Ужинать решили в пабе на нулевом уровне нашего отеля, куда можно было спуститься на лифте, не выходя из самого здания. Идти куда-то ещё не было уже ни сил, ни желания. Меня после душа вообще разморило так, что я еле заставил себя переодеться и всё-таки пойти с ребятами, хотя больше всего хотелось завалиться спать.

В пабе было шумно и весело. А после чашки двойного эспрессо я и вовсе взбодрился. За соседним столом гуляла большая компания человек на десять. Гудели, видно, давно. Может быть, даже с обеда. Мы таких алкорайдерами называем. Они приезжают сюда исключительно ради апре-ски, а апре-ски у них бывает в любой момент — до, после, во время и вместо катания. Любят высаживаться компанией поперёк склона, и я наблюдал как-то картину маслом, как мирно несущийся сверху лыжник, выехав из поворота, с ужасом обнаружил перед собой такое препятствие из четырёх человек, вяло реагирующее на приближающийся мат, и только чудом избежал столкновения, обойдя их по целине между деревьями, едва не по пояс закапываясь в свежий пухляк. Так что на Рома, или как там его называли друзья, я зла не держал. Всякое бывает.

Я только подумал о нём, прихлёбывая пиво в ожидании нашего заказа, как знакомая куртка мелькнула в проходе между столами. Он был не один. Ещё два парня и девушка явно из его компании крутили головами в поисках свободных мест, а нам со столом повезло. Он оказался большим, да ещё не слишком далеко от барной стойки, и было невероятной удачей занять его. Мы бы потеснились, а они бы как раз поместились. Рома обернулся в мою сторону и встретился со мной взглядом, почти в упор. Непривычно было видеть его без шлема. Чёрные волосы короткими упрямыми вихрами торчали у него надо лбом, и из-за этого он чем-то напоминал взъерошенного ежа. Я улыбнулся до ушей и махнул ему приглашающим жестом. Он неуверенно улыбнулся в ответ, кивнул и вместе со своей компанией пробрался к нам.

— Народу тут, — он пожал мне руку, кивнул Лёльке и Дашке, дотянулся до Артура с Серёгой. Пока рассаживались, представил своих друзей. Маленький, сухощавый, смуглый и горбоносый Шариф оказался земляком Артура. Оба они переехали в Краснодар из Осетии, во время конфликта, и по странному совпадению оказалось, что ещё и жили там в Цхинвале едва ли не на соседних улицах. Вспоминали школу, общих знакомых. Игорь и Анка, как они её звали между собой, были, как выяснилось, братом и сестрой. Похожи были друг на друга, как близнецы, оба улыбчивые, светловолосые. Мне показалось сначала, что Анюта — девушка Шарифа, тот на неё посматривал горячим взглядом. Но она оставалась спокойной, ухаживания принимала, но сама не отвечала. Незаметно было, чтобы она как-то по-особенному к нему относилась. А вот насчёт Ромы я не был так уверен.

Я понял, почему друзья называли его Ромом. Был он весь какой-то янтарно-тёплый, с этими золотисто-карими глазами под ровными широкими линями бровей, с загорелой шеей в распахнутом вороте белого свитера, смуглыми щеками, на которых, когда он смеялся, проступали ямочки. И Аня смеялась вместе с ним, дёргала его за рукав, просила принести ей пива. Я почувствовал укол ревности, когда он послушно поднялся с места и направился к бару. Хоть он и говорил, что девушки у него нет, но этой Анке он явно нравился. Нам тоже надо было взять ещё. Мы с Серёгой протиснулись сквозь толпу. Очередь возле стойки была порядочная. Я стоял у Рома за спиной и смотрел на его затылок. Поймал себя на том, что представляю, как он ложится в мою ладонь, колется — сжать бы его легонько, погладить пальцами шею и плечо. Интересно, он весь такой смуглый? И пониже спины тоже? От этой мысли мне стало жарко, и горло вдруг перехватило спазмом.

Он отнёс свои два бокала, вернулся за остальными. Возле стола разгулявшихся соседей покачнулся, едва не расплескав. Свирепо оглянулся на толкнувшего его мужика. В компании громко и пьяно заржали:

— Смотри, куда идёшь, пыжник.

Он что-то ответил им, но в общем шуме я не расслышал слов. Мы с Серёгой дотащили своё пиво без приключений.

— Во гуляют, да? Завтра будут сопли по горе размазывать, — Игорь насмешливо кивнул на соседний столик, где громко чокались и пили за богов горы́ и доски́.

— Я их видел сегодня, — Ромка брезгливо поморщился. — Досочники подмосковные. Дальше своих облагороженных оврагов не ездили, а туда же — «мы всех порвём, наш Замкадинск вперде». Они, по-моему, ещё с автобуса такими выпадали.

— Понторезы обыкновенные, — поддержал я, сдувая пену с кружки. — Агрессивно фрирайдят у себя на стометровках, зато в Burton с ног до головы, и доски у них — самые верхние модели.

— Я уже предлагал им доску поперёк распилить, на хуй, прикрутить саморезами табуретку, отличный снаряд получится, скоростной и маневренный. И для распития как раз подходит, и скилов спуска и экипировки не требует, — Ромка встретился со мной взглядом и не отвёл сразу, словно замер на миг, дрогнул ресницами, а потом отвернулся к хохочущим Дашке и Лёльке.

— Ага. И таких два из одной доски выходит. Можно наперегонки, — добавил Артур. — Ну что, за наше случайное знакомство!

Мы стукнулись бокалами, как раз вовремя. Подошедший официант начал расставлять перед нами блюда с мясом, картошкой и салатами. Мы уже так проголодались, что некоторое время ели молча, да и готовили тут вкусно. Ребятам их заказ принесли позже, и пока я обгладывал умопомрачительные, как мне казалось на голодный желудок, свиные рёбрышки, замечал краем глаза, как он смотрит на меня, думая, что я не вижу, тем же проверяющим взглядом, которым смотрел на него я — там, в кресле подъемника.

Местное крафтовое пиво шло на ура, поэтому мы с Ромкой уже второй раз протиснулись к барной стойке за новой партией бокалов. Компания за соседним столиком поредела. Не все выдержали вечерний алкомарафон. Дамы ушли в номера, из парней остались трое — мужик, громче всех оравший и норовивший залезть то на стол, то под стол, и с ним ещё двое, клипающие сонными глазами и пытающиеся держаться до последнего. Всем известно, что настоящий бордер должен пить до трёх часов ночи, а утром по свежаку пилить на трассу, а ещё лучше — на внетрассовый склон. Именно в этом и состоит настоящий отдых.

Мы уже почти дошли до нашего стола, каждый с двумя высокими стаканами пенящегося крафта в руках. Я пропустил Ромку вперёд и шёл за ним следом, контролируя шапки пены над бокалами, которые так и норовили выползти за край, и поэтому только мельком заметил, как один из парней схватил его за локоть и с пьяным смехом дёрнул на себя. Зато последствия оказались впечатляющими — внушительная лужа пива, растекающаяся под ногами, брызги на столах и весь мокрый и злой как чёрт Ромка. Пацаны вокруг истерически заржали, девчонки за соседним столиком ахнули, а я метнул яростный взгляд в сторону виновника торжества, который заливался хохотом громче всех. Весело ему было, козлу.

Ромка аккуратно поставил пустые стаканы прямо посреди их стола, нарочито медленно развернулся, подшагнул по-кошачьи мягко, и чистым, коротким, почти неуловимым ударом левой снизу в челюсть отправил шутника под стол, куда тот весь вечер и стремился. И на этом не остановился бы. Я видел, как он усмехается и как в тёмных глазах неотвратимо разгорается холодная злость, предвещая глобальную драку, которой он не опасался, даже наоборот — нарывался на неё.

— Ром, не надо, — я успел пристроить свои бокалы на чей-то стол и перехватить Ромку в тот момент, когда следующим резким движением он развернулся к вскочившему со своего места другу пострадавшего — тот ворочался на полу в попытке подняться. Ноги явно его подводили, и взгляд тоже плохо фокусировался.
Потом началась неразбериха с воплями и матом. Шариф, весь подобравшийся, похожий на оскаленного ягуара, сунулся к столу противника и воинственно отпихнул нас в сторону. У Ромки от злости раздувались тонко вырезанные ноздри, и губы были плотно стиснуты в полоску. Двое оставшихся на ногах, но основательно поддатых парней с налитыми кровью глазами размахивали руками, что-то доказывая, и пытались наступать на нас. Официант и бармен крикнули от барной стойки, что уже вызывают охрану и полицию, а мы можем подождать и продолжить при них, если нам очень хочется.

Ромка, как мне показалась, их не услышал, ловко вывернул руку из моего захвата, шагнул к мужику, который никак не хотел успокаиваться и на весь зал орал трёхэтажным матом, но тут вмешался ещё и Артур, встал рядом с Шарифом и подтолкнул Ромку ко мне.

Я схватил его со спины за плечи, встряхнул и оттащил в сторону.

— Всё, Снайпер, успокойся! На хрена тебе эти проблемы? Сейчас действительно охрана припрётся, и скажут, что ты зачинщик!

Для надёжности я прижал его к себе, опасаясь, что он снова попытается вырваться. И не зря в общем-то — потому что очень хорошо чувствовал упругое напряжение всего его крепкого, худощавого тела, исходящий от него жар и запах от свитера — какой-то его особенный, неповторимый, смешавшийся с горьковатым привкусом солода от разлитого пива.

— Пусти! Я ещё не договорил, — не слушая меня, Ромка вновь попытался вывернуться, и снова мне удалось придержать его — вес и рост позволяли. Я порадовался тому, что крупнее его и больше чем на полголовы выше.

Где-то позади доносились яростные вопли того мужика, всё ещё порывающегося добраться до нас. Артур и Шариф стояли между нами, готовые в любой момент кинуться разнимать потасовку, и тихо переговаривались между собой. О чём — я уже не слышал. Занят был тем, что пытался угомонить этого ниндзю, который вырывался, дёргался и шипел сквозь зубы ругательства, напоминая мне полосато-дворянского кота Люську, любимца моей матери, полное имя которого от рождения было Люцифер, и он его по жизни всем своим поведением оправдывал полностью.

— Ладно, всё уже, — я терпеливо продолжал его успокаивать, оттаскивая к нашему столу с притихшими девчонками. — Ещё не хватало из-за какого-то мудака себе отдых испортить. Завязывай.

Ромка, наконец, пришёл в себя, шумно выдохнул, брезгливо оттянул на груди и животе насквозь промокший свитер, поморщился и снова выругался.

— К тебе идти далеко? Пошли ко мне, переоденешься.

Он не отвечал ни да, ни нет. Смотрел ещё тёмным взглядом поверх моего плеча в сторону столика напротив, где возились наши противники, добывая из-под стола своего другана. Я решил не ждать ответа. Всё равно он сейчас не особо соображал — явно подраться хотел. Схватил с вешалки наши с ним куртки, подтолкнул к выходу.

— Ребят, отведу его к нам переодеться. Остынет заодно.

Шариф и Игорь кивнули мне, усаживаясь обратно за стол. Лица у них оставались напряжёнными. Анка о чём-то тихо переговаривалась с девчонками. До меня донеслось только — «буйный», «со школы ещё», «всегда в драку». Я был очень благодарен Серёге за то, что он тут же втянул Ромкиных друзей в разговор и предложил выпить за острые ощущения. Их сегодня хватило с избытком, и только чудом день не был испорчен окончательно.

_______________________________________________________________________________________

Аprès-ski (фр.), дословно — «после лыж»; на горнолыжных курортах — комплекс сопутствующих развлечений. Чаще всего имеется в виду попойка в баре после спуска с горы.