Проснулись они далеко за полдень. Не все, но проснулись. Остальных растолкали насильно. Матвей и Леда мучились похмельем и хватались за головы, на Алину было больно смотреть, а Света... бодрой ланью носилась по номеру, ухаживая за друзьями.

Леда с чего-то решил, что лучший способ снять головную боль – купание в море. Всем пришлось срочно приводить себя в порядок и идти на пляж – он ну никак не желал отставать. Впрочем, прохладная водичка освежила и придала сил.

Время от времени Леда поглядывал на Алину, переживая, не обиделась ли она. Но, похоже, она забыла ночной разговор.

А Леда... Помнил.

Леда всё помнил. Особенно пожирающий взгляд Матвея, когда он дефилировал по комнате. Из-за этого ему было тяжело не проявить внимание парню у всех на виду. Поэтому попрощавшись с ребятами, он покинул их. Ему стоило немного побыть в одиночестве: проветриться и окончательно решить, как поступить.

Света тоже покинула их, отправившись по каким-то своим профессиональным делам. Алина с Матвеем остались вдвоём и поняли... что не представляют, чем заняться.

– Вот, Матвеш, смотри. Мы в Таиланде – чудесной тропический стране. Неужели мы не найдём, чем заняться?

– Конечно найдём! Мы ведь всегда отличались изобретательностью и креативом.

– Дааа, ты прав. – Она улыбнулась. – Досмотрим «Игру Престолов»?

– ...и съедим по банановому блинчику.

– Как же я тебя обожаю. – Алина обняла Матвея и чмокнула в щёку.

Ближе к вечеру она, взяв с собой Свету, убежала на проходящую где-то вечерне-ночную распродажу, о которой давно мечтала и ездила по ушам меланхолично задумавшемуся над жизнью Матвею.

Оставшись в одиночестве, Матвей не представлял, куда себя деть. Столько дней здесь он провёл в активности, в приключениях, и тишина пустого номера была ему в тягость. Он вышел наружу, подышал немного остывшим к вечеру воздухом, и голову посетила неожиданная, но отчего-то приятная мысль.

«Хм... Быть может...»

Открыв Line, Матвей написал Леде, особо не надеясь на ответ. Но тот пришёл мгновенно, словно глупый таец только и ждал письма, и они договорились о встрече.

Пока Матвей одевался и добирался до назначенного места, его не покидали мысли: «Что же я делаю? Зачем мне всё это? Почему меня так тянет к этому красивому тайцу?»

Они встретились и, не обронив лишних слов, прогуливались по вечерней Паттае, вдыхая душный воздух. Где-то неподалёку зазвучала ритмичная местная музыка, а возле её источника оказались танцующие люди. Ноги сами понесли их туда. Матвей наблюдал за ними с улыбкой. Такие открытые, мирные, дружелюбные люди, не скованные комплексами... свободные. Было бы хорошо вот так выходить вечерами в парк...

– Матти...вей, потанцуем?

– Не-не-не, я не танцую, – он отмахнулся, откровенно стесняясь себя и окружающих, он не мог при них даже пританцовывать. Леда кивнул, видя все эти заминки насквозь, и думал: «Мы ещё к этому вернёмся».

Они бродили ещё долго, до самой густой и чернющей ночной темноты, пока не устали. Тогда Леда предложил зайти купить в 7eleven перекус и пойти на пляж. Матвею ничего не оставалось, кроме как согласиться – неразумно идти в отель, где опять станет скучно и одиноко.

У моря было... великолепно. Прохладно, но песок ещё сохранял дневной жар, и запах соли проникал глубоко в нос. Луна отражалась в размеренно волнующемся море. И тихий разговор под аккомпанемент плеска волн никто не услышит – на пляже они были одни.

Тишина прервалась музыкой, зазвучавшей из телефона Леды. Удивительная, очаровательная, приятная песня на тайском языке. Матвей улыбнулся и начал немного покачиваться в такт, полностью проникшись мелодией. Пусть он ничего не понимал в тексте, но это и необязательно.

Леда целый куплет смотрел на него и как будто недоверчиво спросил:

– А ты точно не танцуешь?

– Я просто качаюсь, отстань.

– Я серьёзно.

– И я серьёзно, – Матвей хихикнул, а Леда поднялся с песка, отряхнул ладони, и протянул ему руку. Несколько мгновений Матвей скептически смотрел то на руку, то на лицо Леды, едва различимое в окружающей темноте, которая освещалась лишь звёздами и почти полной луной.

– Ты хочешь, чтобы мы вместе станцевали?

Тот молча протягивал руку. В его лисьих глазах – тёмная бездна, ещё более тёмная, чем ночь, а на губах – легкая улыбка.

«А почему бы и нет... Всё равно сидеть надоело...» – Стараясь не думать, почему он соглашается станцевать с парнем, Матвей взялся за руку Леды и встал. Их лица оказались друг напротив друга, взгляды встретились.

Трек сменился на следующий, мягкий и романтичный. Леда взял вторую руку Матвея в свою и начал медленно покачиваться. Это выглядело невинно и одновременно интимно. У Матвея опустела голова. Остались лишь ощущения музыки, тёмного взгляда Леды и его тёплых рук. Он плавно покачивался в такт.

Они стояли друг к другу, так близко, как дружеским не назовешь, но... было ли им до этого дело?

Леда был очарован. По-настоящему очарован этим красивым человеком. Его лицом, его чертами, шеей... каким же красивым он казался в звёздно-лунном свете!

Между ними создалась столь прекрасная атмосфера, что Леда начал подумывать о следующем шаге, но... Зазвонил телефон, разрушая всё. Матвей достал его и ответил, отвернувшись и отойдя от не успевшего прийти в себя Леды.

«Вот чёрт!» – он помотал головой, пытаясь восстановить душевное равновесие.

– Алина потеряла. Мне нужно идти. – В голосе Матвея, казалось, промелькнуло сожаление.

– Иди, – обронил Леда, больше всего на свете желая схватить его и прижать к себе. Может, даже, поцеловать, но...

– До встречи.

– Бай-бай...

***

Привычный звонок от Леды и привычное приглашение пойти купаться. Матвей с улыбкой подумал: дай этому ребёнку волю, и он всю оставшуюся жизнь проведёт в море.

– Матвей, пойдём плавать!

Он поморщился.

– Иди сам, я уже устал.

Леда скорчил недовольное лицо, но всё же пошёл плавать в одиночку. Воду он любил, сколько себя помнил, и отказываться от возможности пробыть в ней подольше, не мог. Тем более он не представлял, когда ещё ему удастся отдохнуть после незапланированного отпуска.

Заплыв подальше, Леда лёг «звёздочкой» на поверхности воды и посмотрел в небо. Солнце начинало садиться, и глаза не слепило. Сколько так провёл – он не знал, но вдруг понял, что замёрз. Лениво перевернувшись, он поплыл к берегу. Ногу внезапно пронзила острая боль. Судорога!

– Ай! – от боли он окунулся с головой и тут же наглотался солёной воды. Смог вырваться на поверхность и крикнул: – Помогите!

Матвей наблюдал за быстро садящимся южным солнцем и за Ледой, размышляя о том, что происходит между ними. Он начал замечать взгляды Леды. Эти взгляды... они иногда бросали Матвея в странную дрожь. Он всё время замечал, что Леда старается находиться поближе к нему, касаться иногда. В каком-то смысле это было хорошо: Матвей из-за своей вечной неуклюжести постоянно либо падал сам, либо ронял что-то или кого-то, либо врезался, либо... список можно продолжать бесконечно. Но Леда, находясь рядом, каждый раз вовремя предотвращал неприятности. Приятно. И неправильно, как считал сам Матвей. Парню не должен нравиться парень. Но почему же тогда у него при взгляде на этого тайца что-то странное «просыпалось» внутри? Мягкое тепло касалось лапкой его груди, маленькое счастье радостно скакало внутри, хотелось позабыть обо всём и быть с ним. Слушать его, смотреть на него, говорить с ним, касаться его как можно чаще.

Это чувство... влюбленности?

Его запутанные мысли прервал крик Леды. Увидев, как тот стремительно идёт ко дну, Матвей подскочил и быстро, как только мог, нырнул за ним. Воздуха нещадно не хватало, в голове набатом била паника. Спасти! Он должен его спасти!

Ухватив за плечи, Матвей вытянул его из воды и еле как вытащил на берег. И уже там Матвей понял, что Леда наглотался воды и не дышит. Вновь его обняли за плечи ужас и страх глухим тёмным одеялом, вновь он забыл всё, чему его учили. Как спасти?

«Точно! Искусственное дыхание!»

Несколько резких нажатий на грудную клетку, или куда там, да плевать уже.

«Стоп в нём же вода! Аааа, да блять!»

Перевернул его на бок, несколько раз нажал на него, и изо рта стала вытекать вода. А вот теперь оно. Нажатия. Вдох...

Какая романтика, какое стеснение, какие взбудораженные чувства? До него лишь потом дойдёт, что он практически целовал Леду... сейчас же... тот стал приходить в себя.

Леда зашёлся в судорожном кашле, отплёвываясь от остатков воды, и открыл глаза. Увидев встревоженное лицо Матвея над собой, слабо улыбнулся и прошептал:

– Спасибо... Нон'Матти... – Он посмотрел на море, но сразу перевёл взгляд на Матвея. – Не ожидал я, что такое случится. Извини, что тебе пришлось волноваться и спасать меня.

– Господи, как я испугался! – Матвей, не контролируя себя, кинулся его обнимать. Леда застыл, боясь спугнуть, но не удержался и обнял в ответ, чуть прижимая к себе.

– Извини. И спасибо.

Матвей немного завис и отстранился, покраснев и отведя взгляд, а Леда рассмеялся и потрепал его по волосам.

– А ты понимаешь, что все девчонки Таиланда будут тебе благодарны, если узнают?

– No-no-no, спасибо, я обойдусь и без этого, – Матвей смущённо улыбнулся. Леда посмотрел прямо в его глаза.

– Что я могу для тебя сделать?

– Не знаю...

Леда собрался что-то сказать, но резко закрыл рот, даже зубы клацнули, и улыбнулся не менее смущённо, чем Матвей.

– В общем, думай, спаситель мой.

Он приблизил своё лицо к лицу Матвея, быстро и легко чмокнул его в лоб и встал на ноги, слегка покачиваясь. Матвей усмехнулся и, задумчиво изогнув брови, обронил:

– Я подумаю.

Они вернулись на шезлонги. Матвей обеспокоенно поглядывал на Леду, который старательно делал вид, что всё хорошо, но всё ещё кашлял и пытался прийти в себя.

– Знаешь, Леда...

– Что такое?

– А ведь нами правит химия. Каждое действие, каждый звук, каждый удар сердца. Им предшествует сложная химия наших организмов, загадочные процессы работы мозга.

– К чему ты ведёшь? – кажется, Леда был сбит с толку.

– Я не веду... Я просто озадачен. – Матвей потупил взгляд.

– Я могу быть не прав, но не главное ли в человеке не эта химия, а душа? Ведь именно она есть центр нашей сущности.

– Ты веришь в существование души?

– И в то, что всегда стоит повелеваться её стремлениям.

– Мне кажется, что душа – это что-то метафорическое. Ну сомневаюсь я в существовании того, что может быть что-то подобное в теле. Ведь на практике ничего подобного не обнаруживали. Зато энергия связей и взаимодействий доказана. И, кажется, она руководит и проявлением чувств.

– Ты озадачен тем, что она решает твою судьбу?

– Да... – Матвей перевёл печальный взгляд на Леду.

– А, быть может, душа всё же есть, и именно она стремится к тому, что ты чувствуешь? Вдруг это она толкает тебя?

– Даже не представляю такого исхода... но, быть может, ты прав? И душа – это я? А то, что я воспринимаю собой – оболочка?

– Простая бренная оболочка, – Леда коснулся его руки и медленно кивнул, глубоко дыша.

Мир растворился, потерял всю структуру, смысл, суть. Здесь не осталось сомнения, оно придёт позже, на трезвую голову. Расцвела слепая вера и жажда познать себя. Открыться перед Вселенной, отринуть телесную оболочку и предстать.

– Леда... Я знаю, что ты можешь для меня сделать.

– И что же?

Открой. Мою. Душу.

Матвей случайно сказал это вслух, заставив его сердце пропустить удар. Их взгляды встретились, Леда заворожено потянулся и мягко коснулся своими губами его губ.

Матвею показалось, словно в его разуме обрушились все стены, состоящие из стереотипов, оглядки на общественное мнение, опоры на понятия «нормальность» и «правильность». И всё, чего он хотел, – чтобы это не заканчивалось никогда.

Так только казалось.

В тот миг, когда Леда отстранился, а Матвей пришёл в себя... всё вернулось на места. И будто обухом его по голове ударили. Он отшатнулся и с ужасом посмотрел на Леду.

– Я... не этого просил.

Леда морально к этому подготовился ещё давно. Слишком часто крутил в голове, а потому был спокоен. И расстроен – как ни готовься, всё равно неприятно.

– Быть может, подумаешь лучше?

– Просто... просто купи мне выпить...

– Идём.

Они пришли в ближайший магазин и остановились возле спиртного.

– Пива? Или чего покрепче хочешь?

– Водки. Ладно, нет, пиво подойдёт.

Леда взял две баночки и, расплатившись на кассе, протянул одну Матвею. А он отнял и вторую тоже и вышел из магазина. Леда возмутился подобной наглости, выходя следом.

– Вообще-то одну банку я купил себе, Нон'Матти.

Ни слова, ни жеста в ответ.

– Матвей.

– Нет.

– Что «нет»?

– Матвея нет, это его душа, оставьте своё сообщение после звукового сигнала. Пииииииии. – Он «присосался» к банке.

– Матвей... и душа Матвея... – Леда запнулся, но всё же продолжил тихим и немного печальным голосом: – Я знаю, что ты считаешь всё это неправильным. Но я знаю и то, что уже не смогу остановить всё это. Я говорил, что не гей. Но на самом деле я не знаю, кто я. Ты первый и единственный, кто заставил и заставляет меня чувствовать... то, что я чувствую. И мне бы очень хотелось... – Он покачал головой и замолчал.

– Чего бы тебе хотелось? Ты и так уже натворил дел.

– Мне бы очень хотелось... чтобы и ты что-то ко мне чувствовал. Но... – Леда поджал губы, в лисьих глазах отразилась боль. Он нервно потирал пальцы и прятал взгляд.

– Кажется, и правда пора выпить. – Матвей протянул ему банку. Что же делать? Больно было видеть Леду настолько подавленным, но Матвей сомневался, что осчастливит его.

Леда взял пиво, но вместо того, чтобы открыть и пить, бесцельно завертел банку в руках. Не это ему было нужно. Совсем не это.

– Знаю, что это не то. Но сомневаюсь, что смогу тебе дать то, что ты хочешь.

– Глупый русский... – прошептал Леда.

– Глупый таец, – тихо прозвучало в ответ.

***

– Ещё тогда... помнишь сад Нонг-Нуч? – проговорил Леда, глядя в яркое небо. Странно, прошло всего несколько дней, а будто целая жизнь.

– Помню. Я тогда ограбил оранжерею, чтобы дать тебе магнолию. Я вообще не понимал зачем, но мне сильно хотелось. Вы похожи, и тогда мне казалось это смешным.

– Я после этого полюбил магнолии.

– Правда?

– Так я чувствовал себя ещё ближе к тебе. – Он глубоко вздохнул и кинул пустую банку из-под пива в забитую мусорку. Матвей тоже вздохнул и отложил подвядшую ветку мимозы, которую сорвал недавно, пока они шли в никуда. Вспоминая всё. – Она ведь боится касаний. Робкая, тихая, прямо как ты. Удивительно, что она свернулась с задержкой. Увидела в тебе, Матти, родную душу.

– Крайне несмешно, Сэндэ.

– Не называй меня так. Ты ещё мне не близок как родственник. – Он ехидно усмехнулся.

– Даже так?.. Сэндэ.

– Неужели ты готов ответить мне взаимностью?

Матвей стал отнекиваться, поняв, куда сам себясвоей язвительностью завёл. Ледарассмеялся.