После бурного вечера в таверне, ребята с трудом продрали глаза, когда Харит начал барабанить в их двери на рассвете, и, если бы не почтение к его роли хозяина, он был бы послан в далёкую даль. И хотя за многие годы жизни в пансионе, где вставать требовалось до восхода солнца, у Леона выработалась привычка, в последние дни делать это становилось всё сложнее. Он чувствовал себя полностью измотанным. И всё же отдушиной в столь нелёгком деле была улыбка лежащего на соседней подушке Кассергена. Вот, кто действительно ненавидел рано просыпаться.

Позавтракав, они вновь поднялись в комнаты, чтобы переодеться в вещи, купленные Джоанной на местном рынке. Им предстояло двигаться через пустыню к юго-восточным горам, где начиналась граница Диких Земель. Их одежда для этого не подходила, – слишком жарко в ней становилось под палящим солнцем, – поэтому пришлось надеть более свободные по покрою костюмы, нацепить на голову коническую плетённую шляпу и повязать платки, на случай, если начнётся песчаная буря.

– Соун – не самое удачное время для хождения по пустыне. Температура достигает максимальной отметки. Если выдвинемся сейчас, идти будет тяжело, но к границе прибудем к вечеру, если погода соблаговолит, – отчитался Андра, сидя на полу перед картой.

– А если нет? – поинтересовался Викери, скептично приподняв рыжую бровью.

– Тогда заночуем в пустыне, – спокойно пояснил Андра. – Ночами температура там сильно падает, поэтому такой вариант для нас не желателен.

– Но я захватила несколько одеял на этот случай, – оптимистично заверила Джоанна и похлопала по набитому всякой всячиной рюкзаку.

– Все торговые лавки обчистила? – невзначай поинтересовался Рэйден.

– Все понемногу, – подыграла бессфера.

Распрощавшись с хозяином и его дочерью, путники двинулись к окраине города, где располагался один из четырёх мостов Арам-Арана; тот, что славил своей красотой хранительницу юга, богиню войны, Высшую богиню, титулованную как Властитель соглашений Беал, – пламенную Берит.

– О чём рассказывают эти барельефы? – поинтересовалась Николь, приглядываясь к рисункам.

– История длинная, – равнодушно отозвался Андра.

Не похоже, что он горел желанием поведать об этом. Всё то время, что они шли по длинному мосту, Грех избегал смотреть на перила, словно видел в них больше того, что рассказывали барельефы. Но любопытство Николь оказалось сильнее его нежелания. Девушка преградила путь и как любая благородная леди, не терпящая отказов, использовала лучшее из своих орудий – улыбку. Стойко приняв поражение, странник откашлялся и потёр щетинистый подбородок, раздумывая над тем, как лучше начать рассказ.

– Среди Высших богов лишь двое носили звание бога войны. Может, оттого и не ладила Берит с Заганом, ведь поприще для их вознесения стало одним, только пути они избрали разные. Пока один находил величие в бою, другая – взращивала зерно мира. Будучи советницей своего отца – властителя некогда существовавшего, а ныне похороненного в песчаных бурях города, – Берит искала способы искоренить злобу во враждующих душах и примерить стороны, что сражались за владение пустынным морем. Ими двигало желание заполучить редкое растение, чей корень способен был обратить время вспять, превратить старика в юного мальчишку, вот только найти его было трудно.

Однако отдавая свою доброту другим, Берит сама не заметила, как была предана теми, кому помогала. И её сердце очерствело, когда не желающие внемлять милостивым взглядам и окрылённые чёрной жаждой советники отвернулись от неё и отца. Их тайно от народа бросили в пустыне, дав один только бурдюк с водой. Скитаясь под жарким солнцем изо дня в день, они набрели на пещеру. Отец Берит ослаб, над ним уже нависала тень Самигины, и оставив его, девушка пошла вглубь пещеры, желая найти хотя бы каплю живительной влаги. Но вместо этого отыскала растение, и корень его спас отца от гибели, омолодив на две дюжины лет.

Решив, что вот он – шанс к спасению, Берит припрятала несколько растений в своей одежде, и, сокрыв их местонахождение, направилась с отцом к враждебным кочевникам, войну с которыми они вели. Ей удалось подкупить их корнем, пообещав, что даст десяток таких же, и предложила заключить договор, а взамен попросила лишь об услуге – помочь им с отцом вернуться в город. Кочевники согласились. Возвратившись во дворец, Берит и её отец обвинили советников в измене.

– И что с ними стало? – подал голос Леон, нагнав внимательно слушающих рассказ Викери и Николь.

– С ними поступили так же, как поступили они, – вывезли с завязанными глазами в пустыню и оставили с одним бурдюком, а Берит заключила мир с кочевниками, расплатилась десятком корней, но так и не выдала тайну местонахождения чудо-растения, а после издала закон, что по сей день является нерушимым, – пустыня Лю-Кхёль не принадлежит ни одному городу, а тот, кто осмелится посягнуть, того пустыня похоронит навеки.

– Это самое длинное, что ты когда-либо произносил в нашем присутствии, – не удержался от иронии Рэйден и похлопал громилу по плечу.

– Я не люблю говорить, но не значит, что не могу, когда это необходимо...

– О, это многое объясняет!

Поглядев на Рэйдена усталым взглядом, Андра хмыкнул и двинулся в сторону начинающейся пустынной кромки, кинув тихое:

– Мёртвым ты мне нравился больше.

– Это почему? – из чистого интереса поинтересовался Рэйден.

– Потому что молчал.

Залитое обжигающими волнами солнца песчаное море не щадило. Ноги увязали по щиколотку, затрудняя ходьбу, ветер царапал лицо песчинками, а пить хотелось всё чаще. Чем дальше они уходили от города, тем меньше встречалось растительности и теней, где можно было бы укрыться и отдохнуть, а воздух всё сильнее разогревал землю, напоминая хождение по раскалённому противню в духовке.

Андра шёл впереди, постоянно сверяясь с картой и компасом, прислушиваясь к нашёптываниям ветра и присматриваясь к редким клочкам растительности, и периодически оглядывался на спутников, беспокоясь, как бы кто из них не отстал. Он легче всего переносил удушливый горячий воздух Лю-Кхёль. Пустыня была одним из его пристанищ, помимо родного Арам-Арана и Кораве-Эйрини. Здесь он чувствовал себя в своей стихии, чего не скажешь об остальных. Викери и Рэйден хоть и были утомлены борьбой с постоянно увязающими в песке сапогами, шага не сбавляли, как и Джоанна, что старалась поспевать за ними. А вот Леон и Николь тащились в самом конце. Им явно было нехорошо.

Немного погодя путники заметили небольшое озеро, окружённое кольцом пальм и зелёных кустов. Словно чудесное видение посреди мёртвой земли, оно манило упасть в свои воды и позабыть в прохладных объятиях о том, что впереди их ждёт не менее тяжёлая дорога.

Перспектива остановиться соблазнила. Нужно было восстановить силы, чтобы пересечь остальную часть пустыни. К тому же солнце взошло на пьедестал в самой высокой точке – вот-вот начнётся пекло, идти по которому верная гибель. Исследовав берег, они нашли старую повозку со сломанной осью и отвалившимся колесом, вероятно, брошенную караванщиками. Вместо крыши к арочному каркасу была пристёгнута ткань, – идеальное место, чтобы переждать жару.

– По одиночке не ходите, – предупредил Андра, завидев, как Викери, Леон и Николь жадно поглядывают на озеро, по поверхности которого стаей плавали оранжевые птицы. – Всегда смотрите под ноги и вокруг себя, обязательно осматривайте поверхность воды, прежде чем подойти. В оазисах часто встречается разнообразное зверьё, многие из которых могут быть опасны.

– Например? – захлопал глазами Викери.

– Огромные навозные жуки, – хохотнул Рэйден и, повиснув на шее у странника, ткнул пальцем в грудь. – Так что будь начеку, иначе тебя скатают в аккуратных комочек дерьма и укатят далеко-далеко.

– Смешно, – угрюмо осадил его Андра и поглядел на ребят. – Скорпионов трудно заметить: из-за расцветки они сливаются с песком. Жалят болезненно, благо не смертельно, однако яд может вызвать состояние шока и галлюцинации. Опаснее всего в воде. В этом оазисе водятся данманы и водные краснорылые змеи. Последние плавают по поверхности, раскраска и текстура кожи напоминает корягу, но их можно вычислить по красному рисунку на голове. Сами не нападают, только если не увидят в вас угрозу, однако если нападут, это верная гибель.

Ребята нервно сглотнули слюну. После такого подробного описания лезть в воду перехотелось. Устроившись внутри старой повозки, они попытались развлечь себя беседой, но от духоты рот открывался с трудом, да и сон не шёл, несмотря на усталость. В четырёх узких стенах, где ощущался каждый выдох, несколько часов уподобились половине дня.

– Так мы точно не дойдём до леса! – взвыла Джоанна и топнула ногой по деревянному дну повозки. – Надо выдвигаться сейчас, а там гляди и отдохнём. На опушке всяко прохладнее будет. Может, и менее смертоносное озеро найдём.

С этим никто спорить не стал. Лучше так, чем сидеть в тесноте, как в гробнице.

Вскоре на пути стало попадаться больше зелени, а за вершинами барханов начали проглядываться рыжие выступы гор, но вместе с этим похолодал и ветер. Близилась ночь, а леса всё ещё не было видно. Перебирая из последних сил ногами и наминая языком вместо слюней песчаную кашу во рту, путники тащили себя к воображаемой точке, пока та не стала зримой: в фиолетовом зареве наконец полыхнули очертания подсвеченных золотыми лучами деревьев.

– Как долго идти до поселения нармиров? – поинтересовался Викери у Кассергена, когда они добрались до уже погрузившегося в сумрак леса. Тот казался ничуть не озабоченным грядущей встречей с недругами и даже расслабленным, что настораживало, поэтому странник решил уточнить: – Ты вообще знаешь, где находится их поселение?

Разглядывая мрачные столбы деревьев и раскинувшуюся между ними темноту, Рэйден скинул с головы шляпу, позволив той висеть за спиной, и ответил:

– Я знаю, что оно в этом лесу, большего мне знать было не нужно.

– И как же мы найдём их?

– Таким же способом, как искали сирен. Стражи леса помогут.

И поправив сумку на плече, он уверено двинулся в лес.

В тумане ночи все образы искажались, даже собственная тень наводила ужас. Светящиеся во тьме глаза птиц, шорохи зверей, хруст и шелест листвы под сапогами – всё заставляло вздрагивать и кучковаться плотнее. И несмотря на то, что подобные походы уже начинали входить в привычку, страх ничуть не ослабевал, особенно когда знаешь, что помимо дикого народа здесь проживают ещё и дикие твари.

Чем глубже уводили поиски, тем сложнее становилось передвигаться. Темнота окружала плотным коконом, обхватывала плечи путников и пускала по коже холодок. Свет небесных рун оказался не в силах её разогнать. Какими бы яркими переливами не полыхал узор на коже странников, темнота поглощала, оставляя лишь слабый огонёк. Леон хотел воспользоваться сферой-фонарём, той, что когда-то использовал в пещере с арахгинами, – уж она-то даст достаточное количество света, – но Андра остановил. Подобные чары требовали много энергии и стремительно истощали резерв – большой риск для уставшего странника.

Ползущие по земле лозы становились ловушкой, запирающей ноги в зелёных петлях, корни деревьев вырывались из-под земли, образуя высокие преграды, через которые приходилось переступать. Падая в овраги и оцарапывая руки о ветки, путники плутали без ориентира. Во мраке всё становилось единым – путём в никуда.

Устав от бессмысленной ходьбы, путники устроили привал: кто-то расселся на покрытой травой земле, кто-то опёрся на стволы деревьев и упёр руки в колени, пытаясь восстановить дыхание. И лишь Рэйден стоял с поднятой головой, выглядывая что-то среди облачённых в плащ ночи лесных путей.

– Эй, девицы-красавицы, не желаете показаться? – перепугал всех своим криком Рэйден и, сложив ладони рупором, позвал ещё раз, но на высшей энрийской речи: – Dräthies, inminäĺ manies re narmiäres!¹

– Твою тьму, ты бы хоть предупредил, прежде чем глотку рвать! – выругался Викери и беспокойно взлохматил пальцами рыжие волосы.

– А что? Штаны испачкал?

– Рэйден, а ты уверен, что кричать посреди ночи в лесу, где живут дикие твари, это разумная идея? – настороженно поинтересовался Леон. Не то чтобы он не доверял чутью бывшего даймона, всё-таки оно не раз вытаскивало их из передряг, однако сейчас он, как и все остальные, был взвинчен и прислушивался к каждому шороху из кустов.

Внезапно по всему лесу пронёсся шёпот. От дерева к дереву, от листвы к листве, словно подхваченная ветром разносилась фраза: «Veї Kas ûn ihlathi!» – «Белый Волк в лесу!».

– Кажется, они решили не нас привести к нармирам, а нармиров к нам, – сконфуженно улыбнулся Рэйден, почувствовав вонзённые в себя злые взгляды.

– Отлично! – потёр лоб Викери и, прищурив пылающие синие глаза, ткнул пальцем в Рэйдена и Леона. – Вы оба – приманки для проблем!

– Эй! – возмутился Леон. – Я-то здесь причём? Зачем вот так, без оснований, разбрасываться оскорблениями?

И сделав шаг, Леон замер – носок сапога зацепил нить. Под треск веток на их головы непроглядной шторой полетела листва и внезапно землю выбило из-под ног. Никто не успел ничего понять. Раздался глухой удар – упал тяжёлый камень, а они общей кучей повисли в воздухе.

– Ай-яй!

– Ой!

– Да не дёргайтесь вы! Твою тьму! Кто пнул меня челюсть? – Рэйден потёр место удара.

– Прости, – виновато протянула Николь.

– Ещё спрашиваешь, причём здесь ты?! – нахмурился Вик, вытащил руку из-под бока Андры и треснул развалившегося рядом друга по затылку. – Мы попали в сеть!

Леон поджал губы и опустил голову, пряча виноватые глаза за длинной чёлкой.

– Да какая уже разница! Нужно найти, чем её разрезать, – буркнул он и потянулся к ножу.

– Бессмысленно, – остановил Рэйден. Он пригляделся к полупрозрачной сети, сплетённой из тонких крепких нитей, и натянул пальцем. – Невероятно. Это паутина арахгин. Нежели со времён Битвы земли и стали нармиры научились делать ловушки изящнее, чем клетки.

– Мы сидим в ловушке, а ты находишь время восхищаться ей? – Викери всё-таки попытался перерезать плетение, но та не поддалась, ни одна ниточка не надорвалась. – Тьма!

– Видишь? Всё так, как я и сказал. – Рэйден нашёл для себя удобное положение и, закинув руки за голову, представил, что ловушка – всего лишь закрытый гамак. – В любом случае, нармиры скоро нас найдут.

– И всё же было бы лучше встретить их на земле с оружием, а не как угодившие в сеть неудачники, – буркнул Викери.

– А то, что вы все – четыре взрослых бугая и Николь – сидите на одной хрупкой мне, никого не волнует? – прокряхтела Джоанна с самого низа сетки и пихнула кого-то вслепую. Судя по шипению опять досталось Рэйдену.

Вцепившись в плетение сети, ребята приподняли себя, позволяя Джоанне выползти из-под груды тел, а после принялись ждать дикарей. Те появились даже быстрее, чем путники могли представить – из-за плотной стены зарослей раздалось утробное хищное рычание, и через ветви зелёных кустов просунулась большая полосатая кошачья морда и массивные лапы, а следом вылез другой нармир в облике пятнистой кошки. Около десяти хищников окружили их и уселись кольцом, выжидающее таращась светящимися глазами на подвешенную в сети добычу.

– Рэйден, – с тихим писком позвала Николь, – а ты точно уверен, что они не питаются человечиной? Они смотрят на нас, как на еду.

Рэйден не ответил, потому что и сам уже не был полностью уверен в том, что говорил. Вдруг за те сотни лет, которые он предпочитал игнорировать их существование, вкусы дикарей изменились.

Последней из кустов вышла женщина – единственная, что сохранила человеческий облик, не нацепив звериной шкуры. Ступая по холодной земле, она подсвечивала себе путь фонарём, и когда подошла ближе, путники, приникшие лицами к сети, смогли разглядеть её. Полуженщина-полузверь, словно объединение обоих свои сутей. Её ноги ниже колена становились покрытыми шерстью лапами, из копчика тянулся тонкий хвост с кисточкой на конце, а вместо человеческих ушей через густые светлые волосы с мелкими косичками выглядывали полукруглые львиные. В остальном же она выглядела как женщина. Несмотря на мягкость лица, в его чертах всё же ощущалась хищная природа. Но особенно ярко выделялись светло-голубые глаза, подчёркнутые угольными линиями, и очень бледная тонкая кожа, не свойственная нармирскому народу.

– Белый Волк? – с хриплым рычанием позвала она и вгляделась светящимся взглядом с темноту, что под лучами фонаря медленно отползала прочь.

– Эм, приветствую, – отозвался Рэйден и неловко помахал ладонью. – Хорошая погода, не правда ли? Самое то для прогулки. Мы тут любовались здешними красотами и попали в вашу ловушку. Не могли бы вы мягко – он почеркнул слово голосом, – опустить нас на землю. А-то здесь немного тесновато.

– Что ты делаешь? – с опаской прошептал Викери, ткнув его локтем по рёбрам. – Ты выглядишь нелепо.

– На то и расчёт, дубина, – сквозь натянутую улыбку ответил Кассерген. – Ты же не хочешь, чтобы они увидели в нас опасность?

– Зачем ты прийти, Белый Волк? – спросила женщина.

– Хочу поговорить с вашим вождём о заключении взаимовыгодного предложения. И по возможности, желаю обойтись без кровопролития.

Женщина покривила губы, демонстрируя длинные острые клыки.

– Ты знать, что мы слушать дерево, а дерево знать, когда ты прийти. Я спустить вас, вы сдать оружие. Договор?

– Договор.

И вытащив из-за пояса бумеранг из наточенной по краям белой кости, она кинула его в крону дерева. Ветки посыпались вниз вместе с листвой, а вместе с ними с воплем рухнули на землю и застрявшие в сети путники.

– Я просил мягко, – простонал Рэйден, выбираясь из-под увесистого тела Андры.

– Это мягко, – усмехнулась белая львица, спрятала за пояс вернувший бумеранг и протянула ему руку, но не для того, чтобы помочь встать, а для того, чтобы напомнить о договоре: – Оружие отдать.

Убрав руки с ушибленных рёбер, Рэйден с нежеланием снял пояс с ножнами и отдал женщине. Так же поступили и остальные. Только Джоанна замешкалась – её ноги застряли в сети. Ругаясь про себя, она пыталась распутать сложный плетённый узор, но лишь сильнее злилась и пыхтела, и не заметила, как рядом с ней один из нармиров принял человеческий облик. Мелькнувшая тень испугала бессферу. Она резко подняла голову и дёрнулась, столкнувшись с большими янтарно-жёлтыми глазами. Однако в них не оказалось угрозы, наоборот, на смуглом лице юноши проглядывался интерес.

«Возможно, он прежде не видел других девушек, за исключением тех, что были из его племени?» – предположила она.

Не произнося ни слова, юноша жестом попросил её успокоиться, достал нож с костяным лезвием, похожим на коготь зверя, и аккуратно разрезал сети.

– Спасибо, – неуверенно протянула Джоанна, глядя, как юноша спокойно отходит назад и вновь надевает облик тигра.

Он не сводил с бессферы взгляда, даже когда та отдавала оружие их предводительнице, а после, видя, что девушка прихрамывает на ушибленную ногу, толкнулся головой о руку и лёг на землю, предлагая пересесть на себя.

– Шан! – рявкнула белая львица, и нармир-тигр тут же опасливо сжался, отползая назад с прижатыми к голове ушами.

– Всё в порядке, – улыбнулась Джоанна и погладила его между ушами. – Я пойду сама, но буду рада, если ты позволишь за себя держаться.

Тигр махнул головой и прижался к ней боком, позволяя положить руку на лопатки и сжать в пальцах шерсть. Подстраиваясь под её шаг, он медленно перебирал лапами, направляя её и поддерживая.

– Кажется, у тебя появился поклонник, – тихо пропела поравнявшаяся с бессферой Николь и легонько толкнула плечом.

– Похоже на то, – хихикнула Джоанна, прикрыв рот ладонью.

Белая львица не оценила заботу своего соплеменника о недруге, но смолчала. Вместо это она отдала приказ и остальные нармиры окружили гостей плотным кольцом. Безоружные, в оцеплении больших хищников, ведущих непонятно куда, путники испытывали беспокойство, однако решили довериться спокойствию идущих впереди Рэйдена и Андры.

Нармиры не выбирали лёгких путей, не создавали лесных троп. Им привычнее было бродить через заросли, и тем же путём они вели незваных гостей.

Наконец вдали замелькали огоньки, а воздух наполнился запахом горящей древесины и жаренной дичи. Чем ближе подходили путники, тем лучше проглядывались сквозь деревья, поляна с домиками и объятые золотым светом и мрачными тенями, разодетые в кожаные одежды фигуры. На небесах всем уже заправляла ночь – дивное время, чтобы наконец отдохнуть после насыщенного дня. Юный нармиры – девушки, юноши и дети – танцевали вокруг костра, распевая песни на высшей энрийской речи, пока взрослые готовили ужин и доделывали то, что не успели днём.

Но стоило им почуять чужаков, как веселье мгновенно обернулось настороженностью. Звуки песен затихли и сменились рычанием. Несколько крупных мужчин тут же схватились за оружие, женщины прижали к себе детей, завидев гордо идущего белолицего человека с волосами, подобными снегу, и глазами цвета льда. Они знали кто он, знали, какой страшной каре он их подвергал, знали, как пожертвовал собой ради них, и всё же испытывали страх. Отовсюду послышались перешёптывания, главными словами в котором были: «Veї Kas».

Белая львица не посчитала нужным успокоить народ. Она кивнула головой на самый крупный дом, и несколько нармиров настойчиво подпихнули гостей к нему. Однако войти не позволили. Это было святыней вождя и его семьи, место, куда не пускают всякий сброд, коими они и считались в глазах нармиров.

– Дерево велеть впустить тебя, но вождь хотеть проверить слова дерева, – произнесла белая львица, остановившись напротив Рэйдена. – Ты дать мне свою руку.

Рэйден без колебания поднял руку ладонью вверх и позволил львице прикоснуться. Вынув из ножен костяной клинок, женщина надавила его остриём в центр ладони и, глядя в глаза Кассергену, сделала надрез. Рэйден не шелохнулся и всё с той же доверительной уверенностью продолжил смотреть на неё в ответ. Порез на руке стал кровоточить и, макнув в него длинный ноготь, похожий на закруглённый коготь, львица слизала алые капли.

– Смертный. Рана не лечится. Дерево сказать, что ты вернуться из мёртвых, а ты, – она указала ногтем на Леона, – чужеземец, любимец богини смерти, что пересечь её обитель.

«Насчёт любимца я бы поспорил... – мысленно ответил Леон. – Скорее любимая игрушка».

– Если бы ты спросила, я бы дал честный ответ, и ни к чему было бы резать меня, – ответил Кассерген и опустил руку.

– Я не верить твоим словам, Белый Волк.

– А стоило бы, – не сдержал взбушевавшееся пламя Леон. Нармиры не нравились ему ровно так же, как и Рэйдену, отчасти из-за судьбы, что повязала их всех. – Он рискнул своей шкурой, чтобы освободить ваш народ, а что сделали с ним вы? Ваш народ отнял его оружие и оставил умирать посреди битвы! Такова ваша знаменитая честь?

– А ещё он убивать наш народ, – холодно осадила белая львица, глядя на Леона свысока. Она сделала шаг и ткнула того пальцем в грудь: – Один хороший поступок неровня сотне плохих поступков. Мы признаём то, что он сделать для нас, но мы помнить, как он поступать с нами до этого. Это помнить наши предки, помнить мы и помнить те, кто будет после нас, – и хмуря светлые брови, обратилась к Рэйдену: – Хотеть нашей помощи? Тогда закрыть рот своему волчонку.

– Не поддаётся дрессировке. Поверь, я пытался, – с насмешкой парировал Рэйден.

Чёрные зрачки львицы на мгновение вскрылись под веками в приступе раздражения. Что Белый Волк, что «его острозубый волчонок» выводили её из душевного равновесия, потому, развернувшись, она твёрдой поступью, словно давила букашек лапами, направилась в дом вождя.

– Раздражает, – констатировал Леон, глядя как светлая фигура скрылась за входным пологом из оленьей шкуры – Стану божеством, сделаю из неё коврик.

– Это навряд ли, – усмехнулся Рэйден и поморщился, когда Николь обвила каплей воды его ладонь, залечивая кровоточащий порез. – Если нам действительно удастся занять места Высших богов, то придётся взять опеку над ними. Кто-то должен оберегать их.

«И этим придётся заняться тебе», – с насмешкой сообщил голос Гастиона в мыслях.

«Это ещё почему?!»

«Моей наставницей была Берит, а значит, ты займёшь её место. К тому же у вас больше общего, чем ты думаешь. Тот же пылкий и необузданный нрав, безрассудность, желания кидаться на врага с горящей...»

– Да понял я. Не продолжай... – бессильно ответил Леон.

– С Гастионом говоришь? – поинтересовалась Николь и, сбросив закованные в пузырь кровавые капли на землю, направила оставшуюся чистую воду обратно в висящую на бедре флягу.

– Да, нотации читает, – закусил губу Леон и отвёл глаза.

– Хоть кто-то это делает, – рассмеялся Викери и хлопнул его между лопаток. – Спасибо, Гас!

«Скажи, чтобы он не оскорблял моё имя подобными сокращениями», – буркнул Гастион.

– Он сказал, что если ты ещё раз назовёшь его так, то он возьмёт вверх над моим сознанием и выбьет из тебя его правильное произношение, – усмехнулся Леон, с удовольствием взирая на то, как побледнело лицо друга.

«Я не так сказал!»

«Но хотел донести именно это», – с победной гордостью отозвался Леон.

– Белый Волк! – громко позвала львица, вновь выйдя из дома вождя. – Вождь хотеть видеть тебя!

Но стоило Рэйдену сделать шаг, как Леон встревоженно вцепился в руку:

– Ты уверен?

– Более чем, – и скрылся за пологом вместе с воительницей.

О никаких удобствах во время ожидания ни шло и речи. Рассевшись на холодной земле, странники и бессфера стали дожидаться снаружи, всё ещё находясь в оцеплении больших хищных кошек, что не давали сделать лишний шаг и никого к ним не подпускали.

Ночь становилась всё холоднее. Костёр нармиров находился далеко, а тонкие арам-аранские костюмы легко пропускали порывы ветра, царапая прохладой кожу. Пришлось кутаться в одеялах, что Джоанна прихватила с собой в дорогу.

Помогал и странный тигр, прибившийся к бессфере. Не взирая на ворчливое фырканье собратьев, он прилёг рядом с юной леди Кассерген и позволил остальным сесть около себя. Тёплая мягкая шерсть согревала, и всех тотчас покинула мысль о том, что они трутся о паренька-нармира.

В конце концов даже жителям стало их жалко. Переговоры могли затянуться, а путники околеть и оголодать за это время. Устав наблюдать за их попытками согреться, к оцеплению подошла женщина – сгорбленная маленькая старушка. Её лицо с глубокими впадинами морщин покрывал узор из краски, коей были разрисованы многие нармиры, на ушах висели несколько массивных колец, а на дряхлых руках пестрили чёрные узоры – татуировки. Вероятно, в прошлом она была сильной воительницей.

Постучав деревянной тростью о землю, она начала спорить с одним из охранников на высшей энрийской речи, но слов не разобрать – женщина тараторила, вкладывая много эмоций. В ответ ей раздалось несколько коротких рыков от ягуара, но старушка тут же огрела его тростью по голове и громко заругалась, после чего все хищники разошлись, позволив старой женщине подойти к гостям.

– Пойдёмте, – прохрипела она и протянула дрожащую тонкую руку Николь. – Вы так замёрзните. Дождётесь Белого Волка у костра.

Восприняв её приглашение с воодушевлением, гости последовали за ней.

– Вы хорошо говорите на энрийском, – удивилась Джоанна.

– Я живу много лет. Многое знаю. Кто хочет учится вашему языку, тот учится, а кто нет – так и остаются однобокими бестолочами, ценящими старый первобытный порядок, – расхохоталась старая женщина.

– И всё же, почему вы добры к нам, когда другие сторонятся? – поинтересовался Леон и сел рядом с женщиной на сколоченную из бревна лавку.

– Когда они поймут, что вы не опасны, то тоже перестанут сторониться. Им просто нужен хороший пинок для этого. Я стану этим пинком. Меня звать Кова. Нынешний вождь – мой правнук, – но видя всё ещё присутствующее волнение на лицах ребят, добавила: – За Белого Волка не переживайте. Я воспитала правнука должным образом. Найдут они слад. Дерево сказало нам, что сама Фуркас волю добрую дала.

– Фуркас? – переспросила Николь.

– Говорящие деревья с многими богами говорить умеют, а волю их нам доносят. Сама же богиня судьбы неразговорчива да скрытна, но раз уж она заговорить изволила, то, стало быть, многое от вас зависит.

Как и сказала Кова, остальные нармиры, наблюдая за их непринуждённой беседой, тоже расслабились и подошли к костру. Стало оживлённее. Несколько девушек, столпившиеся кучкой неподалёку, постоянно бросали любопытные взгляды на гостей и перешёптывались, а после принесли каждому по шпажке поджаристого мяса. Подавая еду, одна из девиц густо покраснела, когда её пальцы случайно коснулись руки Андры, – видать, понравился, – а отойдя, с воодушевлённой улыбкой продолжила беседу с подругами.

– Ишь девки! – покосилась на них Кова и продолжила медленно жевать кусок мяса, запивая водой из глиняной чашки. – Своих мужиков, что ли, мало? Все как один такие же, а им всё поглазеть да посплетничать о чужих надобно.

К бревну подобрался нармир-тигр. В то время, как его собратья уже приняли человеческий облик и разошлись по сторонам, продолжая издали наблюдать за чужаками, этот отчего-то продолжал наворачивать круги в обличие зверя.

– Шан! Ну что ты бродишь, как душа неприкаянная! – возмутилась Кова, стянула последний кусок мяса с палочки и швырнула в воздух. – На, поешь!

Тигр тут же задрал голову, поймал кусок в широкую зубастую пасть и принялся жевать.

– Так тебя Шан зовут? – Джоанна с мягкой улыбкой похлопала по торцу бревна, предлагая нармиру присоединиться, и обратилась к Кове: – Почему же он облик человеческий не принимает?

– Ясно дело почему, – хмыкнула старушка и обтёрла рукавом влажные от мясного сока губы. – На кошачьей морде эмоций не видно, вот и не принимает. Боится, что лицо потеряет при виде чужих красавиц. Свои-то уже душу не трогают. Юный он, шестнадцать годков человеческих. Только недавно на охоту выходить начал. Что, Шан? Нравится девушка?

Тигр неохотно, словно со смущением, кивнул.

– Ты слюни-то подбери, – осадила Кова и ткнула опустевшей палочкой от мяса в его сторону. – Законы наши знаешь. Сын вождя на чужой жениться не может. Ты хоть и младший, а всё же закон соблюдать обязан. Да и нечего тебе за занятой девицей хвостом землю подметать.

Тигр обиженно плюхнулся на землю и, положив морду на лапы, фыркнул, всколыхнув земную пыль воздухом, а Джоанна рассмеялась. Пусть облик Шана и был свиреп, но походил он скорее на домашнего кота, нежели на хищника. Впрочем, когда же последняя фраза Ковы всё же оказалась ею понята, смех затих.

– А с чего вы решили, что занятая?

– Ой, деточка, много лет живу, много знаю! – Кова с хитрым прищюром улыбнулась. – Мы – нармиры – не просто дикари, как может показаться. Те, кто смог в идеале овладеть своим обликом, могут видеть облики и в других. За каждым из вас я вижу десятки прошлых жизней, и за тобой тоже, деточка, хоть ты и бессфера. Все мы – души, что нашли приют в новом теле, позабыв прошлое. И я вижу то, что две твои жизни навеки связаны были с двумя другими.

– Правда? – ахнула Джоанна.

– Истинно. Одна из них показывает на дом вождя, стало быть, Белый Волк той душой является, а вторая, – вдаль пальцем тычет. Стало быть, та душа далеко, а может, и не встречена ещё тобой вовсе. Всего знать не могу. Говорю, как вижу.

– Не слушать её, – раздался грубый женский голос за спиной. – Она здесь местная сумасшедшая. Нет этого дара в нас. Голову морочит.

К костру молча шагали белая львица, принявшая уже полноценный человеческий облик, и Рэйден. Выглядели напряжённо, даже не смотрели друг на друга, что наводило на мысль, что разговор с вождём стал неприятным для них обоих.

– Если его нет в тебе, не значит, что его нет во мне, Савана, – ничуть не обиделась колкости белой львицы Кова.

Савана раздражённо зарычала, выхватила початок кукурузы из плетённой корзины и, устроившись на соседнем бревне, принялась остервенело рвать зубами, вымещая всю злость на еде.

– Как прошли переговоры с вождём? – поинтересовалась Джоанна и подвинулась, уступая брату место между собой и Леоном.

Рэйден плюхнулся на лавку и устало вздохнул, прежде чем начать говорить:

– Есть хорошая новость и плохая...

– Начни с хорошей, – предложил Викери.

– Вождь согласен помочь нам и готов отправить своего лучшего охотника в сопровождение.

– Это же прекрасно! – хлопнула в ладони Николь. – А какая тогда плохая?

– Этим лучшим охотником является Савана.

И на этот раз тяжеловздохнул не только Рэйден, но и все остальные.


Перевод высшей энрийской речи:

1. Dräthies, inminäĺ manies re narmiäres! – Дриады, укажите путь к нармирам!