Капли дождя остервенело тарабанили по крыше здания, намереваясь пробить кровельное покрытие. Громкий и жуткий шум дождя был единственным звуком в этом обветшалом двухэтажном особняке. Маленький огонек от свечи освещал убийственно бледное лицо девушки, сидящей в огромном зале. В помещении не было ничего кроме трех панорамных окон, за которыми клубилась тьма, серого дивана и деревянного стула. Все выглядело слишком мрачно и уныло: ни картин тебе, ни ваз – ничего.

Костлявые пальчики нервно теребили юбку платья; темные локоны, завитые на концах, нежно струились по тонкому стану девушки; упругая завязка на глазах давила на переносицу и мешала свободно дышать.

-Госпожа... – произнес ласковый голос у входа в зал.

Она уже не госпожа, не аристократка. Больше нет красивых черных как смоль волос, нет изящной белой кожи без единой царапинки, красивых и блестящих платьев, золотых украшений...Нет лазурных глаз, в которых плескался бушующий океан эмоций: радости, восторга, злости, ненависти, обиды, разочарования!...Там! Теперь нет ничего. Там пустые глазницы.

-Госпожа Жулия, не стоит сидеть тут в одиночестве...так еще и на таком холоде! При одной свече-то, - роптала старая служанка.

Сморщенные руки верной Ариады – Жулия не видела этих морщин, но чувствовала – взяли ее за локти и нежно подняли. Они поднимались на второй этаж, в спальную комнату. Здесь все такой же холод.

Жулия слышала треск огня в камине, ветер, бьющийся в окна, его протяжный вой в других комнатах, пыхтения старой Ариады, что, по-видимому, пыталась расправить постель. Жулия ступила, дабы подойти к кровати и заснуть, еще раз все забыть, как вдруг...Ее привлекла мелодия. Та самая. Протяжная. Она становилась то громче и ярче, то тише и мрачней.

Это она.

Легкие сжались, воздуха катастрофически стало не хватать. Жулия начала задыхаться. Если бы у нее были глаза, в них обязательно бы отражались сущий ужас и паника. Они раскрылись бы до невозможности. Но единственное, что Жулия могла сделать – это открывать рот и беспомощно закрывать ладонями уши. Прорезался крик.

-Помилуй, Боже! Госпожа! Неужели снова!

-Ты слышишь?! – девушка как в лихорадке мотала головой, задыхалась и крутилась в разные стороны. – Ты слышишь, Ариада! Эта музыка. Эта скрипка!

-Жулия, дитя мое, ничего нет! Нет, вам показалось. Нет музыки, - служанка старалась взять девушку за руки и прижать к сердцу, чтобы девушка успокоилась.

-Нет! Нет! – истерично завизжала та. – Я ее слышу! Я помню, что он говорил. Он говорил, что я буду ее слышать. Что я научусь слушать чудесную песню скрипки!

Жулия, трясясь от кончиков пальцев ног до макушки, легла в кровать и вытянулась в струну. Она не двигалась. Девушка будто наяву видела этот музыкальный инструмент, его деревянный корпус, который аккуратно держал юноша, играя прелестную мелодию. Было невероятно: как этот прекрасный и величественный музыкальный инструмент позволял кровожадному убийце извлекать из него такую нежную и трогательную музыку. Которая пробирала...

-...до души, - на выдохе произнесла девушка.

-Что вы говорите, госпожа?

-Он говорил, что Скрипка хочет, чтобы ее детище дотрагивалось до человеческой души.

-Что? – взволнованной повторила вопрос служанка.

-Детище – ее музыка. Реджальд обожествлял Скрипку. Он говорил, что он и есть Скрипка. И это она заставляет его делать то, что он делает.

По обвисшим щекам служанки потекли слезы. Жулия их не видела, но слышала шмыганье носом.

Снова зазвучала мелодия. Сначала пронзительная, потом тихая, Скрипка будто бы говорила с ней, пыталась ей что-то сообщить. Видимо, все – таки она дотронулась до ее души и сожгла ее дотла.

-Я снова слышу ее звук...

-Господи! – безнадежно вскрикнула старая Ариада и бросилась к подножию кровати и, не скрывая, начала безудержно реветь.

-Просто прислушайся, Ариадна. Просто...прекрати дышать, моргать и шмыгать – и ты услышишь.

Кожу на щеке обожгло, Жулия словно в действительности чувствовала прикосновение смычка к лицу. Как он им растирал кровь по губам и шее, Реджальд всегда говорил от имени Скрипки, он говорил, что так надо было. Что глаза – это глупость, ошибка природы. Они показывают то, что мы хотим видеть, лишь слух способен отличить правду ото лжи! Скрипка уничтожила ее глаза, чтобы по-настоящему услышать музыку, чтобы по-настоящему ее полюбить, а вместе с ней и полюбить жизнь.

Скрипка постоянно играла. Даже тогда, когда она умирала от голода, холода и боли, она играла, словно издевалась над ней. Но Реджальд говорил, что так надо было. Что надо прислушаться, уловить ее голос, сконцентрироваться, и тогда голод и боль отступят, для них просто не останется места в голове. Станет легко.

Просто послушай, как льется эта трогательная мелодия из струн.

-Это моя вина, госпожа! – все это время у подножия кровати надрывалась служанка, ее глаза были нездорово воспалены, лицо все покраснело, а руки тряслись. Слюни медленно стекали по ее острому подбородку. – Нельзя было! Нельзя было вас отпускать на тот закрытый бал! Мать Мария, зачем я тогда послушала вас!...Да если бы я знала! Да если бы! Господи!...

Она как умалишенная качалась из стороны в сторону, не обращая уже внимание на свою госпожу, на лице которой расцвела блаженная улыбка.

-Она забрала все, - произнес тихий голос Жулии – Мою непорочность, мои глаза, мою душу...Но оставила мне слух. Чтобы я не смотрела на вычурные платья, на злобу в лицах людей, на дворцы из золота, на обман и пошлость, на Божий крест. Чтобы я наконец-то услышала, как бьется мое сердце, как причудливы звуки природы, как великолепны голоса детей, как чудесен голос Бога...как сладко звучит жизнь.

Служанка резко прекратила плакать. Она медленно подняла глаза на госпожу и вглядывалась в белое и исхудавшее личико. Такое чужое. Это не она. Старая Ариада словно очнулась от долгого сна. «Все. Вот теперь все кончено», - пронеслась мысль. Старуха поняла, что ее любимица бредит. Поняла это еще тогда, когда ее нашли в подвале заброшенного замка. Одну. Истерзанную. Без глаз, без чувств... Но сейчас она в этом убедилась окончательно, старуха надеялась, что госпожа оправиться, что молитва к Богу поможет! Но ничего не произошло, совсем. Небеса были глухи к ее мольбам.

Служанка присела на стул, вытащила из книжного шкафа маленькую книжонку.

-Засыпайте, моя любимая Жулия. Я прочту вам молитву. Помилуй нас, Господи, помилуй нас...

Слова молитвы вечно перебивалась звуками прекрасной Скрипки в ушах госпожи Жулии.