волна продолжила неспешное движение, пронизывая свою агонизирующую жертву. Отблески мечущихся между глазками льдинок оставляли на тёмной массе неглубокие лакуны, которые мгновенно заполнялись изумрудным дымком и тут же затягивались. Сарвах и Юнил переругивались, выбирая новую цель. Волна вильнула вправо и вгрызлась в следующую гидру, в то время как первая её жертва с влажным шлепком повалилась на бок, изрыгая чёрную слизь.

На четвёртой гидре процесс вдруг застопорился. Не сумев пробить прозрачную оболочку, ряд зубцов начал изгибаться полумесяцем – всё сильнее и сильнее, пока ствол гидры не оказался стиснут остриями со всех сторон.

– О-о, ты видишь? Её основание сейчас в сечении стало как шестерёнка, – прошептал Парвел.

– Это что-то значит? – спросила Талия.

Прежде чем элиданец успел ответить, раздался оглушительный хлопок – непокорная четвёртая гидра сдалась. Рванувшиеся вперёд зубцы сошлись в самой её сердцевине, но на этот раз, вместо того чтобы почернеть и упасть, гидра вдруг взмыла в небо. Налары недоумённо переглянулись, решая, что делать с ней дальше.

Талия тоже не могла отвести глаз от гидры-беглянки. Её щупальца укоротились, вздувшиеся бока пошли глубокими продольными бороздами. Теперь гидра скорее походила на выдутую из стекла коробочку мака, полную серебряных семян... и Талия вдруг отчётливо поняла, что за всходы из них уродятся.

– Её нужно уничтожить или изолировать – что угодно! Она сейчас рванёт! – что было сил мысленно заорала она Сарваху.

Налар понимающе мотнул головой и воздел руки к небу. Воздух над ним задрожал. Но, судя по выражению его лица и тому, что гидра продолжила полёт, его заклинание соскользнуло с неё. Юнил тоже выпустила по ней несколько снарядов – ядовито-пунцовых, витых и длинных, точно единорожьи ракушки. В паре локтей от гидры они рассыпались шапками салюта. Та же участь постигла и изолирующие сферы, которыми Юнил попыталась окружить гидру следом – раз за разом они лопались, точно мыльные пузыри.

У Талии перехватило горло. Она уже как наяву видела, как гидра взрывается, превращаясь в огромное студенистое облако. Защитная система города не срабатывает – как тогда, во время Купаний, и капли крови Веиндора дождём падают на город. Растекаются по макушкам, плечам, и существа, не успев измениться в лице, одно за другим валятся на землю. Сколько будет жертв? Сотни? Тысячи? Больше? Удастся ли их воскресить?

Талия в отчаянии стукнула кулаком по куполу. В тот же миг в небе вдруг полыхнуло бирюзовым огнём. Сияние медленно, почти ласково обволокло гидру. Она ощетинилась сотнями иголок, но изолирующий кокон лишь упруго растянулся.

– Это городская стража! – радостно крикнула Юнил, замахав правой парой рук кому-то невидимому.

***

Через десять минут с оставшимися гидрами было покончено, и кто-то из наларов наконец-то соизволил выпустить Талию и Парвела из их магической темницы. Вокруг суетилась добрая дюжина существ в бирюзовой форме городской стражи – делали какие-то расчёты, брали образцы, записывали показания наларов. Талия с досадой поймала себя на том, что ей неловко смотреть своим спасителям в глаза. Какой бесталанной выскочкой она должна им казаться – заварить такую кашу и, чуть запахло жареным, спрятаться за чужие спины!

– Ты прожуёшь и проглотишь это, Талия ан Камиан, – строго фыркнула она, заставив себя поднять голову и благодарно улыбнуться суровой даорке, фасующей ошмётки гидры по керамическим банкам. – Ты всегда знала, что в мире настоящих магов ты – ничто. Почеши себя за ушком за то, что была хорошей кошечкой, сидела под тазиком смирно и не мешала более одарённым дядям и тётям делать их дело.

– Вот мы тут насвинили, да? – щурясь, будто от яркого света, хихикнул Парвел. – Но нас сегодня простят, ведь мы нынче молодцы! Ишь выступ... выплывает!

Талия проследила его взгляд и увидела папашу Галола, как ни в чём не бывало расхаживающего по образовавшемуся на месте рощи болотцу. Он не столько наблюдал за работой стражи, сколько наслаждался реакцией на его облик. Талия улыбнулась: видеть, что кто-то так бесстыже щеголяет их работой, было ужасно приятно.

– Да, мы все тут сегодня определённо молодцы. Каждый по-своему. Пойдём послушаем, о чём там наш бравый генерал вещает.

Сарвах разговаривал с высоким загорелым мужчиной, по виду – человеком, если не считать заметно выступающих из-под нижней губы клыков. Позади незнакомца стояли двое стражников в типичных анлиморских доспехах – обтекаемых, гибких, с герметично прилегающими к шлемам зеркальными забралами.

– Так во что же вы её всё-таки запаковали? – допытывался Сарвах, энергично разминая в руке кусок стены Юнил. – У нас на ней ни атакующие не сработали, ни изолирующие. Как в песок всё. Я даже пространство вокруг неё попробовал скрутить, но не тут-то было.

– Напиши официальный запрос. Ты же прекрасно знаешь порядок, – видимо, уже не в первый раз отвечал ему страж.

– Ну мало ли, в виде исключения. С остальными-то мы справились, а вот эта, последняя...

– Разумеется. Её функция была иной, – многозначительно выставив вперёд раздвоенный подбородок, заявил Галол.

– Ты тоже думаешь, что они хотели распылить эту дрянь над городом?

– Это не дрянь, это кровь Веиндора! – возмутился Парвел, захлёбываясь перенасыщенным влагой воздухом.

– Да тут всё очевидно, мне кажется.

– Согласен с господином Галолом, – кивнул стражник. – Некто решил очернить его, госпожу ан Камиан и вас в глазах наших сограждан. И, надо сказать, он подошёл к задаче со всей серьёзностью. Сегмент городской защитной системы, отвечающий за эту часть побережья, полностью перешёл под его контроль и несколько часов передавал в центр ложные данные. Вероятно, мы бы вообще не заметили, что здесь происходит непотребное, если бы не наблюдали за госпожой ан Камиан персонально.

– Ужас какой, – охнула Талия. – Не знаю, как вас и благодарить. Я не ожидала, что вот так вот сразу всё... обрушится.

– Ваш приезд не потребовал от нас ничего, не входящего в наши обязанности, госпожа, – проницательно глянув на неё, поклонился страж. – Эзлур Сепхор лично приказал нам присматривать за вами: он предвидел, что подобных провокаций не избежать. А сейчас прошу меня извинить – я должен проследить, чтобы замеры были произведены надлежащим образом. Переведите пока дух, чуть позже мы всё обсудим.

____________________

[1] Кровь Веиндора – похожая на ртуть жидкость, загадочным образом образующаяся в подвалах храмов Милосердного. Считается элиданцами священной, используется ими в ряде ритуалов, в частности, благодаря своей способности без остатка растворять мёртвую плоть, для похорон (усопших помещают в особые резервуары, заполняют их кровью, а затем возвращают её в общие бассейны). При попадании на кожу живых существ, не являющихся жрецами Веиндора, кровь мгновенно лишает их жизни.